Однажды рано утром в воскресенье он отправился на Кубу, у него в карманах лежал компас и нарисованная им карта. В корзинке велосипеда на свертке лежала "Живая мудрость Веи", контейнер коки и пирог, в одеяло был завернут вещмешок, а в нем бритва с точильным камнем, кусок мыла, машинка для стрижки, два пирога, нож, фонарик, вата, рулон пластыря, снимок родителей и Папы Джана и запасной комбинезон. На правой руке, под рукавом, у него была повязка, хотя, если его поведут на лечение, то почти обязательно найдут ее. Еще на нем были очки от солнца, он улыбался, катя на юго-восток по велодорожке вместе с другими членами в сторону 36081.
Через равные промежутки времени мимо мчались автомобили – по дороге, параллельной велодорожке. Камешки, поднятые в воздух реактивными двигателями машин, время от времени опускались в металлический заборчик, отделяющий велодорожку от дороги.
Он останавливался каждый час или около того и отдыхал несколько минут. Он съел полпирога и выпил немного коки.
Он думал о Кубе, и о том, что он возьмет из 33037, чтобы торговать. Он думал о женщинах на Кубе. Возможно, их привлечет новый человек. Они будут совершенно нелеченные, страстные сверх всякого воображения, красивые, как Лайлак, или даже еще красивее…
Он проехал пять часов, а потом развернулся и поехал назад.
Он заставлял сознание заниматься поручением. Он был служащим 663 в педиатрическом отделении медицентра. Это была скучная работа, бесконечное исследование генов с небольшим разнообразием, и с такого поручения членов редко переводили. Он просидит тут до конца жизни.
Каждые четыре-пять недель он просил разрешения на поездку к родителям в Афр.
В феврале 170-го просьба была удовлетворена.
Он сошел с самолета в четыре утра, по времени Афр, и прошел в зал ожидания, держась со страдающим видом за правый угол, и перекинув вещмешок через левое плечо. Женщина, которая выходила из самолета следом за ним и которая помогла ему, когда он упал, дотронулась за него до телефонного сканера.
– Ты уверен, что с тобой все в порядке? – спросила она.
– Все прекрасно, – он улыбнулся. – Спасибо, и желаю приятной поездки, – телефону же он сказал: "Анна СГ 38 П 2823". Женщина-член ушла.
Экран вспыхнул и обрел резкость, когда установилась связь, а затем потемнел и так и остался темным. "Ее перевели, – подумал он, – ее нет на этом материке". Он ждал, что ему скажет телефон. Но ее голос произнес: "Секундочку, я не могу…" – и вот она, туманно-близко. Она отступила на шаг и села на край кровати, протирая глаза, в пижаме. "Кто это?" спросила она. Позади нее перевернулся на спину какой-то член. Была ночь с субботы на воскресенье. Или она вышла замуж?
– Кто? – спросила она, поглядела на него и наклонилась поближе, моргая. Она была еще красивее. Есть ли у кого-нибудь такие глаза?
– Ли РМ, – сказал он, говоря вежливо, по-членски. – Ты не помнишь? Из ИНД 26110, в 162 году.
Ее бровь на секунду сморщилась.
– Ах, да, конечно, – сказала она и улыбнулась. – Конечно, я помню. Как ты, Ли?
– Очень хорошо, а как ты?
– Прекрасно, – ответила она и перестала улыбаться.
– Вышла замуж?
– Нет. Я рада, что ты позвонил, Ли.
Я хочу сказать тебе спасибо. Ты знаешь, за то, что ты мне помог.
– Спасибо Уни, – ответил он.
– Нет, нет, – сказала она. – Спасибо тебе. С опозданием, – она опять улыбнулась.
Извини, что я звоню в этот час. Я проездом в Афр, меня переводят.
– Ничего, я рада, что ты позвонил.
– Где ты? – просил он.
– В 14509.
– Там живет моя сестра.
– Правда?
– Да, – сказал он, – в каком ты здании?
– П51.
– А она в А каком-то.
Член сзади нее сел в кровати, и она обернулась и что-то ему сказала. Он улыбнулся Чипу. Она повернулась к нему снова и сказала:
– Это Ли ХЕ.
