* * *
Более такое вдохновение Любимова не посещало, но зато и случайные встречи не мешали работе. Артем исколесил весь город, перенося на куски ватмана любое мало-мальски интересное зрелище. Два патрульных выдворяют нищего из метро, рабочие закрепляют на платформе памятник бывшему вождю, женщина продает горячие пирожки – все нашло отражение на бумаге. За три дня он почти закончил великолепную панораму, выстроив сюжет вокруг Казанского собора и мужчины в черной одежде. "Человек пришел к Богу".
Утро застало Любимова за чистовой штриховкой картины. Размяв онемевшую поясницу и зацепив чайник, он поплелся на кухню. Из зеркала на него глянул взъерошенный тип с красными от недосыпа глазами. Артем умылся холодной водой, чашка растворимого кофе примирила его с началом нового дня. Бережно свернутый ватман устроился в тубусе, зачетка и студенческий билет нырнули в карман. Уже насвистывая какую-то мелодию, юноша спустился на лифте и поздоровался с вахтером. Тут материализовался комендант общежития – Серафима Александровна, называемая студентами не иначе как "жаба" из-за исключительной вредности характера.
– А, Любимов, здравствуй! На защиту?
– Ага, – буркнул Артем, гадая, чего это коменданту от него понадобилось.
– Ну, желаю удачи и хочу напомнить, что комната за тобой числится до сегодняшнего дня.
"Жаба" обворожительно улыбнулась, Артем скорчил гримасу. За хлопотами он совершенно забыл о сроке проживания. Все его друзья уже давно разъехались по съемным квартирам и родным городам, один он застрял. Сокурсник звал в фирму по дизайну, но там принимали только с дипломом о высшем образовании, будто эта бумажка ещё что-то значила!
Любимов кивнул коменданту, расправил плечи и вышел на улицу. Глаза заслезились от ярких солнечных лучей. Под перестук колес Артем повторял заготовленный доклад, отвлекаясь на мелькавших за окном девушек. Трамвай доставил в Академию, где уже ждала приемная комиссия – отдохнувшие за лето профессора в благостном настроении.
Вопросов почти не было, лишь преподаватель живописи поинтересовался, почему студент не использовал в работе краски. Артем не успел ничего ответить, как за него вступился Чижов:
– Мы с Любимовым этот момент сразу обговаривали, он хотел выполнить проект в графике. И думаю, сделал это замечательно.
Возражений не последовало. Плавая в розовом тумане, Артем дождался заветной синей книжицы и вернулся в общежитие, где порадовал Серафиму оценкой "отлично" – теперь настал ее черед гримасничать. Любимов же позвонил с вахты другу и постарался говорить как можно громче о работе в дизайнерской фирме и переезде к тому на квартиру, чем окончательно добил "жабу". Напевая вполголоса "шикадам", Артем собрал вещи, сдал ключи и уже через час переступил порог Диминой "двушки".
– Такое событие полагается отметить! – заявил Нестеров. – Место в фирме тебя ждет, у меня два дня выходных, так что в бар, всем в бар!
Паб "Капкан" хозяева постарались отделать в стиле ирландской пивной: столы и лавки из темного дуба, торчат из пивных бочек краны, рядом доски с написанным мелом меню, фотографии игроков с поддельными автографами, флажки клубов, а над стойкой – огромная плазменная панель. Обычно здесь транслировали футбольные матчи, но Артем с Димой пришли слишком рано и на экране шли пятичасовые новости. Корреспондент брал интервью у крупного чиновника. Тот говорил, что за десятилетие реформы бывшей милиции, привнесения сюда лучшего западного опыта и даже некоторых штрихов царской России, престиж службы значительно повысился, возросло уважение к мундиру среди обывателей и улучшилось раскрытие преступлений…
Заказав по кружке демократичного "Жигулевского", которое тут называли не иначе как "Ирландское фирменное", приятели устроились за столиком. Официант принес жареные колбаски, соус и сырные гренки. Дима решил позвонить "одной очень близкой знакомой, у которой куча классных подруг", Артем лишь кивнул и хлебнул пива. Первый глоток – самый важный, надо прочувствовать его, тогда и пирушка удастся. Артем прикрыл глаза, наслаждаясь чуть горьковатым вкусом, когда бармен прибавил звук в телевизоре.
– Мы прерываем наш выпуск для экстренного сообщения, – раздался звенящий от напряжения голос. – Только что неизвестными взорван Казанский собор, количество жертв уточняется. К месту трагедии стягиваются полиция, спасатели и пожарные. Подробный репортаж в прямом эфире через…
Взволнованный диктор еще что-то говорил, но Артем его уже не слышал.
"Человек пришел к Богу".
И не успел.
Глава 2
Санкт-Петербург. Невский проспект. Департамент полиции.
