* * *
- Ваня, ты сегодня пораньше не сможешь? Я Элю позвала, неудобно…
- О нет! Это уж ты сама… Вот с Гунькой посидите, пусть пообщается с умным человеком, а я уж… Извини.
- Эля, ну техника развивается по своим законам, гуманитарная сфера - по своим…
- Милочка, контемпоральная волна техно-гуманитарной схизмы сингулярна, фатальна. И позиционирование плодов культуры в качестве интеллектуального сырьевого ресурса - прямое следствие аксиологической деградации ретардированного сознания. Это же имплицитно! Посмотри, ведь транспонировалась сама семантика культурного поля, о трансценденции быта и бытия уже нет и речи - все сводится к аранжированию трансформеров механического креатива, к дистрибуции актуализированного специфического ресурса, - какая шняга! Превышена критическая масса активного информационного контента, пошла цепная реакция акселерации времени, человечество выпадает из него, отстает, оказывается вне своего времени, на его задворках, понимаешь?
- Мельмот-скиталец?
- Мельмот, да не тот, потому что скитаться ему недолго.
- Ну уж, не вымрем. Человек придумал, как ускорить время, он придумает и как его догнать.
- Да? А что ж могикане не придумали? Гунны, хетты, киммерийцы?
- Ну, мы не могикане. Они не придумывали, а только пытались остановить время. Луддиты тоже ломали машины, а потом ничего, освоили.
- Твои луддиты точно так же вымерли, а освоили уже другие.
- А у нас в дяревне тожа муддиты. Токо что ня ломают, палят все, а вымирать ня торопятся.
- Вот, очень уместная констатация. А лояльные - в смысле, законопослушные - у вас есть?
- Не, у нас никаких нет. А которы есть, теи отсидёмши.
- А вот скажите, молодой человек, эти ваши… хм, "муддиты", разумеется, все сожгут - и где потом будут работать? Зарабатывать где будут?
- А нигде.
- И что же в этом хорошего?
- А ничего.
- Но разве они уж настолько "муддиты", что этого не понимают?
- Понимают, чё ж ня понять. А токо все одно спалят.
- Но почему??
- А им принципно.
- И как она вам показалась, Даня? Ее, правда, иногда нелегко слушать, но она очень умна, защищается скоро.
- Да ничё. Окороки коротки, обсаливши больно. А так ничё.
* * *
- Ваня, ты видел? Опять! Это какой-то ужас! Пятьсот человек, с детьми… Слушай, ну как это можно? Ну дети-то причем? Правильная религия, неправильная религия, ну что же, из-за этого…
- Голодных много. Полмира. А телевизоры и сеть везде. И они видят эти дома, машины, рестораны, а им нечего жрать. Тут всегда найдется религия, партия, волна, которая подскажет: они забрали твое, убей их.
- Это какое-то безумие, озверение!..
- Да, одни с голодухи, другие с жиру… Частное небо закрыли - слышала? Только Росаэро. Ты собиралась в свой Эдинбург - учти, теперь будет предварительная проверка на любой билет. На поезда тоже. Так что надо заранее.
- Ну вот, и небо национализировали… Слушай, а как же эти аэромобили Виктора?
- Накрылись. Этим самым местом… указа. Начальство очень довольно, они ему всю дорогу - как бельмо. Уже приказ готов: на теме крест, всю группу разогнать.
- И что же, остается только старая дорога-дублер? А твой проект не могут реанимировать?
- У нас, Мила, все возможно, я всегда это говорил. Проект-победитель был забит в федеральную программу, Витька теперь отпал, но программа-то остается, значит, будет замена. Чуешь? Короче, шеф распорядился все поднять и подготовить к среде.
- А ты успеешь поднять?
- А я и не бросал. И мне еще человечка подкинули для всяких оформлений-представлений. Не хвост свинячий - архитектурный менеджер, технолог успеха, уйди с дороги! Ну, конечно, не с улицы: сынок второго зама, но, вроде, не дурак. Правда, все мы теперь будем у начальства как на ладони…
- Троянский менеджер? А отказаться ты не мог?
- Дороже обошлось бы. Да и при случае может оказаться полезен. Но главное, это ведь означает, что у нас не тупик, не отстой, а - пэрспэктива, ду ю андерстенд? Такие вот дела, Миледька!
* * *
- Ну чего, пыль со своей этажерки сметаешь? Давай-давай, куй. Горячо!
- Да, бутылка за мной. А твою-то группу куда? По отделам - или как?
- Не знаю. Не докладывали.
- Так вам ничего и не предложили, во как… Слушай, мы ведь под это дело расширяться должны - давай кого-нибудь пристрою.
