- Позарез надо. Утром куплю две водки, тебе лично.
- Там всего полбутылки осталось.
- Сойдет.
- Ну я же тут не один.
- Ты тут старший.
- Виктор Антоныч, не могу.
Неживой приподнял бюст и посмотрел на то, что там стояло.
- Это последнее?
- Точно так.
- Свистишь. По оперативным сведениям, с утра был целый ящик самогона.
- Так, это… растащили.
- А себе вы разве не заначили?
- Заначили. Кончилось.
- Придуриваешься, пехота.
- Правда, нету.
- Уроды, - свирепо сказал он. - Мусора. Сброд, обсоски, накипь. Как разговариваете с офицером РУОПа?!! Дрянь, окурки, слякоть, труха…
Дежурный был серого цвета, как и его форма, однако смолчал.
- …Ты - жертва инцеста. Твой папаша трахнул твою мать в задницу, и ты появился оттуда…
- Вы не правы, товарищ старший оперуполномоченный, - сказал майор и с демонстративным спокойствием сделал глоток из своей чашки. Громкий такой глоток.
- Да ты… - сотряс Неживой воздух. - Да таких…
Он не выдержал - нажал на кнопку, которую, оказывается, давно терзал пальцами в кармане. Само как-то получилось, без участия разума.
И пошел прочь из дежурки, размышляя о чем-то страшном, что и словами не выразишь, и мысли эти оседали серой пылью на лицах присутствующих…
Собеседник поперхнулся, выплеснув всё изо рта.
Выронил чашку. Схватился за горло. Перегнулся в поясе, странно мыча. Опрокинулся на спину, сбив тумбочку с бюстом. Оглушительно разбилась бутылка, самогон разлился по полу…
Повезло ему, этому служаке. В последний миг, уже замыкая контакт, Неживой передумал убивать. Дрогнула душа стрелка, дрогнул палец… а ведь мог быть паралич дыхательного центра - запросто. Однако дело ограничилось кратковременным спазмом гортани.
Сержант, бывший хирургический медбрат, сориентировался мгновенно, - бросился к синеющему начальнику оказывать первую помощь.
За спиной старшего оперуполномоченного остались суета, беготня и крики.
* * *
Возле проходной его догнал опер Батонов.
- Виктор, я видел, что с вами была какая-то женщина… - начал коллега с присущим ему простодушием.
- Чего орешь, Батонов?
- Я Баженов.
- Это не женщина, а агент. Только, бля, соберешься с агентом поработать, как сразу, бля, орут на все Управление.
Тот попятился.
- Встреча с агентом? Непосредственно в Управлении?!
Андрей Дыров ждал перед турникетом, готовясь покинуть здание.
- Витюша, не пугай детей, - позвал он.
- У меня нет детей.
- Драматург Чехов сказал: "Если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить". А мы с тобой давай знаешь как скажем? "Если в кадре появляется женщина, она обязательно должна раздеться". Намёк понятен? Я говорю про твоего "агента", который там наверху нервничает, высовывает нос в коридор.
- Ты театрал, тебе виднее, - проворчал Неживой.
- Слушай, берсерк! Опять врежешь кому-нибудь, а мне потом людям расписывать, что ты ловил муху.
- Стой, Марлен, не уходи, есть дело… - остановил Виктор Батонова. - Да понял, Андрюха, всё под контролем. Насчет ружья мне понравилось. Береги свою пушку, чтоб не намокла раньше времени, на улице гроза.
- Оружие у меня в сейфе, - напрягся Дыров.
- Пушку, которая у тебя между ног, - терпеливо пояснили ему, непонятливому.
- До чего ж ты пошлый, Витя, - расстроился Дыров. - Ужас.
- Как твой Чехов. Привет передавай, когда увидитесь.
- Ещё и плоско шутишь.
- А полковнику Конде понравилось.
- Да уж, насмешил ты его до смерти…
Насчёт оружия, кстати, Андрей наврал. Табельный ствол он обычно носил с собой, особенно по вечерам, компенсируя тонкость натуры и здоровую трусоватость.
