– Но сейчас ты этого не сделал. Да, потому что не ожидал встретить меня.
Эльтор кивнул.
– Верно, значительная часть моего мозга все еще на корабле.
– Но ведь до этого момента с тобой все было в порядке. Ты отлично говорил по-английски.
– Подозреваю, что мое сознание находилось в состоянии критического равновесия.
– А это еще что?
– Ты представляешь, что такое сверхохлажденная жидкость?
Я покачала головой, и Эльтор продолжал:
– Если охладить жидкость ниже температуры замерзания, то она не превратится в твердое тело, а останется жидкостью, только сверхохлажденной. Но стоит только потревожить систему, как она мгновенно замерзнет. Если я вдруг отделюсь от Джага, моя биомеханическая система срабатывает точно так же. Малейшее вмешательство, и она тотчас обрушивается.
– И ты обрушил ее, пытаясь установить связь с Джагом?
– Да.
Я развела руками.
– Даже не знаю, что тебе посоветовать.
– Мне нужна информация. Прежде всего об этой базе.
– Знаешь, я позвоню на работу и скажу, что заболела. А мы с тобой пойдем в библиотеку. Может, что-нибудь и отыщем.
– Надеюсь, – печально вздохнул Эльтор.
Филиал лос-анджелесской публичной библиотеки на бульваре Сан-Карлос располагался в небольшом торговом центре по соседству с химчисткой слева и боулингом справа. Мы с Эльтором пересекли площадь, ощущая, как от плиток у нас под ногами поднимается жар. Солнечный свет утратил утреннюю яркость красок, он скорее угнетал, чем бодрил.
Я еще в окно заметила библиотекаря Мартинелли, немолодого седеющего мужчину в очках. Он протирал прилавок, где посетители брали домой книги. За исключением пожилой четы за соседним столом, в библиотеке было пусто. Когда мы вошли, немолодая пара как раз принялась за чтение газет.
– Привет, Тина, – произнес Мартинелли с улыбкой.
Но стоило ему взглянуть куда-то мимо меня, улыбки его как не бывало – она потухла, как погашенный в пепельнице окурок. А пожилая чета в срочном порядке засобиралась домой. Я посмотрела в сторону, куда были направлены их взгляды, и увидела Эльтора. Он стоял в дверном проеме – настоящая гора мускулов, с головы до ног в черном, на руках черные кожаные напульсники, фиолетовые волосы взлохмачены. Вид у него был как у заправского уличного громилы, по которому плачет федеральная тюрьма.
Я подошла к нему и шепнула на ухо:
– Постарайся принять более дружелюбный вид.
– А как? Это мой обычный вид. Я всегда так выгляжу.
Ну что на это скажешь? Мы шагнули к прилавку. Мартинелли подошел к нам, одарив меня какой-то странной улыбкой.
– Подозреваю, у тебя сегодня поздняя смена в банке, Тина? – спросил он.
Я не поняла, что он имел в виду. Ведь ему прекрасно известно, что я работаю в ресторане. И вообще, с чего это вдруг у него появилась эта дурацкая улыбка? Казалось, лицо его парализовано, но он изо всех сил старался придать ему веселое выражение.
Но потом до меня дошло. Мартинелли испугался за меня. И пытался каким-то образом дать мне понять, что если я попала в беду, а сказать открыто боюсь, то могу каким-то образом сообщить ему об этом. В ответ я одарила его своей самой радостной улыбкой.
– Я сегодня не работаю. А это мой друг Эльтор. Он из… м-м-м… из Фресно.
Мартинелли кивнул Эльтору, тот кивнул ему в ответ. Затем Мартинелли снова обернулся ко мне:
– Чем могу быть полезен?
– У вас есть книги о Центре испытаний летательных аппаратов имени Йейгера? – спросила я.
Мартинелли махнул в сторону каталога.
– Сначала попробуйте поискать там. Если не найдете, что вам надо, я проверю по компьютеру.
– Спасибо.
Я подвела Эльтора к каталогу. Вытащила ящик, поставила его на стол. Эльтор взял стул и сел рядом со мной. Но тотчас обернулся на Мартинелли, который работал за компьютером.
– Почему этот человек отнесся ко мне с подозрением?
