Купила. И даже пришла на пляж. Но потом!!! Высшие Силы!!! Я чувствовала себя таким уродом! Такой уродкой! Ну почему у нас такие противные люди!? Почему!? Почему на меня все пялились, как на чудище о трех головах!? Ну да, шрамы! И самый заметный из них - под ключицей! И на запястьях все очень хорошо заметно! Ну и что!? Мало ли у кого какие травмы! Не обязательно же так пялиться! Просто выложили глаза мне на шрамы и довольны! А потом стало еще хуже. Чтобы спастись от взглядов, я опять ушла в воду. Проплавала полчаса, потом устала и все-таки выбралась на берег. А за это время подва-лила компания подростков. Ну, то есть уже не подростков, скорее студентов, но перво-курсников, не старше. Сперва они дурачились и визжали на весь пляж. Мне это было глу-боко безразлично, шум меня не трогал, "остроумные" комментарии парней и девиц о мо-ей внешности тоже, шрамов они не видели, я загорала лежа на животе, но потом, когда я перевернулась на спину! Высшие силы! Несколько минут они просто смотрели! Потом одна из девиц отпустила пару замечаний, которые казались ей ужасно язвительными, но меня даже не тронули.
В какой битве я получила свои шрамы? Хм, пережила бы она то же что и я - потом по ночам орала бы! Если вообще пережила бы! Одного взгляда на Даниэля, каким я увидела его в первый раз, хватило бы этой сопле, чтобы уйти в глубокий обморок. А вышла бы она из него уже вампиршей, точно. И на такую реагировать? Фи! Я даже и не смотрела на них.
А потом ко мне подсел один из этих уродов.
- Привет, - попытался познакомиться он.
- Пока, - вежливо ответила я.
Намека он не понял.
- А как тебя зовут?
- Не твое дело.
- Что, прямо так и зовут?
- Да. А сокращенно - отвали!
Я даже не боялась. После вампиров эти щенки мне казались только смешными.
- А я - Серега. Пива хочешь?
Я решила промолчать. Может отвянет? Не отвял. Наоборот.
- А откуда у тебя такие шрамы? Нет, ну, правда, как тебя зовут? Ты красивая!
Вот на "красивой" я и сломалась. Повернулась и уставилась на парня холодными глаза-ми. Вообще-то он был красивый. Высокий, темноволосый, с яркими карими глазами. Вот только никто мне не был нужен. Только покой. Тишина и покой.
- Пошел ты к черту! Оставь меня в покое!
До парня не дошло. То ли он привык считать себя неотразимым, то ли что-то еще, но он посмел положить мне на плечо потную лапу. Ладонь была горячей и жирной от какого-то крема. И я невольно вспомнила тонкие прохладные пальцы на своей коже. Даниэль… Единственный, кто имел право касаться моего тела. И каждое его прикосновение было особенным. Вампир относился ко мне, как я бы отнеслась к произведению искусства. А этот мачо… это ЧМО!!! Я передернулась от отвращения.
- Ну, ты че, правда, как тебя зовут!?
Я уже не могла сдерживаться. Еще чуть-чуть - и я бы ему зубами в горло вцепилась не хуже вампира.
- Слушай ты, ….,…., …..!!! Убери свою … лапу с моей кожи, …!!!
Парень обалдел. Я не стала дожидаться, пока он выполнит приказ, стряхнула конечность и кое-как начала запихивать вещи в сумку. Потом быстро надела короткую юбочку прямо на купальник - и ушла с пляжа. Еще не хватало ввязываться в разборки с этими дурачка-ми. А если уж честно - я их не боялась. Я себя боялась. Боялась того, что мо-гу с ними сделать.
