Как-то вдруг оказалось, что вокруг Бродерика остановилось всякое движение. Он пару раз заставил жеребца крутануться на месте и лишь после этого стал приходить в себя. Он влез на седло ногами и огляделся вокруг. Лучников уже можно было вычеркнуть из рядов мятежных войск, но в остальном положение оказалось не таким хорошим, каким могло бы быть, окажись на месте толпы оборванцев его закаленные в боях ветераны.
Крестьяне, хоть поначалу и вызвавшие в рядах армии Самозванца некоторую панику, долго биться с подготовленными бойцами не смогли: и справа и слева закованные в латы ряды умелых вояк теснили разношерстную ораву, и стало очевидно, что огромный численный перевес в лучшем случае лишь утомит врага, но победы не принесет.
Бродерик бросил взгляд на противоположный берег: ах, если бы Де Лэй и Монтро с бароном Сирром догадались ударить именно сейчас!
Глава 4. Ганс Гровель. На поле близ городка Тевье
- Похоже всё, пора по домам, - безразлично сказал лейтенант Де Лэй, командовавший правым крылом королевского войска.
Стоявший справа от него барон Сирр задумчиво почесал затылок, глядя, как оруженосцы и герольды пытаются привести в чувство престарелого маршала.
- Как не вовремя! - Посетовал Де Лэй. - Оказаться в день генерального сражения без командира, это, скажу я вам…
- Что уж тут говорить? - Присоединившийся к ним второй лейтенант Монтро похлопал свою кобылу по лоснящейся шее, сгоняя с её белоснежной шкуры жирную муху. - Надо что-то решать. Если маршал в ближайший час не придет в себя, придется вам, барон, возглавить войско.
- Как вы себе это представляете? - Барон скрестил руки на груди и пошевелил усами. - Если сейчас станет известно о состоянии маршала, боюсь, наша армия очень быстро станет похожа на тот сброд, что стоит за бродом. Каламбур получился, - он невесело усмехнулся.
- Не будем никому говорить! - Монтро сверкнул глазами в прорези шлема. - Пусть все думают, что маршал в своем шатре!
- Вы полагаете?
- А вы видите иной выход? Мы почти три дня готовились к обороне этого брода, копали землю, валили деревья, развалили все мосты в округе, - Монтро принялся загибать пальцы на латной рукавице, - понаставили столько ловушек, что их хватит на пять таких банд, что собрал Самозванец. Мы ничем не рискуем. С маршалом или без него. Он выбрал время и место сражения, нам осталось лишь устоять. Как говорил прадедушка нашего короля - "делай, что должно, и пусть будет, как будет"!
- Ну да, ну да… Что-то мне ваш оптимизм, Монтро, не нравится. - На лице барона Сирра, номинально оставшегося за старшего, явственно читалось сомнение.
Вдруг глаза его, прежде беспрестанно следящие за всем сразу, остановились на лежащем маршале.
- Посмотрите-ка, господа! Кажется, он приходит в себя!
Они соскочили с лошадей и бросились к маршалу, лежавшему на руках молодого оруженосца.
По лицу Бродерика пробежала судорога, разгладившая морщины, видневшиеся под бородой и на лбу, вдруг резко открылись глаза и из горла вырвался бессмысленный хрип.
- Маршал! - Громко позвал Де Лэй. - Что нам делать?
Но маршал уже смежил веки и тяжело засипел.
Гровель, очнувшись, почувствовал в теле необычную ломоту и слабость, хотел позвать Хавьера, но смог произнести лишь:
- Х-х-ха-вв-р, - голос изменил ему, и пришлось открывать глаза.
Всё вокруг выглядело размытым и нечетким, а на его зов вдруг выскочила какая-то рожа в железном шлеме, что вошли в моду при дворе лишь пару лет назад - с остроконечной макушкой, с поднятым забралом, инкрустированным искусной чеканкой - надвинулась и что-то проскрежетала. Гровель испуганно попытался отмахнуться - рука отозвалась вялым движением, а рожа переспросила, и теперь Ганс разобрал:
- Вперед?
