- А куда ушли-то? - нетерпеливо поинтересовался Слава. Уже совсем стемнело, и он боялся не найти облюбованный для ночлега сарай.
- Да, куда ж еще - к Ивице и пошли, - пожал плечами Теха, и рассудительно добавил. А некоторые, так и в леса Хром-Минеса - у них там схроны на такой случай. Может, кто и в Лин пошел - но это разве что Пейко Щербатый свою семью туда увел - у них там вся родня.
- А твои куда?
- Мои должны были к Ивице идти, там Каса, отцовский брат живет.
- А Ивица, это где? - спросил Слава, без особого, впрочем, интереса - какое ему сейчас дело, до какой-то неведомой Ивицы
- Ивица, это там, - мальчишка махнул рукой куда-то на юго-запад, - За Каменным Бродом, два дня по Оравской дороге.
- А чего так далеко-то? Все так серьезно?
Теха опять пожал плечами и кивнул на сгоревший поселок:
- Ты же сам видишь.
- Да действительно. Слушай, - Слава взял его за рукав, - это же ваш дом?
Теха хмуро кивнул.
- Был наш.
- Тут же все сгорело, да?
Горькая усмешка в ответ.
- Ну, пойдем тогда, я тут один целый сарай нашел. Там переночуем. Ты как на это смотришь?
Мальчик подхватил с земли котомку, закинул ее на плечо, и сказал просто:
- Пошли.
* * *
В котомке у Техи оказались пирожки. С мясом и какой-то травой. Рапа - пояснил мальчик. Ну, рапа, так рапа - Славе было без разницы, главное, что вкусно и сытно. Тем более что мешок с корнеплодами пришлось выкинуть. Теха сказал, что люди их не едят, так как от них случается сильное расстройство живота и пучит. А выращивают их для ханей. Хани их любят, и жрут в любом количестве. Кто такие эти хани, Теха объяснить толком не смог, но Слава для себя понял, что это что-то вроде свиней. И растят их с той же целью.
Когда Слава, показав на чудное деревце, поинтересовался, съедобны ли его плоды, мальчишка ожесточенно замотал головой, и заявил, что лично он скорее будет есть новорожденных крысят живьем, чем прикоснется к "хлебу беды". Что это за "хлеб беды", и почему его нельзя есть, Слава выяснять, пока не стал. Преимущественная перед ним пригодность для еды новорожденных крысят говорила сама за себя
- А тебя, как зовут? - жуя пирожок, вдруг ни с того ни с чего поинтересовался Теха. Посмотрел на Славу и пояснил свой вопрос. Вид у тебя больно ненашенский. Откель ты тут взялся? С караваном? что ли пришел?
- С караваном, с караваном, - покивал Слава, мальчик сам давал ему подсказку. В самом деле, не рассказывать же ему подлинную историю Славкиного попадания в эту… в этот… ну куда он попал. Он и сам-то в нее не очень верил, а что с пацана взять, еще подумает, что ненормальный да сбежит, а попутчик в незнакомом краю, ой как был нужен.
- Да, извини, забыл представиться - Владислав. Очень приятно! - он церемонно кивнул и зачем-то шаркнул ногой. А прибыл я… чтобы такого наврать, чтоб выглядело хоть чуть-чуть правдоподобно. Но мальчик не дал ему договорить. Он выпучил глаза и открыл рот так, что из него выпал кусок пирога.
- Ва-ла-ди-са-ла…
- Сам ты сало! Владислав. Вла-ди-слав! Понял?
- Не бывает у людей таких имен! - убежденно отрезал Теха. Человеческий язык такое выговорить не сможет! Такие имена только у акети бывают! А ты, - он мельком глянул на собеседника, - на них не похож.
- Много ты знаешь, шкет!.. возмутился Слава, - что бывает, а что нет. Ладно, можешь звать меня Слава.
- Са-ала… попытался повторить за ним мальчик, но язык явно не хотел его слушатся.
- Блин, опять "сало"! А Влад, ты сможешь выговорить?
- Угу, - кивнул Теха. Влад - смогу! - хотя прозвучало это у него скорее, как Валад.
- Ну, значит так и зови, - не стал больше придираться Слава.
