Стелла не показывалась после того случая, а он не звонил ей. Он считал, что их роман закончен, и не испытывал особого желания её видеть. Более того, теперь он вообще не мог понять, что он в ней нашёл. Он опять сосредоточился на мыслях о Еве. Ева приходила примерно раз в неделю, ближе к выходным, но это было не обязательно. В отличие от Стеллы, у Евы было достаточно такта, чтобы предупреждать о приходе. Несмотря на то, что она его немного ревновала, она не делала попыток регулировать его личную жизнь. И это тоже был плюс в пользу Евы.
Он прямо через дверь услышал, как стучат каблучки по плитке, и распахнул перед ней дверь. Ева влетела и с ходу бросилась в кресло.
– Уф, какая жара! И это в сентябре! Дай попить!
Он принёс стакан сока из холодильника. Ева жадно выпила.
– Давай опустим прелюдию и перейдём сразу к постельным сценам. Я испытываю сексуальный голод.
– Что так?
– Мой муж не прикасается ко мне уже неделю. Он чём-то болен.
– И ты не знаешь, чем? Может, он неудачно встретился с любовницей?
Ева пожала плечами.
– Может. Мне-то какое дело? Я не лезу в его личную жизнь. Его задача – обеспечить мне достойную безбедную жизнь. А всё остальное я найду сама.
– Однако. Ты цинична.
– Не более чем все остальные. И ты в том числе. – Она пристально посмотрела на него. – Хватит философии, я пошла в душ.
Ему захотелось подурачиться. Он вытащил из-за кровати маску и приставил к лицу. Странно, но маска не упала, хотя он не придерживал её руками… Он задёрнул шторы, чтобы в комнате образовался полумрак, и начал снимать одежду…
Ева раздевалась в ванной. Платье имело большое количество пуговиц, и Ева сердилась сама на себя, что не догадалась одеться попроще. Увлечённая этим делом, она не заметила, как он вошёл в ванну, подошёл сзади, и охватил пальцами шею. Пальцы были холодными, и Ева невольно покрылась мурашками.
– Чёс, перестань! Мне холодно! Почему от тебя воняет? У тебя что, воды нет? – Она пыталась повернуть голову, но пальцы крепко держали её за шею. – Слушай, это уже не смешно. Мне больно! – В ответ пальцы усилили хватку. Голос Евы стал приглушённым. Она попыталась оторвать пальцы, но ей не удавалось. – Чёс! – Ева уже хрипела.
Внезапно он повернул её голову к себе, оставив туловище на месте; раздался мерзкий хруст ломающегося позвоночника, и крик замер на пухлых губах Евы.
Человек в нелепой африканской маске взял тело за руку, и, словно куклу, втащил в комнату. Там он издал победный клич и вонзил зубы прямо в нежную плоть Евы…
Из криминальной хроники: "Вчера в квартире № дома № по улице … найден растерзанный труп молодой женщины. Квартира принадлежит молодому человеку, с которым женщина знакома с детства. Судя по тому, что она оказалась раздетой, у них была связь. Тело обнаружила знакомая хозяина квартиры, некая Стелла А. Она пришла навестить молодого человека, но дверь оказалась открыта, она вошла и обнаружила труп, в котором опознала подругу своего знакомого. Жертва является женой известного бизнесмена. На теле обнаружено множество рваных ран, похожих на укусы, позвоночник в районе шеи сломан, живот разорван. Муж отрицает, что у жены был любовник. Он не имеет представления, кто мог совершить такое зверское убийство, и не объясняет, как его жена оказалась в квартире. Он незнаком с хозяином, и никогда о нём не слышал. Основным подозреваемым на настоящий момент является хозяин квартиры, где обнаружено тело. Идёт его розыск, который пока не дал результатов. Так же непонятны мотивы столь жестокого преступления. В настоящее время милиция ведёт активную следственно-розыскную работу…"
Стелла принимала гостей у себя дома. В её спальне на стене висела африканская маска. Вечеринка удалась на славу, и Стелла расслабленно наблюдала за гостями из глубокого кресла в углу комнаты, потягивая коктейль через соломинку.
