Кныпш не торопился. Он желал понять, производит ли его вид должное впечатление. Мудрец уставился в потолок пещеры, выпятил толстые губы, сурово нахмурил брови и поднял правую руку ко лбу...
- Да, - сказал ученик, который понял чего добивается Кныпш. - Ты величественен как сам святой Фестоний.
- Ты, как всегда, говоришь глупости, - осадил его довольный Кныпш. - Я просто верный последователь святого. Иди и объяви, что я скоро выйду. Сделай это неспешно, торжественно и, главное, громко.
Когда Тихоня вернулся, Кныпш подождал еще немного, потом медленно двинулся к выходу из пещеры. Он появился перед отрядом Каланта босой, в белом балахоне, подпоясанном простой веревкой. Шаги его были неторопливыми, каждый из них величественен, взгляд устремлен куда-то в дали, неведомые простым смертным.
Члены отряда по разному отнеслись к выходу Мудреца.
- У-у-х... - нарушил тишину Бахаррак. Варвар явно хотел сказать что-то нелестное в адрес Кныпша, но удержался. - Разрази меня гром!
Маг с интересом разглядывал местного Мудреца. В Геликсе он знал несколько представителей этой профессии, и все они были жуликами, даже не особенно умными. Одного из них, который возомнил о себе и неуважительно отозвался о магах, пришлось, как следует, проучить.
Буркст насторожился. Здешний Мудрец вырядился под святого Фестония, а это попахивало ересью, а Альдарион не скрывал своего презрения. Но Калант смотрел на Мудреца как завороженный, явно ожидая от него чудесных откровений.
Сделав с десяток шагов, Кныпш остановился. Справа, на полшага сзади, почтительно застыл Тихоня. Слева заняла место коза Гельма.
- Приветствую вас путники! - Кныпш поднял правую руку как будто для благословения, но тут же медленно опустил ее. - Я ждал вас. И желаю вам удачи во всех помыслах ваших, и делах ваших.
- Приветствуем и мы тебя, Мудрец, - ответил Калант. - Мы также желаем тебе всяческого благополучия. Не можем ли мы совершить какой-нибудь подвиг, чтобы защитить тебя или избавить тебя от врагов?
- У меня не может быть врагов, - губы Кныпша растянулись в многозначительной улыбке.
- Не осчастливишь ли ты нас пожеланием, что надо где-то уничтожить мерзкое чудовище или восстановить справедливость?
- В краях, где я живу, царят мир и благополучие, - сообщил Мудрец.
- Не укажешь ли ты нам вдову, или сироту, которым надо помочь? - продолжал Калант.
- Благодарю тебя, благородный рыцарь. Здешние вдовы и сироты находятся под моим покровительством.
Убедившись, что Мудрец и все, обитающие от него поблизости, не нуждаются в защите и восстановлении справедливости, Калант перешел к делу:
- Скажи, Мудрец, что ждет нас впереди?
Кныпш медлил с ответом. Он долго и пристально вглядывался в лицо рыцаря. Это был хорошо отработанный в балагане прием. Прищурив глаза и несколько раз кивнув, он дал понять, что увидел все, что надо и отвел взгляд от Каланта, устремив его куда-то вдаль. Все должны были понять, что он смотрит сейчас в неведомое никому пространство, всматривается в будущее и видит там то, что недоступно никому другому. Разглядев в будущем все, что его интересовало, Мудрец обернулся к гостю.
- Щедрый побеждает скупого, - сказал он медленно, выделяя каждое слово. - Друзья - твоя опора, благородный рыцарь, а меч и копье - надежда! - продолжил он в том же духе... - У всего сущего есть начало и конец...
Кныпш хорошо усвоил, что пророчество надо выдавать по частям, мелкими долями. Тогда слушатели пытаются найти глубокий смысл в каждой фразе, будь она хоть самой простой, в каждом слове, будь оно хоть самым дурацким. Пусть они и подумают, к чему он сейчас сказал о щедрости. О начале и конце тоже неплохо получилось.
Высказавшись, Мудрец снова обратил взор в неведомую даль, покрытую тайной для всех, кроме него. После хорошей паузы он снова заговорил.