В феврале, четыре, почти уже пять месяцев назад, я убила вампира. Перегрызла ему глотку, а потом просто отпустила на тот свет. А еще - пытала человека. То есть оборотня. Но тогда он был в человеческой форме. И даже наслаждалась этой пыткой. А потом пила его кровь. И это дало мне столько силы, что я смогла впасть в транс. А в трансе управляла животными. И тоже убивала. Да-да, убивала именно я. Какая, в сущности, разница - сама ты убиваешь ножом, пистолетом, веревкой - или крысиными зубами. Я была чудовищем - и наслаждалась этим. Если у каждого человека на одном плече сидит ангел, а на втором - дьявол, то в феврале мой личный дьявол вышел наружу, сорвался с цепи и овладел каждой клеточкой моего тела. А еще - разума и души. Я делала то, от чего меня до сих пор мучили по ночам кошмары. Все убитые мной приходили по очереди в мои сны, но самым страшным было другое. Они не упрекали. Они не винили меня в своей смерти. Они спрашивали: "Тебе понравилось, Юля? Хочешь еще?" И эта черная сторона моей души, та сторона, которую мы стараемся не выпускать наружу, ко-торая облизывается при виде чужих страданий и орет в экстазе, когда видит чью-то смерть, радостно соглашалась с ними. "Да! Хочу!! Еще!!!"
Даниэль был дьявольски прав, нарисовав половину меня в образе чудовища с человече-скими глазами. Именно так оно на меня и смотрело. Все понимало, скалило зубы - и смеялось. "Хочешь еще, малышка?" А стоило обратиться к своей второй половине - и там на человеческом лице сверкали звериные глаза. Лицо было спокойным и чистым, я - человек любила жизнь и была добра к ней, а она ко мне, - но стоило нам только разо-злиться - и сверкали желтизной с прозеленью вокруг зрачка звериные глаза. "Кто по-смел!?"
Поэтому я и перестала спать по ночам. Я не знала, как объяснить подруге, что я не вам-пиров боюсь и не мертвецов, а самой себя! Своего собственного темного уголка. И сей-час, когда этот сопляк положил руку мне на плечо, мне ужасно захотелось рвануться - и вцепиться в нее зубами. Ощутить на языке сладкий металлический привкус крови! По-чувствовать, как хрустят под моими зубами тоненькие косточки. Посмотреть ему в глаза, ощутить в них смертную боль и древний, темный ужас - и медленно, так, чтобы он все видел, впиться зубами в его горло, до конца наслаждаясь его страхом, его кровью, его безнадежным бегством от смерти.
Меня страшило именно это. И я старалась не допустить, нет, не выпустить из себя эту чертову тварь! Я боялась того, во что могу превратиться. Легко ведь сделать первый шаг. Еще легче - второй. Это как с наркотиками. Сигаретка с марихуаной? Запро-сто! Кокаин в золотой пудренице!? Да еще проще! А потом смотришь - для тебя уже и убойная доза героина - на один зубок! И сам не замечаешь, когда же это произошло!? Ко-гда ты перешел какую-то грань между человеком и наркоманом!? А кем могу стать я? Не знаю. Но мне страшно. Я не могу стать наркоманкой. Я не могу стать алкоголичкой. Я слишком сильно люблю жизнь, чтобы убивать себя, пусть даже таким приятным спосо-бом. И слишком люблю своих родных, чтобы доставлять им такую боль. Но что будет, если я сорвусь с цепи, на которую посадила свою темную половинку? Что-то мне подска-зывает, что тогда все вампиры и оборотни захлебнутся слюной от зависти - и кровью, подбирая ошметки с моего пиршественного стола. А зверь все чаще выглядывает изнут-ри. И когда я смотрю в оконное стекло по ночам, мне все чаще кажется, что с моего лица глядят его глаза. Раскосые, желтого цвета и с легкой прозеленью вокруг зрачка. Хищные - и в то же время все понимающие. Жестокие - и нежные. Но в любом случае безжалост-ные. И прежде всего ко мне самой.
Я мрачно стянула с себя мокрые пляжные трусы, но надеть сухие даже и не подумала. А, один черт! Не фига ко мне под юбку заглядывать! Да и некому. Одеться что ли? Неохота! Лучше сделать кое-что другое. Я решительно нацепила на руки широкие браслеты из би-сера, а на шею - такой же бисерный воротник в тон. Бисероплетением я, кстати, занима-лась сама. Очень полезное занятие, особенно по ночам, когда все вокруг темное и про-тивное, телевизор осточертел, книги кажутся пресными и тоскливыми, а попытка взять в руки кисти и краски заставляет корчиться от тоски и одиночества. Теперь все мои шрамы были закрыты. Ну вот, цветы бы еще - и будет гавайская девушка. Это меня немного по-забавило, а удивленные взгляды военных курсантов, встретившихся по дороге, заставили почувствовать себя женщиной. И даже красивой. А это, согласитесь, всем и всегда прият-но. В таком веселом настроении я и дошлепала до дома. Хорошо, что мы жили недалеко от пляжа, и я могла пройтись по городу пешком. А вот в парадном все мое хорошее на-строение резко улетучилось. Почему? А вот потому что!