– Послушай, Стелла! – Кто-то из гостей окликнул её, и она повернула голову. – Это правда, что ты нашла тело в квартире у нашего друга Чёса?
– Да, правда. – Голос у Стеллы был совершенно спокоен. – Это ужасно. – Она обхватила губами соломинку и втянула жидкость из стакана.
– Послушай, я не очень хорошо знал Чёса, но ты думаешь, он действительно мог совершить такое?
Прежде чем ответить, Стелла вынула сигарету из пачки и закурила.
– А почему бы и нет? Никто заранее не может знать, на что он способен.
– Но всё-таки… А, кстати, где он может так долго скрываться? Что ты думаешь об этом? Уже полгода прошло, а нет даже намёков на то, где он может быть.
– Откуда мне знать? – Стелла выпустила в воздух струю дыма. – На самом деле, я думаю, это не так трудно. Всегда можно найти место, где никто никогда тебя не найдёт. Может, он в джунглях Амазонки, а может, в Южной Африке или Австралии? А? – Стелла засмеялась. – Как тебе такой вариант?
– Не представляю, как он умудрился туда попасть в такой короткий срок? Это же не шпионский боевик. Кстати, вы, кажется, встречались?
Стелла окинула взглядом говорившего.
– Мы действительно встречались, но это не было серьёзно. Чёс не годился для семейной жизни. У него были беспорядочные половые связи, что меня совершенно не устраивало. И потом, это было давно, теперь у меня другие интересы. – Она оторвалась от коктейля и бросила взгляд на парня, сидевшего неподалёку. Внезапно её лицо нахмурилось, но она добавила, – а что до того, чтобы быстро скрыться, так не думаю, что это проблема.
– Слушай, а эта маска у тебя на стене. Я видел нечто похожее у Чёса… Это не ты ему подарила?
– Я. Я привезла её из путешествия по Южной Африке. Но хватит об этом. Эти воспоминания не доставляют мне удовольствия. – Говоривший замолчал, а Стелла не сводила глаз с парня, который, в свою очередь, не отрываясь, смотрел на блондинку с длинными волосами в короткой юбке, сидящую в противоположном углу комнаты. Блондинка заметила его взгляд и улыбнулась. Парень улыбнулся в ответ. Стелла помрачнела ещё больше. Блондинка театрально закинула ногу на ногу, грациозно вытащила сигарету из сумочки и начала кокетливо шарить глазами, ища прикурить. Парень быстро вытащил зажигалку из кармана брюк и бросился к ней. Она прикурила, но парень остался стоять. Они о чём-то весело болтали.
Стелла сидела мрачнее тучи, потом её взгляд упал на маску, и она улыбнулась. Порывом ветра открыло окно, и маска слегка зашевелилась. Стелла не переставала улыбаться… У её друга через неделю намечался день рождения, и подарок уже был готов…
Натюрморт с розой
Призраки красоты и увядания,
Что за вами стоит?
Любовь?
Страдание?
Вы с ума меня сводите, бедного…
Чувствую я, наказание скоро последует…
Он медленно водил пальцем по её обнажённому животу, рисуя ему одному известные иероглифы. Живот немного вздрагивал и покрывался пупырышками, когда он нажимал слишком сильно, и это его забавляло. На его высоком белом лбу не было ни одной морщины, а взгляд тёмно-карих глаз дышал безмятежностью. Девушка вдруг перевернулась на живот, выставив напоказ круглые упругие ягодицы.
– Ну, хватит! Мне щекотно. – Она тихонько засмеялась.
– Какая ты красивая, Роза! – Он смотрел на неё с неподдельным восхищением. – Ты само совершенство. – Он опустил руку ей на спину и провёл пальцем вдоль позвоночника. – Какая у тебя нежная кожа! Ты бесподобно прекрасна. Мне даже страшно – такая совершенная красота! Посмотри на меня, я хочу видеть твоё лицо! – Он слегка ущипнул девушку за бедро. Она резво перевернулась и села на кровати.