Вечер продолжался. Театрал Дыров отправился в дождь, а берсерк Неживой неотрывно смотрел приятелю в спину.
Искушение нажать на кнопку было таким сильным, что в глазах темнело… как же я вас всех ненавижу…
Он опомнился. Майору Лобку, кажется, был нужен барашек для шашлыка? Не будем портить мясо.
Если честно, сдержал себя с трудом.
- Андрюша, я ведь хороший человек? - послал Неживой вдогон.
Тот, не оглядываясь, вскинул руку и щёлкнул пальцами:
- Эталон. Идеал. Классический образчик.
Историческая справка
И правда, не будь Виктор эталонным человеком, разве пришёл бы ему в голову тот замечательный способ, каким он вывел из игры полковника Конду.
Речь не о кнопке с чехлом, а о том, что было днём.
Сегодня, 20 сентября, Главк праздновал годовщину учреждения Министерства внутренних дел Российской империи, случившегося в 1802 году. Торжественное совещание, посвящённое этому событию, состоялось в Актовом зале, что на седьмом этаже Большого дома. Седьмой этаж - это уже "соседи", проход для ментов только по пропускам. На центральной лестнице стояла очередь, чтобы попасть в холл (вход - между двумя тумбами, за которыми два цирика проверяли пропуска). Старшие чины - вне очереди. Но Конда не злоупотреблял своим положением, проявлял демократизм, стоя вместе со всеми. Неживой пристроился за ним; тот лишь гадливо скривился, когда заметил.
Компактный диабетический шприц, наполненный пиридином, был у Виктора наготове. Поймав момент, он побрызгал этой химией на низ кителя и на брюки полковника.
Пиридин - обычное средство, применяемое в том числе в быту, продаётся свободно. Просто запах у него… как бы сформулировать… обычно пишут: резкий, неприятный, своеобразный, но это всё не отражает суть дела. Называя вещи своими именами, тухлым говном пахнет. Практически неотличимо.
Попрыскал Витя чуть-чуть, чтоб вонь не распространилась сразу. Пока вещество потихоньку испарялось, Конда успел пройти в зал и сесть среди коллег. А минут через пять по рядам загулял шёпоток: на него смотрели, морщили носы, хихикали. Кто-то кому-то показывал пальцем… Когда полковник наконец сообразил, что источник запаха - он сам, было уже поздно. Хиханьки слились в один общий смешок: "Конда обосрался".
Позор.
Тем более, он и сам не понимал, почему от него воняет. На совещании ему должны были вручать грамоту. Подниматься на сцену, неся в президиум такое амбре?
Он сбежал, конечно. Пробился сквозь ряды и буквально вылетел из зала.
Увы, если вонь пущена - это навсегда, Конда отлично понимал такие вещи. Беги, не беги - история приклеится, как татуировка. Одним махом себе репутацию испортить… было от чего адреналину хлебнуть. Так что, может, и впрямь перенервничал, оттого и слёг с кризом; но, скорее, больница всё-таки - тактический ход, попытка взять паузу. Теперь-то уж не узнать…
А Виктор дождался начала мероприятия, выждал ещё минут пятнадцать и вышел в холл. Многие так делали, это в порядке вещей. В холле под бронзовым бюстом Ленина всегда в такие моменты стояла бутылка коньяка и стопка, - КГБ обеспечивал офицеров выпивкой. Знающие люди выбредали из зала, хлопали стопарь-другой и возвращались. Задачей комитетских цириков было вовремя менять пустые бутылки на полные. Не отсюда ли, кстати, пошла в "органах" традиция прятать спиртное под бюстами крупных и мелких вождей?
Ленин, разумеется, только выглядел бронзовым. На самом деле - крашеный гипс, иначе попробуй приподыми его. Виктор налил себе коньячку - тем самым показал, что он свой, допущенный тайн, - после чего можно было спокойно уходить.
Шприц выбросил в Неву, благо что рядом.
Вспоминать бы и вспоминать всё это.
Пыточная
Батонов, как и просили, стоял рядом, ждал, когда Дыров удалится.
- Что там с майором? - поинтересовался Неживой. - Окочурился?
- Почему? Ничего не окочурился.