Прямо на полу, прислонившись к той самой вазе с вампирами, сидел очень хорошо мне знакомый и совсем не изменившийся за последние девять лет человек. Я узнала его с пер-вого взгляда. Я узнала бы его из тысячи тысяч голубоглазых блондинов! Но на улице прошла бы мимо, не повернув головы. Не желаю иметь никаких дел с теми, кто предает и бросает! Никаких и никогда! Ненавижу предателей!
На площадке, к которой я поднималась, оставляя за собой следы песка, сидел Станислав Евгеньевич Леоверенский. Братец мой! Сволочь блудная! Тварь! Скот! Интересно, зачем он явился? Правды о себе давно не слышал? Ну, так сейчас услышит! И говорить я буду долго и громко. Сперва - словами. А потом…
"Скормить падлу вампирам", - мягко шепнул голос зверя-из-зеркала. - "А до того еще ногами попинать. Недельку - и с особым цинизмом. Не может быть, чтобы у Мечислава не нашлось ни одного хорошего палача".
И в первый раз я подумала, что моя зверюга права.
Братец окинул меня удивленным взглядом. Сперва он даже не узнал меня, это отража-лось в его глазах, лице, улыбке. Так смотрят не на сестру, а просто на красивую и доступ-ную девушку. Но потом в голубых (совсем как у мамы) глазах что-то мелькнуло. Тень узнавания? Тень памяти? Он приподнялся на локте и тихо спросил:
- Юля?
Я остановилась прямо напротив него.
- Юлия Евгеньевна Леоверенская, с вашего позволения. Вы ко мне? Чем обязана?
Вот так! И никаких соплей! Интересно, на что ты здесь рассчитывал!? Что я, узнав тебя, немедленно побегу закалывать жирного тельца? Кстати, терпеть не могу жирное мясо. А понятия "прощать" и "возлюблять" благополучно выдрали из моего лексикона еще в фев-рале. Так что будьте любезны, сэр, объяснитесь, мать вашу так и этак!
Кажется, братик не ожидал такого холодного приема. Или он решил, что я его не узна-ла? Смешно! Во всяком случае, он поднялся на ноги и распахнул объятия.
- Юля, ты не узнаешь меня? Это же я, Славка!
Я посмотрела на него с откровенной насмешкой.
- Да, вы - Станислав Евгеньевич Леоверенский. И что дальше?
Год назад я бы бросилась ему на шею и была чертовски рада, что он наконец-то нашел-ся. Год назад я бы не дала ему сказать и слова! Я сразу потащила бы его к дедушке и ма-ме! Но это было год назад. И тогда я была просто Юлей. Обычной студенткой биофака. Я бы и сейчас ей оставалась, но не получилось. Поэтому год назад я бы корчилась от уми-ления, а сейчас хладнокровно наблюдала за потугами моего брата изобразить родствен-ную любовь и хладнокровно прикидывала, сколько проблем могу огрести из-за его при-езда, и что его вообще подвигло на этот поступок. Девять лет - это не девять дней. И даже не два года, за которые любого человека сгрызет тоска по родным. Так что же случилось, что он решил меня навестить? Что!? И как это что-то может на мне отразиться? А еще проще и страшнее - на маме с дедушкой. Я теперь никому не позволю их обидеть. Пасть порву - в лучшем случае. В худшем - для опознания не останется даже зубов и костей. Я с тех пор ни разу не пробовала управлять крысами, но что-то подсказывало мне - может и получиться. В случае острой необходимости. А куда уж острее?
Брат растерянно мялся на площадке. Не знает, что ему делать и как реагировать? Отлич-но! Я добавила немного топлива в его неуверенность.
- Вы так и не сказали, чем я обязана вашему визиту.
Брат, наконец, сориентировался, сбросил маску братской любви и прищурился.
- А вы сильно изменились, Юлия Евгеньевна.
- За девять лет изменится любой человек, - парировала я. - Или уже десять? Не думаю, что вы рассчитывали найти девятилетнюю сестру такой же, какой и оставили.
