Тощий косоглазый гоблин попытался срезать кошелек у гнома-рудокопа, но неловко двинул рукой, и кольца, из которых был набран пояс коротышки, звякнули. Рудокоп обернулся, мгновенно оценил ситуацию, и мощным ударом послал гоблина в другой угол зала. В другом углу сидел тролль, которому не понравилось, что в него швыряются косоглазыми гоблинами. Выражая свое недовольство, он подхватил злосчастного гоблина за ноги и начал забивать им гнома-рудокопа в землю. То, что вместо земли был дощатый пол, тролля не смущало. К месту действия поспешили другие коротышки, демонстрируя свою пресловутую гномью солидарность. Члены гильдии воров, а таверна была одним из мест их постоянной работы, бросились на выручку тощему гоблину. А два находившихся здесь тролля поддержали своего соплеменника. Один из них занялся гоблинами, другой гномами. В таверне стало весело. Люди и эльфы не могли остаться в стороне. Не за тем они сюда пришли, чтобы смотреть, как развлекаются другие.
Монахи никого не трогали. Они отодвинули свой немалый, уставленный жбанами с пивом стол к стене и стали петь псалмы. Пива было много, монахи пели громко и красиво. Псалмы призывали на подвиг во имя какого-то малоизвестного святого мученика, которого никто в лицо не знал. Если бы этот многострадальный святой сейчас зашел в таверну, слава его, как мученика непременно возросла бы.
Глава вторая.
Мичигран проснулся в полной темноте. Болела голова, ныло правое плечо, а во рту было отвратительно сухо. Все, как обычно, расплата за хорошо проведенный вечер. Но он сразу почувствовал: что-то не так. Мичигран прекрасно помнил, как пришел в таверну, помнил, как пил пиво с монахами, а когда те начали петь псалмы, даже пытался подпевать им. Потом он бил эльфов. Сразу двух. Какой-то лопоухий гоблин пытался помешать ему, но Мичигран разгрохал о его голову пустой глиняный кувшин и гоблин сразу отстал. Затем Мичигран снова бил эльфов. Но уже других. Гномы накатили на него целым выводком. С ними он дрался лежа. А что было дальше Мичигран, как ни старался, вспомнить не мог.
Он хорошо знал, что после драки, должен проснуться в одном из привычных мест: на лужайке, недалеко от таверны, слева от входа, под невысоким кустом цветущего жасмина, или справа, возле длинного деревянного корыта, из которого поили лошадей. И голова должна болеть, потому что он опять перебрал. Голова, как и положено, болела. И плечо болело. И еще что-то болело. Однако, лежал он не на траве, и не на утоптанной, влажной земле, а в каком-то помещении и даже на кровати. Это было неправильно. И кровать явно не его. Чужая, совершенно незнакомая кровать. У Мичиграна имелась хорошая перина, и лежать на ней было приятно. Эта кровать оказалась неуютной и жесткой: прямо на доски набросили что-то мохнатое, очевидно, заменяющее хозяину и перину, и одеяло. Мага подобная постель не устраивала. Он пошарил рядом с собой, попытался найти посох, но не нашел.
"Итак, я не возле таверны и не дома, - стал рассуждать Мичигран. - Это точно. Но сам я сюда придти не мог. Значит меня принесли. И даже положили на кровать. На отвратительную жесткую кровать. Но раз принесли, значит я кому-то нужен... Зачем?.." - Маг стал соображать, зачем его сюда принесли, но никакой серьезной причины для этого найти не смог.
Заскрипела дверь, послышались негромкие шаги. Откуда-то, из тьмы, прозвучал низкий ворчливый голос:
- Кажется, он проснулся.
"Вот и тот, кому я нужен, - решил маг. - Судя по противному голосу - гном. Наверное, я основательно покалечил несколько гномов, и они решили меня прикончить. Интересно, дадут они мне перед этим хлебнуть пару глотков пива?.."
Еще шаги. На этот раз тяжелые.
- Так быстро? - голос был более высоким и звонким.
