Стеша взгромоздилась на ложе, заставив рассохшуюся раму жалобно скрипнуть:
- И чего?
Я растерялась. А чего я вообще ожидала от нашей беседы? Надеялась, что купчиха мне всю мою подноготную на блюдечке выложит и жизнь сразу окажется простой и понятной?
- Мы долго с тобой дружили? - осторожно начала я. - Ну в Рутении.
- А чего это я должна тебе отвечать? - Толстуха грузно перекатилась на бок, явив миру крутой изгиб бедра, прикрытого ветхим атласным лоскутом. - Ты мне, что ли, хозяйка?
У меня с глаз будто пелена упала. На купчиху и мужнину жену Стеша ну никак не тянула - слишком поношена была ее одежда, слишком аляповаты украшения. А чего стоили войлочные чуни, выглядывающие из-под подола, которые рутенка не озаботилась снять, заваливаясь в постель.
- Для начала прислужи мне, как полагается, помоги ко сну приготовиться - с мяукающими интонациями продолжала Стеша, приподнимая ногу.
За эту ногу я ее и дернула, стаскивая с кровати. Баба охнула, рухнув спиной на земляной пол. Я, наклонившись, резко ударила ее в солнечное сплетение, выбивая дух, и уселась верхом, намотав на руку длинные рыжие пряди.
- Я тебе не служка, - прошипела я в округлившиеся васильковые глаза. - И у тебя надо мной власти нет! Поняла, кошка драная? Поняла?!
Стеша завизжала, когда я потянула ее за волосы:
- Да, да! Отпусти! Больно!
Я еще с минуту буравила ее грозным взглядом. Молча. Как учила Дарина. Сейчас я сверху, я главная, я альфа. И пусть моя соперница запомнит этот момент во всех подробностях, чтоб семь раз в следующий раз подумала, перед тем как попытаться унизить.
Запах магии Дарина почуяла лиги за две и во все лопатки помчалась к дому. Она только успела вбежать во двор, когда воздух сгустился, закручиваясь на манер облачного рукава, уходящего широким раструбом в самые небеса, и из вязкой пелены навстречу волчице шагнул Дракон.
- Домна Мареш… - Влад изящно поклонился. - Какая приятная встреча.
Дарина вильнула хвостом и тут же, устыдившись собачьего жеста, обнажила клыки.
- Я не задержу вас надолго, - продолжал господарь деловым тоном. - Мне нужна ваша подопечная.
Волчица мысленно пожала плечами и направилась к дому. Для продолжения разговора надо перекинуться, и лучше это делать не на глазах изумленной публики и поближе к одежде.
- Дарина, у меня совсем нет времени - я должен успеть до восхода солнца.
Дверь избушки хлопнула за ее спиной, отсекая вопросы, на которые она все равно не могла ответить, по крайней мере, в этой ипостаси.
Превращение заняло не больше минуты, гораздо дольше пришлось искать раскиданную по горнице одежду. Влад, томящийся у окна, будто преданный воздыхатель, проявлял нетерпение:
- Где Ленута?
- Здесь ее нет! - прокричала домна Мареш, натягивая рубаху. - В Арад она отправилась, монаршей милости просить!
- Давно?
Протащив голову сквозь ворот, Дарина оказалась с Драконом лицом к лицу.
- Как давно ваша подопечная ушла в замок?
- Да уж седмицу как… У нас покража была, вот она и хотела вас попросить разобраться.
Выражение красивого лица Влада сложно было истолковать. Но на мгновение Дарине показалось, что все его напускное спокойствие, вся недвижимость черт - всего лишь маска. Чуткие ноздри волчицы уловили едва заметный запах волшбы, будто господарь сдерживает рвущие его на части чувства.
- Покража? - наконец равнодушно переспросил Дракон, присаживаясь боком к столу и вальяжно вытягивая ноги чуть не на середину горницы. - И что же у вас украли?
Стеша как-то уж очень быстро пришла в себя. Будто ее каждый день посторонние девицы уму-разуму учат. Кряхтя, поднялась с пола, отряхнулась, напомнив мне домашнюю курочку, только что оттоптанную петухом, и как ни в чем не бывало принялась за уборку.
