В его понимании гостья была далеко не красавицей. Он не любил такой тип женщин - худощавая, смуглая, с чем-то неуловимо испанским в лице и высокомерием во взоре. Такие женщины его подавляли, ему казалось, что они сразу, с первого взгляда, различат всю ту неуверенность, которую он испытывает рядом с ними.
- Здравствуйте, - она бросила на Ллойда оценивающий взгляд. Вот и всё: несомненно она поняла всю его суть. - У вас сдаётся комната.
Ллойд и так знал, что комнаты наверняка сдаются, она могла бы и не говорить ему.
- Здравствуйте, - произнёс он, на всякий случай отводя бритву подальше от себя. - Вы цыганка?
Если она цыганка, ей ничего не светит - хозяин вышвырнет её из гостиницы в две минуты. У него какая- то мания относительно цыган.
Она бросила на него удивлённый взгляд, минуту подумала.
- А что, вы сдаёте комнаты только цыганкам?
- Я их вообще не сдаю, - пожал плечами Ллойд.
- Вот как! - растерянно воскликнула она. - Значит, меня обманули?
- Понятия не имею.
Странная дама. Откуда ему, Ллойду, знать, обманули её или нет.
- Хм, - она недоуменно пожала плечами. - Но это же гостиница?
- Что именно?
- Я спрашиваю, это гостиница? - уже немного нетерпеливо повторила она.
- А я спрашиваю, что именно? Поставьте себя на моё место, - на всякий случай добавил он, чтобы она вдруг не рассердилась. - Поставьте себя на моё место: я же понятия не имею, о чём вы говорите.
- Кажется, я спросила, - чётко и чуть ли не по слогам произнесла она, - является ли вот это заведение гостиницей.
- То есть, вы сами не уверены?
Ллойд задумчиво сложил бритву. Но как бы задумчив он ни был, сложил он её очень аккуратно – двумя пальцами, чтобы случайно не пораниться. Жизнь достаточно учила его на ошибках, которые он совершал. Теперь ей, жизни, было не так-то просто поймать его на незначительном промахе.
- Не уверена? - ошарашенно повторила дама. - В чём?
- Ну-у, - пожал он плечами, - в том, что вы спросили именно это.
И добавил, чтобы избежать недопонимания:
- Вы сказали "кажется, я спросила".
- Бог ты мой! - воскликнула она с беглой улыбкой, за которой, однако, ему почудилось раздражение. - Что за резонёрство! Я задала простой и ясный вопрос. Почему бы не взять и так же просто и ясно на него не ответить.
- Согласен, - поспешно кивнул он.
Теперь она должна понять, что Ллойд отнюдь не насмехается на ней, она должна увидеть соучастие в её судьбе.
Дама подошла к дивану для гостей, стоявшему у стены. Диван был далеко не первой молодости, изрядно потрёпанный жизнью. Ему уже пару раз меняли обивку, но эти косметические операции не могли скрыть его почтенный возраст. Уселась, заложив ногу на ногу. Ллойд следил за ней, не пропуская ни одного движения.
Она бросила на него быстрый взгляд. Кажется, это был недовольный взгляд. Боже! С этими женщинами никогда не знаешь, чего ждать. Что ни скажи, как ни скажи, обязательно не угодишь. Только бы случайно не попасть в какую-нибудь её болевую точку!
- Почему вы так странно разговариваете? - спросила она. - Каждый раз не понять, что вы имеете в виду...
- Я ничего не имею в виду, - испугался Ллойд. - Ничего такого.
Её брови двинулись навстречу друг другу, словно решили вдруг соединиться на переносице в одну тонкую линию.
- Ну хорошо, - пожала она плечами. И, многозначительно взглянув: - Возле причала у меня остался чемодан.
Да, женская логика - это нечто за гранью добра и зла. Он любил это повторять и с радостью и доброй улыбкой повторил бы сейчас, но гостья явно не была расположена к шуткам и разговорам о половой дифференциации.
- Это ничего, - промямлил он, не зная, как реагировать. - Я много раз забывал на вокзалах свой чемодан. Конечно, вокзал - это в некотором роде не причал, но... Мне рассказали один хороший способ не забывать на вокзалах свои вещи. Очень помогает, хотите научу? Когда отправляетесь в дорогу, нужно просто...
Ллойд не договорил, сник под её взглядом. А она задумчиво и вопросительно смотрела на него не меньше получаса, как ему показалось - настолько странно-неопределённым по своему выражению был её взгляд. На самом деле, конечно, прошло не больше минуты. Тогда, уже достаточно истерзав его нервы, она произнесла:
- Давайте поговорим о другом.
Ну вот, опять эта их излюбленная фраза! Каждый раз одно и то же. Всё по одному и тому же сценарию.
