- С тобой, дорогая? Ни в коем Случае. Для тебя я всегда найду время. - Он застонал, когда она сдернула с него трусы и приподняла его жирное гузно. Физическая потребность снова вернулась. - Эй, а где "одна штучка"?
Пола села, ее выпирающие груди сдвинулись от резкого движения. Когда она отвернулась от него и наклонилась к чему-то рядом с кроватью, Таккер не удержался, чтобы не ущипнуть ее за ягодицы. Она чуть взвизгнула и дернулась. Таккер поцеловал ее в ягодицы, гадая, что же она достанет.
Пола достала завернутую в бумагу бутылку, и он тут же догадался, что там. Таккер не переставал улыбаться, пока Пола разворачивала мятный ликер.
- Ты снова прошлась по складу? - спросил он беззлобно.
- Я знаю, ты не возражаешь, если я таким образом помогаю себе, Родни. Когда это к твоей же выгоде.
Она открутила крышку и сделала большой глоток ликера, прополоскала им рот и горло. Она проглотила, потом выпила еще, и ее язык загорелся, ощутив холодную, жалящую жидкость. Она поставила бутылку на полочку у кровати, ее глаза соблазнительно прикрылись, и Таккер загорелся от предвкушения.
Член, короткий, но коренастый, уже дергался, но Таккер знал, что это совсем не то подергивание, которое он ощутит, когда член обхватят ее губы.
Он снова заулыбался, когда она склонила голову к его телу. В конечном итоге это был хороший денек.
Четверг, раннее утро.
Алиса в ночной рубашке стояла у окна. Солнечные лучи слепили ей глаза, хотя несли мало тепла. Монашеская постель за спиной была измята, как будто девочка металась во сне. Пока в монастыре не слышалось никаких звуков, так как солнце еще только взошло. Но скоро монахини соберутся в помещении часовни на молитву, и мать Алисы будет среди них благодарить Бога за честь, оказанную ей и ее дочери.
Лицо Алисы ничего не выражало.
В монастыре жили всего двенадцать монахинь, это был просто большой дом, купленный десять лет назад у театрального актера, уехавшего за границу, в более солнечный климат. Стены дома были выкрашены в кремовый цвет, а двери и рамы - в белый. Уединение монахинь оберегала высокая кирпичная стена с тяжелыми черными воротами. За ней располагался просторный двор, где монахини держали свой "Моррис-110" и микроавтобус. Микроавтобус использовался по будним дням, чтобы собирать местных ребятишек, посещавших католическую школу в четырех милях от поселка, в которой монахини преподавали.
Накрепко запертые высокие ворота и окружающая монастырь стена служили надежной защитой от орд репортеров, нахлынувших на Бенфилд в последнюю неделю: они вскоре узнали, что маленькая Алиса Пэджетт содержится в монастыре ради ее же покоя.
Монастырь располагался на южной окраине поселка, рядом с крутым поворотом, где шоссе сворачивало к Брайтону и оттуда другая, меньшая, дорога шла прямо на Даунс. На повороте стоял гараж, и монахини знали, что владелец сдает его съемочным группам и фоторепортерам, чтобы те могли заглянуть за монастырскую стену. Обитательницам монастыря не оставалось ничего другого, кроме как молиться, чтобы это навязчивое внимание не повредило Алисиной душе.
Спартанская комната Алисы выходила на двор перед монастырем. Кроме маленькой койки в комнате были только стул, соломенная циновка и умывальник в углу. На стене висело простое деревянное распятие. Ночью с Алисой спали две ее любимые куклы, но каждое утро мать находила их в дальнем углу комнаты.
Молли Пэджетт спала в соседней комнате, и большинство ночей после переезда в монастырь проводила, лежа без сна, бормоча молитвы и прислушиваясь к любому шуму в Алисиной комнате. С тех пор как произошло чудо, ее глаза были постоянно красными от недосыпания, а судя по лицу и осанке, она словно постарела на десять лет. Эта женщина всегда была преданна церкви, а теперь вера стала у нее наваждением.
