– Выши послания, заветы к людям, насколько они достоверны?
– Люди плохо слушают.
– Но вы, же дали заветы, как указано в Библии?
– Завет это наставление, а проще совет, не более. Принципы, если хотите, фундамент, соблюдая которые жизнь в итоге будет доставлять вам радость, спокойствие. А молитвы – средство общения со мной. Но не всегда можно передать словами, что чувствуешь. Как передать словами чувство страха, любви? Слова могут быть искажены. Трактовку посланий, каждый чувствует и воспринимает по-своему. Человек любит слова и не всегда доверяет своему опыту.
– А что скажете вы, раз присутствуете здесь во всех лицах, как свидетель, – обратился я к сатане.
– Я согласен с ответчиком. Человек игнорирует свой опыт. Яркие примеры – болезни, войны.
– А вы к этому не имеете разве отношения?
– В малой доле. Вы все сами. Зачем мне это. При снижении численности, поле моей деятельности сужается.
Я снова повернулся к Создателю: – На веру в вас, судя по истории человечества, не раз покушались. Пытались исказить, уничтожить. Покушались на ваши образы. Покушение на образ – покушение на вас?
– Нет, конечно. Покушение на образ не есть покушение на меня. Как можно покушаться на все, на мир, на Вселенную. На веру в меня, да, покушались, но в этом случае люди сами решают, терять ее или нет. Вера нужна вам, прежде всего.
– Вы ограничиваете людей в выборе веры?
– Нет. Люди сами выбирают себе веру в меня, с учетом традиций. Я только иногда корректировал.
– Каким образом?
– Тем, что вы называете заповедями. Они существуют, но я их не давал.
– Так откуда они взялись эти ссылки на вас?
– Изначально я дал свободу и человек по своей воле решал, как поступать, но в процессе его развития я увидел, что он уходит в мир жестокости. Я высказал свое мнение, как надо жить. И все.
– Вы хотите сказать, что веру в себя вы отпустили на волю? Отдав трактовку людям? Верно?
– В целом, да. Трактовка изначально была понята верно. Когда они писались, то основывались на принципах морали. В то время это было необходимо. Зачем мне давать жесткие заветы? Если бы я их дал, то очевидно должен был бы и контролировать их исполнение, а не пускать на самотек. Иначе получается, что я спокойно наблюдаю за их неисполнением?
– Но ответ люди могут держать и после жизни, как кару небесную?
– Я вам показал, что значит кара.
– Вопрос к теме обсуждения не относиться, прошу отложить, – сказала сатана, – что после жизни вам показали, а дальше, как было говорено, все индивидуально. Нельзя подходить с одной меркой ко всем.
– Хорошо. Что для вас человек?
– Мое творение, за которое я в ответе. Но вся жизнь ваша – выбор. Я не собираюсь в него вмешиваться, не собираюсь порицать. Я наблюдаю за выбором, а лишь потом вы сами оцениваете себя. Я в этом помогаю, давая время на раздумья после жизни. У вас нет обязательств передо мной, как и у меня перед вами.
– Что человек должен понять, веря в вас?
– Я не царь для вас, а Создатель. Создатель не управляет, а создает, и я продолжаю создавать.
– Что такое жизнь?
– Как ни покажется вам банальным и слишком простым, но вы сами это знаете. Это период времени между рождением и смертью, который вы наполняете своими поступками, помыслами. Вы словно рисуете картину, в которой человек главный на холсте. В ней все мгновения важны, которые вы порой не цените, пренебрегаете малостью временного мгновения. Не умеете наслаждаться им. Не понимаете, что их нельзя стереть, уничтожить. Они уже были, а прошлое стереть нельзя.
– В чем смысл жизни? Вы дали понятие, но человек до сих пор в поиске ответа?