- Я не знаю никакого "другого", - покачал головой Ллойд.
- Что за бред... - произнесла она. - Просто дайте мне ключ и я пойду. Я ужасно устала с дороги.
- Я тоже, - кивнул он.
- Ключ! - она это неожиданно громко и требовательно протянула руку. Словно хотела ударить. Возможно, она даже сделала бы это, если бы её не смутила бритва в его руке. На всякий случай Ллойд спрятал бритву в карман. Мало ли что она может подумать.
- Боюсь, - неуверенно выговорил он, - ни один мой ключ не подойдёт к вашей двери. Видите ли, замки выпускаются, как правило, с уникальной формой...
- Вы что не в себе? - неуверенно пожала плечами гостья.
- А где же я?
Она смерила его долгим взглядом, вздохнула.
- Послушайте, господин... э-э-э...
- Слушаю, - согласно кивнул он, ободряя к продолжению. - Я слушаю, а мой крем засыхает.
- Да наплевать на ваш крем! - неожиданно сердито сказала она, чуть не подпрыгнув, словно и правда хотела плюнуть ему на щеку.
- Нет-нет, спасибо, - поспешно произнёс он, отстраняясь. - Я сейчас смочу его водой и всё будет в порядке.
- Это ваше дело, - устало молвила она.
В её взгляде ему почудилась едва ли ни отвращение. Или даже ненависть. Ну почему, почему он всегда вызывает у женщин такие неприятные чувства?!
- Да, - на всякий случай согласился он. - Конечно, это моё дело. - И добавил осторожно: - Зачем же вы говорите очевидные вещи?
Покачав головой, она отвернулась от Ллойда. Носок её туфли запрыгал, отбивая какой-то неведомый ритм. В ритме чувствовалось лихорадочное недовольство.
Ну что ж... Ну что ж, нужно прекращать странный и неприятный разговор с этой дамой. Она явно не... явно немного не в здравом уме. Лучше заняться делом, лишить её возможности продолжать терзать собеседника, вынуждая его говорить ни о чём и так, как нравится ей. Хочет выставить Ллойда дураком. А вот не получится!
Он сделал шаг к зеркалу, исподволь заглядывая в его глубины, готовясь раскрыть бритву.
Но она опередила его!
- Послушайте, как вас там... Если бы это был не единственный пансион на этом островке, я бы давно уже ушла отсюда, от такого... такого неприветливого хозяина. В конце концов...
Ллойд с радостью отвернулся от зеркала, которое уже попыталось втянуть его сознание в свою всё искажающую пучину.
- Да, я тоже! - сообщил он.
- Что? - не поняла она.
- Я тоже ушёл бы отсюда. Но ближайшая гостиница есть только в Кармартене.
- Ближайшая? - недоуменно повторила она. - В Кармартене?! Что за чушь... Вы хотите сказать, что на сто миль в округе нет больше ни одной стоящей гостиницы?
- Ну почему же... Стоящих много. Но лучшая - в Кармартене.
- Я с ума сойду! - неожиданно воскликнула она.
Это он тоже слышал от них, от женщин, довольно часто. Что за странная тяга у прекрасного пола к сумасшествию. Да, профессор Локк говорил как-то, что женский мозг существенно отличается от мужского. Он несовершенен. Мал. И постоянно высыхает. Хотя, нет... Кажется, он говорил, что мужской высыхает быстрее... Или..? Ладно, всё равно сейчас не вспомнишь.
Ллойд серьёзно покачал головой, сделал пару осторожных шагов в сторону гостьи, чтобы придать своим словам больше веса.
- А это не будет опрометчивым решением? - спросил он многозначительно. - Тут ведь знаете как... Как говорится, семь раз отмерь и только один...
- Послушайте! - невежливо и нетерпеливо перебила она. - Вам не кажется, что хозяину пансиона следовало бы вести себя с постояльцами погостеприимней?! И не разыгрывать перед ними шута горохового!
- Кажется! - затряс головой Ллойд.
Уж с чем, с чем, а с этим невозможно было не согласиться.
- Вы дадите мне комнату, наконец? - процедила она сквозь зубы.
- Нет, - с сожалением отозвался он.
Боже, конечно же он дал бы ей комнату, если бы это было в его власти! Он дал бы ей две комнаты! Лишь бы только она оставила его в покое, не сердилась и не презирала. А то, что она презирает его - совершенно очевидно.
- Нет?! - это прозвучало уже угрожающе.
От такой экспрессивной дамы можно ожидать чего угодно. А если она кинется в драку? А он попытается закрыться руками. А в руке у него - бритва!
Ллойд торопливо убрал бритву в карман.