Алиса как будто не ощущала холода, стоя у окна, и порхавшие во дворе птицы не вызывали у нее интереса.
Она ненавидела этот монастырь, ненавидела его холодность, недостаток уюта. Ей не нравилась унылая серость монахинь. Ее путали врачи, осматривавшие ее, бравшие анализы и задававшие вопросы. И она устала от вопросов священников, монахинь… и всех прочих, кто разговаривал с ней.
Ей хотелось уйти отсюда.
Хотелось вернуться в церковь.
Хотелось увидеть дерево.
Ее внимание привлекло какое-то движение внизу. С высокой стены на пустую клумбу во дворе спрыгнула кошка. Птицы уже улетели, и она лениво прошлась по сырому булыжнику. Остановилась. Взглянула наверх. Увидела наблюдающую за ней фигурку в белом.
Кошка села и стала смотреть наверх.
Впервые за эти дни Алиса улыбнулась. Ее рука бессознательно коснулась бока и потерла маленький бугорок в шести дюймах ниже сердца. Врачи проявили огромный интерес к странной припухлости, и мать объяснила им, что крохотная опухоль была всегда и местный врач говорил, что она не должна вызывать беспокойства. Все согласились, что беспокоиться не о чем, и больше не настаивали на исследовании этой странности.
Но теперь бугорок чесался и увеличился, хотя и ненамного. Алиса потерла его, глядя на кошку, и ее улыбка не походила на улыбку одиннадцатилетней девочки.
Глава 17
Я страха ощутить не мог,
Мой дух впал в забытье.
Казалось, времени поток
Не трогает ее.
Уильям Вордсворт
- Эй, Сью, открой!
Фенн прижал ухо к двери и прислушался. Он знал, что это должна быть она, потому что звонил из автомата на углу всего несколько минут назад и повесил трубку, как только она ответила. Дважды на этой неделе Сью вешала трубку при звуке его голоса, и дважды ее не было, когда он заходил к ней. Ему не принесло удовлетворения тоже повесить трубку при звуке ее голоса и еще больше захотелось ее увидеть. Пора кончать с этим хождением вокруг да около. Если Сью в самом деле хочет положить конец их отношениям - что ж, прекрасно; но пусть скажет об этом ему в лицо.
Это была тяжелая и прекрасная неделя. "Курьер" продал его статью о Бенфилдском чуде в большинство национальных газет как в Британии, так и за рубежом, а журналы, периодические издания и телевизионные компании предлагали солидные суммы за последующие статьи и интервью. Всего за четыре дня он стал важной персоной в масс-медиа, и феномен Алисы Пэджетт неизменно связывали с его именем, поскольку это он написал репортаж с места обоих чрезвычайных событий: первого видения Алисы Пэджетт и происшедшего с ней чуда, а также был свидетелем пяти чудесных исцелений, случившихся в следующее воскресенье, - что привлекло внимание миллионов во всем мире. Фенн взлетел высоко и наслаждался этим.
Внутри послышалось движение.
- Это я, Сью.
Тишина.
- Открой, Сью, я хочу только поговорить.
Звякнула дверная цепочка, щелкнул замок. В шестидюймовом просвете показалась Сью.
- Нам не о чем говорить, Джерри.
- Да ну? Это твое обдуманное решение?
- Ты выпил?
- Конечно.
Казалось, она сейчас закроет дверь, и Фенн просунул в щель руку.
- Сью, давай просто немного поговорим. Обещаю, что через десять минут я уйду, если ты этого захочешь.
На мгновение она заколебалась, и он приподнял брови в молчаливом "пожалуйста!". Сью скрылась, и Фенн с облегчением открыл дверь. Вслед за Сью он прошел через маленькую прихожую в комнату. Как всегда, там было тщательно прибрано и свет от маленькой лампы отбрасывал уютные тени. Фенн увидел, что Сью в халате.
- Так рано ложишься? - спросил он. - Всею начало одиннадцатого.
- Уже поздно наносить визиты, - ответила она, садясь в кресло.
Фенн понял, что она намеренно избегает дивана. Он собрался пристроиться на подлокотнике, но Сью покачала головой и указала на диван напротив. Пришлось со вздохом подчиниться.
