- Он - ничего. Натворили мы, учитель. Взялись ловить рыбу слишком крупную и сильную для наших сетей. Орден Чижику неинтересен. И я вполне его понимаю, - словно бы с удивлением сказал Декстр. Немного подумал и сказал: - Орден превращается в театр, в игрушку для вечных недорослей. Именно поэтому нас перестали уважать. Мы сами не знаем, для чего существуем, сами превращаем себя в ничто, а потом удивляемся, почему нас называют дарможралами.
Салливан поглаживал подлокотник кресла. Скверная истина ему открылась. Он и предположить не мог, что так может быть.
- Ты мне больше не ученик, Пауль.
Декстр глянул на него, подумал.
- Да, - согласился он, - по всей вероятности. Рано или поздно это должно было произойти, не такой уж вы бездарный наставник, чтобы учить вечно.
- Спасибо, - с сарказмом ответил Салливан. - Польщён твой высокой оценкой.
- Мартин, - впервые Декстр обратился к нему по имени, - ученики должны становиться мастерами, иначе учительство теряет смысл.
- Даже так… Не ожидал от тебя. Такое мог бы сказать Чижик, но не ты.
- Именно потому, что он давным-давно это понял, ему и не нужен учитель.
Салливан вцепился в подлокотник кресла так, что побелели пальцы.
- Надеюсь, вам, генерал, - он изо всех сил старался, чтобы голос звучал спокойно и ровно, - никогда не придётся услышать от ученика "Ты мне больше не нужен".
- Я тоже надеюсь, что успею сказать ученику "Я тебе больше не нужен" до того, как он поймёт это сам. И сумею разглядеть эту минуту, понять, что ему пришло время летать самому. Мартин, - повернулся к нему Декстр, накрыл его руку своей так, словно хотел от чего-то защитить, - я глубоко благодарен тебе за все те годы, что ты учил меня быть рыцарем, Ястребом, открывал мне небо. И рад, что могу сказать тебе с полной уверенностью: ты тоже можешь летать сам. Без подпорок. Без поддержки. Сам.
Салливан не ответил, просто не знал, что отвечать тому, кто понял его лучше, чем Салливан сам себя понимает. Кто, пусть и на несколько минут, стал его учителем.
- Тебе надо немного побыть одному, - сказал Декстр. - Я скажу адъютанту, что ты очень занят, и чтобы не совался к тебе, пока сам не вызовешь.
Декстр поднялся, пошёл к двери.
- Это всё, что ты хотел мне сказать? - бросил вслед Салливан.
- Да, - твёрдо ответил Декстр. - Хотя… Твой нынешний ученик, Александр. Он ведь ещё ребёнок, Мартин, всего-то тринадцать лет. Не бойся быть с ним хоть немного посердечнее. Ни твоего авторитета, ни его уважения это ни чуть не умалит, скорее наоборот.
Декстр ушёл. Салливан посмотрел ему вслед и спрятал лицо в ладонях. Подумать действительно было над чем.
* * *
А на скамейке у дверей управления сидел Бродников и лениво переругивался с дежурным капралом.
Как заставил себя подойти к нему, как приказал курсанту Чижику отправляться на занятия, а за неимением таковых - в курсантскую комнату отдыха, Декстр не помнил. Знал только одно - Бродникова он не выдаст никогда. Просто потому, что за много десятилетний Бродников первый, кто видел в нём живого людя, а не вещь - ученика, учителя, бойца спецподразделения, генерала, идеально эффективный и очень опасный инструмент. Первый, кто сразу и безоговорочно признал его право думать и чувствовать так, как ему, Декстру, хочется. Первый, кто признал равным себе. Декстр и представить не мог, как это замечательно - говорить с равным. Не падать на колени, не смотреть сверху вниз на склонённую спину, а видеть глаза собеседника. На столь драгоценный дар надо отвечать достойно.
Делать до конца дня было нечего, и Декстр пошёл в свой любимый ресторанчик близ крепости, заказал красное вино и пиццу.
- Пауль, - окликнул его Кохлер, - а ты что, не в карцере?
- Логика, - фыркнул Декстр. - Сам подумай, что мне там делать?
По мнению Кохлера, в карцере Декстра дожидались множество интереснейших занятий, например, думать, снимут с него погоны сегодня или завтра, но вслух он ничего не сказал.