– Он принял тебя за одного из дружков Нага, – ответила я и села за стол. – Они приходят сюда и мешают ему работать.
– Нага?
– Нага Кугельмана, – ответила я и добавила: – Того, что убил моего двоюродного брата Мануэля.
– Извини, я не знал.
Эльтор пристально посмотрел на меня.
Всякий раз, когда мне казалось, что я могу спокойно думать о смерти Мануэля, выходило, что это не так. С того момента прошло много лет, и мне помнится лишь то хорошее, чему брат учил меня. Он был строг со мной, как отец: никаких крепких выражений, никаких поздних гулянок, никакого спиртного, никаких сигарет, никаких наркотиков и никаких парней, если те ему не нравились. Он был немногословен и не любил говорить "за жизнь". Но в том, как Мануэль относился ко мне, я читала такие слова, как "уважение" и "долг". Точно так же держал он себя и после того, как умерла мать, хотя это и отдалило его от меня.
– Тина? – произнес Эльтор.
– Все нормально, – отозвалась я.
– Ты постоянно повторяешь эти слова. Нормально жить в домах, в которых недостойно жить даже животным, нормально, когда убивают твоего двоюродного брата. Разве это нормально? Ты заслуживаешь лучшего.
– Я пытаюсь встать на ноги.
– А где твои родители?
– Мне и одной неплохо.
– Тина…
– Тебе повезло. У тебя есть отец, – выпалила я, пытаясь поменять тему разговора.
Эльтор пристально посмотрел на меня, но не стал задавать вопросов, а только сказал:
– Мы с отцом большую часть времени провели, споря друг с другом с пеной у рта. Рагнар понимал меня куда лучше.
– Это тот самый адмирал, который убедил тебя пойти в армию, хотя твой отец был против?
– Это был мой собственный выбор. – Эльтор пожал плечами. – Мой отец временами относится к Рагнару слишком предвзято.
– Например?
– Например, он выходит из себя, – произнес Эльтор и нахмурился. – Однажды, когда я был еще мальчишкой, ко мне пришел Рагнар. В конце концов он мой личный врач. Когда отец увидел, как Рагнар разговаривает с моей матерью, то моментально вспылил. Обычно он уравновешенный, спокойный человек. Но в обществе своего старого друга порой полностью утрачивает самоконтроль.
Теперь-то мне понятно – не только простые смертные, обитатели Земли, имеют привычку приударить за чужой женой. Но тогда я промолчала. Ведь что я знала тогда, чтобы делать выводы: они всегда могли оказаться неверными.
Поэтому сказала ему следующее:
– Можно тебя кое о чем спросить?
– О чем же?
– Солдаты должны убивать?
– Да.
– А ты убивал?
– Да.
Я поерзала на стуле.
– И скольких же ты убил?
– Не знаю.
– Не знаешь, потому что был в корабле и не видел или потому что убил так много, что сбился со счета?
– И то, и другое.
Он почувствовал, как я застыла на месте, и тихо добавил:
– Тина, пойми, люди всегда гибнут на войне. Наши враги убили моего дядю. Кстати, мои родители дали мне имя в его честь. Это брат моего отца. И мне всегда хотелось отомстить за него.
Я подумала о своем двоюродном брате.
– Месть – плохая вещь. Они убивают, ты убиваешь, они убивают, ты убиваешь. И так без конца.
– Ну знаешь, будь желание отомстить единственной причиной, почему я пошел в армию, то уже давно вышел бы в отставку. Я же остался, потому что кто-то должен защищать свой народ. Я чувствую себя, – Эльтор на минуту умолк, подбирая слова, – обязанным.
Чем-то он напомнил мне Мануэля.
– Понятно.
– Но прошлой ночью я чувствовал себя так спокойно, – он взял мою руку, – так умиротворенно.
– Со мной? И почему же?
– Не знаю, – улыбнулся Эльтор. – Наверное, потому, что ты хотела превратить меня в лягушку.
– Знаешь, из тебя получилась бы ужасно симпатичная лягушка! – пошутила я и посмотрела на разбросанные вокруг меня карточки. – Кстати, все эти книги по авиатехнике стоят на одной полке. Ты пойди посмотри там, а я еще немного пороюсь в каталоге. – Я взяла со стола карандаш и бумагу и записала несколько шифров. – На, поищи вот эти.