– В познании себя. Смысл жизни в самой жизни. Мир, в котором вы живете, материален и не может быть иным, иначе, зачем все это нужно, – проговорил он несколько задумчиво и продолжил, – мир развивается вместе с вами, но может и без вас. Вы влияете на него, но не всегда в лучшую сторону. Я стараюсь не вмешиваться, а наблюдать. Я позволяю вам иметь собственное мнение, не лишаю вас свободы, не ограничиваю вас. Все, что вы делаете – лишь процесс в поиске ответа. Все блага, что вы хотите получить или получаете, скоротечны, но ваша душа не успокаивается. Вы всегда хотите иметь больше, чем имеете, поэтому вопрос смысла жизни будет всегда, и, увы, без ответа. Достигнув цели, надо иди к следующей. Но цели под названием "смысл жизни" нельзя достигнуть. Достижение – это ограничение. Поэтому вы творите мир, открывая его для себя.
– Вы сказали о свободе. Хочу заметить. У свободы сладкий вкус, горький привкус. И что, познание через свободу должно проходить через мучения, войны, болезни?
– Я этого не предлагал и как уже упоминал, у вас все было и есть. Нужно ваше желание. Я уже говорил, что у вас все есть. Вы выбираете сами. Так что смысл жизни у каждого свой, он не может быть общим. Общей может быть цель, иначе вы потеряете свою индивидуальность, а я бы этого не хотел. А пока вы ищите смысл жизни, у вас есть цель, есть стремление, а значит развиваетесь. Отсутствие смысла жизни – смерть для вас. Не ищите точной формулировки, у меня ее нет.
У меня в голове были разные вопросы, но я понимал, что все они какие-то мелочные, житейские и задавать их мне было стыдно. Надо учиться искать ответы самому.
Пауза, после последней фразы Создателя, затягивалась, и чтобы она не превратилась в тупое молчание, сатана предложил: – Мне кажется, что пора заканчивать. У вас, как понимаю много вопросов, но задавать их все не реально, иначе процесс затянется на всю вашу жизнь, а такой цели никто не ставил.
– Да, вы правы. Я попытался уловить суть, на сколько, смог, а отвлекать от более важных дел считаю, воровством чужого времени, – глядя на Создателя, выдавил я из себя.
– Мне не сложно отвечать, но уходить вглубь вопросов не хочется, иначе вы перестанете думать и ваш пытливый ум, получив готовые ответы, зачахнет, – произнес он с улыбкой.
– У вас есть предложения, замечания? – обратился сатана ко мне.
– Я прошу время на осмысление сказанного, чтобы сделать выводы.
– Не возражаю, – ответил Создатель, – тогда ты меня известишь, – и исчез.
– Что же, я тоже прощаюсь с вами на сегодня. До встречи, – и он тоже исчез.
Задерживаться в комнате, мне не было никакого интереса, исчезнуть, как они, я не мог, и потому проделал обратный путь традиционным способом.
Глава 13. Время размышлений.
На следующий день, утром я позвонил в клинику, и, наворачивая одну ложь на другую, стал объяснять Косте, что не смогу сегодня вести прием. Он долго пытал меня, объясняя, что я понижаю престиж организации, но в итоге сдался. Я понимал его, ему возмущение положено по должности, а так он был достаточно адекватным человеком. Подводя итог, он сказал, что я теперь его должник, на что я согласился, пообещав, что приму любимую его пациентку в любое удобнее для нее время, но один раз. На этом и расстались. Я даже обрадовался, что он не спросил про Романа. Потом скажу, что уехал, хотя кто его знает, может быть, они уже о чем-то договорились.
Сегодня я ленился, не потому что лентяй, но мне никого не хотелось видеть, хотелось побыть одному, что удавалось крайне редко. Вика ушла на работу, сын в институт и я был предоставлен сам себе на весь день, до самого вечера. Вдруг вспомнил, что Роман должен позвонить на работу. Позвонив в регистратуру, я попросил передать мой номер телефона, если позвонит Роман.
Улегшись на диване и устремив взгляд в потолок, предался размышлениям о событиях последних дней. В памяти всплывали картины бесед. Сначала мысли скакали, путались, но потом стали упорядочиваться.
