Из того, что нам известно от информаторов, совсем не просто сделать фальшивый паспорт или подделать номер. Если центральный компьютер уловит подделку, в ближайший полицейский участок тотчас поступит сигнал тревоги. То же самое случится, если Джон Джонс, который живет в Спокейне и использует свой паспорт для покупки продуктов, вдруг начнет покупать продукты и в Далласе тоже. И в том случае, если компьютер показал, что Билл Смит преспокойным образом занимается боулингом на Мейн-стрит и одновременно он же пришел в химчистку на другой улице.
Все это не внушало радости - конечно, мы давно подозревали о чем-то таком, но нам в голову не могло прийти, что Система все-таки посмеет сделать решительный шаг.
Кроме того, Джордж сообщил, что мне надо немедленно побывать в Ячейке 2, чтобы решить возникшую техническую проблему. Естественно, в обычных обстоятельствах ни Джордж, ни я не должны были знать, где прячется Ячейка 2, и в случае нужды мы встречались на нейтральной территории. Однако теперь мне предстояло побывать у ребят, и Джордж дал точный адрес.
Они жили в Мэриленде за тридцать миль от нас, и так как я должен был прихватить инструменты, то поехал на машине.
Устроились они неплохо, в большом фермерском доме с несколькими дополнительными постройками на сорока акрах лугов и лесов. В ячейке восемь человек, больше, чем в других, и ни один из них не отличает вольт от ампера и не знает, с какой стороны браться за отвертку. Это как-то необычно, потому что, когда организовывались ячейки, в общем-то старались разумно распределять людей.
Ячейка 2 располагалась довольно близко к двум другим ячейкам, но слишком далеко от девяти других в вашингтонском регионе - особенно от Ячейки 9, у которой, единственной, был передатчик для контактов с ВПШ. Именно по этой причине ВПШ решил предоставить Ячейке 2 передатчик, а они не смогли его наладить.
Мне сразу стало все ясно, как только меня привели в кухню. Там на столе я увидел передатчик, автомобильный аккумулятор и куски проволоки. Несмотря на точные инструкции, которые я сам писал к каждому передатчику, несмотря на четкие знаки на клеммах, они умудрились неправильно подсоединить аккумулятор.
Вздохнув, я отправился с парой из их ребят за инструментами, которые привез с собой. Потом проверил аккумулятор и обнаружил, что он почти совсем разряжен. Тогда я попросил подкачать аккумулятор, пока сам буду заниматься передатчиком. Подкачать? Как это подкачать? Даже такую ерунду они не знали!
Из-за нестабильной подачи электричества в наши дни, все наше оборудование, от которого зависит связь, питается от аккумуляторных батареек, а те подзаряжаются от другого аккумулятора. В этом случае мы не зависим от скачков напряжения и даже отключений, которые теперь происходят каждую неделю, если не каждый день.
Как в большинстве других отраслей в нашей стране, чем выше плата, тем хуже обслуживание. В августе, например, Вашингтон вообще четыре дня оставался без электричества, а четырнадцать дней вольтаж был ниже более чем на 15 %.
Правительство старается сдержать слухи, предпринимает расследования и делает сообщения, однако, если что и меняется, то в худшую сторону. Ни один политик не желает видеть истинные причины, одна из которых заключается в гибельных последствиях произраильской внешней политики Вашингтона за последние два десятка лет, сказавшихся на зарубежных поставках нефти.
Я показал товарищам, как подключать аккумулятор к автомобилю, и занялся передатчиком. Источник подзарядки для их батарей еще предстояло найти.
Самая уязвимая часть передатчика, то есть кодирующее устройство, которое генерирует цифровой сигнал от клавиатуры карманного калькулятора, оказалась в порядке. Ее защищал диод от возможных электрических сбоев. Но в самом передатчике вышли из строя три транзистора.