- Как Ройс? - спросил Декстр.
Кохлер сел за столик.
- Нормально. Залил на радостях в себя бутылку рома за твоё здоровье, а морячки Каньчинской отволокли его отсыпаться в их казармы, от магистерских глаз подальше.
- Правильно, - кивнул Декстр, - нечего ему сегодня светиться.
- Пауль, - перешёл на деловой тон Кохлер, - ты погоняй своих ребят поосновательнее, им в октябре серьёзная работа предстоит.
- А именно?
- Доставить "Полночный Ветер" сюда, в крепость.
- Очень смешно, - буркнул Декстр.
- Я не шучу. Это приказ гроссмейстера.
- И тебе сказали, зачем? - напряжённо спросил Декстр.
- Разумеется. А ты сам не догадываешься?
- Харакири делать всем личным составом округа, по очереди.
- Я серьёзно, - ответил Кохлер.
- Я тоже. Ни на что другое меч Тьмы нам не пригодится.
- Пауль, брось, - начал заводиться Кохлер. - При Оуэне Беловолосом Соколы были готовы из шкуры вылезти, лишь бы заполучить "Солнечный Вихрь", хотя вроде бы им, приверженцам тёмной магии, меч Света ни к чему. - Он смотрел прямо в зрачки Декстра. - Сила есть сила, Пауль. Безвольная, бездумная. Она будет воплощать наши думы и нашу волю. Не забивай голову древними сказками. Орден должен восстановить былое величие, и с "Полночным Ветром" мы его вернём.
- С "Полночным Ветром" мы окончательно погубим орден. Меч надо уничтожить.
- И утратить силу, - зло сказал Кохлер. - Отказаться от величия.
- Величие мы обретём и так, - не согласился Декстр. - Сейчас мы переживаем упадок, всё верно, но сколько их было? А орден всегда восстанавливался. Пока мы контролируем волшбу, всевластию ордена ни что не может помешать. Орден уже восстанавливается. Даже зомбаки начали посматривать на нас с симпатией. Нам придётся немного измениться, но ничего страшного, за пять тысяч лет орден нередко менял окраску, но суть оставалась неизменной. Ференц, могущество скоро вернётся. Оно уже возвращается.
- Всё верно, - ответил Кохлер, - но на это уйдут многие годы - пять лет, десять. Зачем столько ждать, когда можно получить всё сразу?
- Вот именно, что всё. В том числе и гибель.
- Брось, мы волшебники, а не простеньское быдло, - сказал Кохлер. - А гроссмейстер не безземельный дворяньчишко Оуэн. И магистр, твой, кстати, учитель, не полудурок Конрад Лотарингский. - Разведчик смерил геометрика мрачным взглядом. - Так что бросай свои глупые суеверия и займись курсантами.
Кохлер ушёл.
Декстр ковырнул пиццу и бросил вилку. Есть не хотелось. В ушах отчётливо звучали слова Мельеса "Орден нас предал".
* * *
Мельес и Линда ждали Славяна на "перекурном пятачке" близ учебного корпуса.
- Ну и что тебе надо был так срочно? - хмуро спросил Мельес. - Нам в шесть отчёт по артефактам сдавать, а уже три. И ничего ещё не готово.
- Завтра в восемь сдадим, - легкомысленно отмахнулся Славян. - Всё равно до полудня генерал о нём и не вспомнит, других забот хватает.
- Сдадим? - переспросила Линда. - Ты что, помогать нам собрался?
- Других забот? - насторожился Мельес. - Что произошло?
- Отвечаю по порядку. Разумеется, помогать вам буду, в "четвёрке" на отработки в одиночку не ходят. Не знаю, как в крепости, но у Декстра новостей мешок, в данное время он обдумывает их в "Танцующей акуле" на пару с Кохлером. А нет, - глянул поверх кустов Славян, - Кохлер в управу идёт.
Они пригнулись, переждали, когда генерал свернёт к управлению.
- Ну так в чём дело? - нетерпеливо спросил Мельес.
Славян кивнул на скамейку.
- Пошли сядем. Такое лучше слушать сидя.
Мельес и Линда глянули на него с любопытством.