"А это не гном, похоже, что человек. Чего это человек с гномами связался? Людей я сегодня, кажется, и не бил. Хорошо, что они меня не связали. Если их всего двое, я с ними справлюсь, но нужен посох".
Он еще раз пошарил по кровати в поисках посоха, и опять не нашел.
- У него крепкая черепушка, - объявил гном. - К таким выпивкам и дракам он привык.
"Черепушка, конечно, крепкая, - согласился с голосом Мичигран. - Но пить надо меньше. До чего же болит голова! А, может быть, это не от выпивки? Может быть, мою черепушку все-таки разбили? Нет, без посоха не обойтись".
- Именно поэтому... - продолжал голос гнома.
- Да, понимаю, именно поэтому нам его и рекомендовали. Согласен, он нам подходит.
"Ага, меня кто-то рекомендовал и я, естественно, подхожу. Значит, прикончить меня сейчас не собираются. Тем лучше. Но куда они девали посох? Шляпы тоже нет. А шляпа еще вполне хорошая. И неужели у них не найдется кувшин приличного пива?.."
Мичигран решил принять более удобное для активных действий положение, опустил ноги на пол и сел?
- Кто вы? - спросил он. - Где я? И почему здесь так темно?
- Свет пока совершенно необязателен, - обладатель ворчливого голоса почему-то решил ответить только на третий вопрос.
- Буркст, нам нечего скрывать, - укорил его обладатель звонкого. - Неси сюда лампу.
Буркст, бормоча что-то недовольное, тем не менее, ушел в другую комнату и вскоре вернулся с лампой. Когда маленький огонек разогнал тьму, Мичигран увидел, что находится в просторной комнате с каменными стенами и маленькими окнами, за которыми было темно. На одной из стен висели доспехи рыцаря, а возле них находилось длинное боевое копье со стальным наконечником. В центре стоял грубо сколоченный стол. Возле него несколько таких же неуклюжих скамеек. В дальнем углу располагалась еще одна кровать. По виду, такая же жесткая, как и та, с которой маг только что поднялся. В другом углу находился большой сундук, окованный потемневшими от времени широкими железными полосами. Полуоткрытая дверь вела в еще одну комнату. Незнакомцев было двое. Они тоже с интересом разглядывали Мичиграна.
Буркст, как правильно догадался маг, оказался гномом, причем гномом-монахом. Это сочетание не являлось особой редкостью в славящимся своими свободами Геликсе, но всегда вызывало насмешки. На монахе, как это и положено, был просторный серый балахон с капюшоном, перехваченный в том месте, где должна находиться талия, толстой веревкой. На этом поясе висела немалая и хорошо отполированная дубина. Лицо монаха украшали крупный cлегка приплюснутый нос, светлая окладистая бородка и торчащие как у кота, редкие и жесткие, белесые усы. А глаза были маленькими: хитрыми как у монаха и сердитыми как у гнома.
Второй был человеком: высоким, длинноногим юношей, лет двадцати - двадцати пяти. Голову его покрывала копна волос цвета спелой пшеничной соломы, под копной находились высокий лоб, большие карие глаза, маленький носик пуговкой и ничем не примечательный, но довольно крупный рот с пухлыми юношескими губами. Короткий зеленый камзол, на котором не хватало двух серебряных пуговиц, подчеркивал широкие плечи и узкую талию. Ярко-желтые брюки в обтяжку опускались в тупоносые красные полусапожки с блестящими стальными шпорами. Кроме рыцарей ни один модник в Геликсе шпоры не носил. Шпоры были отличительным знаком гильдии благородных рыцарей и их исключительной привилегией. Даже поговорка такая существовала. "Какой же ты рыцарь, если, падая с лошади, не можешь звякнуть шпорами?!"
- Здравствуй, Великий Маг, Мичигран Казорский, - произнес рыцарь, делая шаг вперед и протягивая руку. - Меня зовут Калант, Сокрушитель Троллей. Для друзей - просто Калант. Я собираюсь убить огнедышащего дракона и спасти из заточения прекрасную принцессу.