Гровель еще раз махнул уже двумя руками. Рожа пропала, а сбоку, куда так хотелось повернуть голову, но никак не удавалось, раздалось то же резкое скрежетанье:
- Господа, маршал приказывает начать атаку!
- Атаку?
- Атаку?! А зачем тогда три дня мои люди рыли здесь землю?
- Вы видели всё сами, господа! Маршал приказал атаковать! А приказы не обсуждаются, тем более, приказы нашего маршала.
Гровель собрался, насколько мог - собираясь возразить, с ужасом понимая, к чему привело его нечаянное движение, но из непослушного рта снова послышалось лишь бессмысленное рычание.
- Господа, вы видите, маршал волнуется и требует немедленной атаки!
- Сир, смотрите! - Теперь возбужденный голос слева пытался привлечь внимание. - В лагере мятежников что-то происходит!
Гровель, окончательно пришедший в себя, не на шутку испугался: сначала какой-то дурацкий приказ об атаке, теперь еще рядом, оказывается, бродят мятежники, а какие-то незнакомые люди пытаются добиться от него непонятно чего! "Я же сплю!" - внезапная догадка все поставила на свои места. "Я сплю, и мне снится кошмар! Вот почему я не могу толком пошевелиться, вот почему все так плохо видно и вот почему я сам не могу говорить!" - поняв, в чем дело, он расслабился и обвис на придерживающих его руках.
- Ну что ж, - барон Сирр, взялся за луку седла, мощным движением закинул тело вверх, и уже сидя на коне и надевая на голову шлем, закончил: - маршал не раз и не два принимал странные решения, и всегда оказывался победителем. Последуем его приказу и возьмем эту изменчивую девку - Победу - еще раз! Тем более, что сражение кто-то начал ещё до нас. - Последнюю фразу он пробормотал в забрало шлема, глядя сквозь прорези в нем на начавшееся действо в стане врага.
Спустя десять минут армия короля, изготовившаяся к обороне, пришла в движение и, быстро форсировав брод, обрушилась на фланги мятежников. Ещё одна победа зрела для того, чтобы упасть спелым плодом к ногам Бродерика Ланского - Триумфатора.
А самого будущего победителя, мирно спящего, в это самое мгновение четверо дюжих оруженосцев укладывали на походную кровать в маршальском шатре. Вот так рождалась последняя легенда о Великом Бродерике, который даже спящий может одолеть любого супостата.
Битва, несмотря на очевидный исход, длилась долго: мятежники хорошо понимали, что от короля, которого они поносили "узурпатором и тираном" пощады ждать бессмысленно, поэтому сопротивлялись отчаянно. Лишь герцог Намюр, приходившийся юному королю Хильдерику двоюродным дядюшкой, понадеявшись, что удастся по-родственному договориться, скрылся вместе с тремя десятками своих личных телохранителей. Да Самозванец, увязавшийся за ними, сумел уйти от справедливого возмездия за свои деяния. Остальные бунтовщики были либо убиты, либо взяты в плен. А если кто-то и убежал, то теперь забьются в норы как мыши и будут отрицать свое участие в метяже до тех пор, пока сами в это не поверят.
Сражение прекратилось внезапно - столь же резко, как и началось: просто вдруг стало некого убивать! Мятежники оказались либо мертвы, либо испуганными безоружными группами стояли на коленях, воздев руки к небу, окруженные монахами ордена кессольцев. В мозолистых руках святых братьев покоились суковатые дубины, украшенные металлическими штырями, должные служить лишним напоминанием и пленным и победителям, что со смиренными служителями Всеблагого лучше не связываться. Ибо выйдет стократ себе дороже.
Де Лэй и барон Сирр встретились у брошенного шатра Намюра, и остановились перед ним, поджидая, когда герольды найдут Монтро. Вокруг крутилась обычная суета, какая случается после большой битвы: с кого-то стаскивали дорогие доспехи, кому-то пытались оказать помощь, несколько групп крестьян провели мимо командиров колонну плененных кнехтов.