Они запили пирожки, холодной водой из кадки, и Слава понял - ни фига он не наелся. Да это и не мудрено - три жалких пирожка после целого дня беготни и переживаний. Живот, раздосадованный таким циничным обманом, даже и не думал прекращать голодное бурчание. Ко всему прочему, становилось все прохладней. Теха тем временем, достал из мешка меховую безрукавку и облачился в нее. Деловито и щедро припорошил крышку клети соломой, чтоб было мягче, и улегся, сунув мешок под голову. Поворочался пару минут и затих. Когда, не ожидавший такого быстрого перехода, Слава, обратился к нему с каким-то вопросом, то в ответ услышал лишь спокойное дыхание. "Во, народ! - подумал он, с некоторым удивлением. Ни флага, ни родины. Всю деревню сожгли, а он дрыхнет, как суслик, и хоть бы что!"
К самому же Славке, сон никак не шел, несмотря на жуткую усталость и переживания сегодняшнего дня. А может как раз из-за них. К тому же ныли стертые ноги, саднили, сбитые во время лазанья по кручам, локти и ладони. Да и просто стало холодно. "Б-р-р! Аж дрожь пробирает! Как же согреться? Хорошо Техе в меховом кожушке. А тут одна рубашонка, да и та уже изорвалась, пока лазил по горам да по лесу. Может выйти покурить? Ах да - зажигалки нет. Может в развалинах остались еще тлеющие угольки? Лезть туда неохота и так грязный, а там и вовсе измажешься сажей, как черт, и помыться негде. Эх, в ванну бы сейчас залезть, горячую. Все, курить хочу, не могу!" - Славка поднялся, и с завистью посмотрев на сопящего во сне Теху, вышел во двор.
Ночь была ясная, ни облачка. Полчища звезд заполонили небо. Слава постоял с задранной головой, ежась от прохладного ветерка. Блин, ни одного знакомого созвездия. Как штурман он неплохо знал карту звездного неба. Во всяком случае родного северного полушария. Южного, похуже. Но и этих знаний хватало чтоб понять - ни хрена он не на Земле. А так хотелось верить, что он по ту сторону Экватора, В Южной Америке, Австралии, у черта на куличках, но на родном голубом шарике. Что, хоть он и оказался в странных обстоятельствах, но все еще можно вернуть, и проснуться утром на своем диване, умыться, сварить кофе, закурить сигарету… Кстати, он и вышел для того, чтоб добыть огонька - покурить. Какая светлая ночь, полнолуние что ли? Слава обернулся посмотреть, на луну, и челюсть у него отвисла, в который уже раз за сегодня. Нет, Луна имелась - большой почти полный диск висел прямо над крышей сарая. Вот только был он зеленого цвета. Словно луну взяли, да окунули в банку с "зеленкой". И эта зеленая Луна разом, словно гильотина, отрубила все надежды. Ни хрена он не на Земле. Стало так тоскливо и жалко себя, что даже слезы навернулись на глаза, даже не холодно стало и курить расхотелось.
"А ну его к черту, курево это, луну эту! Пропади оно все пропадом!" Слава, зло сплюнул и вернулся в сарай. Зарылся в солому, согрелся и незаметно уснул.
Третья глава
Славе снился страшный сон. Корабль собрался на метрическую милю, когда выяснилось, что его мореманы выпили спирт из магнитного компАса. Вот они стоят перед ним, старшина второй статьи Яблоков и старший матрос Митя.
- Скоты! - орал на них Слава. Какого хера вы его выпили?
- Тащ старший лейтенант, мы не пили! - возражал Яблоков со шкодливой улыбкой во всю круглую рожу.
- Не-не, не пили мы! - поддакивал ему Митя.
- Оно само, наверно, выветрилось, - предположил Яблоков.
- Само, само! - поддержал его Митя.
Славу охватил ужас. Сейчас на Ходовой поднимется Командир, увидит разобранный компас с водой вместо спирта… и наступит п….ц. А почему его до сих пор нет? - внезапно задался вопросом Слава - ведь корабль уже вышел в море. Вон как качает.
- Тащ старший лейтенант, - донесся до него голос Яблокова, - а может вы сами его выпили?