"Еще один свихнувшийся бедолага, - пожалел молодого рыцаря Мичигран. - Интересно, почему у него карие глаза? У безнадежных романтиков и мечтателей глаза должны быть голубыми..."
- Здравствуй, рыцарь Калант, Сокрушитель Троллей, - маг не собирался записываться в друзья к охотнику за драконами но, как человек вежливый, крепко пожал протянутую руку. - Желаю тебе победить коварного дракона и спасти из заточения прекрасную принцессу.
"Молодой, необъезженный еще рыцарь, собирающийся убить дракона и пройдоха монах из гномов - интересная компания... И я им зачем-то нужен? - пытался сообразить тем временем Мичигран. - Рыцарь, судя по его жилью, беден, а монах, как все монахи, скуп. Но бесплатно они от меня не получат даже самого пустякового заклинания. Хотя, может быть, у рыцаря все-таки водятся монеты, а то я уже забыл, как они выглядят. Надо попробовать. И неужели у них в доме не найдется кувшина какого-нибудь пива?"
- Это мой друг отец Буркст, - представил рыцарь гнома. - Мой верный соратник и советник.
- Здравствуй и ты, отец Буркст, - если бы у Мичиграна не болела голова, и не было так сухо в горле, он непременно ухмыльнулся бы. - Я не знал, что отцы святой Обители столь воинственны, и в перерывах между постами и молитвами охотятся на огнедышащих драконов.
Монах не смутился.
- Геликская Обитель принадлежит Ордену святого воинствующего драконоборца, дважды рожденного Фестония, да славится его имя в веках. Наше братство дало обет: сопровождать славных рыцарей и, в силу своих малых возможностей, содействовать им в борьбе с нечистью.
При других обстоятельствах Мичигран не упустил бы возможность поинтересоваться, как монахам удалось организовать трюк с двойным рождением воинствующего драконоборца, но сейчас ему было не до этого.
"Чего им, все-таки от меня нужно? - пытался сообразить маг. - Хотя, с этим можно и не торопиться, они обо всем расскажут сами. Для того и приволокли меня сюда. А мне сейчас очень нужны пиво и посох. Нет, сначала все-таки посох, а пиво потом", - благоразумно решил он.
- Славный обет... Желаю и тебе блестящих побед, святой отец, - голова болела, но маг старался быть вежливым. - Надеюсь, вы не забыли принести сюда мой посох и шляпу? - Шляпа была у Мичиграна единственной, а ходить без головного убора ни один маг позволить себе не мог.
- Конечно, благородный Мичигран, мы принесли сюда все, что тебе принадлежит, - подтвердил рыцарь. - Буркст!
Монах тотчас достал из темного угла посох, снял с вбитого в стену колышка шляпу и протянул их Мичиграну.
"Теперь можно разговаривать с ними на равных", - решил маг, напяливая шляпу и небрежно опираясь на посох.
- Ну, выкладывайте, зачем вы явились к Великому Магу, - величественно потребовал он. - Какая у вас ко мне просьба? От каких бед мои заклинания должны защитить вас?
Вообще-то никто к нему не являлся, и Мичигран был не особенно великим магом, даже по меркам Геликса, но как набивать себе цену он знал.
- Нам нужна твоя помощь, для того, чтобы победить дракона и спасти прекрасную принцессу, - сопровождая свои слова почтительным поклоном, свидетельствующим об уважении к Великому Магу, ответил Сокрушитель Троллей. - Я приглашаю тебя участвовать в битве, о которой мечтают каждый отважный рыцарь и каждый благородный маг: мы победим дракона, освободим прекрасную принцессу и покроем свои имена неувядаемой славой.
Здесь нам следует прерваться и напомнить любезному читателю, что в любом мало-мальски уважающем себя волшебном мире непременно имеется хотя бы одна старинная башня. В такой башне, как это всем известно, стоят большие старинные сундуки, в которых хранятся золотые монеты и драгоценные камни, а еще в башне непременно должна быть заточена прекрасная золотоволосая принцесса. Принцессу и сокровища, как это принято в волшебных мирах, охраняет свирепый и коварный огнедышащий дракон.