Честно говоря, ее поведение меня настораживало даже больше, чем безвыходная ситуация, в которой я сама оказалась. Со мной-то все ясно: набедокурила - изволь ответ держать. Отработаешь должок - тогда уж можно и на свободу с чистой совестью. Только вот, если судить по отношению ко мне хозяйки, этот светлый миг настанет ох как нескоро. А Стеша… Многое в ней казалось мне неправильным, неестественным. Эти ее переходы от злости к дружелюбию, от простецких манер базарной торговки к воркующим интонациям жрицы любви. И все - с неменяющимся выражением глаз. То есть лицом она чувства выдавала исправно - кривила жалостливо рот, поднимала брови в удивлении, морщила нос. Но зрачки ее при этом были огромны и неподвижны.
- А Фейн - он хороший, - щебетала рутенка, перетряхивая постель. - И не жадный нисколечко. Только не любит, когда бабы ему перечат. Я сперва, пока не подладилась, часто на орехи огребала.
- Это он, что ли, твой грозный муж?
Я изображала хозяйственную деятельность, перебирая побрякушки, наваленные в дальнем от двери углу. В оружие годился разве что серебряный подсвечник локтя в два длиной. Несмотря на обилие каменьев и прочих непонятных мне излишеств, он очень удобно ложился в руку. Кого я этой красотой огрею - рыжую товарку или смуглого атамана, я вовсе не думала. Там по ходу дела разберемся. Было б чем.
Я стряхнула пыльный отрез шелка с настенного зеркала и стала отрабатывать грозный замах, сосредоточившись не столько на точности удара, сколько на придумывании самого свирепого выражения лица.
- Хо-хо! Ты чего кривляешься?
Я резко развернулась. Стеша подавилась смешком.
- Ты не ответила на мой вопрос.
- Мой муж меня продал…
По щекам молодки водопадом потекли слезы, и конечно же я бросилась ее утешать. Обняв Стешу за плечи и подав ей заместо носовичка одну из не очень свежих простыней, я внимательно слушала невеселую историю моей подруги. С одной стороны, мне было ее невероятно жалко, а с другой - в моей голове поселился какой-то спокойный и расчетливый голосок, который твердил: "Баба сейчас размякла, она тебе все выложит, ты только вопросы наводящие задавай да вздыхай участливо".
Расстались мы со Стешей не так чтоб очень хорошо. Как говаривали в нашей родной Мохнатовке, кошка меж нами пробежала. Да не просто кошка, а целый котище - благоверный подруженькин, купец Еремей. Он, мужик видный и властный, не мог допустить, чтоб его невеста с ведьмами дружбу водила.
- А песни какие поначалу заводил… - всхлипывала рутенка, громко сморкаясь. - За меня, говорит, пойдешь, как сыр в масле будешь кататься, озолочу… А как оженимся, сразу и уедем - дальние страны посмотришь, диковинки там разные…
Поженились они этой зимой, произнеся клятвы под золочеными сводами Трехликого храма и еще раз закрепив их на бумаге перед деревенским старостой. На последнем настоял Стешин отец - деревенский мельник, который давал за дочерью неплохое приданое.
- А я, значит, ведьмой у вас была? - осторожно поинтересовалась я.
- Я тогда тоже так думала, - невесело хохотнула Стеша. - Пока настоящую ведьму не повстречала - Щуру старую.
- И давно ты с ней знакома?
- Да нет, - мотнула головой собеседница. - Где-то в лютне она к ватаге прибилась, на исходе зимы. Фейн сказывал, она ему родичка какая-то - тетка, что ли… Я еще порадовалась, когда она появилась, думала, подспорье в хозяйстве будет, а она быстро все к рукам прибрала - и Фейна, и девок. И мужики все под ее дуду пляшут. Потому как ведьма.
- Погоди, - сосредоточенно считала я в уме. - Ты замуж выходила в начале зимы, а в конце уже с разбойниками бытовала?