– Карточки, – проворчал Эльтор. – Бумажные книги. Полки.
– А что ты предлагаешь? – улыбнулась я.
– Прийти домой, лечь на диван, дать задание сети, чтобы та доставила тебе необходимую информацию. Подсоединяешься к источнику, выбираешь рисунки и голографию.
Он продолжал что-то дальше ворчать на своем языке, однако взял у меня листок бумаги и отправился к полкам. Я тихонько рассмеялась и вновь склонилась над ящиком. В следующее мгновение кто-то обратился ко мне:
– Привет, Тина. У тебя новый приятель?
Я подняла глаза. Рядом со мной стоял Наг, в джинсах и куртке. С ним были Шнурок и Бочка. Эта парочка на все сто процентов оправдывала свои прозвища. Шнурок высокий и тощий, и Бочка – приземистый и коренастый.
– Он сейчас вернется, – сказала я.
– Похоже, приезжий, – прокомментировал Наг с улыбочкой.
Мне эта улыбка ужасно не понравилась.
– Он из Фресно.
– Из Фресно? – Наг расхохотался. – Ну, прикол. Дыра похуже Кливленда.
– Что тебе надо? – серьезно спросила я.
– Чтобы ты мне не грубила. – Наг шагнул еще ближе. Я попыталась задвинуть стул, но Наг поймал меня за руку. – В чем дело? – Улыбки его как не бывало. – Тебе что, трудно уделить мне пару секунд? Зачем же так задирать нос?
– Оставь ее в покое, Матт, – крикнул ему из-за прилавка Мартинелли.
Наг посмотрел на него, и губы его скривились в нехорошей усмешке. Однако руку он мою отпустил, зато свою засунул за полу куртки. Когда он ее оттуда вытащил, в ней был девятимиллиметровый "люгер".
Мы с Мартинелли буквально окаменели. Наг целился прямо в библиотекаря.
– Заткнись, старый хрен!
Я не верила собственным глазам – поднять руку на безобидного человека, и где, посреди библиотеки! Нет, мне сразу следовало догадаться, что что-то не так, иначе зачем ему являться в библиотеку в куртке, когда на улице такая жара.
Наг покосился на Шнурка.
– Сделай так, чтобы этот дед нам не мешал.
Шнурок подбежал к стойке и перелез через нее. Там он вытащил нож и мотнул головой куда-то к стене, показывая на угол, который не видно из зала. Мартинелли покорно поплелся за книжные полки, Шнурок проследовал за ним.
Наг повернулся ко мне.
– Итак? – Он снова улыбался, однако эта улыбка была ничуть не лучше той, которой он одарил меня в самом начале. – Значит, у тебя новый приятель.
– Он не любит, когда я разговариваю с другими парнями, – пролепетала я.
– Ах вот оно что. – Он шагнул еще ближе. – А что же он любит?
Я отпрянула назад.
– Перестань!
– Перестань! – передразнил меня Наг. Он спрятал пистолет за полу куртки, стащил меня со стула и облапил. – Вот, наверно, что он любит, chiquita?
– Прекрати!
Я вывернулась из его объятий и стукнулась о Бочку. Тот схватил меня за руки и удержал на месте.
– Крошка Тина, – процедил Наг сквозь зубы, – нам уже нельзя ее потискать? Она такая чистая, такая правильная. Или ты думаешь, мне ничего не известно?
– А что тебе известно? – с вызовом спросила я его.
– Мне ты никогда ничего подобного не позволяла. – Его раздражение было подобно бешеному вращению черных и красных полос. – Но я к тебе не приставал. Я думал: "Она не такая, как все. Постарайся ее добиться". И я старался, но ты даже не смотрела в мою сторону. Считала, что я тебя недостоин. Даже тогда я к тебе не приставал. Может, этот твой двоюродный брат наговорил тебе про меня кучу всякого дерьма. Да я с тобой цацкался, как ни с одной другой бабой в жизни не цацкался! – Мне казалось, он был готов прибить меня на месте. – Я видел тебя сегодня утром, шлюха поганая. Я видел, как ты выходила с ним. Он ведь спал у тебя, признайся? Вы с ним всю ночь трахались?
