- Сударыня, хотите, я сделаю для вас карету? Это будет настоящая карета, с балдахином и крутящимися колесами, с сидениями и местом для кучера на подмостках. А хотите, я сделаю для вас и кучера, и волшебных коней, чтобы запрячь их в карету? Это будет самый красивый транспорт в городе, как раз под стать его хозяйке.
- Ну, она же будет не настоящая. - Девушка, оказывается, очень миленькая, когда так смущенно улыбается и краснеет.
- Но, сударыня, откуда вы знаете, что настоящее, а что нет? Может быть, ваши мечты - это и есть самое настоящее в этом мире? И они важнее всего, что вы видите вокруг, когда переступаете порог своего дома?
- Ах, ну что вы, это иллюзии, они же так и будут мечтами.
- Как вы можете так говорить? Разве вы забыли, чему вас учили сказки в детстве? А легенды, которые вы читали в школе?…
- Это сказки, небылицы, и только. Потому они и называются так. Я не смогу уехать на этой стеклянной карете, что вы предлагаете, сударь.
Стеклодув наклонился над девушкой, вцепившись в подлокотники ее кресла.
- Нет, сударыня, это НЕ сказки. Это истории, которые говорят нам, что кому-то это удалось. Кому-то повезло прокатиться на карете из тыквы, кто-то покорил летающий замок и приручил дикого льва. И мы, мы должны повторить их подвиги, должны поверить в себя, поверить в то, что мы сами герои легенд.
Мы можем это сделать.
По мере того, как разгорались глаза Филиппа, и громче становился его голос, девушка оживала, как оживает лес перед весной - еще не видно листьев, но уже доносится с ветвей деревьев пение птиц. И тут же - снова холод.
- Ах нет, я не смогу. Я не смогу все бросить и вот так уйти.
- Уйти? Куда же вы хотите уйти, сударыня? - Филипп опустился перед ней на колени.
Она впервые посмотрела на него прямо, и Филипп увидел в ее глазах свое отражение - безумный взгляд, волосы встрепаны, и напряжение, будто он несет на своих плечах бурю со всем ее громами и молниями. Теперь он отвернулся и уставился в окно. Девушка тем временем собралась для ответа.
- Куда угодно. Куда угодно, лишь бы там было поменьше людей, были зеленые луга и горы. И гроза.
Стеклодув отвернулся к окну - снаружи собирались серые облака, и уже начали падать на мостовую первые капли дождя. А выше, над горами, клубились настоящие тучи, сворачивались серыми котами на пиках, и проводили пушистыми хвостами по сосновым макушкам.
- Вы любите дождь, сударыня?
- Да.
Спустя какое-то время она снова заговорила.
- Он так успокаивает и будоражит в то же время, и отгораживает от всего остального мира, будто у каждого человека появляется собственная вселенная, серая и красивая.
- Значит, вы хотите дождь, горы, и минимум людей вокруг? Сударыня, вы уверены? А если бы кто-то предложил вам, как в сказке, очутиться среди того, что вы любите, в такой маленькой вселенной только для вас, и, может быть, для кого-то еще, сударыня, вы бы согласились?
Он поднял на нее абсолютно серьезный взгляд. И девушка замерла, уставившись на него - казалось, в его черных глазах будто без радужки, за блестящим отражением комнаты и маленькой ее, клубились буря, ночь и еще какой-то неведомый ей род тьмы, и никак они не могли поделить эту территорию.
- Да. Да, я уверена.