- Увы, - произнёс он нерешительно. - Я не могу дать вам комнату. Хозяин этого не одобрит. А он, знаете ли, очень крупный и грубый человек. Этакий настоящий мужлан. Не удивлюсь, если окажется, что он бьёт своих постояльцев.
- Подождите, подождите... - замерла она на месте. - То есть... вы не хозяин этой гостиницы?
- Ни этой, ни какой-нибудь другой. Я Ллойд. Я не Пирс Маклахен.
Она заворожённо смотрела на него некоторое время, прежде чем рассмеяться. Она смеялась, хохотала, ржала! Долго.
- Ой, не могу... - произнесла наконец. - Какая глупая ситуация! Простите, простите меня... Но почему бы вам сразу не сказать, что вы не хозяин?
- А разве вам это интересно? - пожал он плечами.
- То есть?
- Ну-у, - попытался он объяснить, - если бы вам было интересно, вы бы спросили. А хозяин ли я. Но вы не спросили.
Она закатила глаза, снова падая на диван.
- Ой умора! С вами невозможно разговаривать! Какой вы смешной, право слово. Давайте лучше перестанем, пока я не умерла от смеха.
- Давайте, - охотно согласился Ллойд, доставая из кармана бритву.
Он вздрогнул и поёжился, когда холодная сталь коснулась кожи. Вернее, не кожи, а корки засохшего крема, через которую острота бритвы едва-едва угадывалась. Ах, да, он так и не смочил щёки!
- Вы всегда бреетесь в кепке? - спросила дама то ли удивлённо, то ли насмешливо.
- Со вчерашнего дня, - довольно ответил он, любуясь новеньким головным убором. И даже лукавое зеркало ничего не могло поделать: Ллойд себе понравился. Профессор в очередной раз оказался прав.
- А где же хозяин? - поинтересовалась гостья.
- Пошёл вешать собак, - отозвался Ллойд, открывая воду.
- Что?! - в ужасе воскликнула она. - В самом деле?! Вы видели?
Сначала Ллойд испугался её страха - он ведь совсем не хотел никого напугать. Потом почувствовал некоторое превосходство: значит, он тоже может заставить её растеряться!
- Да, - кивнул он и постарался как можно точнее передать интонации Пирса Маклахена, хозяина: - Чёрта с два у них получится утопить меня! Нашли козла отпущения! Да я повешу на них всех собак!
- Ужас какой! - прошептала дама.
- Видели бы вы его лицо при этом! - добавил Ллойд, размачивая кремовую корку на щеках.
- Послушайте, а поблизости правда нет больше ни одной гостиницы?
- Есть, отчего же, - кивнул он. - В Кармартене.
- Но это же больше ста миль! Даже не смешно.
- Нисколько, - согласился Ллойд, аккуратно проводя бритвой по щеке. - Я жил там прошлый год, когда проходил курс в клинике профессора Локка. Мне не было смешно, вы верно подметили.
- Локка? - она наморщила лоб, вспоминая. - Хм... Не слышала о такой клинике. Хотя живу под Кармартеном.
Ллойд пожал плечами. Это неловкое движение стало причиной того, что бритва охотно врезалась в кожу, причиняя неимоверную боль. Опять, опять она обманула его!
- Ах ты ж!.. - досадливо поморщился он. - Порезался. Я всегда режусь на этом месте. В смысле, не здесь, перед умывальником, а на клинике профессора Локка. Всегда, всегда!.. Вот, уже и кровь пошла.
- Странный вы какой-то, право, - улыбнулась дама.
Ллойд передумал бриться. Морщась от боли, он торопливо смыл с лица остатки крема.
- Странный?.. - говорил он при этом. - Ну, не знаю. Возможно, так получилось. А клиника профессора Локка открылась совсем недавно, лет сорок тому... Неудивительно, что вы о ней не слышали.
К счастью, он не видел, как вытянулось лицо незнакомки при этих словах, а то порезался бы ещё раз, несмотря на то, что держал бритву на отлёте, на вытянутую руку.
- Это очень хорошая клиника, - продолжал он, протирая лицо полотенцем. - Мне там здорово помогли. У меня было уже три курса. Каждый год - два. Теперь приступы случаются крайне редко.
- Приступы?.. У вас сердце? Желудок?
Ллойд недоуменно взглянул на свою собеседницу. Всё таки, женщины - странные существа.
- У меня и то и другое, - позволил он себе усмехнуться. - В желудок я ем. А сердце стучит - тук-тук... тук-тук... тук-тук... Я иногда его слышу. Говорят, это плохо. Нельзя слышать своё сердце, если оно здорово. Так что, возможно, сердце у меня тоже больное.
- Я хотела спросить о вашей болезни, - пояснила дама.
- Ну, спросите, - согласно кивнул он.
- Я уже спросила.