Я почти не сомневался в том, что ВПШ хранит про запас хотя бы один передатчик, однако, чтобы выяснить это наверняка, мне надо было послать сообщение. Это означало, что курьер встретится с представителем Ячейки 9, передаст просьбу, а потом кто-нибудь от ВПШ доставит передатчик. Мне не очень хотелось лишний раз связываться с ВПШ, особенно если учесть, что мы старались свести обратную связь, полевая ячейка - ВПШ, до минимума, до не терпящих отлагательства сообщений.
Поскольку Ячейке 2 все равно нужно было подзарядное устройство, я решил купить в магазине и его, и транзисторы и своими руками все установить. Купить, однако, оказалось труднее, чем я ожидал, и обратно до фермерского дома я добрался уже после шести.
На показателе уровня бензина был "0", когда я въехал на подъездную аллею. Не рискуя использовать карточку на бензин на заправочной станции и не зная, где искать черный рынок, я был вынужден попросить членов Ячейки 2 дать мне несколько галлонов, чтобы я мог доехать до дома. Так вот, господа, мало того, что в их грузовике не было ни одного галлона топлива, так они еще и не знали, где брать левый бензин.
Оставалось только дивиться, как такая неподготовленная группа собиралась выжить в условиях подполья. Похоже, в ней были собраны люди, которых Организация сочла неспособными к партизанской войне и соединила в отдельную ячейку. Четверо из них были писателями из издательского отделения Организации, и они занимались на ферме своим делом, сочиняя пропагандистские листовки и брошюры. Еще четверо им помогали, доставали еду, делали домашнюю работу.
Поскольку никому из них не требовалось никуда ездить, то они и не волновались насчет бензина. В конце концов один из них вызвался поехать попозже и купить бензин на соседней ферме. Как раз в это время опять отключили электричество, и я не мог работать паяльником. Пришлось все отложить на другой день.
Почти весь следующий день и часть вечера я возился с передатчиком, пока не наладил его, к сожалению, не предусмотрев сразу кое-каких поломок. Закончил я с ним около полуночи и предложил перенести его в более подходящее, нежели кухня, место, например, на чердак или хотя бы на второй этаж.
Подыскав удобное место, мы перетащили все наверх, а тем временем я умудрился уронить аккумулятор себе на ногу. Поначалу мне показалось, что нога сломана. Я не мог ступить на нее.
В результате пришлось остаться еще на одну ночь в фермерском доме. Какие бы у меня ни были претензии к ребятам, они были по-настоящему добры ко мне и благодарны за все мои усилия.
Как они обещали, краденого бензина я получил вполне достаточно для возвращения домой. Более того, они едва ли не против моей воли загрузили машину большим количеством консервов, которых у них как будто имелось без счета. Я спросил, где они берут их, но в ответ они лишь заулыбались и сказали, что достанут еще, когда им потребуется. Возможно, они более приспособленные, чем мне показалось сначала.
В десять часов утра я вернулся домой. Джорджа и Генри не было, зато Кэтрин, открывая мне гаражную дверь, помахала рукой. Она спросила, не хочу ли я позавтракать.
Я ответил, что ел с товарищами из Ячейки 2 и не голоден, но меня беспокоит левая нога, она очень болит, противно пульсирует и распухла чуть ли не вдвое. Кэтрин помогла мне подняться по лестнице в мою комнату и принесла большой таз с холодной водой.
Пульсация почти сразу прошла, и я с благодарностью откинулся на подушки, которые Кэтрин подложила мне под спину. Сначала я рассказал, как повредил ногу, а потом мы обменялись рассказами о прошедших двух днях.
Вчера все трое целый день занимались прибиванием полок, мелким ремонтом и закончили с уборкой и покраской, отнявшими у нас больше недели. Когда расставили кое-какую мебель, купленную нами заранее, дом стал выглядеть более или менее жилым. Теперь он совсем не походил на пустой, холодный, грязный автомагазин, в который мы въехали.
Накануне вечером, как сказала Кэтрин, Джорджа вызвали по радио на встречу с представителем ВПШ.