Конечно, волшебный мир не создавался, как общество равных возможностей. Но все благородные рыцари, вне зависимости от своих достоинств и размеров владений, считаются там равными. В соответствии с этим, каждый рыцарь имел неотъемлемое право сразиться с драконом и победить его. А потом освободить тоскующую принцессу и конфисковать сокровища, обеспечив, таким образом, себе и своим потомкам, бессмертную славу и безбедную жизнь.
Теперь представьте себе, что какому-то отчаянному и удачливому рыцарю удалось убить дракона и сделать все остальное, что в таких случаях положено. А дальше что? Как быть всем остальным благородным рыцарям? Как им доказать свою отвагу, доблесть и благородство? Где взять сокровища и истосковавшуюся по свободе и жениху золотоволосую принцессу? И, главное, как быть со справедливостью и равными возможностями?
Конечно, волшебный мир может себе позволить иметь несколько башен с драконами, принцессами и сокровищами. Но рыцарей намного больше, и ни драконов, ни принцесс, ни, тем более, золота на всех не напасешься.
Вот почему убить дракона почти невозможно. Он создан природой так, чтобы хватило на всех и на многие годы. Рыцари об этом знают, но головы их с детства настолько забиты легендами и балладами о подвигах, и необходимости освобождать заточенных в башнях принцесс, что все они, как один, рвутся в бой.
Кодекс драконоборства предписывает, что рыцарь должен сражаться с драконом в честном поединке: один-на-один, но имеет право взять с собой монаха, чтобы тот поддерживал его молитвами, лечил, а при необходимости прочел над ним заупокойную, и опытного мага, способного оградить рыцаря от коварства, злобы и магических происков. То, что дракон станет действовать коварно и злобно, само собой разумелось.
Рыцарь Калант был совершенно уверен, что Мичигран обрадуется его предложению и с превеликим удовольствием отправится на битву с драконом. В качестве награды, как мы уже знаем, он предлагал самое дорогое и заманчивое в этом прекрасном мире - неувядаемую славу.
Обрушить такое на Мичиграна, едва пришедшего в себя, после хорошей выпивки, было, по меньшей мере, бестактно. Тем боле, что ни к сражению с драконом, ни к посмертной славе маг никогда не испытывал особого стремления. А в том, что неувядаемая слава будет посмертной, он нисколько не сомневался. В данный момент маг испытывал лишь головную боль и жажду. И ответ его прозвучал для Каланта совершенно неожиданно.
- Не найдется ли у тебя, благородный рыцарь, кувшин доброго пива? - спросил Мичигран и приложил правую руку ко лбу. По этому красноречивому жесту рыцарь должен был понять, что пока маг не утолит жажду и не укротит головную боль, он ни в какие переговоры вступать не станет.
Рыцарь Калант не понял мага, он был для этого слишком молод и слишком благороден.
Мичигран ждал. Он справедливо полагал, что если столь нужен этим последователям святого Фестония они, в конце концов, просто обязаны обеспечить его кувшином пива. Или двумя.
Буркст был гномом и монахом. И те, и другие, хорошо знали, что такое головная боль и жажда после приличной выпивки. Он очень понял Мичиграна.
- Я сейчас принесу. Великий Маг плохо себя чувствует, его надо вылечить, а пиво здесь целебное, - объяснил Буркст рыцарю.
- Конечно, конечно, - незамедлительно согласился Калант.
- У меня пустые карманы, - сообщил Буркст.
Рыцарь, в замок родителей, которого крестьяне каждую неделю доставляли бочонок пива совершенно бесплатно, посмотрел на него растерянно, потом сообразил.
- Понимаю, в городе за пиво надо платить, - он взял со стола небольшой кинжал, отрезал одну из серебряных пуговиц на своем камзоле и отдал ее Бурксту. - Надеюсь, этого будет достаточно?
- Вполне, - монах бережно опустил серебряную пуговицу в карман балахона.