Дознаватель то и дело поправлял шляпу, стараясь натянуть ее поудобнее, но дождевые капли все равно шлепались с коротких полей ему за воротник. Прямо над площадью сверкнула вспышка и громыхнуло так, что стекла в домах жалобно дзынькнули. Пес перехватил поудобнее папку с ордером на задержание Филиппа Тоева, и продолжил свой путь, наблюдая за быстро бегущей впереди него тоненькой девушкой. Семеня на неудобных каблучках, на один его шаг она делала десять. Легкая и хрупкая, она отчаянно пыталась удержать над головой зонт, но ветер вырывал его и крутил вокруг нее, будто карусель. Дознаватель остановился, чтобы стряхнуть воду с плаща, перед тем, как зайти в лавку стеклодува, и замер - девушка юркнула в разноцветную дверь как раз перед его носом. "Все равно парень не уйдет, ладно уж, девочка спешила, видать, что-то важное, или подарок какой забрать ей надо". На секунду у Дознавателя мелькнула шальная мысль, но он тут же ее прогнал. "Да нет никого у мальчишки, я бы заметил. Он сам по себе. Совсем. Такие девочки не бегают в лавки к таким, как он". Он не торопясь закурил сигарету и предался размышлениям о другом, гораздо более сложном деле. Кто-то наловчился уменьшать корабли и красть их из порта. Причем промышлял преступник исключительно водными судами. Сейчас пройти в порт, там присмотреться, не появился ли кто новенький, потом в адмиралтейство, потом в таверну… Из задумчивости Дознавателя вывела внезапная тишина. Нет, она не была полной и не была подозрительной. Она была именно внезапной. Исчез шум ветра, молнии и гром, деревья перестали перешептываться влажными листьями, и стук дождя по мостовой куда-то убежал. Дознаватель поднял взгляд и осмотрел улицу. Буря, продолжавшаяся весь день, исчезла, как ее и не было, все освещало яркое дневное солнце, а на идеально ровном небе ни следа облаков. Пес выронил изо рта окурок.
- Украли… Бурю… украли…
Он крутанулся волчком на месте и вломился в стеклянную дверь, чуть не сдернув ее с петель. Лавка стеклодува была пуста.
Мужчина заметался по комнате, выискивая хоть что-то, хоть какую-то зацепку, что-то необычное - ведь остался бы где-то след волшебства, след очередной кражи, сделанной мальчишкой. Но единственным, на что стоило бы обратить внимание сразу, был сильный запах озона, одуряющий и будоражащий одновременно. Запах столь сильно бивший в нос, что его, казалось, можно было пощупать. И вот, принюхиваясь, как гончий пес, Дознаватель нашелтаки последнее творение мастера-стеклодува. Тугие спирали запаха закручивались вокруг горячей еще стеклянной бусины, перламутрово-зеленой, с множеством ярких крохотных деталей внутри. Улыбка начала собирать морщинки возле глаз Дознавателя, когда он обернул полой плаща руку и поднес бусину к окну. Он запрокинул голову и рассмеялся чистым, непосредственным смехом.
- Украл… Ахххаха… Украл самого себя и ее… Украл… Хахххахаха…
Он медленно, пошатываясь от истерического смеха, развернулся и пошел прочь. Сначала в порт, затем в адмиралтейство, затем в кабак. Точно по плану. А в кармане у него бурчала украденным громом буря, и швыряла молнии в горные пики, и где-то на краю леса заливались смехом двое, наконец-то сбежавшие от всех людей?
Лариса Коваль-Сухорукова, Алексей Дуров
Эпидемия
1. Эпидемия
Архивариус цедил кипяток из самовара. Тоненькая струйка воды стекала в фарфоровую чашку с горкой крупнорезанного листового чая. К потолку кухни возносилась паровая виньетка.
- Магию ему подавай, - ворчал он, - ленту Мёбиуса, феномен.
Зачем, спрашивается? Ходят тут всякие. - Он немного подумал, продолжил: - Хотя, если он сумеет что-то понять и объяснить - это хорошо. Пусть пока разбирается.
Вытащил из верхнего ящика комода большой стеклянный шар, положил его в блюдце и спрыснул водой. Присмотревшись, заметил вслух:
- Не в ту сторону пошёл, там как раз на ленту Мёбиуса направление, если на неё попадет - год возвращаться будет. - Отпил чай и воскликнул: - Нет, так нельзя! Пока не поздно - надо ему мысли сменить, пусть сперва по набережной походит, в курс дела войдёт, с профессором посоветуется. Рано такому самостоятельно дела решать.
Он встал и направился в кабинет, подошёл к стеллажам вдоль стены: там, на полках, были расставлены всякие скляночки и бутылёчки, разложены разнокалиберные мешочки грубого полотна с надписями заточенным углём. Среди этого попадались довольно необычные вещицы, о назначении которых мог догадаться лишь посвященный. Впрочем, всё это богатство было видимым только хозяину.