– Привет, – улыбнулся Чип, повторяя про себя: "14509, П 51, 14509, П 51".
– Привет, брат, – сказали губы Ли ХЕ, его голос не достигал телефона.
– У тебя что-то с рукой? – спросила Лайлак. Он все еще держался за руку.
– Нет. Упал, когда выходил из самолета.
– Ох, мне жаль, – она бросила взгляд на что-то за его спиной. – Там член ждет, нам сейчас лучше попрощаться.
– Да, – сказал он, – до свидания. Я был рад повидать тебя.
Ты совсем не изменилась.
– Ты тоже. До свидания, Ли, – она привстала, потянулась вперед и исчезла.
Он отключился и уступил место ожидавшему очереди члену.
Она была мертва, нормальный здоровый член, лежащий рядом со своим другом в 14509, П 51. Как он может рискнуть заговорить с ней о чем-то не таком нормальном и здоровом, как она? Он может провести день с родителями и улететь обратно в США, поехать на велосипеде в следующее воскресенье и на этот раз не вернуться.
Он стал ходить по залу ожидания. На стене висела карта очертаний Афр с огоньками в местах крупных городов и соединяющими их оранжевыми линиями. Ближе к северу был 14510, недалеко от которого живет она. Полматерика от 71330, где он. Оранжевая линия соединяла два этих огонька.
Посмотрел расписание рейсов на "Воскресенье, 18 фев." на мигающем табло. Самолет на 14510 вылетает в 8.20 вечера, за сорок минут до его рейса на США 33100.
Он подошел к стеклянной стене, обращенной к летному полю, и посмотрел на членов, стоящих в очереди по одному на эскалатор самолета, с которого он только что сошел. Подошел член в оранжевом комбинезоне и встал около сканера.
Он обернулся и снова посмотрел в зал ожидания. Зал был почти пуст. Члены, что летели вместе с ним в самолете – женщина со спящим младенцем и мужчина с двумя вещмешками, приложили свои браслеты и браслет младенца к сканеру двери, ведущей в автопорт. "Да", промигал сканер зеленым три раза – все вышли. Член в оранжевом комбинезоне, стоя на коленях около фонтанчика для питья, откручивал панель у его основания; другой толкал перед собой уборочную машину к боковой двери зала ожидания, дотронулся до сканера – "да"
– и вытолкнул полотер через открывшиеся в обе стороны двери.
Чип задумался на секунду, глядя на члена, работающего у фонтана, а затем пересек зал ожидания, дотронулся также до сканера и вышел. Машина на 71334 ждала, в ней сидели три члена. Он сел в машину, извинившись перед членами, что заставил их ждать. Дверь закрылась, и машина поехала. Он сидел, держа на коленях вещмешок, и думал.
Когда он добрался до квартиры родителей, то вошел тихо, побрился, а потом разбудил их. Они были рады, даже счастливы видеть его.
Втроем разговаривали, завтракали и опять разговаривали.
Они попросили телефонный звонок к Мир, в Евр, и им было разрешено позвонить; они говорили с ней и с ее Карлом, с ее Бобом и восьмилетней Йин. Потом по его предложению они пошли в Музей Семейных Достижений.
После обеда он спал три часа, а потом они поехали по рельсовой дороге в Сад Развлечений. Его отец присоединился к игре в волейбол, а они и мать сели на скамейку посмотреть.
– Ты опять болен? – спросила она.
– Нет, конечно, нет. Со мной все прекрасно. Она взглянула ему в лицо. Ей пятьдесят семь, волосы поседели, смуглая кожа покрылась морщинами.
– Ты о чем-то думаешь?
– Я в порядке. Пожалуйста, верь мне. Она озабоченно покачала головой:
– Хорошо, Чип.
Любовь к ней неожиданно наполнила его, любовь и благодарность, и детское чувство единения с ней. Он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
– Я люблю тебя, Сузу… Она рассмеялась:
– Христос и Веи! Какая же у тебя память!
– Потому что я здоров, – сказал он. – Помни это, ладно? Я здоров и счастлив. Я хочу, чтобы ты помнила это.
– Почему?
– Потому, – улыбнулся он.
Он сказал им, что самолет улетает в восемь.