- Хорошая битва, - разглядывая вмятины на шлеме барона, заметил Де Лэй. - Представить только - "Атака"! Наш маршал совсем не так беспомощен, как старается выглядеть. И чтобы не говорили злые языки, вряд ли найдется в королевстве, да и в сопредельных доменах второй такой же! Мы же с вами, барон, утром уже почти похоронили себя!
- Вряд ли у нас что-то получилось, не начнись здесь заваруха с крестьянами, - ответил Сирр. - Мне доложили, что какой-то грязный землепашец набросился на сенешаля Сен-Санса, остальные его поддержали, началась драка, а здесь и мы подоспели.
- Это, конечно, так, барон, - согласился с ним лейтенант. - Но ведь ни вы, ни я не увидели открывающейся возможности? А наш старик словно на неё и надеялся. И атаку он скомандовал раньше, чем стало понятно, что происходит у мятежников. Не удивлюсь, если окажется, что этот неизвестный пейзанин, проткнувший сенешаля, на самом деле - человек маршала. Надо бы его найти, если он ещё жив.
- Да, - поддержал его барон, - найти этого человека нужно. Половина нашей победы - его заслуга. Вон, смотрите, - он показал снятой рукавицей за спину де Лэя, - Монтро какого-то здоровяка тащит. Уж не наш ли это помощник?
Де Лэй оглянулся и увидел, как Монтро, ведущий под уздцы свою ставшую розовой кобылу, сопровождает какого-то деревенского увальня, бредущего без доспехов, без щита, со сломанным мечом в громадном кулаке. На голове громилы сосульки слипшихся от крови волос образовали затейливый головной убор больше всего напоминавший птичье гнездо… Барон помахал ему рукой.
- Господа! - Увидев их, просиял второй лейтенант, - посмотрите, кого я нашел! Этого юношу зовут Хорст. Это он начал здесь резать герцогских прихвостней…
- Здравствуйте, господа, - в интонациях парня, подошедшего с Монтро, не было ни грамма почтения, обычного для любого крестьянина, глаза смотрели на всех прямо, точно так, словно был их владелец, по меньшей мере, наследным графом. Только голос, надсаженный, с сипением и хрипами, выдавал его неблагородное происхождение. - Поздравляю всех с одержанной победой, вы пришли вовремя. Что с маршалом?
Три командира недоуменно переглянулись. Они не привыкли в таком тоне разговаривать с простонародьем, но не до конца прошедшая горячка боя, безмерное удивление и смутная догадка Де Лэя о том, что этот человек не так прост, как это должно выглядеть, не позволили им сразу указать нахалу его настоящее место. Вместо этого барон Сирр ответил:
- В своем шатре. Спит, наверное. У него был очень тяжелый день. Что ты хотел от маршала?
- Мне нужно с ним встретиться, - Хорст недобро усмехнулся. - Разговор есть.
Сирр, остановив легким движением руки выступившего вперед лейтенанта, на лице которого была написана решимость осадить зарвавшегося оборванца, на правах старшего из присутствующих задумался, оценивающе разглядывая выскочку.
- Что, стоять будем или дело делать? - Нагло поинтересовался тот.
- Пошли, - наконец решился барон. - Господа, вы здесь без нас присмотрите, чтоб ценности мятежников не разбрелись по торбам. Каждый получит свою долю. Хорст, за мной!
Крестьянин, усмехнувшись своим мыслям, последовал за бароном.
Но только спустя почти час Сирр и отмытый от крови в водах реки Хорст стояли перед маршальским шатром. Стража, застывшая перед пологом, скрестила алебарды, замерший слева воин коротко бросил:
- Не велено!
Барон Сирр, пожав плечами, развернулся и, ожидая, что загадочный крестьянин пойдет за ним, направился к своему коню, которого проворные служки уже привязали к коновязи. Каково же было его удивление, когда за спиной послышался голос Хорста:
- Рональдо, пароль всё еще утренний?
Сирр оглянулся и решил остаться, предполагая уже увидеть все, что угодно - явления Спасителя в сверкающей колеснице или трубящих ангелов.
- Что?! - В вопросе стражника определенно скользнуло изумление. Не тем, что его спрашивают про пароль, а скорее тем, что неотёсанная образина, стоявшая перед шатром, вдруг заговорила. И назвала имя телохранителя.