- А недолго с Еремеем любились. Он меня в первом же большом городе сбыл - привез с обозом да Фейну в карты и проиграл. Я в ногах у него валялась, умоляла не отдавать меня, а у него глаза совсем оловянные стали. Говорит: "Не могу слова порушить, долг, он отдачи требует…" Вот так я среди лиходеев и оказалась, а чего - люди-то ко всему привыкают, вот и я свыклась. Мне еще повезло, что меня атаман к себе приблизил.
- Не по-людски это! - разозлилась я.
- Конечно, - согласно всхлипнула Стеша. - Я же к Еремею со всей душой, а он меня за долги продал.
- Ты что, корова? - почти орала я. - Ты не могла ему в рожу вцепиться и обратно домой уйти?
- И куда бы пошла? - взвизгнула страдалица. - Одна среди чужеземцев? Да и что бы я в деревне сказала? Помогите, люди добрые, меня муж бросил? Чтоб потешались надо мной всей деревней? К тому же он же не просто от злобы так поступил, а чтоб клятвопреступником не сделаться.
- Он тебе клялся, когда замуж брал. Заботиться обещал и любить до самого смертного часа. Так что клятвопреступник он и есть. - Я устало махнула рукой. - А твой отец пытался тебя от произвола защитить, потому на договоре и настоял. Потому что брачные законы везде чтут. Хочешь, с утра в приказ пойдем - управу на твоего мужа отыщем?
- Ты спасти, что ли, меня хочешь? Пожалеть сирую да убогую? - позабыв про слезы, вскочила рутенка. - Не нужна мне твоя жалость! Тебе все всегда просто так доставалось - никогда себя не ломала. Глянешь глазищами, улыбнешься, и все тебе на блюдечке подносят. Ну конечно, кто против Яги пойти-то решится? Умница-разумница, вишь, выискалась! Красота несказанная! Бабка как тебе рожу-то ни замазывала - все одно все парни по тебе вздыхали. А за что это тебе? За что?
Из всего словесного потока я вычленила лишь слова "бабка твоя". И именно эти два словечка перекатывались в моих мыслях на манер шерстяного клубка, наполняя сердце теплом. А Стеша меж тем не умолкала:
- Ну теперь-то мы на равных. Щура тебя в оборот крепко взяла. И на Фейна особо не рассчитывай - он мой. Тебя-то он попользует и бросит, а со мной у него серьезно.
- То есть ты знаешь, что твой сожитель собирается над другой девицей поругание учинить, и в этом ему препятствовать не будешь? - недоверчиво переспросила я.
- А чего уж, дело молодое. Мужик погулять завсегда может, потому как кобель по натуре. Только он потом ко мне вернется, а тебя дальше передаст. Вон, к примеру, Жох давно без бабы.
Меня аж замутило от открывающихся перспектив.
- Это тебе атаман обещал?
- Выше бери! - На многозначительно поднятом персте Стеши блестел перстенек. - Щура сказывала. Так что… Вернется…
Вот только уверенности в словах рутенки не было ни на грош. Боялась она - и ведьму старую, и полюбовника своего, и того, как дальше дело обернется. И этот ужас, проглядывающий за бравадой, вызывал во мне какую-то брезгливую жалость.
И разговаривать с ней мне не хотелось, и глаза бы мои на нее не смотрели. Поэтому когда наконец-то вернулся атаман, я встретила его чуть не с распростертыми объятиями.
- Заставил твой пацан за ним побегать, - устало проговорил Фейн, присаживаясь на постель и вытянув вперед ногу.
Смысл этого маневра стал мне понятен только после того, как Стеша опустилась на колени и стала стаскивать с атамана сапоги. Ага, то-то она меня на такой же героизм, только по отношению к себе, сподвигнуть собиралась. Видно у них, разбойников, принято так - с кого обувь снимают, тот и главный.
- Где он? - спросила я, с преувеличенной покорностью склонив голову.
- Щура над ним колдует, - равнодушно ответил Фейн, откидываясь на постели.
- С мальчиком все в порядке? - повисли в воздухе мои осторожные слова.
Стеша выпрямилась, прижимая к груди сапоги атамана, и залебезила:
- А я вот постельку перестелила, сокол мой ясный, чтоб тебе почивалось сладко. Может, принести чего? Винца подогретого или взвару? Так вон новенькая вмиг метнется - тебя порадовать.