- Затем и пришел. Вот список. Этого ты знаешь, его надо бы. Он звезд не хватает, но пашет. И по жизни у него сейчас…
- Да, я слыхал. Сделаем. А это кто?
- Этого я взял, когда мы расширялись. Молодой, но соображает. Поговори.
- Ладно, разберемся. Ты-то сам куда?
- Чапай думает. Чапай на распутье.
- Слушай… только без закидок, да?… Короче, давай к нам, в деньгах практически не потеряешь. Бери всю архитектуру, лучше тебя я все равно не найду. Концепт ты знаешь, дальше руки у тебя развязаны. Будут идеи - обсудим.
- Да какие, Ваня, тут идеи? Нет тут пространства для идей.
- Ну вот, тебе бы только летать. Но на ближайшие годы погода нелетная, так что хочешь не хочешь, а все будут ползать.
- Угу. Кроме тех, кто делает эту погоду.
- Кто делает? Террористы?
- А ты и не врубился? Не в террористах дело, Ваня, они - только предлог еще что-нибудь закрыть. Это те, у кого есть возможности, заботятся о том, чтобы больше ни у кого таких возможностей не было. Чтобы только с их разрешения, чтобы только они решали, кому можно летать, строить, дышать, а кому нет. И за сколько. Это и есть забота о населении: они его защищают. А стадо жрет лапшу с ушей и согласно качает головами: "М-м-у-у-дро!". Общество равной невозможности в отдельно взятой стране… Уеду на хрен. С жирными котами и тупыми скотами ничего нельзя сделать. Не будет здесь ничего, понимаешь?
- Будет! Не лётом, так ползком, но будет. Делать надо - и будет.
- Тихо-тихо ползи, улитка… Ну, Бог в помощь. Прощай.
* * *
- Знаешь, Ваня, не хотела тебе говорить, но… я просто не знаю… Я давно заметила, что котлеты, куски колбасы исчезают, но теперь уже и сырое мясо! Нет, он хороший мальчик, просто не получивший…
- Мила, он всю жизнь ел что Бог пошлет. Чем соседи покормили или у монахов "трапязнул", что в лесу нашел или на огородах украл. А с десяти лет уже сам зарабатывал, скотину пас. О его хлебе, учении, воспитании - никто никогда не заботился, понимаешь?
- Но почему же не спросить, мы ведь ему не чужие, разве нам жалко…
- Он не привык. И это не всем легко.
- А так что же?
- А так - привычно. Поймают - побьют, зато не просить ни у кого, ни у своих, ни у чужих. Ему в городе все чужие. Да, в общем-то, и везде, но тут особенно, он тут, как крыса затравленная, готов на любого кинуться и вцепиться насмерть. Ладно, я поговорю… Подожди, как - сырое? Он что, жарит, печет его?…
- Да в том-то и дело, Ваня! Счетчик же все записывает: со вчерашнего вечера ни печка, ни плита не включались. А мясо исчезло. Не все, нет, осталось достаточно, но… Ванечка, я боюсь!
- Так, понятно. Теперь слушай меня внимательно. Быстро готовь то, что осталось, поняла? А то ведь все исчезнет, а я приеду голодный - и что тогда от тебя останется?
- Ванька, твои шуточки… Знаешь, а свожу-ка я его в театр. В самом деле, мы его как-то забросили за делами. Ты не пойдешь?
- Театраля, мне б до койки… Короче, филология, я через час выезжаю, так что быстро - к плите. А то я тебе устрою театр. Одного голодного актера.
* * *
- Мила, привет, ты заявку на билеты уже отправила? Ну, перекинь мне еще, может, и вместе поедем. Меня тут Второй вызвал, я думал, сынок уже успел настучать, а он о командировке: надо же нам когда-то их опыт осваивать.
- Правда? Ах, вот было бы замечательно! А когда? куда?
- Предложено определиться.
- Так это же здорово! Слушай, они становятся приличными людьми! А надолго?
- Да, уже стали. На месяц. Командировочка-то на двоих: куда же без менеджера. Чертить и считать он не умеет, вот будет учиться, как делать успех без этого. Это ж теперь главное умение. Ну, мне без разницы. Да и язык он, вроде, знает. Может, пригодится вместо транслятора. Ладно, посмотрим. Как дела-то вообще?
- У Эли неприятности. Какие-то мерзкие сетевые шутники залезли в ее диссертацию и заменили все слова похабщиной… кроме предлогов.
- И кто-то заметил?