- А что тогда? Ты позже меня уходил, видел.
- Вырвало его, - ответил Батонов. - Напачкал он там. Мужики сильно ругались.
- Выжил, значит, пехота… Ну и хорошо. Не из-за водки ж его… - сказал Виктор непонятно.
Счастливая мысль, родившаяся в дежурке, созрела в нём и оформилась. Пришла пора действовать. План был прост, и первым пунктом - разведка.
- Слушай сюда, Марлен, - продолжал он. - "Панцири" оборзели. Бросили задержанного без присмотра. Чай они пьют… знаем мы, что они пьют.
- Где бросили?
- В "ожидалке". Совсем одного. А случись чего, кто виноват будет? Дежурный, то есть ты. А если он вообще вздумает опорожнить мочевой пузырь или кишечник, кому пол подтирать? Опять тебе. Сходи, попроси их больше так не делать.
Батонов расправил плечи:
- Я их, дураков…
- Только вежливо попроси.
- Я их попрошу, - сказал Батонов с угрозой. Он словно выше ростом стал от важности поставленной задачи.
И пошёл. Неживой - за ним. Поднялись вместе.
- А вы куда?
- Хочу посмотреть, как ты уроешь гадов. Не прогонишь?
- Без вопросов.
Никаких надписей в полутёмном коридоре не было, только цифры, но это и правда был коррупционный отдел. Одна из дверей открыта, оттуда неслись резвые мажорные голоса. Виктор остановился раньше, а Марлен, помедлив секунду, шагнул на свет.
- Ну, это, мужики, вы головой-то думаете? А если он нассыт?!
- О! - выплеснулось из кабинета. - Явление Христа народу.
- Я рапорт напишу!
- Ты об чём, пугало? - раздался голос начальника отдела. - Какой рапорт, кто нассыт?
- Да ваш слухач в "ожидалке"…
- С чего это вдруг?
- Безнадзорный, чего. Неправильно работаете.
- Слушай, ты, штатный дебил, ты входи, входи…
Виктор осторожно дёрнул соседнюю дверь. Оказалось - открыто. Он просочился внутрь. Голоса сместились и стали громче: это помещение было соединено внутренней дверью с кабинетом, где опера из коррупционного устроили посиделки. Он тихонько заглянул в щель…
Они и в самом деле пили чай, надо же! Правда, с ромом: пара приконченных бутылок "Mulata" стояла под столом, а та, что на столе, была почти пустая. Аристократы, белая кость, голубая кровь. Присутствовали начальник отдела, два майора и ещё - человек из Москвы, фамилию которого Неживой не знал. Москвич медитировал в кресле - блюдце в руке, глаза прикрыты, загадочная улыбка на устах.
"Панцири", между тем, расчленяли и растворяли майора Баженова. Опера азартно встали с мест, разминая руки, а начальник отдела, взяв гостя за галстук, вёл его к стулу:
- Иди сюда. Присядь. Прибей свою жопу к сиденью. Вот тебе молоток, вот гвозди, потому что сейчас ты захочешь бежать, а гвозди не дадут.
- Товарищи… Вы меня не поняли…
- Заткнись и полностью превратись в ухо, внимая меня, батон вонючий, как я тебе буду вещать эту данность…
"Внимая меня, вещать данность". Интеллектуальный авангард, цвет Управления.
Виктор огляделся, ухмыляясь. Чай, как видно, готовили именно здесь: красовался электрический самовар на специальном столе, были чашки, заварочные пакетики. Чистая вода в литровой банке. И зачем-то - эмалированная кастрюля с торчащим кипятильником. Ноги они тут моют, уроды, что ли?
Кипятильник был большой, на 1,7 киловатт. Страшное оружие террористов.
А кастрюля - без воды…
Виктор чуть не засмеялся, живо представив всё дальнейшее. Обожал он мелкие пакости, да и большие тоже. Действуя скорее на кураже, чем обдуманно, он включил кипятильник в электрическую сеть, - при помощи носового платка, чтоб никаких вам отпечатков пальцев, - и медленно, на цыпочках, вышел в коридор.