"Угу! Просто вот стою и мечтаю", - подумала я, не двинувшись с места.
Атаман задумчиво смотрел в потолок:
- Ты, рыжуха, давай сама на кухню сгоняй, принеси нам с твоей подругой чего выпить, закусить. Беседа у нас с ней долгая намечается.
Меня кинуло в жар, и вовсе не от гневного взгляда товарки.
- Вечно не могу запомнить, как этих девок зовут, - доверительно сообщил мне атаман, когда за Стешей закрылась дверь. - А как тебя величать?
- Все равно же забудешь. Буду у тебя "чернушкой" или "подь сюды", или…
Фейн весело заржал:
- Тебя-то, кареглазая, помнить буду.
Он протянул ладонь для рукопожатия.
- Лу… Ленута, - доверчиво поздоровалась я.
Его длинные смуглые пальцы плотно обхватили мою кисть. Резкий рывок. Я, потеряв равновесие, упала вперед, и он, перевернувшись, подмял меня, сжав коленями мои бедра.
Пахло от него неожиданно приятно - терпкой полынью, солью и разгоряченным телом. Я глубоко вздохнула.
- Времени у нас немного, - поделился атаман, деловито распутывая завязки моей рубахи. - Еще и поговорить серьезно надо. Ты когда беседовать предпочитаешь? До или после?
Я широко улыбнулась:
- Вместо!
Хорошо ответила, прочувствованно. Одновременно на выдохе заехав ему коленом в пах.
Дарина меня всегда предупреждала, что, несмотря на расхожее мнение, этот удар вовсе не панацея от мужских домогательств. Он скорее что-то вроде признания собственного бессилия. Потому что мужики такого не прощают. По уму сейчас надо было убегать со всех ног, в призрачной надежде, что соперник не перекинется в считаные мгновения и не вцепится тебе в горло. Да где уж тут, ёжкин кот?! От ведьминой клятвы не сильно побегаешь.
Фейн выпучил глаза и сказал:
- Аарх!
От прямого удара в челюсть я увернулась чудом, вытянув шею на манер заморского животного камелопарда. Оттолкнувшись пятками от кроватной рамы, я смогла выскочить из-под распластанного тела атамана. У того начиналась боевая трансформация - заострялись черты лица, съеживались ладони, выпуская наружу когти. Перебивая вонь дурман-травы, по горнице поплыл резкий звериный запах. Я бестолково металась, пытаясь отыскать хоть какое-то оружие. Подсвечник куда-то закатился, когда я утешала Стешу, а ничего столь же увесистого мне на глаза не попадалось. "Нож! - ярким всполохом мелькнула мысль. - У меня же нож за голенищем!" Раздумывать дальше времени не было. Я выхватила оружие и ринулась к кровати. Фейн оскалился, готовясь к прыжку, но я успела первой - подскочила к изножию и вонзила лезвие в ближайший кроватный столбик. По самую рукоять. Атаман исторг пронзительный вой и рухнул на постель.
- Что ты сделала, сука?
- Спокойно, спокойно… - Я осторожно пятилась от места побоища, не забывая демонстрировать сопернику пустые ладони. - Я тебя в человечьей ипостаси заперла, пока ты еще обратиться не успел. Теперь не перекинешься, пока клинок в дереве будет.
Темные глаза Фейна проследили направление моего жеста.
- Не трогай, - тихонько попросила я. - Подожди немного. Я же никуда не денусь. Наказать меня всегда успеешь.
Атаман уже вернулся в человеческое состояние.
- Ты что творишь, безумица? - спросил зло, но без огонька, видно, буря осталась позади. - Мужской силы меня лишить удумала?
- Я тебе жизнь спасла, - тоненько ответила я и громко, от души разревелась. - Как тебя еще было остановить?
Фейн скривился на мои слезы, спокойно встал и приблизился к ножу. Я не препятствовала. Освободив лезвие, вовкудлак провел по нему пальцем, проверяя качество заточки, восхищенно прищелкнул языком и спрятал оружие в свои поясные ножны. Все, кажись, я очередного имущества лишилась. Ну ничего, эту-то потерю я как-нибудь переживу.