- В полдень ни одно облачко не закроет огненный диск. Тень небесной кометы не упадет на землю. Твердая рука остановит тьму!
И замолчал. Дал гостям время убедиться, что они никогда не поймут, какое отношение имеют облака и тень кометы к битве с драконом.
- Западный ветер принесет прохладу и изгонит черных демонов...
Кныпш уставился на Каланта, стараясь подчеркнуть, что ему, и только ему, предназначены эти слова. Убедившись, что рыцарь не имеет представления кто такие черные демоны и почему их изгоняет западный ветер, Кныпш завершил свое пророчество еще одной приметой:
- Черный Ворон пролетит с запада на восток, - сообщив об этом неординарном событии, Мудрец долго всматривался в небо, как бы наблюдая полет Черного Ворона, отправляющегося на восток. Наконец, убедившись, что птица улетела туда, куда следует, он поднял обе руки и провозгласил:
- В этот час случится неизбежное...
Кныпш замолчал. Губы его сжались, веки опустились. Он тяжело дышал, явно пытаясь что-то преодолеть, что-то понять... В эти мгновения он, кажется, был где-то очень далеко.
Остальные тоже молчали, ждали, что еще сообщит Мудрец. Потому что, пока, из его пророчества никто ничего толком не понял.
А Кныпш, наконец, кажется, что-то преодолел, что-то понял. Он очнулся, широко открыл глаза, развел руки и громко, так, что его можно было хорошо услышать на другом конце поляны, изрек;
- Грянет великая битва! Сила против силы! Свет против тьмы! И победитель восторжествует!
"Жулик, - окончательно убедился Мичигран. - И не из самых ловких. Охмуряет темных поселян. Знавал я в Геликсе более ловких Мудрецов".
"Надо рассказать об этом мошеннике брату-регистратору, - решил Буркст. - Пусть с ним разберутся".
"Он же так ничего и не сказал! - сообразил Бахаррак. - До за такое предсказание надо выдрать ему бороду и уши обрезать".
Альдарион тоже остался недоволен. " Зарвался Мудрец, - осудил он Кныпша. - Зарвался. За такой окорок, да еще головку сыра, мог бы выдать рыцарю самое хорошее предсказание".
И только Калант остался доволен пророчеством. Он усвоил главное: "Победитель восторжествует!". Рыцарь не мог себе представить, что победителем может оказаться кто-то другой. Значит, Мудрец, который видит будущее, понял, что победит он, Калант Сокрушитель Троллей.
- Больше я ничего не вижу, - устало сообщил Кныпш. - Остальное - ваша забота, да поможет вам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.
- Старик, да ты же ничего толком не предсказал, разрази тебя гром! - возмутился Бахаррак, которому не меньше других хотелось, чтобы Калант добился успеха в предстоящей битве. - Ты прямо скажи, что рыцарю надо сделать, чтобы побить дракона?!
Кныпш молчал, будто и не слышал варвара.
- Рыцарь, да стукни ты его разок копьем по башке, - посоветовал Бахаррак. Он бы и сам стукнул, но не хотел связываться с Мудрецом. - Пусть скажет все, как следует, разрази его гром!
- Я сообщил все, что открыли мне сумеречные дали, - Кныпш, даже, но посмотрел на варвара. - Остальное находится за завесой непроницаемой тайны, и не может быть открыто даже нам, Мудрецам.
- Я велю своему рабу, и он палкой выбьет из вредного старика, разрази его гром, все, что нам нужно, - предложил назир.
Но благородный рыцарь был простодушен и доверчив.
- Зачем ты так говоришь, Бахаррак, - укорил он варвара. - Мы благодарны тебе мудрый старец, и если тебя кто-то несправедливо обидит, прибегни к нашей помощи. Каждый из нашего отряда грудью встанет на твою защиту. А если мы будем далеко, позови на помощь храброго Бахаррака и он уничтожит всех твоих врагов.
- Чтобы я защищал этого жирного паразита!...- возмутился Бахаррак. - Богиня Шазурр Кровожадная, Беспощадная и прекрасная в гневе своем, самого меня сожрет, если я хоть пальцем шевельну, чтобы его защитить.
Уверенный в покровительстве Каланта, Мудрец по-прежнему не обращал внимания на варвара.