Качка приобрела совсем уж неприличную амплитуду и… Слава проснулся
- Ну, ты дрыхнуть! - сказал Теха, убирая от него руки.
Старлей сел, протер кулаками глаза, помотал головой, отгоняя сонную дурь. Сразу стало холодно, и вдобавок неудержимо захотелось по нужде. Он вскочил на ноги и запрыгал на одном месте, колотя себя руками по бокам, чтоб хоть чуть-чуть согреться, а заодно и стряхнуть налипшую солому.
- Давно встал? - спросил он, удивленно глазеющего на него Теху, и, не дожидаясь ответа, устремился мимо него к выходу. Тот, секунду промедлив, бросился следом.
Посреди двора, горел небольшой костерок, на нем уже булькал котелок с каким-то варевом.
- Костер развел? Молодца! - похвалил Слава. Хозяйственный, шкет!
Теха семенил за ним, как хвостик.
- Да я уже всю деревню обежал! - гордо заявил он. Пока некоторые благородные господа дрыхнуть изволили. Харчей сообразил!
- Харчи - это замечательно! - одобрил Слава. Со вчерашнего утра жрать хочу! Ты это… повернулся он, к по пятам следующему за ним Техе, - мне тут надо… в общем…
- Что? - недоуменно уставился на него мальчик. Потом до него дошло. А-а-а… сказал он, отворачиваясь, - подумаешь, "благородный"!
Старлей пристроился к плетню возле больших лопухов и, наконец, отвел душу.
В котелке, Теха варил кашу из шурфы, так называлось хранящееся в клети зерно. Когда Слава привел себя в порядок и подошел к костру, мальчик уже снял котелок с огня и водрузил его на чурбак, который, судя по изрубленной поверхности, ранее предназначался для колки дров. Слава наклонился над котелком, от каши отчетливо несло мокрым веником. Он поднял голову и встретился взглядом с невинно-голубыми глазами Техи. Тот нахально ухмылялся, извините, мол, чем богаты. Рядом с котелком, мальчик расстелил тряпицу сомнительной чистоты, на которой разложил пару черствых лепешек и несколько кусков вяленого мяса.
- Где взял? - поинтересовался Слава.
- Есть места, - неопределенно сообщил Теха, и присел на маленький чурбачок. В руках его появилась большая деревянная ложка. Он зачерпнул каши и осторожно попробовал. Почмокал губами, и лицо его изобразило райское блаженство. Горячо, сыро не бывает! Кушайте, господин благородный, употребляйте на здоровье!
- Что ты заладил? - буркнул Слава, - Благородный, благородный… Какой я тебе благородный? - он пристроился рядом на корточках. Пригодных для сидения чурбаков больше не было, не сгонять же пацана с его места. Взял лепешку. Откусил. Практически сухарь.
Теха, уловив его вопросительный взгляд, не сходя с чурбака, пошарил в своем мешке, и извлек оттуда еще одну ложку. Протянул ему, и больше ни на что не отвлекаясь стал, за обе щеки, уплетать кашу.
Слава принял ложку. Скептически осмотрел ее и протер наиболее чистым краем рубахи. Попробовал кашу, скривился - вкус ее был адекватен запаху. В голове отчетливо всплыло выражение - "березовая каша". Хотя на земле это выражение, кажется, имело совсем другой смысл. Вкус у этого варева практически отсутствовал, и еще оно было абсолютно не соленым. В общем - никаким. Вяленое же мясо оказалось жестким, как подметка, и, при попытке его жевать, волокна отчаянно застревали в зубах. "Ну что ж делать, - философски рассудил Слава, - придется привыкать к особенностям местной кухни".
Следующие десять минут прошли в молчании. Только ложки стучали об котелок.
- Как думаешь, - домучивая свой кусок мяса, спросил Слава - если мы следом пойдем, твоих сумеем догнать?
- Это вряд ли, - мальчик довольно рыгнул и отвалился от котелка. Уф, кажется, наелся! Да зачем нам их догонять? Нам бы до Кумеса добраться, а там все рядом.
- А ты сам как тут оказался?
- А я к тетке на хутор ходил. Меня мамка на десяток дней к ней отправила - тетке рожать, а я в помощь по хозяйству. Лучше, конечно б, девку… да где ж ее взять, пришлось мне за мелкими смотреть!