И сегодня пораньше с утра он и Генри уехали вместе, предупредив, что их не будет до вечера.
Наверно, я задремал на пару минут, потому что, когда очнулся, был один и моя ванночка согрелась. Однако и боли сильной не было, и опухоль заметно уменьшилась. Я решил принять душ.
У нас был самодельный душ, только холодный, который еще неделю назад устроили мы с Генри в большой уборной. Подвесили распылитель, провели свет, а Кэтрин обклеила стены и пол водонепроницаемой пленкой. В душ можно пройти из комнаты, в которой спим Джордж, Генри и я. Наверху есть еще две комнаты, в одной, что поменьше, спит Кэтрин, другая - общая, она же - кухня и столовая.
Я разделся, взял полотенце и открыл дверь в душ. А там Кэтрин, мокрая, голая, красивая, стоит на свету и вытирается. Она смотрела на меня, не выражая удивления и ничего не говоря.
Я тоже как будто прирос к полу, а потом, вместо того чтобы извиниться и закрыть дверь, неожиданно для самого себя протянул к ней руки. Нерешительно она подалась ко мне. Природа брала свое.
Потом мы долго лежали в постели и разговаривали. В первый раз я по-настоящему разговаривал с Кэтрин. А она чувствительная, любящая и очень женственная за своей холодной профессиональной маской члена Организации.
Четыре года назад, до Ружейных Рейдов, она была секретарем у конгрессмена. Жила в Вашингтоне и снимала квартиру вместе с девушкой, служившей на Капитолийском холме. Однажды вечером, вернувшись с работы, она обнаружила свою подружку на полу в луже крови. Ее изнасиловал и убил какой-то негр.
В результате Кэтрин купила пистолет и не сдала его даже после принятия Закона Коэна. В 1989 году вместе с миллионом других людей она была арестована во время Ружейного Рейда. Прежде у нее не было контактов с Организацией, но там, куда ее привезли и где какое-то время держали, она познакомилась с Джорджем.
Кэтрин не интересовалась политикой. Если бы, когда она работала на правительство или раньше, когда училась в колледже, ее спросили о политических взглядах, она, скорее всего, сказала бы, что считает себя "либералкой". Однако ее либерализм был неосознанным, как у большинства. Не думая и даже не пытаясь анализировать, она поверхностно воспринимала противоестественную идеологию, которую насаждали средства массовой информации при поддержке правительства. Она не была фанатичкой, не чувствовала себя виноватой и не ненавидела себя, чтобы стать настоящей либералкой.
Когда полицейские освободили их, Джордж принес ей книжки о расах, истории и заодно несколько брошюр, опубликованных Организацией. В первый раз в своей жизни Кэтрин всерьез задумалась о расовых, социальных и политических причинах, лежащих в основе сегодняшних проблем.
Она узнала правду об обманчивом "равноправии", предлагаемом Системой. Осознала уникальную роль евреев как элемента, способствующего распаду народов и цивилизаций. Но важнее другое: она начала ощущать свою расовую принадлежность, преодолевая многолетнее промывание мозгов, из-за которого она ощущала себя изолированным человеческим атомом в космополитском хаосе.
Естественно, после ареста она потеряла работу в Конгрессе, а еще через два месяца стала работать на Организацию машинисткой в издательском отделе. Кэтрин - умница и работяга, так что вскоре ее сделали корректором, а потом и редактором. Она написала несколько статей для Организации, в основном, о роли женщин в политическом движении и в обществе вообще, а в прошлом месяце она стала редактором нового ежеквартальника Организации, который рассчитан на женскую аудиторию.
К сожалению, с редакторской карьерой покончено, во всяком случае временно, и самое полезное, что она может делать теперь, это потрясающим образом менять нашу внешность, чему она научилась в любительском театре еще студенткой.