- Значит так, - проговорил Славян. Начать было неподъёмно трудно. - Иван Чижик имя не настоящее.
Особого впечатления признание не произвело.
- Бывает, - только и сказала Линда. Мельес кивнул.
- Теперь почему я молчал, - тяжело, словно карабкался в гору, говорил Славян. - Нельзя, чтобы отец и братья знали, что я жив. До тех пор, пока я твёрдо не буду уверен, что мне можно вернуться домой, я должен молчать. Тем более нельзя, чтобы Соколы узнали, что я жив. Да и Ястребы… Семья у меня довольно влиятельная, и как заложник я могу стоить дорого. В разных смыслах. Вот поэтому я столько времени молчал.
- Ну так молчи и дальше, - сказал Мельес.
- Нет. Я должен сказать. О таком вы от меня должны услышать, а не от чужих.
- Тебя кто-то узнал? - понял Мелькс.
- Да. Декстр.
- Почти год прошёл, - хмыкнула Линда. - Не очень-то он наблюдателен.
- Главное, что узнал.
- И что теперь будет? - спросил Мельес.
- По всей вероятности - ничего.
- Тогда тебе и говорить ничего не надо, - ответил Мельес.
Линда кивнула, хотя любопытство припекало так, что она даже сидеть спокойно не могла, ёрзала.
- Нет. Если Декстр знает, вы тем более должны. Фамилия моя Бродников, я действительно русский. Имя - Вячеслав, отчество - Андреевич. - Славян перевёл дыхание. Самое главное сказано, дальше будет легче. - Отца зовут Жерар Дюбуа, он фотохудожник. Братьев, точнее, побратимов - Риллавен и Фиаринг. Они хелефайи. Это из-за них я молчал, не хочу, чтобы Соколы или Ястребы могли хоть чем-то уцепить Нитриен… Вы чего? - изумлённо ахнул Славян.
Мельес, а вслед за ним и Линда вскочили со скамейки, скрестили руки на груди и склонились в глубоком поклоне.
- Вы что, обалдели? - Славян поднялся, шагнул к ним.
- Я много слышал о вас, досточтимый, - сипло ответил Мельес. - В крепости нет никого, кто бы не знал о ваших подвигах в Весёлом Дворе. И в вампирских общинах.
- Вы перепутали меня с Хакимом Датьерским, наставник Мельес, - жёстко сказал Славян. - И с Домиником Латирисским. Так что ваше почтение не по адресу.
Мельес и Линда выпрямились, опустили руки.
- Но… - начал было Мельес.
Славян положил руки им на плечи.
- Ребята, ведь ничего не изменилось. Рене, я всё тот же строптивый, склочный и не в меру наглый курсант, которого ты всё-таки научил основам фехтования и зеркалоперехвата. Линда, ты помогла мне перечистить не меньше вагона картошки, не всё ли тебе равно как меня зовут?
- Но… - сказала она.
Славян сел на скамейку, внимательно посмотрел на них.
- Ребята, - он медленно, тщательно выговаривал каждое слово, - если вы скажете, что больше знать меня не хотите из-за того, что я скрывал от вас правду, это будет справедливо. Если станете держаться как можно дальше из-за Соколиных кодировок - это будет разумно. Но если вы разорвёте дружбу только из-за того, что я брат хелефайского владыки, известный ходочанин или ещё чего-то в том же роде, это будет такая несуразица, такая… глупость. Но здесь не мне судить и, тем более, не мне решать. Поступайте, как считаете нужным.
Линда села рядом с ним.
- Мне действительно всё равно как тебя зовут. Чижик ты или Вячеслав, ты в первую очередь мой друг. И… - она на мгновение запнулась и тряхнула головой, прогоняя лишние слова, - и как тебя дома называли? Вячеслава пока выговоришь…
- Славян. Или Слав. Как хочешь, мне всё равно.
Линда немного подумала.
- Славян тебе подходит гораздо больше, Слав звучит как-то холодно и официально.
- Спасибо, - ответил ей Славян, пожал пальцы. Коротко, быстро глянул на Мельеса и опять опустил глаза, принялся рассматривать трещины на асфальте. Линда обожгла Мельеса острым злым взглядом и придвинулась ближе к Славяну. Мельес едва заметно улыбнулся и сел рядом со Славяном.