- Так может проще, обратно к тетке вернуться?
- Не-е-е! - Теха облизал ложку и сунул ее в мешок. Ее там и след простыл. Она как сигнальный дым увидела у Северного перевала, так сразу все поняла, не в первый ж раз. Даром, что только опросталась, тут же поскидала все свое барахло и мелюзгу в возок и в лес к мужу - он у нее на заимках сидит - пасечник. Там есть, где укрыться. А если что, в Лин уйдут.
- А ты, почему не с ними? - удивился Слава.
- А меня она отправила прямиком через долину, чтобы своих на всякий случай предупредить, вдруг дым не увидели. Хорошо, что увидели! Я бы все равно не успел, - он принялся ковыряться в зубах маленьким ножичком.
- Перестань, зубы испортишь! - машинально сделал замечание Слава.
- Видать, Проклятые с гор спустились…
- Кто?
- Ну, хэку. Акети их так называют - Вечнопроклятые. Что ты так уставился? Ты еще скажи, что кто такие акети не знаешь?
- Понимаешь… Слава мучительно придумывал объяснение своей несостоятельности в общеизвестных вопросах. Да не смотри ты на меня, как на идиота! Я ж тебе говорю - прибыл издалека. По дороге упал с коня… стукнулся головой, вот память и отшибло.
- Совсем что ли? - удивился Теха.
- Нет не совсем… что-то помню, а что-то не помню.
Теху, казалось, такое объяснение удовлетворило. По крайней мере, подозрительный огонек в глазах погас.
- Да… продолжил он, - что с заставой на Северном перевале произошло, и подумать страшно. А тех чудищ, что ты описал, я не знаю… прежде таких не было. Видать новых оборотней "рыжие" вывели. Они мастаки на всякие мерзкие штучки. Сами-то недомерки, соплей перешибить можно, а вот слуги их… Ты же гракху видел?
- Кого? - не понял Слава.
- Ну, эта… "лошадка", на которой "ржавый" приехал. Они по обе стороны Кипящего озера живут, и на нашей, и в Незнаемых землях. Наши-то, они тихие, мирные, рыбешку ловят, лягушек всяких, ящериц. Ростом мне по пояс. Я их в зверинце видел, в Лине, когда мы с теткиным мужем на ярмарку ездили. А из своих гракх, Проклятые таких чудищ вывели!.. Ну, ты видел. Для них человечина - лучшее мясо!
- А чего им надо, хэку этим?.. Слава задумался, подбирая слова. Зачем они на людей нападают?
- Зачем? - Теха посмотрел на него как на умалишенного. Они же ВРАГИ!!!
Немного подумал и добавил. Раньше здесь была ихняя земля. До самого Срединного моря. Потом наши с акети вышибли их за Зыбучие Камни.
- Понятно, - сказал Слава, и резюмировал. В таком случае задерживаться нам тут не стоит, а то еще какая-нибудь компания заявится.
* * *
Через полчаса они покинули деревню, и двинулись по проселку в сторону противоположную той, откуда пришел Слава. Шли ходко, почти не останавливаясь, и к полудню достигли выхода из долины - каменные стены расступились в стороны, и путешественники оказались на краю обрыва. Прямо под ногами расстилалась вторая долина - пошире первой. По ее дну текла горная река. Подгорица - как назвал ее Теха. Но чтобы к ней спуститься пришлось петлять по горному серпантину между высоких гранитных утесов - так что и на речку и на "нижнюю" долину Славка успел налюбоваться за два часа предостаточно, и все под разными ракурсами. Примерно в километре к югу, земля опять вздыбилась горным хребтом. Две гряды образовывали неширокое ущелье куда ныряли и речка и дорога. Туда же свернули и путники.
Пройдя километра два, решили сделать небольшой привал. Спустились к реке. В этом месте ее устье несколько расширялось, образовывая несколько мелких заливчиков и проток. Вода там была не такой ледяной, как в самой реке и Слава не преминул возможностью искупаться. Раздевшись до трусов, он вошел в воду и с минуту плескался, фыркая от холода и шумно сопя, словно большой тюлень, с наслаждением смывая с себя грязь и пот. На предложение присоединиться, Теха презрительно пожал плечами:
- Делать мне боле нечего!