– Наг, прекрати, – взмолилась я.
– А что, не так? Можно подумать, у него есть то, чего нет у меня. Может, у меня даже лучше.
Я не сомневалась, что он уже послал своих прихлебателей схватить Эльтора. Может, они уже затащили его в какую-нибудь каморку. Ведь Наг не глуп. Хотя в библиотеке и большое окно, Бочка закрывал нас своими телесами. Так что, случись кому-то заглянуть с улицы, человек бы решил, что в библиотеке лишь Наг и Бочка. Стоят и о чем-то беседуют.
Затем Наг посмотрел на Шнурка и дернул головой. Я услышала глухой удар, словно по человеческому телу стукнули чем-то железным, за ним последовал другой – на этот раз тело явно упало на пол.
– Пойдем, пора отсюда сваливать, – приказал он.
Они потащили меня к боковой двери. Шнурок поспешил следом. Мы вышли в проулок между библиотекой и химчисткой. Стены с обеих сторон были глухие, без единого окна. Здесь никто не увидит, что мне нужна помощь. Вокруг Нага все еще бешено вертелось облако красных искр. Пахло от него уксусом и сажей. В проулке его поджидал еще один из его дружков, противный костлявый тип по кличке Пите.
– В машину, – рявкнул Наг.
Пите тотчас припустился бегом в направлении автостоянки за библиотекой. Я улучила момент и больно вогнала каблук-шпильку в ногу Бочке. Тот взвыл. Хватка ослабла, и я вывернулась из его лап.
Спотыкаясь на своих шпильках, я бросилась со всех ног к площади перед библиотекой. Господи, главное – выбежать из этого проулка! Сан-Карлос – оживленная улица. Стоит мне оказаться на площади, как меня кто-нибудь да заметит. Не может такого быть, чтобы не заметили. Я могу даже выбежать на проезжую часть, попробую остановить машину.
Но тут впереди меня выросла фигура еще одного из Наговых прихвостней, загородив выход на улицу.
С душераздирающим воплем я замерла перед ним на месте. Позади меня раздался топот бегущих ног. Я обернулась и увидела, что за мной по пятам несутся Наг и Бочка, заходя справа, и Шнурок слева. Все как один изрядно запыхались.
– Что-то меня это притомило, – прошипел Наг.
– Нет! – закричала я. – Люди увидят!
– Заткнись, – рявкнул он и толкнул меня на Бочку.
Я попыталась кричать, но Бочка своей лапищей заткнул мне рот. Заурчал мотор, и в проулок со стороны автостоянки въехала старая машина. За рулем сидел Пите. Он подкатил поближе к нам и остановился всего в нескольких футах.
Наг злобно посмотрел на меня.
– Едем ко мне, крошка. На вечеринку. Приглашена вся компания. – Он оглянулся по сторонам, потом глянул на Шнурка. Тот перегородил мне путь к отступлению. – Иди приведи остальных.
Шнурок живо помчался выполнять поручение, а Бочка потащил меня к машине и отрыл заднюю дверь. Он затолкал меня на заднее сиденье, вернее, завалил на него, все еще зажимая мне одной своей лапищей рот, а второй, как наручниками, сжимая запястья. Затем открылась вторая дверь, и машина наполнилась запахом гаража – запах этот следовал за Нагом неотступно. Бочка наконец убрал мне от лица свою лапищу, но как только я открыла рот, чтобы закричать, Наг сунул туда тряпочный кляп, а рот залепил клейкой лентой.
Шнурок открыл дверь и бросил внутрь кусок веревки.
– Вот все, что мы нашли. Наг поймал веревку.
– Сойдет.
Он склонился надо мной и стащил с моей руки браслет. Я тщетно пыталась высвободиться из его хватки. Браслет этот подарила мне моя мать, в свою очередь она получила его от своей матери, а та от своей – и так из поколения в поколение откуда-то из глубины веков. Как давно, уже никто и не помнил. Второго такого мне нигде не взять.
Бочка показал на браслет.
– Думаешь, он чего-нибудь стоит?
Наг посмотрел на мои отчаянные попытки к сопротивлению.