Хотя Кэтрин познакомилась сначала с Джорджем, она не увлеклась им. К тому же в те времена Джордж еще был женат. Позднее, когда жена Джорджа, не одобрявшая его работу на Организацию, бросила его, а Кэтрин стала членом Организации, они оба были слишком заняты работой в разных отделах, чтобы иметь время на свидания. Собственно, Джордж, в задачу которого входило добывание денег и организация переездов, редко засиживался в Вашингтоне.
Чистая случайность, что Джордж и Кэтрин попали в одну ячейку, однако Джордж явно относится к Кэтрин по-хозяйски. Ни разу Кэтрин не сказала и не сделала ничего такого, чтобы подтвердить мои предположения, и до сегодняшнего утра я принимал на веру, видя отношение Джорджа к ней, что между ними что-то все-таки есть.
Поскольку Джордж числится у нас главным, то я не позволял себе показывать, что Кэтрин мне нравится. И теперь, боюсь, положение несколько осложнится. Если Джордж не справится с собой, мы не сможем жить под одной крышей и нашу ячейку придется расформировать.
Однако пока у нас куда более важные проблемы - еще какие важные! Когда Джордж и Генри в конце концов добрались вечером до дома, мы узнали, чем они весь день занимались: думали, как взорвать главное национальное управление ФБР. Нашей ячейке поручено снести его с лица земли!
Приказ был отдан Революционным Штабом, и из Восточного Командного Центра был послан представитель в ВПШ, куда вызвали в воскресенье и Джорджа, чтобы провести смотр лидерам ячеек и выбрать одного для выполнения задания.
Очевидно, что Революционный Штаб решил нанести удар по политической полиции, прежде чем опять начнутся аресты среди наших "легалов" или завершится компания паспортизации населения.
После собеседования в ВПШ вторая встреча была назначена Джорджу на вчерашний день. Лидер Ячейки 8 тоже присутствовал. Его люди будут нам помогать.
План в общих чертах таков: Ячейка 8 должна достать много взрывчатки - от пяти до десяти тонн. Наша ячейка угоняет грузовик, который может законным образом въезжать на территорию управления ФБР, потом мы встречаемся в некоем месте, где Ячейка 8 будет ждать нас со взрывчаткой, и берем груз. После этого едем на стоянку грузового транспорта ФБР, поджигаем фитиль и уходим.
Пока Ячейка 8 решает проблему со взрывчаткой, мы должны продумать детали, включая местоположение стоянки и время прибытия и отбытия транспорта. На все про все у нас было десять дней.
В мою задачу входило разработать и сконструировать механизм самой бомбы.
V
3 октября 1991 года. Работу над планом взрыва ФБР я прерывал на обустройство нашего жилища. Вчера вечером я закончил с охранной системой по всему периметру участка, а сегодня занимался тяжелой и грязной расчисткой туннеля на случай крайней необходимости.
Вдоль боковых и задней стен здания я проложил чувствительный к давлению материал, который проводами подсоединил к электрической и сигнальной системе внутри дома. Нечто подобное обычно кладут в магазинах у входа, чтобы узнавать о покупателе. Это металлические полоски длиной в два фута, проложенные эластичным непромокаемым материалом. Если сверху положить на дюйм земли, то обнаружить их невозможно, однако стоит наступить на них, и сигнал сработает.
Перед нашим домом такое сделать нельзя, потому что почти все пространство забетонировано, так как здесь въезжали и выезжали грузовики и была стоянка.
Подумав, я отказался от ультразвукового детектора и остановился на фотоэлектрическом луче между двумя металлическими столбами по обе стороны бетонки.
Чтобы спрятать источник света и фотоэлемент, необходимо было поместить их внутрь столба на одной стороне, а очень маленький и безобидный с виду отражатель - на другой. Пришлось просверлить несколько дырок на столбе и немного попаять, причем все надо было сделать очень аккуратно.