- Юлия Евгеньевна, я могу обращаться к вам просто по имени? - ехидно поинтересовал-ся Славка.
Я пожала плечами.
- Вы этого не заслужили, но мне сейчас неохота с вами спорить. Что вам угодно?
- Юля, нам надо серьезно поговорить.
- Вам надо серьезно со мной поговорить? - я намеренно подчеркнула это "вам". Его проблемы меня не касаются. Со своими бы разобраться. А к деду братик не сунется. Дед в этом отношении гораздо хуже меня. И с него станется устроить братцу не только моральную, но и вполне физическую порку на виду у всего народа. И есть за что! Если за девять лет ты даже не звонил ни разу, на что ты в итоге рассчитываешь!? Да тебя за одни мамины ночные рыдания надо вверх ногами подвесить над муравейником! И за-быть там навечно. Сволочь!
- Да, мне надо! - начал раздражаться братик.
Устраивать словесную разборку на глазах у всего народа мне не хотелось. То есть спер-ва хотелось, но потом я быстро передумала. Мне здесь еще жить и жить, не стоит шоки-ровать соседей своим знанием русского нелитературного языка и сволочным характером. Да и не дай бог до деда дойдет. Дом-то один. Поорать можно и в квартире. Тем более, что у меня там полная звукоизоляция. Валентин парочку оборотней подогнал - и те все сделали. О, кстати говоря!
Если дорррррогой блудный братик очень меня достанет, я просто позвоню тому же Ва-лентину. Готова поспорить, что он с удовольствием спустит Славку с лестницы. И уронит по дороге пару раз. Предателей оборотень любит не больше чем я. А ко мне очень хоро-шо относится. И вообще, какие счеты между друзьями?
Я классически выдержала паузу, за время которой уши братца начали краснеть, и кивну-ла.
- Я поговорю с вами.
Славка замялся.
- Юля, так получилось, я не один.
- Неужели?
- Ей плохо. Она больна.
- Ей?
Я ничего не понимала, но чувствовала что-то нехорошее.
Брат встал и извлек из-за недействующего мусоропровода чье-то тело. Нет! Не чье-то. Девушки. Девушки в простеньких синих шортах и маечке. Она определенно была без сознания. Голова откинулась назад, черные волосы густым ковром рассыпались по полу. Казалось бы - что мне дела до этой дурехи. Ан нет. А все Надька с ее курсами первой по-мощи. Да, я и это успела пройти за последние полгода. С моей веселой жизнью надо хоть что-то уметь, а то я и коленку себе не перевяжу. Курсы были удобными, шли при боль-нице в восемь вечера лекции, в восемь утра - практика - и я прекрасно успевала.
Привычка взяла свое. Я шагнула вперед и положила руку ей на шею, пытаясь нащупать пульс.
Ох, твою зебру с размаха об забор!!!
Я вскрикнула и отдернула пальцы. Такое ощущение я испытывала только один раз, ко-гда Даниэль просил меня увидеть оборотня за человеческой маской. И я уви-дела - лиса. Сейчас я тоже смотрела. И могла сказать точно - передо мной лежала девица-оборотень. И кажется тоже лисица. По руке, словно мурашки забегали. Я покрылась гусиной кожей и едва удержалась, чтобы не вытереть руку о юбку. Не вытер-ла. И с интересом посмотрела на братика.
- Стой смирно. Я хочу до тебя дотронуться.
- Что-то не так?
Объяснить? Или не стоит? Определенно лучше пока помолчать.
- Все не так. Стой смирно, или пошел к черту!
Брат повиновался. Я медленно коснулась его запястья. Я ожидала чего угодно. Но это ощущение больше не возникало. Не потому что я больна или устала, нет. Даже когда я лежала в больнице, стоило Надюшке или Валентину дотронуться до меня - и я испытыва-ла это странное чувство. Не неприятное. Но - не такое. Неправильное. Не обычные пять чувств, а нечто шестое. Я начинала видеть их зверей, и это нервировало. Но зверя брата я не видела. Его не было. Так брат ничего не знает? Или втянут самым краем? Это надо выяснить. Я мрачно поползла вверх по лестнице, на ходу нашаривая ключи в кармане.
