- Я уже говорил, что я не герой. И так было всегда. С детства. Понимаете? Во дворе я как-то не прижился. Не сказать, чтобы у меня совсем не было друзей, но знаете, все игры, особенно у мальчишек, изобилуют бездумной бравадой. То спрыгнуть откуда-нибудь с верхотуры, то в том же футболе под мяч в стенку встать, а то и вообще никому ничего не доказывающая драка. Пожалуй, именно осознав, что это не для меня я и выбрал свою участь. Играть в спокойные игры никто со мной из ребят не хотел, а я не хотел ни за что ни про что получать мячом по лицу, например. Вот так и получилось, что во дворе я стал белой вороной и, мне куда как интересней было проводить время дома с книгами или во дворце пионеров…я ходил на кукольный кружок. И вот однажды…Лидия Михайловна - наш руководитель заболела… банально простудилась, поэтому занятия отменили и. я пришёл домой раньше обычного. Надо вам сказать, что мама растила меня одна, отца убили в пьяной драке, когда мне и года не было. Мама категорически запрещала мне драться….. так что доля её вины тоже есть…. Да, всё в жизни складывалось против меня. И все всегда были против меня. Так вот, я пришёл домой в неурочное время и застал…ммм… Они не слышали, как я вошёл. У нас в гостях был дядя Петя - сосед. Я ещё из коридора понял, что в доме что-то не то, чувствовался противный запах перегара и табака. Дядя Петя часто выпивал. Он был грубым и неотёсанным мужланом, вечно матерился и дразнил меня "пончиком". Мама иногда просила его о чём-нибудь по хозяйству…ну там прокладку в кране сменить…или полку повесить. Видимо это был один из таких случаев. Когда я вошёл, помимо тошнотворной вони я сразу услышал…звуки… Из маминой комнаты. Там что-то происходило, и я заглянул. Дядя Петя в тот день изнасиловал мою мать. Я видел беспомощно разведённые ноги своей матери, меж которых крякая и неся похабщину дёргался этот ублюдок. Я до сих пор помню его мерзкую поросшую кустиками спину и задницу. Я помню, как всхлипывала мать. Но мне было 14, и я банально испугался. Они так и не заметили моего присутствия и я сбежал… а придя домой в положенное время я застал уже только маму. У неё был здоровенный синяк… сказала, что упала на лестнице. Что я мог? Я должен был кинуться на этого здорового урода с ножом? Или заявить в милицию и опозорить мать? Я ничем не мог ей помочь…ну разве что делать вид, что ничего не произошло. С тех пор я всегда говорил маме, когда приду и что бы не происходило, приходил во время… а синяки у неё были потом только один раз. Это был, пожалуй, самый первый раз, когда я так отчаянно перепугался.
Но я повторяю…не герой я… Вот взять хотя бы случай с Валькой. Валька учился со мной на первом курсе…и когда меня поставили на деньги… я имел неосторожность попасться на глаза местному отребью, решил мне помочь. Он был крепкого телосложения и смел до безрассудства. Я говорил ему, что не надо к ним ходить, а он кричал, что именно потому, что я не хочу давать этому быдлу отпор - это быдло и жирует. В милицию я, конечно, отказался идти на отрез. И тогда Валька поволок меня к этим уродам. Был вечер и мы пошли в парк к месту сборища этой мрази. Я говорил ему, что ничем хорошим это не кончится, но Вальку было не свернуть - итог банальная поножовщина. Когда мы пришли Висяк - это у них авторитет был такой, говорил с Валькой от силы минут пять, а потом достал нож… Они там все пьяные были. Я понял, что сейчас будет и побежал. Еле успел, кстати, иначе лёг бы рядом с Валькой. Валька успел сломать челюсть Батону, брату Висяка, а потом его держали, а Висяк бил ножом. На суде говорили 19 ножевых в живот и грудь. Это я потом узнал… На суд я не ходил. Отсоветовали… настоятельно… били. Время было такое, что к подобным советам по неволе прислушаешься. У Вальки девчонка была…не помню уже, как и звали….чуть глаза не лишила. А меня то за что?…говорил ведь ему не ходи.