- Чего ты там про спасение жизни вякала? - почти миролюбиво спросил разбойник. - Когда это ты мне ее спасла?
Я как по команде перестала плакать и серьезно взглянула на него:
- Я же стихийница. Щура тебе о том сказывала?
- Ну был разговор. А какое дело…
- А такое, - перебила я. - Неинициированный маг воздуха - это тебе не молодка деревенская. Твоя тетка меня ведьминой клятвой подчинила, да только силу запереть не смогла. Мне самой приходится ее сдерживать. Понимаешь? Если я магию применю - помру в одночасье.
- И что?
- А то, что, если ты меня снасильничать удумаешь, мой контроль рухнет и вся эта сила направится на тебя. Я-то, конечно, тоже не выдержу, но вот ты…
- А что я?
Нет, все-таки как сложно с эдаким простачком ученые разговоры вести. Я пару мгновений подумала, подбирая сравнение поярче.
- Вот ты в детстве лягушек через соломинку надувал?
Неожиданный вопрос атаману даже понравился. Он почесал в затылке и кивнул:
- Была у нас такая забава молодецкая! Веселая - страсть! Там еще выигрывал тот, у кого зверушка раньше лопалась.
Ну про веселье подобных извратов я могла бы и поспорить, только при других обстоятельствах. Поэтому просто пояснила:
- Вот и получился бы ты, друг ситный, на манер этой лягухи. Зашли бы твои соратники в эту горницу поутру, а тут я - вся такая мертвая и красивая в кучке кровавых тряпочек, которые были когда-то тобой.
Видно, мое сравнение пробрало разбойника до самых печенок. Он даже с лица как-то спал.
- А Щура про это знала?
- Ну она старуха ушлая, так что…
По всему выходило, что мне удалось пробить знатную брешь в отношениях внутри шайки. Фейн усиленно хмурил лоб, выражая тяжкую работу мысли. Я не встревала, чтоб к решению он пришел сам. Наконец атаман расслабился и взглянул на меня, казалось, его огромные зрачки пульсируют в такт биения моего сердца:
- А ты не проста, красавица.
Мне опять захотелось почесаться, я передернула плечами:
- Уж какая есть…
- Подойди, не бойся.
Разбойник выглядел неопасным, поэтому я послушно уселась рядом с ним на постель.
- О чем ты хотел со мной поговорить?
- Тебе этот волчонок родня?
Я думала недолго:
- Нет, просто случайный приятель.
- Вызволить его хочешь? - Длинные пальцы атамана поглаживали мою ладонь.
Ощущения были непривычными и скорее приятными. Я прикрыла глаза, погружаясь в сладкую истому. Да что ж это со мной творится, ёжкин кот? Неужели старуха была права и я в прошлой жизни в любовных делах задних не пасла? Да нет, быть того не может.
- Я тебе помогу.
- Что?! - Я выдернула руку. - Ты отпустишь мальчика? И какой тебе в том интерес?
Три вопроса кряду, и ни на один ответа так и не получила. Притихшая Стеша внесла в горницу обещанное угощение. На подносе стоял бокал темного стекла, доверху наполненный густым вином.
- Эх, с коричкой, с гвоздичкой, с лимонной корочкой, отведаем, что ли-с? - пробормотала она, подавая разбойнику напиток.
Я терпеливо ждала, пока атаман снимет пробу. Он не торопился, отпивая маленькими глотками, прикрывал от удовольствия глаза. Наконец бокал опустел, Стеша, не мешкая, подала льняную тряпицу - промокнуть уста.
- А ты иди, кареглазая, - кивнул мне Фейн равнодушно. - Щура тебе покажет, где переночевать можно. Утро вечера мудренее, завтра поговорим.
- И скажи там, чтоб не беспокоили! - взвизгнула рутенка. - Господину отдых требуется.
Я не умела читать мысли, но, пока шла к двери, в моей голове звучал довольный голосок Стеши: "Я же тебе говорила - он со мной останется…"