Капнул в плошку из двух соседних бутыльков, помешал стеклянной палочкой. Смесь зашипела, и он быстро произнёс заклинание:
- Шарабарунатабуна!
И щёлкнул по-особому тремя пальцами.
Конечно, все эти заклинания могли работать и без жидкостей, но в этом случае магу приходилось отдавать больше энергии, которая не всегда восстанавливалась быстро: например, сейчас Архивариус чувствовал надвигающуюся мигрень и, к тому же, не сильную, но препротивнейшую простуду, на лечение которой потребовался бы не один час. А если бы маг сейчас потратил силы на заклинание, излечение заняло бы не меньше недели, ибо в таком состоянии потерял бы энергии в триста раз больше, чем в здоровом. Короче, осталось проверить результат своей работы и лечь спать.
Архивариус подошёл к столу: в шаре было видно, как Истров недоумённо покрутил головой, развернулся и двинулся в обратную сторону. Вдруг он хлопнул себя по лбу и остановился. Дальше посмотреть не удалось, потому что мощная волна приступа боли сразила мага наповал: схватившись за голову обеими руками, он лишь успел сесть на пол и тут же потерял сознание.
А Истров каким-то образом вновь очутился около входа в архив, замотал головой, разгоняя сон, но тут же понял, что не спит. `Магия - так магия,` - подумал он и решил последовать совету Архивариуса - прогуляться по набережной.
Не успел отойти от Канцелярии на пару метров, как к нему подскочил конопатый мальчишка лет тринадцати с золотистым вихром на затылке и с подкупающей прямотой спросил:
- Гостей смотреть идете? Морожено купите - покажу.
- Как тебя зовут?
- Никодим.
- Ты полагаешь, что я не смогу найти… хм… гостей на набережной без твоей помощи?
- Найдете! А ток кто ж вам разобъяснит, который гость откедова?
На набережной было достаточно прогуливающихся, однако выглядели они как обычные русские мещане или крестьяне.
- Ну и где же… гости? - с некоторым разочарованием спросил
Истров.
- Нету. Ниче, ща увидим. А вона!
Истров уже и сам увидел - одетый в странную хламиду человек вел на цепочке существо, похожее на несимметричного паука. Бесформенное красное тело, ножки-прутики разной длины…
Истров замер, глядя во все глаза.
- Это из мира Гугэг гость, - важно объяснил Никодим.
- А… что это с ним… за животное?
- Это не животная, это растеняя, навроде нашей репы, ток ходит.
Она завсегда за хозяином ходит, чтобы его кормить, хучь в другом мире забудь - сама тебя найдет.
- Тогда почему она на цепи?
- А это нашенское ихнее превосходительство наказали, что ежели кто из гостей со зверьем к нам заявится, дак чтобы зверь на поводке был, стал быть. А то такое приводят - страсть! Ну дак все на поводках и водят, у кого что с собой живое. Один, слиште? - блох своих на нитки посажал, а нитки к рогу попривязывал.
- К рогу?!
- А то! К левому переднему. Ток блохи у него не кусючие, а оне ток волосы чистили.
Истров хотел было расспросить про рогатого и блохастого гостя, но отвлекся на других гостей. Пожалуй, правильнее их будет назвать иномирянами. Но какие они были! Маленькие и огромные, синекожие, серокожие, радужнокожие, одетые в доспехи, шкуры и даже в облака тумана. Вот хрупкая девушка, одетая по-мужски: синие брюки, куртка, сандалии. Но странным было не это, а её невероятно экзотичная внешность: светлая кожа, резкие черты лица, необычный разрез глаз, очень плавные движения, короткие черные кудряшки на голове. И украшения: на правой щеке прикреплен прозрачный фиолетовый камень в оправе из белого металла, из верхушек ушей антеннами поднимаются тонкие прозрачные иглы.
- А это мазэнка, - пояснил Никодим.
- Амазонка?
- Не-е. Амазонки, оне с саблями. А это мазэнка, с Мазэна она. Ток вы на ее не смотрите много, она мужа ищет.