- Чему ты смеешься? У нее защита срывается! Совет - не упустив отметить своеобразие терминологии, там тоже шутники - попросил все же привести ее в соответствие. Везде улюлюкают, Москва хохочет, такого скандала давно не было. Ей на конференции посоветовали не ездить, пока все это не уляжется, а у нее доклад в плане - и отослан. Тут не до шуток! И ведь все же понимают, что она-то не виновата, - и все равно…
- А пусть разговаривает по-человечески. Ладно, вечером дорасскажешь.
* * *
- Вы знаете, Даня, я много раз смотрела "Дядю Ваню" и мне всегда казалось, что это любовь к Елене Андреевне открыла ему глаза и на труды профессора, и на него самого…
- Не-а.
- Да, по времени событий не получается, но мне и сейчас так кажется. А как вы это заметили, что не получается?
- Ня любит. Куда яму. Теленок.
- Ну-у, вы уж очень строги. А профессор Серебряков как вам?
- Червя. Бярезой надо.
- Кого березой? Профессора?
- Яво. У меня тожа черви в кишках были. Баба Марья почек бярезовых напарила, я и пил.
- И помогло?
- Ну. Им принципно.
- Как же это так имплицитно?
- Высрал.
- О боже…
- А чё, не так, что ль? Сами ж вылезли, значит, им принципно.
* * *
- Ваня, наконец-то! что ты не отвечаешь? я встаю, а тебя нет! куда ты улетел? Мы же сегодня собирались… где ты?… У вас там что - пожар?
- Ну ты же видишь… Мила, извини, тут… Вы идите без меня.
- Подожди, но как же это… Как это случилось? Замыкание?
- Да нет, вырублено же все. Похоже, какая-то сволочь, уходя, окурок сверху кинула, а к нам затянуло. Не закрыли, козлы…
- И что, всё…
- Да не знаю, не пускают… Видишь, что творится?
- Боже, а там никто?…
- Да не было никого, а то бы раньше заметили.
- Что же тебе теперь - всё с начала?…
- Не знаю, Мила, ничего не знаю… Но похоже на то… Ладно, не бери в голову. Женьке - не надо, скажи просто, что на работе ЧП, без деталей. Я потом позвоню. Извини… я позвоню.
* * *
- Ну что, Ваня? Неужели нигде нет копии? И не посылал никому?
- Да кому? В комиссию представлял, но конкурс закончился, комиссия разошлась, и всё, с концами.
- А на твоем мопсе?
- Нет, я ж выходил на институтский сервер, он быстрее, на нем все делал.
- Но где-то же должно было остаться! У нас ничего бесследно не исчезает.
- Кроме людей, денег и надежд. Это, Мила, в литературе твоей рукописи не горят, а в жизни…
- И что же теперь?
- Да ничего, хоть заново с нуля. Только ждать меня никто не будет. Ладно, поглядим… Футбольчик вот посмотрю, забыл уже, когда и смотрел последний раз. Ничего, Милка, пробьемся, не впервой.
* * *
- Знаю и без нее дела твои. Вообще, с тобой говорить - только время терять, но все-таки спрошу: что ты уперся в эту дорогу, как баран? Что она тебе даст?
- Я ее построю.
- Даже если ты ее построишь, ездить по ней будут другие. Я буду по ней ездить. А ты, вместе с такими же дураками, будешь стоять под ней в пробках, но эти пробки станут длиннее. Потому что машин и дураков у нас делают все больше. Ну, так пусть они ее и строят, а ты займись, наконец, делом. Ты уже не мальчик, твой сопливый энтузиазм тебе не по годам. У тебя семья, пока еще, о ней подумай. Подрастает дочь, ее надо выучить, замуж выдать, жильем обеспечить - предстоят большие расходы, ты об этом подумал? Я тебе ничего не дам…
- А я у вас ничего и не прошу.
- А где ты возьмешь? Тебе взять-то негде. Тебе и кредит под твою зарплату дадут только на пылесос. И только на старый, с пыльным мешком. Ты по жизни мужик, мужиком родился, мужиком подохнешь. Оттянул лямку, получил пайку, сожрал, утром потянешь снова. Ты быдло, на тебе надо пахать - ты для этого создан. И до тех пор, пока ты мужик, на тебе и будут ездить. А ты башку наклонил, мычишь и тянешь. Потому что у тебя в башке опилки. Делом займись, а не дорогой в небо, по которой тебе не ездить, потому что рылом не вышел, строитель. Понял?
- Понял. Но я ее все равно построю. А там, Бог даст, и с рылами разберемся.
- Ну смотри. Тебе жить.