- …Ты, правое яйцо "бегунка", передай Неживому, пусть держит в штанах свой латексный фалоиммитатор, - вколачивал в Батонова начальник отдела, легко догадавшись, кто послал к ним придурка. - Не в ту дырку суёт, жопотрах опущенный. Потому как мы этот его дивный мозолистый хрен в пояс верности и заключим, как у императора Наполеона. А братаны с соседней улицы нам помогут. Передашь?
- Передам.
- А теперь выдёргивай гвозди, вонючий батон, из своей вонючей задницы, и пошёл нах…
Музыка. Слушал бы и слушал.
Выяснять, что им ответит Батонов, было некогда, ибо время пошло.
* * *
На первый этаж он сбежал по другой лестнице.
Адреналин бурлил в крови, делая жизнь яркой и полной большого смысла.
На полпути - словно толкнуло что-то в голову. А ещё внутри чехла - приятно стало, как баба ласковая взяла в кулачок напрягшуюся "пушку"… Ощущения были почти те же, что и с Кондой, а потом с Гаргулия. И безо всякой кнопки, что удивительно. Видимо, кипятильник таки наделал дел… неужели там кого-то убило? Да нет же, ерунда, не могло… Или кто-то другой, к кому Витя был неравнодушен, кони двинул - в другом месте и в другой ситуации, - и просто время случайно совпало?
Неужели симбиоз, о котором Неживой не особо и думал, достиг такого уровня?
Сложное слово "симбиоз" натужно проворачивалось в башке…
Ладно. Так или иначе, уродам обеспечен вечер забот. Долго теперь "панцири" не вспомнят о подельнике Храповского, томящемся на первом этаже - на что, собственно, и был расчёт…
Он зашёл в "ожидалку" с противоположной стороны, чтобы из дежурной части не засекли. Подобное помещение, называемое также домом отдыха или санаторием (иногда лепрозорием, иногда тушиловым), везде есть, в любой ментовке высокого статуса. Причём, не только в России. Обычное дело для любой развитой страны, не говоря уже о развивающихся.
В питерском РУОПе - это полуподвал с несколькими камерами. В коридоре вдоль стены тянется металлическая скамья метров десяти в длину, вмонтированная в пол. Скамья без спинки и разделена на сегменты, а в стену вделаны специальные кольца для наручников.
Обычно сюда сажают (менты говорят - "привязывают") группами, а с доставленными работают по очереди. Редко, чтоб здесь был только один человек. Разве что - для оказания психологического давления, вот как сейчас. Потом клиентов забирают в кабинеты, откуда только три дороги: либо на свободу, либо обратно сюда, но уже в одну из камер, либо - в подвал, где с тобой продолжат беседу. (Беседы в подвалах - тоже нормальная международная практика, на которую практически все вменяемые правительства закрывают глаза.) Примерно раз в час "правдивый", то есть дежурный по режиму, обходит камеры, заглядывая в глазок.
Кстати, Вован, здешний "правдивый", обожает мочится на привязанных, - выбирает понравившегося, подваливает, расстёгивая ширинку…
Нужно успеть до обхода, озабоченно подумал Неживой.
Давешний простолюдин полировал задницей сиденье, тщетно пытаясь расположиться вполоборота к стене. Сидеть тут было непросто. Рука согнута в локте и отведена назад, а скамья широкая, спиной к стене не привалишься. Всё тело в напряжении, расслабиться невозможно ни на миг.
- Ты чего? - дружелюбно спросил Неживой.
- Посадили, вот…
Мужик косил глазами на подошедшего.
- Это понятно. Говорю, повернулся почему?
- Неудобно, я левша, - объяснил тот, показав на пристёгнутую к скобе левую руку. - Не могли бы вы меня, пожалуйста… за правую, а?
- Не предусмотрено конструкцией, - Виктор с деланным сочувствием поцокал языком. - Пыточная у нас только для правшей.
- А долго мне ещё?
- Не я тебя сажал, не меня спрашивать. Но вообще в "доме отдыха" можно и неделю просидеть. Вон, в камере, выбирай любую. Если "колоться" не начнёшь.