За что мне одному это всё? Я ведь всего-навсего хотел жить, не причиняя никому вреда. Я хотел учить детей…хотел рассказать им о многообразии и неповторимости жизни. О всём том удивительном что нас окружает…но люди оказались хуже зверей… Причём людям это нравится. Вот зачем эта Маша в таком виде заявлялась в школу? Она ведь знала какие чувства пробуждает…знала и ходила… За что и чуть не поплатилась, а ведь ей говорили и не раз.
У нас был учитель труда Равиль Давлетович. Татарин. Не плохой, в сущности, мужик. Не пил, да и руки золотые…но вот ведь… В общем я застал их случайно. Равиль … красный весь…распалённый, а она, она не могла кричать, но сопротивлялась, располосовала его, да и руку прокусила. Я появился вовремя, Равиль не успел её… ну вы понимаете… только одёжку порвал…ну ещё пальцы в неё запустил…но не более. Маша убежала. А Равиль… Знаете, когда зверя загоняют в угол он защищается. Сказал, что бы я подумал о себе… тихо так сказал, чтобы я понял его, и я понял…а он сказал и… и ушёл.
Эта дура Маша дома вскрыла себе вены. Её откачали, но там, какая-то история с психикой началась. Дикость.
Я не дал свидетельских показаний, но был жуткий скандал. Её отец вообще невменяемый человек. Он меня чуть не задушил - еле оттащили. Лучше бы следил за дочерью тщательней. Сволочь.
После этого я решил уехать. В глушь. Деньги кое-какие были, и я уехал.
Вы бывали в тайге? Тайга это рай. Это сказка. А какой там воздух!! Но главное там очень мало людей. Я поселился в далёкой деревеньке Шепталово. По-первости, конечно, было трудно, но потом освоился. Бабка Зинаида подарила старое ружьё, оставшееся ей от мужа и я пристрастился к охоте. Да и охота у меня больше заключалась не в добыче дичи, а в гулянии по лесу. Дивные места… Знаете там ведь деньги становятся тем, чем и являются…куском бумаги или железа….всё есть, чтобы жить и без них. Ягоды, грибы… рыба в речушках… живи - не хочу. Это было самое счастливое время в моей жизни. В деревеньке помимо меня и Зинаиды жило ещё семь человек… старики в основном. До райцентра настолько далеко, что нам было, что райцентр - что Пекин - один чёрт. Участкового и того видел только раз, да и то мельком. Красота. Надо было туда давно уехать - так я думал. Но пришла зима. Вы бывали зимой в захолустье? Ужас.
Двор Зинаиды был через два двора от моей холупы, а моя хатка стояла, прям, на отшибе…до леса рукой подать. У Зинаиды была корова и птицу она держала. У меня же не было ни черта, но к зиме кое-как подготовился…Соленья, варенья…крупой запасся. Вот, казалось бы, почему этот чёртов медведь ко мне во двор полез? Ведь должен был учуять, что кроме меня живности нет! Должен. Однако полез именно ко мне. Это эта ведьма его натравила… так думаю. Слава богу я двери запирать с города приучен, замки все в исправности держал, иначе бы сожрал он меня… Заявился он днём…часа в три. Я чаёвничал. Тишина стояла необыкновенная… зимняя… я как раз только-только снег с тропинки до калитки вычистил, и чай сел пить. Думал о том, что собаку надо бы завести - всё веселее было бы. А потом он и заявился. Я увидел его в окно. Испугался жутко, рванул, было, двери запереть, да побоялся, что не успею…тут-то и пригодилась моя предусмотрительность насчёт замка в двери меж сенцами и комнатами. Заперся на ключ… Зарядил берданку и сидел напротив двери…слушал как он ходит всё переворачивает в сенях. Фыркает недовольно. Я даже слышал, как у него в брюхе урчит от голода. Шатун. Ему бы в берлоге спать. А он… такое бывает. Я не знаю, сколько вот так просидел…. дрова в печке прогорели, но я боялся шуметь…ведь это же медведь…дверь снесёт и не заметит…так и сидел….долго.
..сижу в смысле…
Дело в том, что я …видимо я тогда и умер…
Зинаида приходила ко мне…сквозь двери закрытые… Ведьма она… смеялась… говорила что вечно мне сидеть в углу и трястись за себя… за что?…Я пытался открыть дверь, но безрезультатно…стекло в окне не бьётся…припасы в погребе недоступны… холод, голод и страх - вот что мне осталось….