– Мы попрощаемся в автопорту, – сказал он, – в аэропорту будет слишком много народу.
Его отец все равно хотел поехать, но мать сказала, нет, они останутся в 334, она устала.
В семь тридцать он поцеловал их на прощание – отца и мать, шепнул ей на ухо: "Помни", – встал в очередь на машину, которая шла в 71330 в аэропорт. Сканер, когда он коснулся его, ответил:
"Да".
Зал ожидания был переполнен даже больше, чем он предполагал. Члены в белом, желтом и бледно-голубом ходили, стояли и сидели в ожидании своей очереди, некоторые с вещмешками, некоторые – без. Среди них было несколько членов в оранжевом.
Он посмотрел на табло: рейс в 8.20 на 14510, посадка в секторе номер два. Там стояла очередь, а за стеклом самолет уже подруливал навстречу поднимающемуся эскалатору. Открыли люк, и из него по эскалатору сошел член, потом еще один.
Чип протолкнулся сквозь толпу к боковой двери зала ожидания, сделал вид, что притронулся к сканеру и приоткрыл дверь в служебную часть аэропорта, где, освещенные белым светом с потолка, как блоки памяти Уни, стояли рядами ящики и коробки. Он снял с плеча вещмешок и засунул его между стеной и коробкой.
Он продолжал спокойно идти вперед. Его путь пересекла тележка с металлическими контейнерами, ее толкал член в оранжевом комбинезоне, который взглянул на Чипа и кивнул.
Он кивнул ему в ответ и продолжал шагать, глядя, как член в оранжевом провез тележку через огромные открытые ворота не залитое светом летное поле.
Он опять сделал вид, что коснулся сканера, и вошел в комнату, где на крючках висели обычные комбинезоны, и два члена – мужчина и женщина снимали с себя оранжевые.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответили оба члена.
Чип подошел к шкафу и открыл дверцу – там были полотер и бутылки с зеленой жидкостью.
– Где одежда? – спросил он.
Один из членов кивнул на другой шкаф.
Он подошел к шкафу, открыл. На полках лежали оранжевые комбинезоны, оранжевые защитные щитки на ноги, тяжелые оранжевые перчатки.
– Откуда ты? – спросил один член.
– Из РУС 50937, – сказал он, беря комбинезон и защитные щитки. – Мы держали одежду там.
– Она должна быть тут, – сказал член, застегивая комбинезон.
– Я жила в РУС, – сказала женщина-член. – Я меня там было два поручения – сначала четыре года, потом три.
Чип не торопясь надевал защитные щитки и закончил лишь тогда, когда оба члена выбросили в мусоропровод свои оранжевые комбинезоны и вышли.
Он натянул оранжевый комбинезон на свой белый и застегнул его до горла. Этот комбинезон был тяжелее обыкновенных, и у него были дополнительные карманы.
Чип заглянул в другие шкафы, нашел гаечный ключ и довольно большой кусок желтого паплона. Потом пошел в комнату, где оставил вещмешок, и обмотал его куском паплона. Открывшаяся дверь стукнула Чипа.
– Извини, – сказал входящий член. – Я тебя ударил?
– Нет, – ответил Чип, поднимая завернутый в ткань мешок.
Член в оранжевом комбинезоне пошел своей дорогой.
Чип подождал мгновение, провожая его взглядом, а затем сунул вещмешок под мышку левой руки и вынул из кармана гаечный ключ. Взял его в правую так, чтобы смотрелось естественно.
Он пошел вслед за членом, потом свернул к открытым воротам, смотревшим на летное поле.
Эскалатор, ведущий на борт самолета, стоявшего у второго сектора, был пуст. Тележка, возможно, та самая, которую на его глазах выкатили на поле, стояла у низа эскалатора, рядом со сканером.
Еще один эскалатор медленно опускался под землю. Самолет, который он обслуживал, катился к взлетной полосе. Это рейс на Кит в 8.10, вспомнил Чип.