– Ты сошёл с ума! Мне больно. – Она надула губки.
Но он, казалось, не обратил внимания на её слова, продолжая любоваться. Девушка снова вытянулась во всю длину на спине и забросила руки за голову, мечтательно уставившись в потолок. Он подвинулся к ней, и заглянул в лицо.
– Как прекрасно твоё лицо! У тебя совсем нет изъянов, дорогая… Если бы не твой голос и твои движения, я бы подумал, что ты сделана из самого дорогого фарфора. Наверное, богини похожи на тебя…
Девушка засмеялась.
– Хватит петь мне дифирамбы, Филипп! Лучше дай вина, я хочу пить.
Филипп спустил руку вниз, пошарил по полу возле кровати, не глядя, взял бутылку и бокал, и налил вино. Девушка отхлебнула небольшой глоток, а он смотрел, как она глотает.
– Господи, Филипп! Что на тебя сегодня нашло! Ты смущаешь меня! – Она поставила недопитый бокал на пол. – Я подумала сейчас, – она подняла глаза на Филиппа, – я хотела бы заботиться о тебе… я хотела бы состариться вместе с тобой… А ты?
– Я? Состариться? Я вообще не хочу стариться… – Эти слова неожиданно вывели его из оцепенения. – Какие глупости ты говоришь!
– Ничего не глупости. Все люди старятся. И ты тоже не избежишь этой участи, увы. И я. – Девушка засмеялась. – Что в этом страшного? Жизнь такова, и её не изменишь. Чего ты испугался, дорогой?
– Да нет. Просто подумал. И у тебя будут морщины? Кожа станет дряблой… Повиснет…
– Ну и что? Всякая красота, даже самая совершенная, когда-то вянет. Но зачем об этом думать? До этого ещё далеко. Забудь. – Девушка взяла в рот виноградину с серебряного блюда, стоящего на небольшом столике возле кровати, и раздавила зубами. Сок потёк по подбородку, он взял её за шею, притянул к себе и поцеловал. Но чело его омрачилось. Некая мысль червоточиной засела в нём и не давала покоя. Он выпил вина.
– Я просто не могу представить, Роза, что твоё лицо избороздят морщины. – Он провёл пальцем по её розовым губам. – Вот здесь, и здесь, – он водил рукой по лицу девушки, как зачарованный, – что твоя грудь повиснет, а живот изуродуют роды… Я никогда не думал об этом до этого мгновения… Ты в самом деле хочешь, чтобы я наблюдал, как ты старишься? Замечал малейшие изменения? Переживал за каждую твою морщину? Ты и правда хочешь стариться вместе со мной?
Девушка подарила ему невинный взгляд.
– Да, правда. Я люблю тебя. А ты?
– Я тоже, – ответил он слишком поспешно, – ты самое совершенное творение природы, которое я знал. Нельзя допустить, чтобы ты состарилась. Чтобы время изуродовало тебя…
Он задумался. Почему он не думал об этом раньше? О старости. Об отвратительной старости. Немощной и безобразной. Это не для него. Он хочет видеть только прекрасное. Так уж он устроен. Он ненавидит безобразие в любом виде. А старость и есть безобразие в самом ужасном проявлении. Как жестока природа! Без всякой жалости губит самые свои совершенные творения, делая жалкими и неприглядными. Нет, он никогда не сможет видеть её старой. Глупо стариться вместе с ней, наблюдая увядание день за днём и час за часом.
Его передёрнуло. Девушка заметила перемену, но ничего не сказала. Она была молода и беспечна, и не придавала значения таким мелочам. Она любила, и чувствовала себя любимой, а остальное её не волновало. Она ела виноград, запивая вином, а он пожирал её глазами.
– Знаешь, Роза, твоя красота не должна исчезнуть. Я хочу нарисовать тебя. Прямо сейчас. – Он вскочил с кровати и принёс мольберт и краски. – Лежи так! Не двигайся. Ты похожа на статую богини. – Он начал быстро водить карандашом по полотну, прорисовывая контуры.