"Ну, вот и все. Заседания закончились, надо делать выводы. Их хоть и не очень ждут, думаю, но что-то говорить надо. Доволен ли я? Нет. В общем, мне это не принесло радости и не факт, что будет легче. Мне довелось увидеть тех, о ком люди только думают, и непросто видел, а разговаривал. Они правы были, когда говорили, что мне придется с этим жить. А может время вылечит, и я буду вспоминать об этом, как о сне, который однажды был и очень похож на реальность. Жить буду по-прежнему. Больших грехов, с моей точки зрения за мной не было, а без мелких в жизни не обойтись.
Что касается упреков. Глупо это. Были детские нелепые попытки задать наивные вопросы. В чем упрекать? Что сделал мир, который не всем нравиться? Но этот мир прекрасен, и пусть те, кто недоволен сами решают, как им жить в этом неудобном для них мире. Но большинству мир нравится, и они предпочитают жизнь, а не смерть. Он создал мир для нас и надо признать ничего не просит взамен. Не просит и не требует к себе знаков внимания, рабского поклонения. Это мы сами делам себя рабами своих помыслов, желаний. Он здесь, ни причем. Он дал жизнь. Разве это вина? Это нам подарок, что мы можем радоваться, грустить, любить, ненавидеть, а не просто существовать в виде материи или безмозглыми, бессловесными тварями. Он дал чувства. Не знаю, как другие поступили бы на моем месте, но я не могу его обвинить в том, что мир создан наспех. Мы, порой сами, в азарте не очень задумываемся, как и что, лишь бы быстрее получить результат. Так и он. А он мудрее нас. Может быть, где и поторопился, но без злого умысла и в целом задумка его замечательна. А стал бы тянуть, раздумывать, а в итоге не стал бы создавать мир. Охладел к идее. И где бы мы сейчас были? Нигде. Так что, мой вывод, спасибо, что создал, а за какой период уже не важно.
Мир жесток и несправедлив? А кто это решил? Мы сами и решили. Вот если бы у каждого из нас было все, что захотим, тогда мы были бы довольны. Нет, не были бы. Мы всегда хотим больше, чем имеем. Способность думать дает неограниченные возможности для фантазий. Мы придумывали бы все новые и новые. Кому удается реализовать их, тот доволен, кому нет, обижен. А он что, у нас на побегушках для реализации наших фантазий? Делать мы хотим как можно меньше, а получать как можно больше. Он нас такими не создавал. Мы сами придумываем для себя сложности. Он прав, у нас все есть. Пока. Да, где-то голодают и не потому, что лентяи. Но другие гноят свои запасы. Почему не поделимся малым? Да потому, что тогда все будут равными, а мы так не хотим. Вот когда мы будем использовать свой разум, у кого он есть, то и будет мир разумности. Не мир умных, коих на Земле достаточно, а разумных. Так что жестокость и не справедливость по отношению к себе подобным мы закладываем в себя сами по мере развития. Не его это вина, что мы такие. Иначе нас надо уничтожить, как существа, но в том-то и дело, он этого не хочет. Он хоть и не вмешивается, но и не бросает. Если понадобиться – вмешается, а пока не время. Войны, голод, катастрофы – это можно пережить, что мы и делаем. Сложно, но пока приходится. От катастроф не спасешься и они нам не подвластны, но от них можно попытаться защититься, снизить разрушения. Пройдя тернистый путь и осознав понятия добра и зла, мы сами решим и будем ценить и беречь, что создали, а не получили. Полученные блага никогда не ценились и не береглись, так как добытые. В этом вопросе жестокости мира его вины нет.