Несколько мгновений они молчали, потом Сью проговорила:
- Ты делаешь себе имя.
Фенн прокашлялся; он терпеть не мог неловких сцен.
- Мне посчастливилось оказаться в нужное время в нужном месте. Это мечта репортера.
- Рада, что ты пожал урожай.
- Мы уже обсуждали это, Сью. Это моя работа.
- Я говорю без всякого сарказма, Джерри. Я действительно рада за тебя. И мне понравилось, как ты описываешь подробности: только факты, без лакировки, без преувеличений. Не как в первой статье.
- В преувеличении не было нужды. Правда сама по себе достаточно эффектна. - Он наклонился, преодолевая желание встать перед ней на колени. - Так в чем же дело, Сью? Почему ты не хочешь видеть меня, говорить со мной? Черт возьми, что я такого сделал?
Она смотрела на свои руки.
- Не знаю, в тебе тут дело или во мне самой. Я вновь обрела веру, Джерри, и у меня не хватает времени ни на что другое.
- Ты хочешь сказать, что католическая вера исключает любовь к кому-либо?
- Конечно нет. Просто я думаю, что ты не тот, кто мне нужен.
- Ужасно. Извини меня за мою греховность, но мы, кажется, неплохо ладили, пока ты не взялась за эти церковные дела.
- Вот именно! Я переменилась. А ты - нет.
- А какого черта мне меняться? Я не какой-нибудь католик!
- Ты стал свидетелем одного из самых поразительных чудес, какие бывали на земле. Почему это ничего не значит для тебя?
- Откуда ты знаешь? Ты не видела меня целую неделю. Сегодня вторник. С воскресенья я мог подать заявку о моем обращении!
- Брось шутить, Джерри. Я читала твои статьи. И вижу, что ничего не изменилось.
- Ты сказала, что они тебе понравились.
- Да, и сказала, что в них излагались только факты. Холодные факты - репортаж постороннего наблюдателя.
- А ты чего ожидала?
- Я ожидала, что тебя тронет увиденное! Я ожидала, что это заденет твою душу!
Фенн удивленно вытаращил глаза и покачал головой.
- Не понимаю.
Ее голос смягчился.
- И дело не только в этом. Ты действительно не понимаешь?
Он промолчал.
- Все остальные присутствовавшие перенесли в тот день глубокое эмоциональное потрясение. Я знаю, я со многими говорила. Они верят, что видели чудесное деяние Бога, чудесные исцеления, что несомненно доказало его существование, и от этого их жизнь приобрела новый смысл. Но ты ничего не почувствовал. Ты не можешь отрицать происшедшее, но это никак на тебя не повлияло. Что в тебе не так, Джерри? Что делает тебя таким… бесчувственным?
- Не сказал бы, что ты права. В последние дни у меня не было возможности добраться до отца Хэгана - он избегает всяких контактов с прессой, - но и он выглядит не слишком счастливым.
- Разве ты не видишь, что бедняга ошеломлен всем этим? Шесть чудесных исцелений! Левитация девочки, видевшей Пресвятую Деву. В его приходе! Понимаешь ли ты хоть чуть-чуть все величие происшедшего? Отец Хэган все еще пребывает в шоке, а собственная сдержанность не позволяет ему выплескивать эмоции. Так что не сравнивай свою реакцию с его, потому что с твоей стороны вообще нет никакой реакции, не считая того, что ты ухватился за возможность сделать себе на этом имя.
- Это не совсем так.
- Знаю. И не упрекаю тебя. Я просто хочу, чтобы было что-то еще, хоть какой-то признак того, что твой цинизм если и не сокрушен, то хотя бы немного поколебался.
Она заплакала, закрыв лицо руками, и Фенн ощутил непонятный прилив вины.
Он подошел к Сью, опустился на колени, нежно взял ее за запястья и отвел ладони от лица. Она посмотрела на него, и в глазах ее виделось глубочайшее страдание.
- Ох, Джерри… - сказала Сью и, вся дрожа, оказалась в его объятиях, уткнулась лицом ему в грудь.