Зинаида сказала, что у меня есть выход.
Сволочь…знала когда дарила своё ружьё… Но я до сих пор так и не смог…Вы держали ствол ружья во рту с чёткими намерениями снести себе голову? Попробуйте…..вы тоже не сможете…
Я вижу, что вы интелегентный человек…всё понимаете…. Я вижу, что вы меня поняли…. Вы мне поможете?
Зинаида сказала что вы мой шанс… помогите…пожалуйста…
- Хорошо…я постараюсь помочь - начал врать я, абсолютно не зная, чем бы мог помочь, ну разве что сбросить его с обрыва на прибрежные камни.
- Помогите… я не виноват…. За что меня так?
Где-то на этом конюченьи, он между своими всхлипами и исчез, тихо растаял… сначала став полупрозрачным. А потом и вовсе сгинув. Ветер ещё погонял его последние стоны и всё замерло, а я сидел и думал…каково это находиться в холодной комнате без еды….знать, что ты умер…и всё равно бояться умереть. Я ещё раз вытер руку, сохранившую влажность его рукопожатия о джинсы и перевёл взгляд на блокнот…. оказывается я так ничего и не записал…кроме одного слова…
3. Равнодушие
Легко скрыть ненависть; трудно скрыть любовь; всего же труднее скрыть равнодушие.
Людвиг Берне.
Трусость
На землю спустился густой туман, стало сыро. Воздух наполнился застылостью и застойностью больничной палаты, скрылось море. Что-то менялось, стало зябко и неуютно - снова гости!
Она приблизилась неуверенно из мглы, словно как в тумане собственных мыслей и своего прошлого. Присела рядом на скамейку, молчала. Я тоже молча смотрел на нее. Все в ней казалось обычным: русые волосы, ничего не выражающие серые глаза под тонкими выщипанными бровями, ресницы. Останавливали взгляд только веснушки. Смешно: сырость, холод, туман, холодное море, чья-то непреклонная роковая воля, вершащая наши судьбы и на тебе - грешница в веснушках!
- Кто Вы? - ей надоело молчать или она наконец-то меня увидела?
- Я, Артур. Я здесь, чтобы услышать Вашу историю. Как Ваше имя?
Голос у меня против воли сделался противным, как у психотерапевта. Странно, с другими я об этом не думал!
- Полина.
Скамейка, где мы сидели, и впрямь казалась отрезанной от всех горизонтов душной больничной палатой.
- А вы уверены, что это я, а не Вы должны излить мне душу?
- К сожалению, не я придумываю правила. А почему Вы спросили? - я искренне удивился.
- Мой грех - равнодушие. Вы правы, пустоту в душе исповедями не заполнишь, странно только, что моя жизнь кому-то понадобилась. Ну ладно, слушайте.
Я родилась в счастье. Нашу семью теперь назвали бы благополучной и обеспеченной. А главное - меня любили. Мама, молодая, красивая, часто улыбалась, шутила, пела нам с сестрой веселые песенки. Отец, приходя с работы, брал нас с Дарьей в охапку и кружил по комнате, изображая схвативших нас сказочных чудовищ, у которых почему-то были смешные имена. Сладко пахло родным домом: вареньем, солнцем, пирогами и беззаботностью.
Где закончилось наше счастье? Наверное, с уходом отца. Он, конечно, не совсем исчез. Сказал нам с сестрой, что любит нас, что будет заходить и много разных других слов, которые говорят, чтобы успокоить и освободиться. Главное было другое. У него новая семья. Новая жена. Новая дочь. Новая жизнь. Без нас. Так в наш дом вползла Пустота.
Мама сразу сникла. Помните, как гасят свет? Так и в ней погасла какая-то искра. Стала безвольной, серой, невнятной. Для меня же только она была виновата в уходе папы! И хотя во мне еще жил ребенок, любивший маму больше всех людей, той мамочки, моей, вчерашней уже не стало. Она все делала не так! Ходила, говорила, одевалась, часто роняла всякие вещи - стала неуклюжей, забывчивой. Это злило. Я не хотела примерять несчастье даже ради самого близкого человека. Равнодушие или переходный возраст….кто знает?