- Неделю? У меня ж язва. Надо что-то поесть, лекарство принять… Я ж могу и умереть!
В глазах задержанного стоял ужас. Ещё час - и "колоться" он, конечно, начнёт. А может, прямо сейчас бы начал, если б Неживой дал ему такую возможность.
- Ты знаком с Храповским?
- Нет, - мгновенно откликнулся он и почему-то кивнул.
Видно было - врёт. Врёт, кусок мяса! Что и требовалось доказать.
- Левша, значицца. Блоху подкуёшь на скаку… Шучу, мастер. Извини, к тебе - ничего личного.
Неживой вытянул из кармана, бережно придерживая провода, круглую коробочку "звонка". Произнёс со значением:
- Если ты понимаешь, о чём я.
Коротко посмеялся.
Взгляд жертвы трусливо бегал. Человек, ясное дело, не понимал, - быдло, ничтожество, мирянин. Какую шваль берёт себе Храповский в помощники…
Ты сдашь моего принципала, подумал Неживой. Тот потянет меня. И ещё нескольких парней… на них, само собой, плевать. Все вместе мы потянем Сыча… на это тем более плевать. Главное - Я и только Я…
- Передай Конде, это всего лишь бизнес.
Плоть в чехле сладко напряглась, напитывая секстензор энергией.
Кнопку он вдавил большим пальцем - так удобнее.
Хорошо… как же было хорошо! Космос. Выход в иной мир… или приход? Наслаждение - это шедевр. Невозможно привыкнуть. Мысли яркие, краски чёткие. Прежде всего это красиво, сказал бы кто-то умный… Пленник согнулся, дико рванув скованную браслетами руку. Пошла кровавая рвота. Его словно вывернуло наизнанку: столько было крови, смешанной с непереваренной пищей. Лицо человека стремительно серело. Кричать он не мог - от боли. Сползал на пол… Прободение язвы и сильное внутреннее кровотечение, скажет позже патологоанатом.
Но какой же, оказывается, глубокий смысл заключён в простом слове "кончить"! Недомыслил ты, учёный капитан Гаргулия, когда посчитал, что умение кончать - прежде всего наука. "Морталистика", бляха. Впрочем, и для майора РУОПа игра с кнопкой была поначалу спортом. Тогда как на самом деле это не только наука или спорт, но и высокое искусство… А чехольчик и правда придётся мыть, подумал Витя с озабоченностью…
Досматривать кино не стал: смылся, пока никто не застукал.
Хрен вам, а не "слухач", ликовал он. Нет больше ключевого свидетеля, не будет вам показаний, обломались, сучары.
Вельможа
В кабинете Храповского стоял бюст Дзержинского.
А не посмотреть ли, что внутри? Бюст - полый! Почему такая простая идея не пришла в голову раньше?
Лень было вставать…
Виктор сидел в начальском кресле. Перед ним помещался длиннющий стол для планёрок с рядами железных стульев. Смотрел Витя на этот стол и примерялся: как рассаживаются перед ним подчинённые, - с кирпичными мордами и с поджатыми мошонками, - а он, царь и бог, вершит суд и право, кроет в задницу тех, кто провинился, а провинился, по определению, каждый…
Сила, прущая из штанов, способствует мечтаниям.
За спиной висел на стене фотопортрет Президента России: его неодобрительный взгляд ощущался затылком, однако повернуться и показать "fuck" этому начальнику начальников тоже было лень.
Пришёл сюда Неживой за видеосистемой. Надо же было хоть чем-то, хоть как-то расслабить симпатичную бабёнку, если уж со спиртным по нулям. Её напряжённое непонимание ощущалось буквально сквозь стены. А у Храповского в шкафу пряталась казенная видеодвойка, совмещенные видеомагнитофон и телевизор, - именно то, что поможет наконец перейти к основной программе вечера.
Ключ от кабинета у Вити, разумеется, был, - по согласованию с шефом. Полковник доверял своим любимчикам, коих отбирал по делам их, а не по родству.
И вот, оказавшись в этом логове мелкого хищника, тихом и столь уютном, майор испытал острую потребность перевести дух.
Взять паузу.