– Она думает, что да. Может, нам его взять себе? – расхохотался он. – Кажется, мы его заслужили. Это будет наш приз. Кто сможет оттрахать ее больше других, тот его и получит.
– Нет, – закричала я, но получилось лишь невнятное мычание.
Наг бросил браслет на пол. Они с Бочкой бесцеремонно перевернули меня на живот, и Наг связал мои руки за спиной. Затем они снова перевернули меня. И в этот момент я, стиснув зубы, резко поджала колени и затем столь же резко распрямила их – угодив Бочке в пах.
– Твою мать! – завопил Бочка и отпрыгнул, да так резко, что врезался головой в дверь.
Он завалился на нее – злость вытекала из всех пор его тела потоками огненно-красной лавы.
Передо мной на бешеной скорости промелькнул чей-то ботинок. Я сразу даже не поняла, что это кто-то пустил в ход ноги, но в следующее мгновение каблук впился Бочке в грудь, и тот отлетел от машины. После чего и сам Эльтор налетел на Бочку, и они, сцепившись, пропали из виду. Я услышала, как у меня за спиной Наг выругался и открыл дверь машины.
Я тоже кое-как сумела выбраться наружу. Причем едва не упала, со связанными руками на мгновение потеряв равновесие. В последний момент мне удалось заметить, как Эльтор с Бочкой налетели на стену химчистки. К ним подбежал Шнурок с ножом в руке. Одной рукой держа своего противника за ворот, Эльтор описал пируэт и со смертельной точностью сделал резкий выпад ногой. Его тело подчинялось не ему, а все той же биомеханической сети, словно он был роботом, которым управляют извне. Злость рвалась из него наружу колючими, острыми льдинками, видимыми только мне одной. Правда, тогда я не знала, что это запрограммированная эмоция, своего рода сложный защитный механизм, призванный заглушить его способность к сопереживанию во время боя.
От его удара нож, который до этого сжимал Шнурок, отлетел в сторону. Каблук сапога ударил противника в грудь. Шнурок отлетел спиной к машине, а вслед ему Эльтор швырнул Бочку. Оба приятеля рухнули на землю без сознания. Лишь позднее мне стало известно, что они выжили лишь благодаря тому, что биомеханическая сеть Эльтора сочла ненужным применение летальной силы. То есть, хотя сеть и не могла полностью контролировать действия своего хозяина, она могла их до известной степени сдерживать.
Но только до известной степени.
Где-то вдалеке, но вскоре все ближе и ближе, завыли сирены. В проулке прогремел выстрел, и Эльтор, шатаясь, отлетел к стене химчистки, словно его отбросила туда неведомая сила. С другой стороны машины стоял Наг. Одна рука его была вытянута вперед, а в ней зажат нацеленный в Эльтора "люгер". Пуля попала Эльтору в бок, в просвет между поясом брюк и краем жилета. Второй выстрел не попал в цель – как только Наг нажал на спусковой крючок, в лицо ему ударила вспышка света, и он зажмурился. Это Эльтор вытащил нож. У меня дома нож этот просто блестел, здесь же он, слепя глаза, отражал и преломлял свет всеми цветами радуги, словно гигантский бриллиант.
Эльтор сделал одно молниеносное движение, и нож стрелой прорезал воздух. Наг к этому моменту пришел в себя и не стоял столбом на месте, поэтому лезвие впилось ему не в сердце, а в плечо. Наг вскрикнул и выронил пистолет. Эльтор бросился, огибая машину, ему навстречу. Он схватил Нага и с силой вмял его в корпус автомобиля. Надо сказать, что Наг оказался сообразительней своих дружков. Вместо того чтобы пытаться противостоять силе и ловкости Эльтора, он схватил его за жилет и, используя свое тело как противовес, завалил его на капот. Эльтор ловко скатился с машины и уже в следующее мгновение снова стоял на ногах.
Сирена раздавалась все ближе, завывая то на более высоких, то более низких нотах, то резкой трелью, то протяжно. Эльтор бросился на Нага, и они сошлись в рукопашной, двигаясь так быстро, что трудно было понять, кто есть кто и в чьих руках нож. Лезвие сверкало вокруг их тел, посылая во все стороны огненные стрелы.