…С конца двадцатого века Россию захлестнул шквал преступлений с использованием взрывчатых веществ. Буйнакск, Волгодонск, Москва первыми пострадали от действий террористов. Но это была лишь верхушка айсберга. Чаще всего взрывные устройства использовали в организации заказных убийств, "адские машинки" мелькали в полицейских сводках как главные фигуранты по делам, связанным с уничтожением чужой собственности в целях мести или устрашения, а также в разделе сфер влияния между преступными группировками.
Специальные службы и полиция оказались неподготовленными к ведению эффективных действий по раскрытию всё увеличивающегося числа таких преступлений. У многих следователей, оперативных работников и экспертов-криминалистов расследование подобных дел вызывало серьезные проблемы: в половине случаев при осмотре места взрыва не находили никаких следов и вещественных доказательств, связанных с конструкцией устройства, а в трети не определялась природа взрыва и его причины. Именно поэтому, когда в Санкт-Петербурге отгремели первые теракты, генерал Красильников создал особое подразделение, куда вошли специалисты в разных областях.
Глеб Шаврин – опытный взрывотехник, способный по малейшим признакам определить тип устройства и обезвредивший их столько, что хватило бы и на роту саперов, – пришел в полицию после истечения срока армейского контракта. Леонида Кузьмина Красильников отобрал у экспертов-криминалистов, где тридцатилетнему аналитику прочили большое будущее. Небольшой штат отдела "Сигма" дополнили трое: опытный водитель Роман Зотов, молодой оперативник Георгий Беридзе и Светлана Саблина – девушка двадцати двух лет, откликающаяся исключительно на ник Лана.
Выпускницу МГУ в отдел сосватал ее отец Лев Николаевич Саблин – руководитель СНП Санкт-Петербурга – после того, как отмазал дочь от обвинения во взломе сервера банка "Югория". Красильников сначала противился, но Лана действительно показала себя специалистом в знании компьютерных программ и средств связи, кроме того, серьезно хотела работать и тем самым заслужить одобрение папочки. Генерал согласился и у Саблина сбылась заветная мечта – пристроить продвинутую дочку к делу.
Командир "Сигмы" Павел Аркадьевич Смолин отучился на востоковеда со знанием арабского языка, но с научной карьерой у него не сложилось. Получил второе "высшее", отработал в уголовном розыске двадцать лет, имел несколько наград и независимый характер, по причине которого дослужился лишь до майора, хотя многие в Департаменте признавали, что он – сыщик от бога. Кряжистый, с ежиком непокорных волос, Павел отличался упорством и решительностью, минимум нераскрытых дел доказывали его талант следователя.
Благодаря сигмовцам удалось предотвратить два теракта, а также поймать сотню мелких и с десяток крупных бандитов. Смолин лично задержал преступного авторитета Отара Гигашвили и засадил на скамью подсудимых всю группировку Сибмаша. Кроме того, особисты сыграли не последнюю роль в доказательстве причастности олигарха Жуковского к серии заказных убийств. Но главной задачей "Сигмы" оставалось предотвращение терактов, поэтому, когда Павлу позвонил дежурный и сообщил о взрыве Казанского собора, у майора потемнело в глазах. В руинах исторический памятник, красивейший храм, а главное – при таком теракте неминуемы человеческие жертвы, и часть вины за это лежит на нем, Смолине. Вовремя не узнал, не предупредил, и зачем тогда особые полномочия, кропотливо выстроенная сеть информаторов, когда такой взрыв – как гром среди ясного неба?
На столе зазвонил телефон. Слушая рычание Красильникова, Павел прикрыл глаза. Монолог генерала сводился к тому, что если командир "Сигмы" узнаёт о теракте чуть ли не из телевизионных новостей, то грош цена такому командиру в частности и всему отделу в целом. Выговорившись, Красильников бросил: "Работайте! Жду доклада!", и положил трубку. Достав сотовый телефон, Смолин обзвонил подчиненных. Лана выходила из метро, Глеб что-то мастерил в подвале, Зотов в тире переводил патроны, Беридзе ушел по адресу, а Кузьмин ехал на мотоцикле за квартал от базы. Уже через десять минут монструозный "Форд-Центурион" вылетел из подземного гаража Департамента и понесся по Невскому проспекту, дополняя сирену рыканьем клаксона и вспышками стробоскопов.
Ехали молча. Глеб старательно разглядывал через тонированное стекло городской пейзаж, чтобы ненароком не встретиться с холодным взглядом командира. Лана щелкала клавиатурой ноутбука, проверяя сообщения от агентов, и попутно задавала параметры поиска для телефонных переговоров. Она могла бы заниматься этим и в кабинете, но майор специально взял девушку на выезд – пускай посмотрит, что бывает, когда они заваливают дело. Леня заглядывал ей через плечо и что-то нашептывал. Под искусным управлением Зотова тяжелый джип легко проскальзывал в просветы автомобильного потока, вскоре команда прибыла на место трагедии.