- Благодарю тебя рыцарь за добрые намерения, - величественно склонил голову Кныпш. - Я пошлю с вами своего ученика, он проводит вас до дороги, что ведет в поселение, которое платит дань дракону. Жители его укажут вам дорогу к чудовищу.
Еще раз, поклонившись рыцарю, Кныпш повернулся и удалился в пещеру. Тихоня последовал за ним. Гельма осталась у порога.
- Ты запомнил все, что я сказал? - спросил Кныпш ученика.
- Учитель, я запомнил все, что ты сказал, и все понял. Но если черный ворон не пролетит с запада на восток, победит рыцарь дракона или нет?
- Ты глуп, - осадил Кныпш ученика, - и не пытайся понять мое пророчество. Я предсказал рыцарю Каланту, что если он последует всем моим указаниям, то он победит дракона, покроет славой себя, и весь свой род, до десятого колена. Если же отступит хоть от одного из них, то погибнет. Понял?
- Понял. А его спутники?
- Не приставай ко мне с глупыми вопросами, - рассердился Кныпш. - Тебя это не касается. Проводи отряд рыцаря до дороги в Нуидыру, затем вместе с Гельмой побываешь в двух других поселениях. Расскажешь там о рыцарях, которые приезжают ко мне за советами и о том, что я предсказал Каланту. И учти, вслед за этим рыцарем последуют другие. Так что, ты уже сейчас можешь сообщить поселянам о многих рыцарях, что нуждаются в моих пророчествах и приносящих мне щедрые дары.
- Удачи тебе рыцарь и победы над драконом, разрази его гром! - совершенно искренне пожелал Каланту Бахаррак.
- И тебе удачи, Бахаррак. Вылечишь руку, найди меня, и мы с тобой сойдемся в кулачном бою, - предложил рыцарь.
- Непременно найду, разрази тебя гром! - опять же искренне обещал варвар.
"Ты только дракона убей, а тогда уж я тебя непременно найду, клянусь богиней Шазурр Кровавой, Свирепой и прекрасной в гневе своем, - мысленно продолжил он. - И сделаю тебя рабом. Ни у кого из варваров нет рыцаря-раба. А у меня будет. Тебя я сделаю рабом, принцессу рабыней, а магу отрублю голову. Сам отрублю, Древогрызу не дам. И монаху отрублю, и эльфу тоже. Вот сколько их набралось: Тихоне и козе тоже надо головы отрубить..."
- Так я пошел...
И Бахаррак, не оглядываясь, направился в чащу, чтобы выйти на дорогу, которая вела к поляне, где он оставил обоз под охраной Худрага и молодых воинов. Там должна собраться Орда. Где же еще собираться, разрази ее гром, если не возле обоза. Верный раб Катык, придерживая длинный меч, побрел за Бахарраком.
Воины жевали полусырое, обожженное на костре, мясо и, не отрываясь, смотрели на Крроба. Они впервые видели варвара, который встретился с кхеммами-оборотнями, и остался после этого живым.
Нос у Крроба распух и стал похож на небрежно выпеченную в золе лепешку, левая щека в глубоких царапинах, правый глаз заплыл, губы разбиты. Дышал он осторожно и после каждого глубокого вдоха морщился от боли в боку. Но Крроб старался сидеть прямо, надменно задрав голову, и смотрел на соплеменников взглядом усталого героя: гордо и покровительственно. Он теперь был не просто варваром, а воином, о подвиге которого будут рассказывать в каждой Орде, в каждом племени. Все понимали это, и Крробу, хотя он и не был назиром, дали самый большой и самый вкусный кусок: мосол, покрытый толстым слоем мяса и жира, бедренную кость оленя. Крроб держал ее в правой руке, как боевую булаву назира, как символ власти. Держал, но не ел. Не до еды ему было сейчас. Он купался в лучах славы и умножал эту славу рассказом о своих подвигах. Говорил Крроб неторопливо. Давал варварам возможность оценить каждое свое слово, восхититься и позавидовать подвигу, который он совершил.