Греховность? С рождения мы все одинаковы. Это только ярые фанатики, считают, что человек родился во грехе. Почему? Его что спрашивал кто-нибудь, родиться или нет? Нет греха человека при рождении. Если считать, что согрешили родители, то дети за них не в ответе. И все-таки большинство рождается от любви, а не от похоти. Пусть фанатики сами несут свои грехи с рождения. В процессе жизни мы наполняем ее грехами, ставя собственную значимость впереди всего. Мои желания, жажда богатства, власти – толкают человека на совершение разных проступков: убийства, обман и так далее. Он нас не учил быть подленькими, а дал право выбора, вот каждый и выбирает. Он не нянька следить за каждым и одергивать нас. Для этого он дал разум и каждый, совершая проступок, знает, что делает, но рассчитывает, что все обойдется. Немало тех, кто даже и не думает об этом. Здесь и сейчас важнее, а что потом, тогда и буду разбираться. Если жизнь после смерти или нет, информации нет, никто не возвращался, не рассказал. Такая философия тоже имеет право на жизнь. Наше грехопадение не его заслуга. А за грехи надо платить, вот и платим, кто при жизни, кто, после, чего я тоже не знаю, но и обвинять его не могу.
Что касается вопроса веры в него. Не принуждает он верить в себя. Не писал он никаких заветов. Так дал совет. И он прав, что если бы дал установку, то уж контролировал бы. Он дал свободу веры, потому так много религий на Земле, а не одна. В этом проявилось его лояльность к людям. Он ставил целью – веру человека в самого себя. Ему не нужны рабы. Рабство основано на принуждении и страхе. Ему это зачем? Пасуя перед неудачами, мы обращаемся к нему за помощью. Ну, не может он всем помочь в делах наших земных и цели такой не ставил. Он наблюдает за нашим развитием, помыслами. А когда у нас что-то не получается, мы не анализируем свои ошибки, а сваливаем на него. Так проще, легче обвинить кого-то, но не себя любимого. Твердим "на все воля Божья". Нет воли Божьей за нашими поступками, помыслами. За нашими поступками, помыслами не воля, Божья, а наша глупость. Так что вопрос насаждения веры в умах – плод наших фантазий, которые мы доверили нести избранным. Может они и не всегда правы, но хоть пытаются что-то сказать по вопросу нравственности. Так что его вины нет.
Тут мои размышления прервал телефонный звонок, как я и ожидал, звонил Роман. Он спросил, остается ли в силе наша договоренность и, получив положительный ответ, сообщил, где будет меня ждать.
Положив трубку, я посмотрел на часы. Ничего себе как летит время! Уже два часа. Все хватит, раздумывать, решил я, и остаток времени провел перед телевизором. В шесть часов я вышел из дома, предварительно позвонив Вике, сообщить, что буду поздно.
Кафе, где меня ждал Роман, было в центре города. Оно было тихим и уютным. Войдя, я остановился осмотреться и, увидев поднятую руку в глубине зала, пошел к нему. Он занял столик в дальнем углу. Высокие спинки диванов закрывали нас от соседних столиков, что позволяло вести беседу, не думая о том, что кто-то слышит.
– Добрый вечер, – было мое приветствие.
– Добрый. Присаживайтесь.
Только я сел, как рядом возник официант и навис над нашим столиком, в ожидании заказа. Чтобы его не огорчать, мы заказали водочки, закуски к ней в виде икры, соленых грибочков и прочих холодных закусок. Едва он испарился выполнять заказ, Роман взглянул на меня: – Мне приятно, что наше знакомство, столь необычное, заканчивается не простым исчезновением, а небольшим застольем.
– По части исчезновения это вы мастер. Так что вы делали, когда были свободны от меня?
– Ну что вы, мне ваше присутствие не в тягость. А все дела переделать немыслимо, даже при моих возможностях, но времени зря не терял. Обычно, я получаю информацию от моих помощников, но как говорил и самому полезно иногда окунуться в земную жизнь. Посмотреть самому. Да и подчиненным надо показать, что еще умею работать.
– Значит, сети были достаточно мелкие, раз большой улов?
– Нет. Я не мелочился. Ячейки были крупные. Мелочь я не беру. Мне интересна крупная рыба.
– И много?
Роман постучал себя по лбу: – Пока все уместилось и есть еще свободное место, но нет времени.
Подошел официант и стал расставлять закуски. Налил нам в рюмки водки, в фужеры минеральной воды.
– Спасибо любезный, – поблагодарил Роман, – дальше мы сами. Будет нужда в тебе, позовем.