Он опустился на колено, положил вещмешок и гаечный ключ на бетон и притворился, что что-то не так с его защитным щитком. Все в зале ожидания станут смотреть на самолет в Кит, когда тот будет подниматься, именно тогда он ступит на эскалатор. Мимо него прошли ноги в оранжевом, какой-то член мелькнул в сторону ангаров. Чип снял защитный щиток и снова надел, глядя, как самолет разворачивается…
Самолет рванулся вперед. Чип подобрал мешок и гаечный ключ, встал и пошел обычным шагом. Яркость залитого светом летного поля взбудоражила его, но он сказал себе, что на него никто не смотрит, все смотрят на самолет. Он подошел к эскалатору, сделал вид, что дотронулся до сканера – стоявшая рядом тележка помогла, оправдав его неловкость – и встал на ползущие вверх ступени. Он сильно сжал завернутый в паплон вещмешок и ключ с влажной ручкой, когда эскалатор быстро стал поднимать его к открытой двери самолета. Он ступил с эскалатора в самолет.
Два члена в оранжевом суетились у блока раздачи пирогов и напитков. Они взглянули на него, он кивнул им. Они кивнули в ответ. Он прошел по проходу в сторону туалета.
Вошел, оставив дверь открытой, и положил вещмешок на пол, повернулся к раковине, покрутил краны и постучал по ним ключом. Потом опустился на колено и постучал по сливной трубе. Раздвинул ключ и надел его на трубу.
Услышав, как эскалатор остановился, а потом снова пошел, он потянулся к двери и выглянул. Членов в оранжевом не было.
Положил ключ, встал, закрыл дверь и расстегнул оранжевый комбинезон, снял, сложил в длину и скатал в такой тонкий валик, в какой только смог. Снова встав на колени, он развернул вещмешок, впихнул в него комбинезон, свернул желтый паплон и тоже положил в мешок. С сандалий он снял защитные щитки, сложил их вместе и засунул в угол мешка, сунул и ключ, плотно прижал крышку вещмешка и завязал его.
С мешком на плече он вымыл лицо и руки "холодной водой.
Сердце билось быстро, но чувствовал себя хорошо. Он посмотрел в зеркало на себя, с одним зеленым глазом. "В драку Уни!"
Тут услышал голоса членов, поднимающихся на борт самолета, и замер у раковины.
Дверь открылась, вошел мальчик лет десяти.
– Привет, – сказал Чип, вытирая руки, – ты хорошо провел день?
– Да, – ответил мальчик.
Чип выбросил в мусоропровод полотенце.
– Первый раз летишь?
– Нет, – сказал мальчик, расстегивая комбинезон, – я много раз летал, – он сел на один из стульчиков.
– Увидимся, – пробормотал Чип и вышел.
Самолет был заполнен примерно на треть, и на борт входили все новые члены. Он сел на ближайшее свободное место у прохода, проверил, хорошо ли закрыт вещмешок, и поставил его себе в ноги.
В конце полета он проделает все точно также. Когда пассажиры начнут выходить из самолета, он пойдет в туалет и наденет оранжевый комбинезон. Он будет возиться с раковиной, пока члены не загрузят на борт контейнеры с едой, и выйдет из туалета после того, как они уйдут. В служебной комнате за ящиком или в шкафу, он избавится от комбинезона, защитных накладок и ключа, а потом сделает вид, что тронул сканер у входа из аэропорта, и пойдет пешком в 14509. Это в восьми километрах к востоку от 510, он проверил по карте в МСД сегодня утром. Если повезет, он будет там к полуночи или чуть позже.
– Как странно, – сказала какая-то женщина-член, сидящая рядом с ним:
Она смотрела в глубину салона.
– Почему-то для него нет места.
По проходу медленно шел член, смотря то в одну сторону, то в другую. Все места были заняты. Пассажиры озирались, пытаясь как-то помочь ему.
– Должно быть место, – сказал Чип, привставая и оглядываясь, – Уни не мог ошибиться.
– Мест нет, – сказала сидящая рядом с ним женщина-член, – все заняты.
Разговоры поползли по салону. Для того, в самом деле, не было места. Какая-то женщина взяла ребенка к себе на колени, и член сел рядом с ней.
Самолет пришел в движение, зажглись телеэкраны, началась программа о географии и природных ресурсах Афр.