- Глаза у них круглые и светятся красным огнем. Никто не может смотреть в эти глаза, в них таятся ужас и смерть. Кто посмотрит в красные глаза кхемма, тот окаменеет. А зубы желтые и большие, больше чем у самого крупного змеекота. Над верхней губой выступают клыки, и с них капает зеленая ядовитая слюна. На руках у кхеммов острые когти, измазанные черной могильной землей, а одежда красная от крови...
- Много их было? - осмелился кто-то прервать рассказчика.
- Много... Но сколько - я не могу сказать. Мне было не до того, чтобы считать их.
Варвары согласно закивали: когда нападают кхеммы-оборотни, кто же станет их считать. Кхеммы - это страшная смерть.
- Они целой сворой вывалились из-за деревьев... - Крроб оглянулся на темнеющий невдалеке лес. Многие варвары тоже оглянулись: не выбегают ли из леса кровожадной стаей красноглазые кхеммы? И почувствовали облегчение: из леса никто не выбегал, ни оборотни, ни какая-нибудь другая нечисть.
- А я оборотней не боюсь, - сообщил Древогрыз и положил секиру себе на колени. - Чего их бояться?
На слова Древогрыза никто внимания не обратил. И Крроб тоже не прервал свой рассказ.
- Они бежали и громко хохотали, радуясь, что будут рвать нас на части, пить нашу кровь...
- Оборотней надо рубить топорами, - снова вмешался Древогрыз. - Против хорошего топора никакой кхемм не устоит.
Крроб будто и не слышал Древогрыза, хоть тот и был тагаром. Для Крроба настало время славы. Ненавистного зануду и мучителя Худрага убили кхеммы, нет больше Худрага, а Древогрыз теперь ему не указ. Крроб был уверен, что сам скоро станет назиром Орды.
- От их смеха застывает кровь, - продолжил он. - Мы замерли там, где каждого из нас застал этот страшный хохот. Я хотел подняться, но ноги отказали, они не послушались меня. Я хотел схватить меч, но рука не поднялась, не было сил. Хохот у кхемов колдовской. От их хохота даже время останавливается.
- А как вы освободились от колдовства? - спросил кто-то с другой стороны костра.
- Худраг... Худраг нас спас. На него смех кхеммов не подействовал.
- Худраг сильный колдун. Он из старого времени. Хранитель Традиций... Тогда колдунов было много, - подсказал Кипс Кривозубый.
- И топором хорошо рубил, - опять вылез Древогрыз, которому не нравилось, что все слушают какого-то Крроба. - Ему хоть кхеммы, хоть монахи, хоть рыцари - он всех рубил.
- Худраг как увидел, что кхеммы к нам бегут, вскочил и призвал на помощь нашу покровительницу, богиню Шазурр Кровавую, Беспощадную и прекрасную в гневе своем.
Варвары опять согласно закивали. Если богине Шазурр Великой, Ужасной и прекрасной в гневе своем, приносить хорошую жертву, она всегда поможет. А против оборотней особенно. Отступников-кхеммов богиня Шазурр ненавидит.
- Тут нас сразу и отпустило. Чувствую - руки, ноги слушаются, и страх исчез. Хотя на сердце неприятно.
Крроб облизнул потрескавшиеся губы и помассировал левой рукой сердце, показывая этим, что осадок от страшного смеха оборотней остался до сих пор.
- Если на вас кхеммы-оборотни набегут, сразу зовите богиню Шазурр Кровавую, Беспощадную и прекрасную в гневе своем, - посоветовал Кипс Кривозубый. - Успеете позвать - ваше счастье. А нет - они вас порвут на части, и выпьют вашу кровь.
- Дальше, дальше что было? - спросил Усатая Харя.
- Дальше... Я же говорю, отпустило нас. Вскочили мы, кто секиру схватил, кто меч. Едва успели, потому что тут и навалились на нас кровожадные оборотни всей сворой.
Крроб покачал головой и помолчал, позволяя остальным представить себе, как это было, когда оборотни навалились на отряд.