- Знаешь, - сказал он как ни в чём ни бывало, - если спустя столько времени Декстр тебя так вдруг узнал, то это значит, что все кодировки, вложения и оморочки Весёлого Двора исчезли. Ты можешь спокойно вернуться домой и не бояться, что ночью у тебя что-нибудь в голове перемкнёт, и ты зарежешь братьев или подпалишь Совещательные Палаты.
- Я тоже так думаю, - кивнул Славян. - Но всё равно сначала надо лабиринт пройти. А до него ещё четыре месяца!
- Не обязательно. Ты можешь подать прошение магистру, чтобы тебе разрешили пройти лабиринт досрочно. Статьи 7 и 8 "Уложения о рыцарских посвящениях".
- При условии, что магистр захочет возиться.
- Захочет, - сказал Мельес. - Тут ничего трудного нет, разбудить лабиринт сможет любой подмастерье волшебника. Другое дело - пройти.
- Да и пройти тоже, - ответил Славян. - Я ведь объяснял, лабиринт сделан на основе заклинания потёмочной смерти и хоровода иллюзий. Хелефайское волшебство. Но поскольку делали его волшебники-человеки, основой выбрали обычную классическую оморочку. Преодолевать её нас учили. Потёмочная смерть соткана из твоих собственных страхов, игры твоего воображения, поэтому всё, что надо - сосредоточиться на каком-нибудь очень приятном воспоминании. А иллюзия - вообще ерунда, болтается по комнате фигня ну и пусть себе болтается, просто не обращать внимания.
- Просто тому, кто в Весёлом Дворе побывал, - зло сказала девушка.
- Линда! - возмутился Мельес.
- Всё нормально, - накрыл его руку ладонью Славян.
- Извини, - сказала Линда. - Просто я очень боюсь лабиринта. Так боюсь, что ноги подкашиваются.
- Я тоже, - ответил Славян.
- Ты?! - изумилась Линда. Мельес глянул недоверчиво.
- Да, - спокойно и твёрдо ответил Славян. Сказал так, что они поверили.
- Я с тобой пойду, - решила Линда. - Вдвоем будет не так страшно. Да и магистр легче согласится разбудить лабиринт ради двоих, чем ради одного. Прошение завтра пишем?
- Нет. Через неделю. Мне кое-какие дела надо доделать.
- Пусть так, - согласилась Линда и спросила Мельеса: - Ты с нами или до сентября ждать будешь?
Мельес покраснел, смущённо опустил глаза.
- Я вообще не иду в лабиринт. Я подал прошение об отставке. Сегодня днём, когда ходил в управу за сводкой.
- И говоришь только сейчас, и то по случайности! - возмутилась Линда.
- Почему ты уходишь, Рене? - Славян смотрел на него с сочувствием - что бы ни произошло, а такое решение потомственному рыцарю далось очень тяжело.
Мельеса сочувствие взбесило.
- Ты ещё спрашиваешь?! - он вскочил со скамейки, встал перед Славяном. - После того, как столько времени твердил о том, какая мерзость любая война, ты ещё спрашиваешь, почему?! - Мельес перевёл дыхание, заставил себя говорить размеренно и спокойно. - Орден превращается в свору убийц. Война оправдана только в одном случае - когда ты защищаешь свой дом, свою землю от захватчиков. В любом другом случае ты сам становишься убийцей! А что собирается защищать орден в грядущей войне? Ради чего будут убиты люди, разрушены дома, сожжены музеи и библиотеки? За что мир должен платить такую цену? Не знаешь… Я тоже не знаю. Только потому, что у Соколов оказалось на горсть магии больше, чем у нас. Но ведь равновесие можно восстановить и без войны. Без смертей и разрушений. Эта война будет преступной, Славян. И главными преступниками станут Ястребы, потому что именно они начинают бойню. Собираются разрушать во имя своих амбиций, своего тщеславия и трусости… - Мельес сел на скамейку, облокотился на колени, спрятал лицо в ладонях. - Мы столько веков называли себя защитниками добра и Света, а Соколов - порождением Тьмы, злотворителями. - Он судорожно вздохнул. - А на самом деле и Соколы, и Ястребы - одно и то же. Наш орден предал себя, давно уже предал, смешал с дерьмом и грязью всё, ради чего его создавали - честь, достоинство, благородство, милосердие… Я не хочу, не могу и дальше оставаться в ордене, я не хочу валяться в грязи!