Мне очень помогла Кэтрин. Она держала отражатель, пока я налаживал свет и фотоэлемент. И это была ее идея изменить сигнальную систему внутри дома так, чтобы она не только тотчас сообщала нам о человеке, ступившем на защитную полосу или попавшем под световой луч, но и передавала эту информацию на электрические часы в гараже. Таким образом, даже если нас всех не будет дома, мы все равно узнаем, не приходил ли кто к нам - и узнаем, в котором часу это было.
Избавляясь от вонючей коллекции пустых канистр из-под бензина, сгнивших половиков и всякого прочего барахла, скопившегося в ремонтной яме, которая использовалась для смены масла и ремонтных работ, мы обнаружили в цементном полу выход в коллектор, закрытый железной решеткой.
Когда решетка была поднята, внизу оказалась труба четырех футов в диаметре, по которой можно было доползти до водосборника. Через четыреста ярдов была большая дренажная яма. Параллельно нашей трубе шла примерно дюжина труб поменьше, которые забирали воду из уличных водостоков. С другой стороны над коллектором - зацементированная решетка из железных прутьев в полдюйма диаметром.
Сегодня я взял ножовку и перепилил все, кроме двух, железные прутья. Внешне с решеткой как будто ничего не случилось, однако, приложив усилие, стало возможным отогнуть прутья и влезть внутрь.
Я влез и огляделся. По одну сторону подземной ямы была чуть ли не гора мусора, за ней легко спрятаться от людей на ближайшей дороге, с которой не виден ни наш дом, ни другие дома на нашей улице из-за расположенных между дорогой и нами строений. Вернувшись в коллектор, я, чертыхаясь, с большим трудом вернул прутья в изначальное положение.
К сожалению, люди, работавшие в гараже и державшие магазин, прежде чем мы переехали сюда, в течение многих лет сливали ненужное масло в водоприемник, и труба ближе к нашей яме была дюйма на четыре покрыта плотным черным слоем масла. Когда я полз обратно, то весь вымазался.
Генри и Джорджа не было дома, и Кэтрин заставила меня раздеться, а потом долго поливала из шланга прямо в ремонтной яме, прежде чем разрешила подняться наверх и принять душ. Она объявила, что ботинки и одежда теперь никуда не годятся, и выкинула их.
Каждый раз, принимая ледяной душ, я горько сожалел, что мы с Генри не позаботились о горячей воде.
6 октября. Сегодня я сделал детонатор для бомбы, предназначенной управлению ФБР. Спусковой механизм довольно простой, однако мне пришлось ждать, потому что только вчера стало известно, что за взрывчатка.
Товарищи из Ячейки 8 предполагали ограбить склад в одном из районов, куда доходит вашингтонская подземка, но до вчерашнего дня им не везло - да и потом тоже не очень повезло. Удалось выкрасть два ящика желатинированного динамита, к тому же один ящик оказался неполным. Всего меньше 100 фунтов.
Однако моя проблема была наконец-то решена. Желатинированный динамит - достаточно чувствительное вещество, для которого достаточно моего самодельного детонатора, а ста фунтов хватит, чтобы сдетонировала любая другая взрывчатка, если товарищам из Ячейки 8 повезет ее достать.
Упаковав около четырех фунтов желатинированного динамита в ящик из-под яблочного сока, я положил сверху батарейки и таймер и соединил с включателем в конце двадцатифутового запального шнура. Когда мы загрузим грузовик взрывчаткой, эта упаковка будет сзади на двух ящиках желатинированного динамита. Нам надо было еще проделать дырки в стенах трейлера и кабины, чтобы вывести запальный шнур и включатель в кабину.
Или Джордж, или Генри (наверно, Генри) поведут грузовик на стоянку на территории ФБР, и, прежде чем покинуть его, им надо будет включить детонатор и таймер. Через десять минут произойдет взрыв. Если нам повезет, от здания ничего не останется - и от новенького компьютерного комплекса, предназначенного для паспортизации населения и обошедшегося в три миллиарда долларов, тоже.