В 17 лет я ушла из дома. Впрочем, я и так уже там почти не жила. Дашка, добрая душа, бегала ко мне после школы, уговаривала вернуться, говорила о маме - ей и так плохо, Поля, пожалуйста,… Как ей было объяснить - я не хочу переживать ее боль, у меня своя жизнь, надо идти вперед, учиться, делать карьеру, жить!
Я поступила в медицинский и училась неплохо. Мама разменялась. Подарила мне квартиру в спокойном зеленом районе. Иногда я заходила к ним с Дарьей. Иногда бывала у отца. В его "кукольной" семье. Как меня тошнило от их слюнявых улыбок, одинаковых фартучков, тапочек, белых вязаных салфеток! От когда-то любимой улыбки отца. Зачем я приходила к ним?
Полина задумалась. Может и сейчас, после смерти, ее душа не могла найти ответы на вопросы о себе?
Его новая дочка - Анжелина. Полная рыжая девица с желтыми глазами пела в хоре и писала стихи про любовь. Жена сидела дома и вязала отцу бесконечные носки и шарфы, таким образом выражая свою бесконечную к нему любовь. Хватит о них.
Она поморщилась. Веснушки на ее лице ожили, словно в детском мультике.
Лучше я расскажу Вам о Дашке. Даша выросла. Я не заметила, когда это случилось (усмехнулась), впрочем, в своей жизни я вообще мало что замечала. Тоненькая, почти невесомая, с живыми карими глазами. Теплый, доверчивый взгляд. Всегда взъерошенные рыжие волосы по-взрослому легли в модную стрижку. От детства остались только веснушки на курносом носу. Красавица. Но дело не в этом. Главное, в Дашке жила доброта! Всегда. Подружки звали ее "Светлячок", ей подходило. Наверное, тогда Дашка была единственным дорогим для меня человеком. Пока я не встретила Его.
Истории о любви банальны, глупы и похожи одна на другую. Моя - не исключение.
Шел дождь. Теплый, весенний дождь ласковой майской ночью. Я вышла на балкон, курила, думала о чем-то и ни о чем. Внизу под дождем резвилась парочка. У нее - огромный букет и наивная, короткая юбка (непременные атрибуты Дамы), у него - плащ и шляпа (непременные атрибуты Принца). Он целовал ее - с полей шляпы их окатывала вода, они смеялись, шлепали по лужам, Словно их счастье зависело от того, насколько они мокрые! Девушка потянула его к подъезду, и через минуту в мою дверь позвонили.
Дашка, мокрая, как котенок, держала свой букет, словно самую главную драгоценность.
- Мы тебя не разбудили?
Вошла и впустила "Принца".
- Это Никита.
Полина прервала рассказ и внимательно посмотрела на меня.
Вы умный человек, Вы же все понимаете. Ник был очень красив. Очень. Я ничего не смогла с собой поделать. У меня и до него были мужчины, но так сходить с ума не приходилось. Он - единственная ЛЮБОВЬ, случившаяся в моей жизни. Другой и не случилось. Не думайте, что я не боролась с собой. Я говорила себе:
- Дашка молодая, красивая, у нее еще все впереди;
- У нее это не серьезно, не может быть серьезно;
- Все равно, пусть Дашка не простит, что там Дашка - пусть весь мир не поймет, но пусть ОН будет МОИМ!
Он и был. Два неполных месяца. Два неполных месяца почти счастья!
Даша и не сопротивлялась. Просто не звонила, не заходила, а нам никто и не был нужен. У меня тоже были розы, свидания в ресторане и на дискотеке, а уж красивых слов столько не говорили, наверное, ни одной женщине в мире!
Извините, Артур. Вам, наверное, скучно. Но согласитесь, воспоминания тянут нас в прошлое иногда с непреодолимой силой, возвращая эмоции, надежды, воскрешая убитое нами в себе, и то, что однажды почти убило нас.…А мы любовно вклеиваем в фотоальбом, записываем в дневниках, снимаем на видео лучшие свои воспоминания и впечатления. Для чего? Чтобы вернуться к былому счастью? Часто возврата назад уже никогда не будет. И для меня не было.
Однажды позвонила мама. У нас была вечеринка - этот звонок был так не вовремя!
- Полина, ты знаешь, что Даша беременна?