Здесь уже работали пожарные, полиция оттеснила людей и ставила "рассекатели". Вездесущие журналисты препирались со стражами порядка, пытаясь подойти ближе. В толпе зевак стояли два микроавтобуса с надписями "Чрезвычайное происшествие" и "Дорожный патруль". Роман подогнал джип вплотную к линии оцепления.
Смолин вышел первым и, прищурившись, осмотрелся. Пожарные уже закончили поливать пеной почерневшие камни, над разрушенным собором поднимался белесый дым. Спасатели подогнали тяжелую технику и три разлапистых манипулятора примерялись к завалам. Неподалеку ждали сигнала кинологи. Павел увидел испачканного сажей капитана и обошел заграждение. Глеб с Леонидом поспешили следом.
– А, Павел Аркадьевич, здравия желаю! Быстро вы, – заметил капитан Игорь Полишко, командир батальона полиции Центрального округа.
– Долго, – буркнул вместо приветствия Смолин и спросил: – Очевидцы есть? Жертв много?
– Свидетелей сколько угодно! Сегодня ведь церковный праздник какой-то, в храме яблоку было негде упасть, туристы опять-таки…
– А чему ты, голубь мой, радуешься? – перебил майор, хмуро глядя на улыбающегося Полишко.
– Так ведь нет жертв, господин майор, – посерьезнел капитан. – Во всяком случае, по предварительным данным.
– Как это нет?! – удивился Смолин, тут же простив Полишко неуместную улыбку. – Ты серьезно? Как такое может быть?
– Сам не пойму, Павел Аркадьевич! Чудеса просто, так и в бога недолго поверить! Я свидетелей всех пока в автобусы распихал, сами с ними поговорите.
– Леня, опроси людей, – приказал майор. – Глеб, осмотрись, только аккуратненько. Не верю я в чудеса, как бы еще чего не рвануло. Игорь, спасателей тормозни.
Кузьмин уже шагал к автобусам, Шаврин исчез в дыму, а Смолин достал из кармана телефон. Морщины на лбу майора потихоньку разглаживались.
* * *
Штаб-квартира "Сигмы" располагалась в подвале Департамента полиции. Несмотря на поздний час, во многих окнах горел свет. У парадного входа дежурили автоматчики, куда-то отправлялись патрульные экипажи, взрывая ночь вспышками маячков.
Смолин загасил окурок в переполненной пепельнице и вытряхнул из пачки новую сигарету. В углу заурчал кофейный автомат, Глеб поставил на стол три дымящихся стаканчика. Майор отхлебнул и сморщился.
– Сахара маловато. Рома, позвони завтра Абрамову. Раз они подарили нам это чудо техники, пускай не экономят на заправке… олигархи, в душу мать.
– Сделаем, Павел Аркадьевич. Они жаловались, что сервисного мастера в здание не пускают.
– И правильно делают! Что мне им теперь, пропуск именной выписывать? Пускай звонят в следующий раз, встретишь. Ты на стуле-то не елозь, знаю, что жена молодая ждет. Езжай уже, вряд ли мы до утра куда поедем, но…
– Знаю, Павел Аркадьевич! Быть готовым в любое время дня и ночи!
– Точно.
Счастливый Зотов скрылся за дверью, а Смолин оглядел сигмовцев.
– Так, давайте еще раз повторим, что у нас есть. Джорджик?
– Ответственность за взрыв взяли на себя "Красный талибан" и "Тигры ислама".
– Ну, с этими крикунами ясно. Помните, в прошлом году мост на Москва-реке рухнул? Они тоже сразу заявили о причастности, а оказалось – балки обветшали. Что-то еще?
– Осведомители ничего толком не знают… так, одни эмоции.
– Понятно. Лана?
– Агенты пока молчат. Я сделала выборку по ключевым словам на сотовую связь и пейджеры, серьезной информации не проскакивало, обычный треп. Может, до утра что появится. Федералы тоже топчутся, в переговорах задействовали двойную модуляцию, конспираторы, блин.
– Хорошо, распечатки всех мало-мальски подозрительных разговоров мне на стол, я потом сам посмотрю. Глеб, появились какие-нибудь соображения?
Гигант аккуратно поставил стаканчик с кофе на стол и развел руками.
– Не знаю, Павел Аркадьевич. В первый раз не знаю, что и сказать. Понятно, никаких следов устройства. Камни не оплавлены, бризантное действие "коробочки" проявилось гораздо дальше, чем обычные три-четыре радиуса, да и характер взрыва странный. Будто кто снаружи ткнул пальцем в стену, отчего весь собор пошел трещинами и рассыпался. Обломки по размеру еще почти одинаковые, я с таким не сталкивался. Утром снова поеду, посмотрю в раскопах, а то меня "охренители" выдворили.