- Я женат!
- Ну дак и не смотрите.
Как тут не смотреть?!
- Она у себя на Мазэне мужа не найдет, - рассказывал Никодим. - У ней, видите, камень на лице сиреневыевый такой? Дак это она беглая каторжанка.
- Беглая?! Так ее ловят?
- Не-е, на Мазэне беглых каторжан не ловят. Убёг - гуляй. О, морожено!
Он показал на тележку с большим, красным, ребристым конусом, которую толкал старик в переливающейся как ртуть зеркальной одежде.
- Крем-брулю бери, - подсказал Никодим.
- Два "крем-брюле", - попросил Иван, протягивая две копейки.
Мороженщик сунул руки в конус и достал пару прозрачных вазочек, в каждой - по белому шарику с воткнутыми в них узенькими деревянными ложечками.
Никодим резво схватил свою порцию, вытащил ложечку, лизнул её, зажмурился, прицокнул. Истров тоже попробовал. Действительно вкусно, на лимонное похоже. Лизнул еще раз… уже не лимонное, ванильное! Более того, вкус мороженного менялся прямо на языке!
Они пошли дальше по набережной, смакуя мороженое, высматривая иномирян.
- А эти, - Никодим кивнул на миниатюрную женщину в черной одежде, которая везла на тележке спящего бородатого мужчину в белом костюме, похожем на пижаму, - с Каменного Дерева, оне месяцами спят, то мужики, то женщины. А потом - месяцами не спят.
Поразительно. А вот еще один гость - в звериной шкуре вокруг бедер, босой, с длинными спутанными волосами зеленого цвета, а тело покрыто орнаментом, как на змеях.
- Это кто? - спросил Истров.
- Не знаю. Похож на разляляjйцев, да ток те не размалеваны совсем. И волосы у их короче… Не, таки разляляjец, шкура видали какая?
Такие звери ток на Разляляjе живут.
Иномирянин брел, пошатываясь и спотыкаясь. Вдруг взмахнул руками и рухнул на мостовую.
Истров бросился к упавшему, склонился - тот был явно без сознания.
Никодим протянул:
- Разляляjйцы, вродь, не пьют.
- Нужно доставить его к врачу. Есть в городе больница?
- Ну, есть. На Малой Рыбацкой.
- Извозчик! - крикнул Истров, заприметив коляску.
С помощью недовольно хмурящегося Никодима Истров загрузил упавшего, приказал гнать в больницу.
Встретил краснолицый усатый толстяк, представился:
- Доктор Арбузиков, - потом заметил с неудовольствием: -
Опять гость. И опять ваш покорный слуга не имеет представления, как его лечить.
- Вы же врач!
- Когда я проходил полный курс в медицинской академии, меня обучали излечивать людей, и только людей. Пожалуй, я мог бы назначить верное лечение животному, но - заметьте! - земному животному.
Многие гости отличаются по своей анатомии и физиологии от нас с вами гораздо существеннее, чем, например, лягушки. Если я рискну лечить гостя, то слишком велика опасность навредить.
Тем не менее, он помог занести так и не пришедшего в сознание разляляjйца в приемную, стал осматривать. И развел руками:
- Я не знаю, что с ним. Пульс замедлен, температура понижена по сравнению с нормальными для человека, однако мы с вами совершенно не знаем, что характерно для разляляjйцев. Да и узоры на коже разляляjйцев мне до сих пор не встречались, это тоже может оказаться симптомом.
- Разляляjйцы вообще редкость, - вставил Никодим. - Про их и не скажешь ничего. - Он почесал веснушчатый нос и вышел на улицу.
- Что же делать?
- То же, что и всегда. Отправлю Прасковью искать врача среди гостей. Прасковья!
Вошла миловидная полная женщина, глянула на беспамятного разляляjйца, весело спросила:
- Сызнова гость приболел?
- Сызнова, - обреченно кивнул доктор.
- Так пошла я дохтуров меж гостей выспрашивать, что ль? Ток лучшее мне не с Гран Атели начать, а…
- Начинай откуда хочешь.
- Так мне иттить?