Когда Слава выбрался на берег, он увидел, что мальчик привязывает к длинной палке свой ножичек. Соорудив, таким образом, некое подобие копья, Теха направился к берегу. Река в этом месте образовала небольшой порог, и мальчик ловко прыгая, с камня на камень, добрался почти до середины реки. Там он присел на корточки и, отведя назад руку с импровизированным копьем, стал пристально вглядываться в воду. Неуловимое движение, и на острие копья уже бьется, большая серебристая рыбина. Теха издал торжествующий клич, и, сняв добычу с лезвия, швырнул ее на берег. Слава подошел к ней, присел на корточки. Золотистая в черных пятнышках, смахивающая на форель рыбина, извивалась, била хвостом по речной гальке, судорожно разевая, полный острых зубов, рот. Слава поймал ее за хвост, приподнял - килограмма два наверно будет. Молодец пацан!
С реки раздался недовольный вскрик Техи - на этот раз охотник промахнулся.
Пока Слава полоскал свои вещи в реке, мальчишка умудрился поймать еще пару рыбин, после чего вернулся на берег. Удовлетворенно присвистнул, оценивая улов. Посмотрел вопросительно на старшего товарища?
- Сейчас запечем или?..
- Ушица бы знатная получилась, - сказал Слава, - жаль только, нет у нас ни картошки, ни лука, ни хлеба!
Теха не понял, о какой картошке и луке говорит его спутник, но расспрашивать не стал, а предложил:
- Слышь, Валад, тут через осьмушку дневного перехода, будет двор старого Махи. Отдадим ему рыбу, он одну себе заберет, а две нам пожарит… с тюрлей. М-м!.. Теха предвкушено закатил глаза. Вкуснотища!
- С тюрлей, так с тюрлей, - согласился Слава. Есть хотелось пока не сильно. Все-таки, то варево, которым накормил его утром мальчишка, оказалось довольно сытным.
Через пятнадцать минут, одежда, разложенная Славой на горячих от солнца камнях, немного подсохла, и он, ежась от холода, натянул ее на себя - на ходу досохнет.
Спорым шагом они прошли еще около пяти километров. Впереди Теха, помахивающий своим копьем, с нанизанным на него уловом. В трех шагах сзади Слава, с тубусом на правом плече и Техиным мешком на левом. В тубус, Слава, так больше и не заглядывал - то некогда, то не до того было. А если честно сказать - он испытывал почти физическое отвращение, как к самому футляру, так и к его содержимому, не без основания полагая, что именно из-за них он оказался в этой срани. Даже случайный взгляд, брошенный на тубус, вызывал у него уныние. Теха, напротив, пребывал в приподнятом настроении и непрерывно болтал, то и дело, поворачиваясь к Славе, и приставая нему с расспросами, - из каких он "благородных", да в каких странах и городах ему приходилось бывать. Слава отмахивался или врал что-нибудь на ходу. А больше отмалчивался, не очень-то и вникая, о чем именно расспрашивал его Теха.
Впереди показался скальный выступ, далеко вдающийся в ущелье. Дорога огибала его, спускаясь к самому берегу реки.
- Ну вот, - сообщил Теха, - за этим поворотом и будет Двор старого Махи. Покушаем там, отдохнем и дальше пойдем. Идем ходко, так глядишь, к завтрему вечеру доберемся до Кумеса, а там и Ивица рядом. Нам бы только Ивицы достичь. И отогреемся и отъедимся. Мамка такие пироги печет, верь ты мне, с чем хочешь, хоть ни с чем, а за уши не оттянешь! - разглагольствуя так, он завернул за выступ скалы, и внезапно остановился. Так неожиданно, что Слава чуть не уткнулся ему в спину. В двухстах метрах впереди, горелыми остатками досок чернело пожарище. Кое-где еще поднимался дымок. Ветер дул путникам в спину, иначе они бы уже давно знали то, что теперь говорили им глаза.
- Этот, что ли Двор?
Мальчик молча кивнул.
- Покушали жареной рыбки, - заключил Слава, - с тюрлей…