У него сжало горло, в груди застыла тяжесть. Что-то в женском плаче вызывало в нем холод, отчего все внутри немело, - и потому его обвиняли в бесчувствии. Это обвинение часто бывало справедливым, но только в отношении конкретной женщины и конкретной ситуации. Фенн научился отстраняться, чтобы защищать свои чувства от чужих посягательств, пропускать мимо себя оскорбления и отказы; возможно, они забывались, но следы их оставались неизгладимыми. А от Сью и такой защиты не было. Он обнял ее крепче, сам чуть не плача.
- Извини, - вот и все, что он мог сказать… или подумать.
- В этом нет твоей вины, Джерри, - тихо проговорила она. - Ты такой, и с этим ничего не поделаешь. Может быть, я не права, ожидая от тебя чего-то другого.
- Я люблю тебя, Сью.
- Я знаю, а хотелось бы, чтобы не любил.
- Это невозможно.
- А ты пытался?
- Все время. Но без толку. Меня зацепило.
Она легонько отстранилась.
- Джерри, я уже не уверена в своих чувствах к тебе.
Больно. Боже, как больно. Он снова прижал ее к себе.
- Это все из-за того происшествия. Все изменяется слишком быстро, и это сбивает с толку. Только не делай из меня Антихриста, а?
- Верно, я вижу тебя по-другому. О, я знаю твои недостатки…
- Недостатки? Мои?
- Я знала их и старалась не обращать внимания. А теперь мы, кажется, поссорились…
- Но не я с тобой, малышка.
- Тогда почему ты не чувствуешь того же, что я? Почему для тебя это только стартовая площадка твоей карьеры, способ заработать?
На этот раз отстранился Фенн.
- Позволь мне кое-что сказать, - проговорил он. - Да, я воспользовался этой фантастической историей, которая сама свалилась мне в руки. Любой репортер, не зря жующий свой хлеб, поступил бы на моем месте так же. Но есть и другие, кто пользуется Бенфилдскими чудесами в своих интересах. Знаешь, после того как Алисе явилось первое видение и я написал статью, со мной связался человек по фамилии Саутворт. Это член местного совета, владелец бенфилдской гостиницы "Корона" и, насколько я смог узнать, вообще крупный собственник в этой области. Он и некто по фамилии Таккер - еще один бенфилдский жирный кот - хотели нанять меня, чтобы раскрутить ситуацию серией статей, привлечь внимание к этому местечку и возбудить больше интереса, чем ситуация вызывала в тот момент. Конечно, их предложение было выражено более тонко, но в этом и заключалась его сила! Они хотели устроить праздник прямо тогда - Он сел на пятки. - Тебе бы понравилось, как я их отшил.
- Это ничего не значит. Два человека, не совсем…
- Ты была в последнее время в поселке?
- Конечно. Я ходила в церковь Святого Иосифа.
- Нет, не в церкви. В самом поселке. Все торговцы только и говорят, что о деньгах, которые вот-вот на них польются. Многие собственники планируют получить разрешение преобразовать свои постройки в сувенирные лавки, чайные, рестораны, меблированные комнаты - во все, что поможет выкачать деньги из туристов, которые уже там пасутся.
- Теперь ты преувеличиваешь.
- Преувеличиваю? Да ты присмотрись поближе! Бенфилд охватило какое-то безумие, и легко понять почему. Впервые в истории поселок оказался в центре общественного внимания. Может быть, это оттого, что всех нас уже тошнит от сообщений о несчастьях, войнах и разврате, оттого, что, когда случается что-то хорошее, возрождающее веру в само добро, мы впадаем в раж. Все любят чудеса, потому что они выходят за рамки прогнившего, вонючего мира, в котором мы живем. Не забывай, что нынче век науки, где все находит объяснение. Религия - ничто, просто слащавые истории для масс, любовь - химические процессы в теле, искусство - сочетание условных рефлексов. А теперь мы получили что-то действительно необъяснимое. Сегодня, в наше-то время!
- Но ты говоришь, в деревне хотят только сделать на этом деньги.