- Да иди уже! - отмахнулся Арбузиков и предложил Истрову: -
Если желаете, оставайтесь на чай. Если больше пациентов не появится, я расскажу вам несколько весьма занимательных случаев из моей вот уже восьмилетней практики в Южной Пристани. Вы же приехали к нам развеивать мифы, вот и узнаете некоторые из них.
- А откуда вы знаете, зачем я приехал?
- Южная Пристань - маленький город, все про всех все знают.
Однако попить чаю не удалось - в дверь постучали. На пороге стоял напуганный толстяк, по виду лавочник, вместо "здравствуйте" залепетал:
- Доктор, у меня… - у него перехватило дыхание, и он принялся торопливо стягивать рубаху.
Истров невольно отшатнулся: на объемистом животе пациента проступал узор, аналогичный тому, что на коже разляляjйца. Пока что узор был гораздо бледнее, чем у иномирянина, но откуда-то взялась уверенность, что яркости еще прибавится.
Доктор Арбузиков явственно побледнел. Потом спросил:
- Почему вы так напуганы?
- А там малец какой-то прибегал, гутарил, что разляляjец с таким вот художеством помер уже.
- Он еще жив, - успокоил Арбузиков.
- А… ну, мож он гутарил, что сомлел, а не помер тот гость. Так теперь-то что, доктор? Что будет-то?!
Доктор обвёл всех глазами:
- Эпидемия.
Доктор Арбузиков тяжело опустился на кушетку. Рядом со сжавшимся от ужаса лавочником.
Истров тоже испугался. До холодного пота, до сухости во рту, до дрожи. Он же прикасался к разляляjйцу… и зачем было это делать - валялся бы проклятый иномирянский гость посреди набережной!
Захотелось куда-то бежать, что-то срочно предпринимать… да хоть приставать к иномирянам - лекарства от "змеиной кожи" требовать…
"Змеиная кожа"… подходящее название иномирянской заразы придумалось, и от этого стало немного легче. Когда у врага есть имя…
И все равно хотелось выбежать из больницы, рвануть, куда глаза глядят.
Доктор Арбузиков, кажется, прочитал намерения Истрова, потому что сказал помертвевшим голосом:
- Вам лучше не покидать больницу. Вполне возможно, что вы заразились и теперь являетесь разносчиком.
- Что же нам делать…
- Дожидаться Прасковью.
- А если она не найдет врача?!
- Хоть один из гостей да знаком с медициной, а в других мирах она зачастую продвинулась… Кое-что нам кажется магией.
- Нам просто сидеть и ждать?
- Да. Впрочем, можно сделать кое-какие анализы.
Доктор взял кровь у разляляjйца и лавочника и засел за микроскоп.
А Истрову осталось только вышагивать по пустой больнице, мучаясь страхами. Рассчитывал жить долго…
Когда в очередной раз проходил мимо лаборатории, доктора перед микроскопом не было. Обнаружился он в приемном покое, - вертелся голый перед зеркалом и хмуро рассматривал бледный, едва проявившийся "змеиный" узор на груди, животе, ногах, спине, ягодицах…
Истров остолбенел, потом судорожными движениями задрал рубашку и уставился на свой живот. Да, вот они, пока еще малозаметные ромбы и прямоугольники. Как ни странно, Истров успокоился.
- Доктор, я хорошо себя чувствую, может эти узоры… не опасны?
Арбузиков отрицательно покачал головой:
- Отсутствие жара, тошноты и других симптомов свидетельствует, что организм не борется с инфекцией. В то же время, наличие на коже узора, к тому же прогрессирующего - очень серьезный симптом…
Давайте выпьем. Никогда не пил медицинский спирт…
Но и спирт выпить не удалось - прибежал еще один пациент с симптомами "змеиной болезни", - трясущийся, зареванный, бледный
Никодим. Благодаря этой бледности был заметен чёткий змеиный узор на руках, лице и шее. Пришлось успокаивать перепуганного ребенка:
Прасковья придет, врача приведет. Затем пришел чиновник из канцелярии, спросил, не переступая порога:
- Доктор Арбузиков, в городе эпидемия?
- Да, - твердо ответил тот.