Даже если бы у нас в квартире разорвалась бомба, на меня это произвело бы меньшее впечатление.
- Какой срок?
- Я не знаю точно. Кажется, два месяца.
- От кого?
Задавая этот вопрос, я уже точно знала ответ, и знала, что приложу все усилия, чтобы этого ребенка не было на свете. Но Дарья решила по-своему.
"Я не буду мешать твоему счастью, Полина" - сказала она - "но и ты не вмешивайся в мою жизнь".
Однажды, придя после работы, я нашла на столе записку. Как всегда, в красивых словах, мой любимый прощался со мной навсегда. Нет, он не испугался, того, что станет отцом, тут другое…
Я кинулась в комнату. Его вещей не было тоже. А заодно и денег, припрятанных на черный день. Что тут скажешь? - она усмехнулась - У живых такие хорошие пословицы на все случаи жизни! Жаль, что все забылись.
Больше я никому не верила. Я не пошла к маме, не хотела видеть снисхождение в Дашкиных глазах, выслушивать жалобы и упреки. Мне не нужны были близкие люди вообще. Счастье не для меня, любовь не для меня, доверие - вообще бред, кто его только придумал! Красивая ложь откусила порядочный кусок от моей души.
Я вся ушла в работу. Работала я в больнице, в раковом корпусе. Вы помните, что это такое, Артур? Люди там переживают ад на земле. А пролитыми от горя слезами можно, наверное, наполнить море. Многие приходили ко мне, девчонке, за надеждой. Несли и деньги, и подарки, часто отдавали последнее, чтобы спасти любимых. Как будто я что-то могла!
Через три года ко мне попала Дашка. Мама приходила навестить ее с маленькой девочкой, рыженькой болтушкой Викой. Иногда они гуляли в больничном дворике. Вика бегала между деревьями, пряталась, играла. Она не понимала, что мамы скоро не будет. У Даши был рак мозга. Неоперабельный. Злая медуза пустившая свои щупальца в Дашкину жизнь.
Мы так и не поговорили с ней по душам. На работе я всегда старалась держаться официально, профессионально. Никто не должен говорить, что к этой пациентке у меня особенное отношение, потому что она моя сестра! И никто не узнал об этом. Даша тоже была занята. Она старалась закончить книжку, которую писала для Вики. Сказку с картинками. Про Ёжиков, про приключения в сказочно-синем лесу и маленькую девочку, которую зовут Вика. Теперь я знаю эту неоконченную книгу почти наизусть, а тогда - Даша не мешала моей работе, и мне от этого было хорошо.
А мама пришла ко мне. Плакала. Устроила настоящую истерику. Для чего? Что я могла сделать? У нас много таких как Дашка. Почти все такие.
Даша умерла весной. Как многие проходившие через мои руки больные. За время работы я привыкла к смерти, к больным, к их проблемам, как привыкают к конвейеру, станку или компьютеру. Бесконечные больные, страждущие и несчастные заглядывали мне в глаза в ожидании приговора. Вызывая омерзение, доставали свои мятые деньги из кошельков родные и близкие лежачих. Они не хотели ухаживать за своими больными родственниками. Менять подгузники. Подавать утку. Кормить и вытирать остатки рвотных масс с их искривленных губ. Так кто из нас равнодушный?
Девочку воспитывать взялась мама.
Артур, вы не думайте, что я не жалела сестру. Только себя я жалела еще больше. Наверное, нам с ней на двоих было дано только одно сердце. И в тот момент оно уже не билось.
А еще через год моя "вторая мама" поселилась в Дашкиной палате. Вот такие совпадения дарит нам порой жизнь! И история повторилась. Здесь мне уже не было нужды притворяться равнодушной. Мне не было ее жаль. Как и отца. Он приходил с Анжелиной, и, так же как и остальные просил меня найти сиделку, чтобы ухаживать за женой. Анжелина прятала глаза. А я сказала, что ничем не могу им помочь. Уход будет такой же как и за всеми остальными больными. Еда больничная. Белье свое. Лекарства свои. Я ничего им не должна. Сочувствие не входит в мои обязанности в конце концов. На глазах у отца были слезы. И это злило и раздражало. Я ушла. А он остался стоять в бесконечном больничном коридоре, молча глядя мне вслед. Анжелина села на кушетку и закрыла лицо руками.