Когда официант ушел, он поднял рюмку и взглянул на меня: – Давайте выпьем за знакомство. Оно, надеюсь, было не самым плохим для вас. Не будем пить за прощание.
– А вы думаете, мы еще встретимся?
– Кто знает, кто знает. Вы уверены, что нет?
– Такой уверенности нет, конечно, если вы не поставили меня номером один.
– Давайте выпьем, – мы выпили, я закусил грибочком, а Роман поддел на вилку кусок селедки, прожевав, продолжил, – не плохая водка. В меру пить надо, особенно под хорошую закуску, иначе, зачем даны вкусовые рецепторы. Пищу надо вкушать, а не глотать. Что касается встречи, то как и говорил, не каждому так повезет в жизни общаться со мной. Если бы так всем везло, то жизнь была бы для вас радостна и занимательна.
– Ну, да, а потом расплата.
– Да брось те вы! Люди живут здесь и сейчас. Надо наслаждаться жизнью, а не влачить существование. Но конечно, каждый сам определяет границы наслаждения. Я иногда только помогаю, в достижении недостижимого на первый взгляд.
– Так что там по поводу сетей?
– Все хорошо. Меня интересовали люди занимающие посты, имеющие возможность влиять на события – чиновники, бизнесмены. Вот, например бизнесмены, это как акулы, готовы заглатывать голый крючок, чуть смазанный кровью конкурентов, в переносном смысле конечно. У властителей важно уловить их импульс, их мысли. Они же не зовут меня на помощь специально. Надо оказаться рядом в нужное время и не навязчиво предложить им решение, так по дружбе от случайного знакомого. Оказать поддержку, но не бесплатно. Я не предлагаю им расплатиться душой. Я их ставлю в условия, когда они сами готовы ее предложить, ради получения результата для себя. В этом и состоит вся сложность. Но на то я и специалист высокого уровня, чтобы улавливать.
– Получаете от этого удовольствие?
– Разумеется. А чего ради, я стал бы тратить время?
– А кто представляет наибольшие трудности?
Роман задумался, но после паузы произнес: – Сложно ответить однозначно. Иногда сложно работать с фанатиками. Эти просто упертые и все. С ним приходиться повозиться, но я стараюсь не очень на них тратить свое время. Цель не оправдывает средства. Легче работать с воинствующими людьми, которые одержимы победой любой ценой, завистниками. Этим чем другим хуже, тем им лучше.
– Неужели порчу наводите? – пошутил я.
– Ну что вы. Я даю жаждущим то, что просят, других не трогаю. Дальше они сами. Приятно работать с женщинами.
– В каком смысле?
– Во всех. И в телесном и в духовном. Интересен процесс соблазнения, особенно женщин-охотниц. Те, которые охотятся за мужчинами для повышения своего благосостояния. Здесь приходится выстраивать отношения так, что ты даешь ей что-то взамен ее тела, а она отдает его ради получения удовольствия, хотя обычно это не в ее правилах. Важно, чтобы она сама этого хотела, потому, как ее решение для нее – это ее решение. Ну, а потом исчезнуть. Так сказать преподать науку. А если и появиться вновь, то только уже с целью сделки. Дать ей возможность быть среди тех, кто ее интересует, увязнуть в этом, а потом предъявить счет.
– И не жаль разбитых сердец?
– Нисколько. Да оно у них только как орган работает. Я был бы не я, если бы жалел. Вас же не удивляет, когда они совращают мужчин, разбивают им сердца для своей выгоды? Я им плачу той же монетой. Они потом понимают, что их использовали. А другая категория – разовое решение, чтобы потом не встречаться. Так что никаких разбитых сердец. В этом и сложность, чтобы взять у них то, что просто так не отдадут, а отдав, не будут жалеть.
– Интересно, но я, ни вам, ни им не судья.
– Именно так, а судьей вы уже были.
– Нет, не был. Не считаю это судейством. Это попытка, задав вопросы, разобраться. Я оказался не готов к таким процессам.