- Пароль, говорю, не сменили? - Хорст сказал это громче и отчетливей. Повисла тяжелая пауза.
- Нет, - наконец ответил второй воин, стоявший перед входом.
- Спасибо, Эмиль, - поблагодарил его Хорст и, оглянувшись по сторонам, добавил, - тогда "Корона и клепсидра".
Телохранители молча расступились, и с подозрением косясь на странного крестьянина, освободили проход. Хорст, приняв их действия как нечто само собой разумеющееся, шагнул под полог. Барон хотел последовать за ним, но Хорст властно махнул рукой, приказывая! Сирру! остаться снаружи. Впрочем, удивлялся барон недолго, ведь крестьянин, переступая порог, успел отдать приказ и страже:
- Никого не пускать! Пока маршал не отменит. - И, нисколько не сомневаясь, что его требование будет исполнено, скрылся за опустившейся шторой.
Против воли растерявшийся барон застыл прямо перед скрестившимися у его носа алебардами. Очень скоро из шатра выскочили три испуганных человека, в которых барон признал лекарей, изводивших обозного старшину постоянными требованиями остановок на марше, чтобы пополнить запас травяных сборов. Коновалы серыми птицами скользнули мимо него и растворились в лагерной суете. Сирр как вкопанный простоял на одном месте довольно долго, ожидая, что вот-вот из шатра донесутся призывы маршала о помощи, но все было удивительно спокойно, ни одного звука не доносилось с той стороны. Телохранители, выпучив глаза от своего усердия и значимости порученного им задания, уставились на него. Он разглядывал их здоровые румяные рожи - и ничего не происходило! Устав стоять, Сирр осмотрелся вокруг в поисках чего-нибудь подходящего, заметил походный барабан, на который и уселся, ожидая, чем завершится так странно начавшийся день. К нему пару раз пытались сунуться герольды и сотники с какими-то мелкими вопросами, но барон, не вникая особо в детали отсылал всех к Де Лэю.
Глава 5. Бродерик, Гровель. Встреча
Бродерик, ступив под тень маршальских чертогов, потянул носом воздух, расслабляясь от присутствия знакомых запахов. От удовольствия он даже прикрыл веки, блаженная улыбка засияла на его лице. За то время, что он отсутствовал, ничего не изменилось, лишь у походной кровати, на которой лежало тщедушное тело военного гения, скорбно клевали носами три королевских лекаря, навязанных маршалу заботливым монархом.
- Пошли вон! - В его голосе прорезалась такая властность, что бедных медикусов как ветром сдуло с насиженных мест.
Бродерик, неторопливо ступая, подошел к своей кровати, на которой под одеялом лежало его старое тело и пристально щурилось на него полуслепыми глазками. Бродерик уселся на табуретку, оставшуюся от лекаря, и сказал:
- Ну, здравствуй, маршал… или как тебя там?
- Ты кто такой, с-с-мерд? - Стуча зубами, ответило тело.
Бродерик ухмыльнулся:
- Разве важно, кто такой еще один неумытый землепашец? Нет, гораздо важнее, кто скрывается в теле прославленного маршала!
- Откуда… - Незаданный вопрос прервался догадкой, метнувшейся в глазах Гровеля, из-под одеяла выпросталась тонкая рука, ладонь сложилась в указующем жесте, и тот, кто был в теле маршала, прошипел: - сгинь, Нечистый! Сгинь!
- Да ладно тебе задуряться, милейший! Какой Нечистый?! - Бродерик легко перехватил сухую руку и уложил на кровать. - Разве непонятно, что мы с тобой в одинаковом положении? Ты в моем теле, я - в твоем…
- Нет! Нет-нет-нет-нет, - яростно зашептал Гровель, - это, - он снова показал на Бродерика пальцем, - не мое тело!
- Вот как! - Бродерик потер ладони, - всё интереснее и интереснее! Так кто же ты?
- Я уважаемый негоциант, конезаводчик, поставщик королевского двора, Ганс Гровель! Ты знаешь, что с нами случилось?