– Съезди, конечно, – согласился Смолин. – Нам любая зацепка поможет, разрешение у его превосходительства я возьму. Леня, что думаешь о свидетельских показаниях?
– Все очевидцы говорят одно и тоже, поэтому верить им можно. Кто находился в храме, утверждают, что после начала службы внезапно испытали сильнейший приступ клаустрофобии, стены словно начали сходиться, а потолок падать. Естественно, люди выбежали на улицу, причем батюшка со служками раньше всех. Осматривавшие собор туристы говорят, что взрыв произошел с правой стороны, здание рухнуло за несколько секунд, затем начался пожар, как я предполагаю – от замкнувшей проводки. Из показаний следует, что в храме никого не осталось, так что с большой вероятностью следует, что под завалами никто не погиб, люди получили лишь легкие ранения – ушибы и царапины. Двум женщинам стало плохо с сердцем, их забрала "скорая".
– Как всегда подробно, но ничего не понятно, – сказал майор. – Откуда у них возник этот приступ, причем у всех разом?
– Мало данных, – оправдался Кузьмин. – Наведенные галлюцинации и массовый гипноз я отбрасываю, известные нам специалисты не справятся с таким количеством людей, тем более за столь короткое время. Ни один газ не дает подобного эффекта. Еще этот странный характер повреждений, неизвестный тип взрывчатки… рискну предположить, что мы столкнулись с новой организацией, имеющей интересные наработки.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Смолин. – Взрыв есть, но жертв нет. Организация есть, но ни малейшего намека, кто они такие. Не с луны же эти террористы свалились! И что у них за логика такая: сперва людей выгоняют, а затем храм взрывают?
– Возможно, им кто-то помешал, – предположил Леонид.
– Тогда мы получаем уже две неизвестные организации, а нам и с одной пока не разобраться. Что же мне докладывать генералу?
* * *
Красильников руководил Департаментом полиции неполных пять лет. На генеральскую должность его перевели из Перми, где Валерий Борисович занимал должность полицмейстера города в так называемой "Башне Смерти" – массивном здании на Комсомольской площади. Новый кабинет был в три раза больше предыдущего, но и работы в Санкт-Петербурге прибавилось. А какая ответственность! Все-таки родной город Президента.
С первым лицом государства Красильников познакомился сразу после вступления в должность, на банкете, посвященном дню полиции. Если Президент напоминал ловкого и хитрого мангуста, то новоиспеченный генерал больше походил на бурого медведя – мощная фигура, густые брови а-ля Брежнев, рокочущий бас и крепкое рукопожатие настоящего уральского мужика. Они сразу поладили, и Валерий Борисович старался оправдать оказанное доверие. Пока у него получалось: аналитики отмечали, что за четыре года преступность в городе снизилась на двадцать один процент, благодаря ФОС и "Сигме" боевики часто выявлялись еще на стадии подготовки теракта, а криминальные группировки старались лишний раз не высовываться.
Красильников жахнул кулаком по столу – казалось, работа налажена, все под контролем, а тут такой прокол! Генерал еще раз просмотрел сводку о последствиях взрыва. Так, собор разрушен полностью, полукруглая колоннада пострадала частично, а памятники Кутузову и Барклаю-де-Толли на площади и вовсе остались целы. Хоть что-то… опять-таки, Смолин докладывал о минимуме жертв, здесь тоже огромный плюс. Если храм еще можно восстановить, то людей не вернешь. Валерий Борисович устало прикрыл глаза.
Из задумчивости его вывел звонкий голос адъютанта:
– Майор Смолин к вашему превосходительству!
Красильников недовольно зыркнул на излишне ретивого лейтенанта и кивнул. Присылают на стажировку молодежь из Академии, а те и рады стараться.
– Здравия желаю!
Смолин по-военному четко прошел в кабинет и застыл у дальнего края длинного стола. Как всегда гладко выбрит, отметил Красильников, а вот в глаза не смотрит, стервец, блюдет субординацию, значит – радовать нечем.
– Садись, Паш, не изображай статую скорбную. Вижу, твои орлы ничего не раскопали?
– Сведений пока маловато, Валерий Борисович. Шаврин божится, что никогда с таким не сталкивался, все свидетели толкуют о каком-то приступе клаустрофобии, а Кузьмин утверждает, что это дело рук новой организации.
– Ох, нам бы со старыми разобраться. Кофе будешь?
– С удовольствием.
Красильников любил готовить кофе сам, не доверяя сокровенный процесс даже ретивому адъютанту. Тому дозволялось лишь покупать в чайном дворике "Покровского пассажа" зерна особого сорта, которые генерал также собственноручно растирал в специальной ступке.