- Хорошее черное пиво варят только у Гонзара Кабана, - посчитал нужным подсказать Бурксту Мичигран.
- Воистину, - подтвердил монах и вышел.
"Они кормятся пуговицами рыцаря, - скептически оценил обстановку Мичигран. - Здесь заработком и не пахнет. Хлебну пива, пожелаю им удачной охоты на огнедышащего дракона, а сам отправлюсь на охоту за богатыми клиентами".
Пока гном ходил за пивом, рыцарь сообщал Мичиграну о своих планах. Планов у него имелось столько, что, следуя им, можно было победить добрый десяток драконов. Каждого по отдельности или, если удастся их собрать, всех вместе. Количество не имело значения. Рыцарь ходил по комнате, громко звенел шпорами, размахивал руками и увлеченно рассказывал о неотразимых ударах и хитроумных приемах.
Мичигран притворялся, что слушает его. У Мичиграна болела голова. Его совершенно не интересовали, ни воинственный, но бедный, рыцарь, ни его планы, ни принцессы, ни, тем более, драконы. Он ждал Буркста. Буркст должен принести пиво.
Наконец гном вернулся. Он был сообразительным гномом, или, скажем, опытным монахом, что, в принципе, почти одно и то же. Буркст принес два кувшина пива, соленые орешки и три довольно вместительные глиняные чаши. Практичный гном-монах рассудил, что глупо сидеть и смотреть, как маг лечится. Тем более, в отличие от рыцаря, монах понимал, что уговорить мага, принять участие в походе против дракона, будет не просто. А за общим застольем разговор может стать более результативным.
Рыцарю тоже налили... После второй чаши он повеселел и стал еще более воинственным. А опытному магу и не менее опытному гному, для начала было в самый раз. Маг сразу определил, что за пивом гном не поленился сходить к Гонзару Кабану. Куда только девалась у Мичиграна головная боль. Голова стала светлой и легкой. Темное пиво из таверны "No Name" было по-настоящему целебным напитком.
- Я расправлюсь с драконом в считанные минуты! - разошелся Сокрушитель Троллей. - Я знаю несколько таких приемов - ни один рыцарь таких приемов не знает, а я знаю. Вот, смотрите...
Он вынул из висевших на стене ножен меч.
- Мой славный меч Калибур! - объявил Калант. - Я получил его в наследство от своего отца, неустрашимого рыцаря. Этим мечем, он сокрушил всех своих врагов и победил в двадцати трех поединках, - юноша расстегнул оставшиеся на камзоле пуговицы, принял боевую стойку и бросился на воображаемого дракона.
- Так... Удар в грудь! Смотрите внимательно. Теперь еще один прием: финт вправо и укол в левое плечо! Неожиданный вольт и еще один укол.
Несчастный дракон был вынужден отступать под натиском отважного рыцаря. Коварное чудовище несколько раз пыталось увернуться от меча, но безуспешно. Могучие удары следовали один за другим. Наконец Сокрушителю Троллей удалось загнать дракона в угол.
- Еще один укол в грудь! Смотрите, он слабеет от потери крови. И теперь я одним могучим ударом отрубаю ему голову! - последовал отчаянный взмах мечом, от которого рыцарь едва устоял на ногах, а кровожадный дракон испустил дух.
- Как?! - спросил Сокрушитель Троллей.
- Впечатляет! - совершенно искренне сообщил Мичигран.
- Главное - надо делать все быстро и точно, не дать дракону опомниться, заставить его открыться, - объяснил довольный Калант. - И несколько особых приемов, о которых т-с-с-с, - он приложил палец к губам. - Ни-ко-му! Ни-ког-да и ни-ко-му!
- Где можно найти подходящего дракона? - из обычного любопытства спросил Мичигран. - В наше время они столь редко встречаются. Я, например, ни разу не видел.
Рыцарь довольно хихикнул, налил себе еще чашу пива, осушил ее в несколько глотков, потом вынул из кармана небольшой кусок пожелтевшего от преклонного возраста пергамента и положил его на стол перед Мичиграном.