- Да, хотят. Но это не значит, что они не верят в чудеса.
- Но не все могут думать таким образом.
- Выражать все в денежных знаках? Нет, конечно нет. Много таких, кому происшедшее нравится само по себе, кто ощущает гордость за то, что Бенфилд оказался избранным для встречи с Мадонной.
Сью пыталась уловить нотку сарказма в его голосе, но так и не услышала ее.
- Да, они счастливы, и они не просто в благоговейном трепете. Ошеломлены - и полны благодарности! Найдутся некоторые, кто не захочет иметь ничего общего со всем этим; может быть, кое-кто уедет, но их будет меньшинство. Остальные, я полагаю, будут купаться в славе.
- В этом нет ничего плохого.
Фенн покачал головой.
- Нет. Но подожди - и увидишь, как все начнут соревноваться, кто расскажет журналистам, собственную историю. Что знали Алису Пэджетт с детства, что раз в неделю она приходила к ним в лавку покупать сласти, что они доводятся ей троюродными братьями и внучатыми племянниками, как их неприятности моментально улетучивались, когда они проходили мимо церкви Святого Иосифа, как у них исчезала мигрень, когда Алиса им улыбалась. Ты думаешь, чековая книжка журнализма - это отточенная фраза, но подожди - и увидишь, как много личных рассказов о бенфилдских чудесах продадут газетам И погоди, ты узнаешь, сколько у семейства Пэджеттов окажется "близких" друзей, и все будет сдобрено интимными подробностями их частной жизни. Весь облик поселка изменится, Сью, как и его характер.
Она смотрела на него, впервые осознав коммерческий аспект загадочного события. Для человека, чья профессия - журнализм, она казалась удивительно наивной - или, возможно, духовно все слишком усложняла.
Фенну совершенно не хотелось и дальше развеивать ее иллюзии, но он продолжал, стремясь оправдать свои мотивы:
- Довольно скоро ты не сможешь подойти к церкви, чтобы тебя не забросали религиозным хламом. Всевозможные Мадонны… Мадонны с лампочкой внутри, куклы Синди-мадонны, четки, открытки, крестики, медальоны… Продолжи сама. Все будет на продажу.
- Церковь не допустит этого…
- Ха! Церковь примет, участие.
- Неправда!
- Неужели ты думаешь, что Католическая церковь с ее постоянной убылью последователей и всеобщим разочарованием среди верующих позволит себе упустить такой случай? Молодые священники уходят, некоторые женятся, женщины требуют позволения принять сан. Даже Ватикан критикуют за накопление огромных богатств и нежелание потратить их на помощь голодающим, неимущим, за то, что он не проклял со всей суровостью насилие в Северной Ирландии. Над Ватиканом открыто глумятся за его устаревшие взгляды на контролирование рождаемости и множество других, словно оторванных от сегодняшней действительности. Черт возьми, чтобы выжить, Церкви нужны чудеса!
Сью передернуло, и Фенн сдержал свой гнев.
- Посмотри, когда в восемьдесят первом году в Папу Иоанна Павла стреляли - шесть выстрелов, учти, старик нашпигован пулями, - миллионы католиков вернулись к своей вере. Даже неверующие ощутили скорбь. Когда он выжил, когда он чудесным образом выздоровел, все - все, кто не безумен или просто не явно злобен, - обрели новое почтение к папству. Миру напомнили о неизбежном триумфе добра. А теперь Церковь получила нечто еще более грандиозное: шесть исцелений, все при свидетелях, да еще, возможно, левитация и явление Богоматери. Этим невозможно не воспользоваться.
- Отец Хэган не позволит, чтобы на этом спекулировали.
- Над отцом Хэганом есть начальство. Я плохо знаю епископа Кейнса, главу епархии, но по той информации, что мне удалось собрать, можно догадаться, что он не лишен честолюбия. О да, среди церковных иерархов есть такие люди, ты сама знаешь. Очевидно, он уже запросил санкцию на приобретение луга рядом с церковью, и фермер, владеющий им, готов его продать. Кажется, недавно фермера постигло несчастье.