Роза постаралась не шевелиться. Он никогда ещё не хотел рисовать её, хотя был довольно известным художником. Они познакомились недавно, но она влюбилась, как кошка. Для неё было естественным хотеть выйти замуж и родить детей. Она старалась не замечать некоторых его странностей, потому что вообще не любила долго думать над проблемой. Половину его речей она пропускала мимо ушей, не придавая особого значения. Он был модным художником, а таким людям положено быть эксцентричными. Она гордилась их связью. Филипп ожесточённо что-то рисовал на холсте, стараясь перенести всю красоту модели на ткань.
– Почему ты решил нарисовать меня только сейчас? У тебя вообще нет портретов девушек?
– Нет. Никто не заставил меня так трепетать, как ты. Я почувствовал себя просто обязанным запечатлеть тебя сегодня здесь.
Что-то в его голосе показалось девушке подозрительным.
– Уж не собираешься ли ты меня бросить? По-моему, ты любишь творение больше, чем оригинал.
Он поднял на неё недоуменный взгляд.
– Конечно. Оно никогда не состариться. Здесь ты всегда будешь молодой и прекрасной. Я же просил тебя не шевелиться! – В его голосе послышалось раздражение.
– Но я не могу лежать так вечно! Мне нужно отдохнуть.
– Ладно! – Он махнул рукой. – Подожди чуть-чуть, я познакомлю тебя со своей подругой.
– Подругой? – Роза изобразила ревность.
– Не бойся, она тебе не соперница. – Филипп засмеялся. Он бросил кисть и скрылся в дальнем углу мастерской, откуда появился спустя пару минут, держа в руке плетёную корзину.
– Что это? – Роза вытянула лицо, стараясь рассмотреть поближе.
Филипп сунул руку в корзину и достал оттуда красную с чёрным змею. Змея обвила его руку, высовывая чёрный раздвоенный язык.
Роза отпрянула в испуге.
– Не бойся. Она не нравиться тебе? – Он смотрел на змею с обожанием.
– Какая гадость! Она ядовита?
– Просто ужасно! Это коралловая змея. Она мила, ты не находишь?
– Нет, нет, нет! Я боюсь, Филипп! Немедленно положи её обратно!
Но Филипп не слышал. Он играл со змеёй, подставляя ей то одну, то другую руку.
– Иди ко мне, Роза! – Он сел на кровать рядом с девушкой, и обнял её свободной рукой. Змея подняла голову и раскачивалась, держась хвостом за запястье Филиппа, перед лицом Розы. Та не могла отвести испуганных глаз. Она боялась пошевелиться, чтобы не провоцировать змею. Она онемела от страха, а сердце её гулко билось.
– Возьми её, дорогая! Я хочу, чтобы вы подружились… – Филипп ловко стряхнул змею на шею девушки. – Ну, же!
Роза непроизвольно дёрнулась, не в силах преодолеть ужас и отвращение, а красно-чёрное тело молниеносным движением нанесло смертельный удар в тонкую нежную шею…
Мёртвое тело Розы неподвижно лежало на кровати. Филипп снял змею, ползавшую в рыжих волосах девушки, и делавшую её похожей на Горгону, погладил по крохотной головке и положил обратно в корзину. Он придал телу то положение, в котором хотел видеть, и спокойно продолжил рисовать. Закончил он глубоко за полночь, бросился на кровать рядом с Розой, обнял её, поцеловал в полуоткрытые губы, и уснул. Утром снова взялся за кисть, продолжая совершенствовать портрет, любовно выписывая каждую деталь, ревностно нанося малейшие оттенки цвета на холст. К вечеру закончил рисунок, ещё раз придирчиво осмотрел, и остался доволен. А когда темнота стала такой чёрной, что ничего не было видно даже в полуметре, он взял Розу на руки и вышел на улицу. В дальнем уголке прекрасного сада, среди цветов и травы, он вырыл глубокую яму и положил Розу.