Он пытался следить за передачей: в ней могла быть полезная для него информация, он не мог. Если его сейчас обнаружат и будут лечить, он больше никогда не станет живым. И Уни может быть уверен, что он не узрит никакого смысла и в тысяче листьев на мокрых камнях.
Он добрался до 14509 в двенадцать ночи. Он был абсолютно бодр и энергичен, все еще по времени США, где сейчас был полдень.
Сначала он пошел в музей До-Объединения, а потом на вело станцию на площади, ближайшую к П 51. Он сделал два похода на вело станцию и еще один – в столовую П 51 и в центр снабжения этого же здания.
В три часа ночи он вошел в комнату Лайлак. Он смотрел на нее, спящую, при свете фонарика, смотрел на ее щеки, на ее шею, на ее темную руку на подушке, потом подошел к столу и включил лампу.
– Анна, – сказал он, становясь у ее кровати в ногах, Анна, тебе надо встать.
Она что-то пробормотала.
– Проснись, Анна, – сказал он. – Ну, проснись же! Она приподнялась, прикрыв рукой глаза, жалобно постанывая. Села в кровати, всмотрелась в него, узнала и недоуменно нахмурилась.
– Я хочу, чтобы ты прокатилась со мной на велосипеде, – сказал он. – Только не говори громко и не зови на помощь. – Он полез в карман и вынул пистолет. Держал он его так, как, похоже, и надо было держать – положив указательный палец на спусковой крючок, а остальные на рукоять и направив дуло в лицо. – Я убью тебя, если ты не сделаешь то, что я скажу. Не ты Анна.
Глава 3
Она не сводила глаз с пистолета.
– Генератор слабый, – сказал он, но его хватало, чтобы сделать дырку в сантиметр глубиной в стене музея, а в тебе будет дырка побольше. Так что лучше тебе подчиниться.
Извини, что испугал, но, возможно, ты поймешь, почему я делаю это.
– Это ужасно, – сказала она, – ты еще болен!
– Да, – сказал он, – мне стало хуже. Так что делай, что я тебе говорю, или семья потеряет двух ценных членов.
– Опомнись, Ли! – взвыла она. – Ты видишь себя с оружием в руке, которым угрожаешь?
– Встань и оденься, – сказал он.
– Пожалуйста, разреши мне позвонить…
– Одевайся быстро!
– Хорошо, – сказала она, откидывая одеяло. – Хорошо, я сделаю так, как ты велишь. – Она встала и расстегнула пижаму.
Он отступил, не отрывая от нее взгляда, по-прежнему целясь в нее из пистолета.
Она сняла пижаму, оставила ее на полу и повернулась к полке за комбинезоном. Он смотрел на ее груди и на все тело, которое едва заметно – полнотой ягодиц, округлостью бедер – тоже отличалось от нормального. Как она была красива!
Она ступила в комбинезон и продела руки в рукава.
– Ли, прошу тебя, – зашептала она, – пойдем в медицентр, и …
– Не разговаривай! – приказал он. Она застегнула комбинезон и надела сандалии. Почему ты надумал кататься на велосипеде в середине ночи? – спросила она.
– Упакуй свой мешок, – сказал он.
– Мой вещмешок?
– Да, – сказал он, – положи еще один комбинезон, аптечку и машинку для стрижки. И все важное, что ты хотела бы сохранить. У тебя есть фонарик?
– Что ты собираешься делать? – спросила она.
– Упакуй мешок!
Она собрала вещи и когда закрыла мешок, Чип повесил его себе на плечо.
– Мы обойдем здание, – сказал он. – Там, за домом, у меня два велосипеда. Мы пойдем рядом. У меня, ты знаешь, в кармане пистолет. Если встретится член и ты подашь ему знак; мол, что-то не так, я убью тебя и его. Понятно?
– Да…
– Делай все, что я тебе скажу. Если остановлюсь и буду поправлять сандалию, ты остановишься и тоже будешь поправлять. До сканеров мы дотрагиваться не будем. Ты делала это раньше, теперь будешь делать снова.
– Мы сюда не вернемся? – спросила она.
– Нет. Мы уезжаем далеко.
– Тогда я хочу взять фотографию.
– Возьми, – разрешил он. – Я же сказал тебе взять все, что ты хочешь сохранить.