- Что с тобой случилось - понятия не имею. - Бродерик поднялся, подошел к столу, на котором ещё стояли остатки утренней трапезы, налил в кубок вина, и, запрокинув голову, осушил его до дна. Наполнил ёмкость ещё раз, но пить не стал. - Даже вкус теперь другой! Не знаю, что с тобой случилось, - повторил он, - а я молился Вседержителю о молодости. Получил вот, - он похлопал ладонями по своим мощным плечам. - Какие руки! В моем прежнем теле даже в молодости ноги не были такими сильными, как эти руки! А на свои ноги я никогда не жаловался: мог при случае лигу в полном вооружении пробежать. Представляешь, меч сломался, так я какому-то кнехту по каске кулаком! Всмятку! И каска и голова! Но особенно нравится то, что оказалось в штанах. Такой, я тебе скажу, инструмент! Инструментище! Слушай, чудно-то как: смотрю на тебя как в зеркало - вижу отражение, живущее своей жизнью. Голова кругом идет.
Гровель сел на кровати, обхватил руками колени и попросил:
- Дай и мне вина, что ли?
Получив желаемое, он сделал несколько коротких глотков и, поставив кубок на комод в изголовье, сказал:
- Я тоже молился. О власти.
- Тебе мало богатства?
- У меня уже нет денег, - Гровель уныло осмотрелся вокруг. - А теперь, кажется, и власти нет. Есть лишь старость и скорая могила…
- Да будет тебе, - добродушно прервал его Бродерик. - Могила! Мы ещё столько курочек перетопчем!
- Ты перетопчешь, - грустно согласился Ганс. - А мне надо что-то быстро с коннетаблем делать. Ведь у меня всего три дня.
- Три? Почему три?
- Так ведь я о трех днях власти молился. Как теперь успеть - не представляю. До ночного горшка еле добираюсь. И зубов почти нет, - пожаловался Гровель.
- А чем тебе Борне не угодил? - Бродерик расположился за столом и принялся поглощать фрукты. С плохо скрываемым удовольствием он вгрызался в крепкую мякоть яблок, звучно чавкал, смакуя давно забытые ощущения.
- Обманул он меня. Провел как недоросля. Разорил. - Гровель протяжно вздохнул. - Когда Самозванец на границе появился, я бросился скупать боевых коней. Так ведь уже не раз бывало - только враг на порог, жди подорожания оружия, телег, лошадей, железа. Всего, что вам, воякам, понадобится. Я так уже делал несколько раз и всегда оказывался с хорошей прибылью. Мы ж, люди торговые, знаем, что пока маршал Бродерик стоит во главе королевской армии - врагу нипочем не завоевать нашей земли! - Лесть купца, бесхитростная и открытая, была приятна Бродерику, и он ещё раз наполнил кубок. - Вот и сейчас всё что у меня было - я вложил в коней. А Борне отказался от закупок. Цены на лошадей после сегодняшней победы непременно упадут, и придется мне наниматься куда-нибудь конюхом. Или приказчиком.
- Как это - Борне отказался?
- А вот так - взял и отказался. Да ещё выяснилось, что это он втридорога продал мне всё поголовье с королевских конюшен. Теперь я с конями и без единого лотридора. А их надо содержать, кормить, лечить. Это ж не деревенские кобылы, которые при случае и листьев с дерева пожрут!
- Значит, пока я здесь кровью землю поливаю, этот прыщ на моем имени и моих заслугах себе состояние устраивает?
- Точно, - Гровель свесил с кровати тощие ноги. - Двести тысяч золотом!
- Богато…, - протянул Бродерик. - Постой, да вы там с Борне собрались со всем миром воевать?
- Почему?
- Коняга стоит два золотых. Хорошо, с удорожанием и особой породой - поднимем цену до четырех! Пятьдесят тысяч коней! С такой армией я пройду весь мир от берега к берегу и ни одна собака не посмеет тявкнуть!
- Четыре?! Хе-хе-хе, - дряблый смешок Гровеля неприятно резанул по ушам. - Последний табун я покупал по двадцать два с четвертью лотридора за голову!
- Ого! - Бродерик от удивления присвистнул. - И надеялся получить прибыль? При такой цене?