– Ты никогда не будешь старой, дорогая, – прошептал он, прежде чем начать засыпать, – у тебя никогда не будет морщин. – От яда тело начало чернеть и распухать в месте укуса, и он, заметив это, с отвращением отвернулся, быстро орудуя лопатой. Когда яма сравнялась с землёй, он посадил розовый куст, чтобы скрыть следы преступления. Если он и был в чём-то сумасшедшим, некий здравый смысл в нём присутствовал. И здравый смысл не отказал ему и теперь. Он знал, что у Розы не было родных в городе, она была начинающей натурщицей, и вряд ли кто её хватится в ближайшее время…
Он взял лопату, аккуратно очистил от земли и отнёс в сарай, а потом, не оборачиваясь, пошёл прямо в дом, и закрыл дверь.
Он проспал до обеда, а когда встал, наконец, с постели, ощутил тоску и апатию. Он ещё раз посмотрел на портрет Розы, а потом отнёс в угол мастерской. Роза загадочно улыбалась одними уголками губ, она была как живая, и ему стало не по себе. Дом давил на него, а благодаря портрету он почти физически ощущал присутствие Розы. Это вызвало у него приступ нервозности, и он начал бросать вещи в большой дорожный саквояж, решив уехать на время.
Отъезд талантливого художника не вызвал особого удивления в обществе. Не было ничего странного в том, что он захотел посмотреть мир. Он был утончённой творческой натурой, и ему, естественно, требовались новые впечатления.
Но путешествие затянулось. Он посетил множество стран и видел много красивых женщин, но нарисовал только нескольких. Портреты он всегда возил с собой, не желая продавать ни за какие деньги. Он приобрёл ещё большую славу, публика принимала его весьма благосклонно, но он вдруг затосковал. Всё чаще он вспоминал свою страну и свой дом, они приходили к нему во снах, и он просыпался с криком. Он решил, что пора возвращаться – прошло десять лет, он изменился, изменились его взгляды на жизнь, он устал от чужбины, и ему не терпелось вдохнуть запах родины. Помнят ли его там? Но нестерпимое желание вернуться не давало покоя, и он купил билет.
Сердце сжалось и на миг перестало стучать, когда он ступил на родную землю. Он не знал, что это радостно и больно одновременно – вернуться домой после стольких лет скитаний. Сад был немного запущен, но в целом выглядел цветущим. Тропинка, ведущая к дому, заросла, и ему пришлось пробираться сквозь высокую траву и кусты. В доме всё осталось на своих местах, только было много пыли и паутины. Он прошёлся по мастерской, и наткнулся на портрет Розы. По-прежнему молодая и красивая, она смотрела с холста, улыбаясь одними губами. Он улыбнулся в ответ и погладил портрет рукой – он был прав, Роза совсем не состарилась. Он попытался представить её образ спустя десять лет, но у него ничего не вышло. Тогда он распаковал вещи и принялся за уборку. Он оттёр дом до блеска, а потом вышел в сад. Постриг траву и кусты, облагородил клумбы, выкрасил забор. Дом снова приобрёл жилой вид, как когда-то. Филипп почувствовал, что наконец-то обрёл покой и умиротворение. По каким-то суеверным соображениям он не посетил удалённый угол сада, где похоронил Розу.
Утром, позавтракав, он решил сходить на обрыв, где далеко внизу плескалось море. Раньше он любил рисовать здесь, слушая рокот прибоя. Но сейчас просто опустился на траву и задумался. Что случилось с ним за эти десять лет? Он часто смотрел на себя в зеркало, но старость уже не так пугала его. Он видел свои морщины, видел, как меняется лицо, но теперь находил, что морщины придают лицу законченность и благородство, которых так не хватает молодости. Он замечал серебряные нити в своих чёрных, как смоль, волосах, но и они не пугали его.
Вдруг он услышал шорох, и из кустов вышла женщина. Увидев его, она смутилась, и слегка покраснела.
– Простите, я не хотела вам мешать. Я думала, здесь никого нет. – Женщина собралась уйти.