Плечи у Мельеса дрожали.
- Ты очень смелый, - тихо сказал Славян. - И честный. А главное - очень сильный. Я не мог бы отказаться от ордена, если бы в нём родился. Не смог уйти, разорвать всё былое, бросить всё, чем жил столько лет.
Мельес едва слышно рассмеялся - с болью и тоской.
- Славян, да, ты не стал бы уходить. Ты бы просто изменил орден, сделал его другим. - Он убрал ладони, поднял на Славяна обожжённые сухими слезами глаза. - Но тебе все наши древние игрушки безразличны.
- Куда ты теперь? - спросила Линда.
- В Исландию, к приятелю, - ответил Мельес. - Он писал, что у них легко устроиться работать в детский дом, преподавателей не хватает. Я могу вести основы волшебства или физкультуру. Хочу поработать с подростками, может, хоть один из класса будет не мелким воришкой или наркоторговцем, а нормальным людем. Смелым, честным, добрым и самостоятельным. Таким, что может ходить без костылей, ни на ком не виснуть. Тогда можно будет сказать, что жизнь прожил не зря.
- Серьёзное заявление, - ответил Славян. - Думаю, ты сумеешь научить быть людьми очень многих.
- Увидим.
- А почему Исландия, почему не Франция? - спросила Линда.
- Я устал от солнца.
Линда кивнула, немного помолчала, подумала и сказала:
- Я остаюсь в ордене. Попробую хоть что-то изменить. Должен ведь кто-то начать. Есть одна идея, получится - Ястребы ещё небезнадёжны. А нет - покойника уже ничего не исцелит.
- Пошли отчёт писать? - спросил Славян.
- Идём, - поднялась Линда.
- Рене, - попросил Мельеса Славян, - пока ты ещё наставник, сделай мне на завтра увольнительную или командировочное предписание в Белую Рыбу.
- Что тебе там так срочно понадобилось? - удивился Мельес.
- Надо доделать те самые дела, о которых я говорил.
- Ладно, будет тебе предписание. А сейчас идём отчёт ваять.
* * *
Вальтер положил на ладонь Славяна кольцо-возвратку.
- Привязана к рабочему двору конюшен Таслоса в Тулиаре. Там легко найти работу, снять койку в приличной ночлежке. И платят неплохо, ты быстро наберёшь денег, чтобы до материка доехать.
- Спасибо, - Славян надел кольцо. Они стояли у окна в гостиной Вальтерова дома, смотрели на закат.
- Возвратка по Соколиному стандарту, перемещает боевую пятёрку в полном снаряжении.
- Вряд ли понадобится такая мощность.
- Кто знает, - ответил зомбак.
Славян взял лежащий на кресле пакет, достал два серебряных ожерелья-оберега, мужское и женское.
- Это тебе и Алисе. Ментальная защита.
- Ты с ума сошёл! - возмутился Вальтер. - Сколько они стоят?
- Нисколько, Ястребы не в курсе, что я на складе побывал.
- Славян, ты точно спятил.
- Они готовили диверсанта, вот диверсанта и получили. А это отдай Кармеле. - Славян положил на подоконник резную шкатулку с гадальными бирками. - И скажи, что я ей очень благодарен. На всю жизнь. Если бы не она, я никогда не смог бы вернуться домой.
- Сегодня четвёртое июня, - сказал Вальтер. - Ровно год, как тебя нашли на берегу. Даже время совпадает - закат.
- Я должен уехать, Вальтер. Мой дом не здесь.
- Да, я знаю. И знаю, что мы никогда больше не увидимся.
- Всё может быть, может и увидимся.
- Нет, - покачал головой зомбак. - Но я очень рад, что тебя выбросило именно в Белую Рыбу, а не Пять Пальм или Сент-Луизу.
- Я тоже.
- Когда у тебя испытание? - спросил Вальтер.
- Послезавтра.
- Удачи.
- Спасибо. И прощай, Вальтер. - Славян пожал ему плечо и ушёл.
А зомбак долго смотрел ему вслед и после того, как человек скрылся из виду.