Братик подхватил свою девчонку на руки, и пошел за мной. Я одарила его мрачным взглядом. Меньше всего мне нужны были склоки с оборотнями. А именно они меня и ждут. Братик вообще представляет, какой кучей церемоний паранормы вынуждены об-ставлять свое существование, чтобы не быть перебитыми на фиг добрыми лапушками из ИПФ? И как сложен для них переезд из одного города в другой? И сколько соизволений надо на это получить?
Как минимум - четыре. Вожака оставляемой стаи, вожака стаи в которую ты хочешь пе-рейти, Князя оставляемого города и Князя этого города. И это еще как минимум. Требу-ется еще принципиальное согласие вожаков других стай этого города на увеличение по-тенциальных противников на одну боевую единицу. И это не бюрократизм. Это - разум-ная осторожность существ, которых вечно преследуют. ИПФ, знаете ли, не дремлет.
Я пнула дверь ногой, зашвырнула сумку в шкаф и прошлепала в гостиную. Братик за-мешкался на пороге, но я махнула ему рукой.
- Тащи свою девицу сюда. И дверь закрыть не забудь!
Славка повиновался. Я плюхнулась в кресло у компьютера и с удовольствием поверну-лась пару раз вокруг своей оси. Должно же быть хоть что-то хорошее в жизни. Брат сгру-зил свою драгоценность на кресло и уселся на диван. Я внимательно разглядывала его.
Пожалуй, я немного погорячилась, сказав, что он не изменился за прошедшее время. То-гда, девять лет назад я помнила его юношей, высоким, светловолосым, немного хрупким и изящным. У него даже усы не росли, и он очень этого стеснялся. Теперь же передо мной сидел мужчина двадцати восьми лет. От юношеского изящества остались обрывоч-ные воспоминания, сильно раздались плечи, но жира братик не набрал. Маечка веселой траурной расцветки со скелетами рельефно обтягивала накачанные мышцы. Дружим с железяками и ходим качаться? Подражаем старичку Шварцу? Джинсы тоже были в обли-почку. Симпатично. Особенно когда есть, что облеплять. Мне бы понравилось. Лицо… Лицо почти не изменилось. Только стало как-то строже, завершеннее, в уголках рта про-ступили мелкие морщинки, а щеки покрывала двух-трехдневная щетина. Он стал гораздо симпатичнее. И наверняка пользуется большим успехом у женщин.
На этот раз первой заговорила я.
- Прежде чем мы начнем разговор, я хочу узнать ответ на свой вопрос. Тебе известно кого ты привел в мой дом?
Молчание. Брат пытается что-то сообразить. То ли знает, то ли нет. Боится признаться? Или боится, что я вызову психушку? Доказать-то без превращения свои слова у них не получится, а какое превращение днем? Сейчас даже не полнолуние, а девчонка по-моему довольно слабая. Надька "билась током" намного сильнее. Вадим мне как-то рас-сказывал, что вампиры могут просто наблюдать за людьми и узнавать о чем те думают. Так, что гестапо с их милыми методами дознания отдыхают. По дрожанию пальцев, глазам, цвету кожи, запаху… задавать наводящие вопросы - и получать верные ответы даже без слов. Я так не умею. А жаль…
- Юля?
Хочет получить более подробные разъяснения? Или не знает, кто она такая или не хочет меня втягивать. Одно из двух. Но если втягивать - то во что? В оборотневские разборки или во что-то более серьезное? Ладно, выбора у меня все равно нет.
- Я хочу, чтобы ты мне ответил - ты знаешь, что твоя девушка делает по ночам в полно-луние - или нет.
- Юля?
- Уже столько лет как Юля! Или отвечай прямо на мои вопросы - или убирайся прочь!
Лицо брата как-то опустело. Словно стекло вниз по костям.
- Я скучал по тебе, Лёва.
Лёва - это тоже я. Леоверенская - Лео - лев - Лёва. Так братик звал меня в детстве. Но если он надеялся растрогать меня, то у него ничего не получилось.
- Я задала вопрос. Отвечай - или убирайся!
- Расскажи ей.
Голос женщины раздался так внезапно, что я подпрыгнула в своем кресле. Слабый, тусклый, невероятно усталый. Ей нелегко пришлось.
- Расскажи. Она имеет право знать.