* * *
- Ваня, я не вижу, ты где? Говорить можешь? Я что подумала… Ваня, ты не прав, что ждать не будут. Ведь пожар - обстоятельство форс-мажора, это везде и все время, это все понимают, а проект принят государственной комиссией. Вам безусловно должны помочь всё восстановить, должны выделить людей, средства, дать время…
- Угу.
- Ну, я не знаю, может быть, не такое большое, но для восстановления большого ведь и не нужно, правда?
- Не нужно.
- Ну вот. Я уверена, что и года тебе хватит, чтобы…
- Не нужно и года. Ничего не нужно.
- Ваня! Ты не должен так говорить, ты даже думать так не должен! Нельзя опускать руки, ведь ты же сам…
- Проект сохранился.
- …ты сам всегда… То есть, как? Ваня! Ну, я же говорила! А что ты такой?… Но где он, у кого?
- А неизвестно. Может, после комиссии остался, может, у ментов - они же тогда все изымали. Короче, мне дали понять, что если ГИПом станет менеджер, а я буду у него замом, то проект найдется. А если я не согласен, то проекта нет. Утрачен по моей вине, и второй раз мне его уже не доверят.
- Вот как… И что ты?…
- Пока ничего. Чапаев думать будет. Ладно, не бери в голову. Видишь, ты была права, работа не погибла, и то хлеб.
* * *
- Ну что, Тень, у тебя спросить? Ну, скажем, если бы остался я тогда на стройке и был бы сейчас прораб… Прораб божий! Что бы я сейчас делал?
- Молился бы.
- Да-а? Ну, и что бы я говорил вот в этот самый момент?
- "…ибо не знаете и знать не можете, как закладывали фундамент дома вашего и сколько стоять ему без того камня, который мы отвергли. И откуда узнаете вы, как клали перекрытия дома вашего, а уж как их заделывали - вы видите! Но не увидите вы - и не дай вам Бог увидеть, - как замешивали раствор для дома вашего. Воистину, Бог милостив, ибо узрел я, в грязи моей пресмыкаясь, что без милости Божией не могло бы стоять то, что мы строили, - только молитвой и держится, а цемента давно уж нет…"
- Так я, значит, воровал бы? Вот как… Но и веровал, да? И Бога благодарил за такую милость его - или как?
- "Иногда мне хочется поднять руки вверх и воззвать, и крикнуть: "Эй ты, создавший меня по одному из своих образов и подобий, ты, в чьих руках мое прошлое и мое будущее, мое появление и мой уход, ты, склоняющийся сейчас надо мной и вглядывающийся в меня сквозь огромные очки с разными стеклами, ты слышишь меня? Ты - хам! Твои эксперименты надо мной унижают не меня - тебя. И вот я, ничтожная несчастная тварь, не справляющаяся с собой и обреченная погибнуть от своей мерзости раньше, чем от твоей благости, я спрашиваю тебя: "Ну что, этого ты хотел? Ты доволен?"""
- Что-то я не врубился… Ну, ладно, давай я тебя спрошу по делу… Мне согласиться?
- Согласиться.
- Ты прям как эхо - что спрашиваешь, то и получаешь. Согласиться… И ишачить на менеджеров? Сколько? Всю жизнь?
- Не умствуй. Работай в полную меру сегодняшних возможностей, и это решится само.
- И жить по принципу "подставь другую скулу"? Или по какому?
- "Отойдите от меня, делатели успеха".
* * *
- Ваня, ну что? Вызывали? Ты согласился?
- Не-а.
- Но ты же собирался…
- Ага, собирался. Но, знаешь, пришел, посмотрел на них, на рожи их гладкие - и как-то западло стало. Послал их всех. И отца, и сына…
- И что же теперь?
- Не знаю. Не думал еще. Ладно, не бери в го…
- ВСТАТЬ! К СТЕНЕ!
- Простите, я не…
- Ваня, что происходит?… Почему они в масках?!
- РУКИ НА СТЕНУ, УРОД! НОГИ ШИРЕ!
- Ваня!! Кто это?!
- ВЫРУБИТЬ СВЯЗЬ!
- Мила, я потом тебе… - больно же!
- Папа, Ваню похитили! Не знаю, я не знаю, кто, пятнистые, в масках, прямо из института, с автоматами… Надписи? Не видела, какие-то полоски, кажется, были, мелькало все, и сразу выключили - он кричал! Папа, что же это такое?… Нет, никуда еще… и не звонить? А как же… Ну, я не буду… а в мили… Как "это и была"? я не понима… - папа! Что же это? Я буду, буду ждать, хорошо… Женя? В музее… у них урок в Русском… я сейчас же ее за… Почему не надо? Ну хорошо, я не буду забирать, я только посмотрю… Нет-нет, я поеду… я тебе перезвоню.