- Потом, сами знаете, в хорошем сражении, смешалось все. Кхеммы нападают, мы отбиваемся, потому что нас всего пятеро, а оборотней много. Больше всего кхеммов на Худрага навалилось. Он секирой машет, отрубленные головы летят, руки, ноги, а они на него наседают, наседают, его почти и не видно. Только и секирой с оборотнями-кхемами ничего не сделаешь. - Крроб посмотрел на Древогрыза, хваставшегося своей большой секирой, - Если богиня Шазурр, прекрасная, в гневе своем, не поможет, то и секирой ничего не сделаешь. Я это сразу понял. Тут же обещал богине Шазурр Свирепой, Кровавой и прекрасной в гневе своем, что принесу ей в жертву десять черных жеребят, и стал пробиваться на помощь Худрагу. Оборотни рычат, вертятся, прыгают, никак мечом не достанешь. И брызжут зеленой ядовитой слюной. А слюна их, если куда попадет, сразу дыру прожигает... Но я шаг за шагом к Худрагу пробиваюсь. Одного все-таки достал. Я мечом рубанул вот так, - Крроб взмахнул мослом слева направо. Голова у него отвалилась, кровь так и хлынула. А у кхеммов кровь хоть и красная, но следов не оставляет: вытекает и сразу исчезает. У меня одежда вся в крови кхеммов была, а, смотрите, даже следа не осталось.
Крроб развел руки и позволил разглядеть свою одежду. Она была грязней обычного, но на ней, действительно, не было следов крови кхеммов.
- Отрубил я голову кхемму, - продолжил Крроб, - а на меня еще двое бросились. Но мне не до них, надо Худрага выручать. Я одного просто ногой отбросил, второго - кулаком в рыло и к Худрагу. Думаю, встанем с ним спина к спине. Два хороших бойца и от оборотней отобьются. Чуть-чуть не успел. Какой-то кхемм Худрага, насквозь мечом проткнул. Так что спасти его мне не удалось. Потерял свое имя Худраг и отправился в страну теней. Там он, видно, тоже станет Хранителем Традиций. Хороший был варвар, столько доброго для каждого из нас сделал. А для меня он был не только учителем, но и другом. Заботился обо мне в походе, как родной отец.
Крроб замолчал и насупился: пусть все видят, как тяжело переживает он потерю своего друга и учителя.
Вздорного Худрага в Орде не любили. Надоел он всем, этот занудный Хранитель Традиций, но варвары, сколько их здесь было, тоже сделали вид, что горюют по погибшему в битве с кхеммами злому старику.
Отдав дань почтения Худрагу, Крроб снова напомнил о своих подвигах.
- Отомстил я оборотню, убившему нашего Худрага, отсек ему руку, а затем и голову.
Крроб задумался, вспоминая минуты славной битвы. И решил, что для большого подвига, двух убитых им кхеммов маловато.
- Потом еще одного кхемма зарубил. Прямо пополам, от плеча до пояса.
Варвары понимали, что Крроб привирает. Кто он такой, чтобы трех кхеммов убить? Не воин еще, а щенок, молокосос. С другой стороны, когда варвары пришли на поляну, видно было, что здесь битва прошла неслабая. Кровища разлито и мертвый Худраг. А рядом, в густых кустах - Крроб весь избитый, едва живой. А то, что убитых кхеммов не нашли, так это понятно. Оборотни после смерти исчезают, как будто их и не было.
И, главное, если они сейчас Крробу не поверят, то и им, когда они станут рассказывать о своих подвигах, тоже могут не поверить. Поэтому верили всему, о чем рассказывал молодой варвар.
Крроб негромко, но так, чтобы все услышали, продолжил:
- Наклонился я над Худрагом. Дай, думаю, посмотрю, может, еще жив наш Хранитель Традиций, может быть, его еще спасти можно. Подхвачу его на плечи и унесу. У меня, сами знаете, ноги крепкие, ни один кхемм не догонит. Но, только я наклонился, кто-то меня по голове ударил. Я и упал, сознание потерял. Больше ничего не помню. А когда очнулся - никого нет, ни наших, ни кхеммов.
- Почему они тебя не съели? - спросил Гортек Медная Башка. Он слушал рассказ Крроба стоя. Сидеть Медная Башка, по известной всем причине, еще не мог.
Крроб был готов ответить и на такой вопрос. Он все заранее продумал. Что рассказать, как рассказать.
- Меня убитыми кхеммами завалило. И меня и Худрага. Так что они нас не увидели. Вот и не съели они нас, ни Худрага, ни меня. И ушли.