- Не слышал, простите. Повторите, пожалуйста.
- У вас серд... Э-э... Что у вас болит? От чего вы лечитесь у профессора Локка?
- Болит у меня душа, - охотно объяснил Ллойд. - А у профессора Локка я лечусь от болезни души.
- Что? - дама бросила на него быстрый взгляд. Ллойд часто замечал на себе такие же вот странные взгляды.
- Я говорю, что у меня болит душа, - повторил он. - А у профессора...
- Да-да, - торопливо кивнула она. - Я уже поняла.
Ллойд забросил полотенце обратно на плечо, всем телом повернулся к ней. Наконец-то хорошенько её рассмотрел. Да, не красавица, не в его вкусе, но... есть в ней что-то...
- Странная вы какая-то... - пробормотал он.
3. День первый. Меган Маклахен
Меган Маклахен была вошью. Нет, не буквально, конечно, а по определению судьбы. Сама она никогда не задумывалась над такими вопросами, как: вошь ли она, насекомое ли вообще, в чём её смысл. На все эти вопросы давно ответил муж. Да, Меган Маклахен - вошь. Разумеется, она насекомое, причём очень ленивое и довольно бесполезное. А вот смысла-то в ней никакого и нет! Она приняла эти ответы, как свои собственные, довольно быстро и безболезненно, особенно после того, как не родился их первый ребёнок, а потом умер второй, не прожив и недели. А потом она вообще не могла зачать. Какая польза в бабе, которая не может нормально родить? Да никакой, понятное дело.
Став вошью, оторвавшись от мира людей, Меган быстро и незаметно для самой себя состарилась, прожив жизнь на острове - во всех смыслах сказанного. Мир для неё стал островом, остров стал её миром. Пирс Маклахен стал её мозгом, глазами, ушами и судьбой.
Короткое и страшное - пожалуй, больше всего страшное именно этой рубленой краткостью - слово "война" она старалась не произносить и не слышать. К сожалению, Пирс Маклахен не мог ни дня провести без радио, поэтому проклятое слово было постоянно на слуху, то и дело вторгалось на её остров.
Войну она представляла смутно. Если бы не самолёты, которые вдруг замельтешили туда-сюда, если бы не радио, если бы не военные корабли, иногда проходившие совсем рядом, Меган так бы и умерла в неведении - столь же незаметно для себя, сколь и состарилась. Но война не давала покоя Пирсу Маклахену. А значит, и ей тоже.
Все эти китайцы, русские, индийцы, японцы и прочие, о которых то и дело упоминало радио, представлялись ей однообразной неразборчивой массой, этаким морем, которое вот-вот вытеснит настоящее море, то море, которое она хорошо знала и даже любила, но которого всё же боялась. Сейчас эта человеческая масса была где-то далеко, она неумолимым и страшным прибоем накатывала на сушу - на неведомые Меган государства со смешными названиями вроде Польши или Алжира. Но страх, который излучала эта сила, летел далеко впереди неё - он уже добрался до Англии, превратив её в растревоженный муравейник, до Уэльса, до её острова. До - страшно сказать! - Пирса Маклахена, её неустрашимого хозяина, который при необходимости мог плюнуть и на весь мир, а не только на каких-то никому не ведомых китайцев.
Вздохнув, она отставила блюдо, полное натёртого картофеля, и выглянула в окно, вытирая руки о старый серый передник.
Дамочка. Статная. Запыхалась от подъёма. Городская, что с них возьмёшь, с городских. Удивительно, что без вещей. Беженка, может. Но у беженки денег-то вряд ли хватит на постой. А то хорошо бы - хоть поговорить было бы с кем. С хозяином-то шибко не наговоришься: у него разговор короткий, как слово "война", и такой же обрывистый. Сказал - сделай. Не сделала - получи. Ох, грехи наши тяжкие!..
А с дамочкой поговорить было бы любо. Новости узнать. Что там, в городах и как. Городскую жизнь Меган не знала совершенно, да как-то никогда и не была эта жизнь ей особо интересна. А вот под старость лет любопытной стала. Да и посмеяться вечерком, перед сном, над городскими глупостями - отчего же не посмеяться. Не так уж много смеха в её жизни.
Пришлось потерпеть четверть часа, пока варился соус - не бросить же его на полуготовности, это ж всё равно что вылить.
Присыпала мукой натёртый картофель, накрыла салфеткой (эх, почернеет же, вот получит она тогда!), бросила в мойку тарелку и нож, сгребла в мусорное ведро очистки. Одним глотком допила остававшийся в кружке эль, бросила кружку туда же, в мойку и засеменила к двери.
Вспомнила, охнула, вернулась. Быстро ополоснула кружку. Пшикнула в воздух из баллончика антистатика для белья, чтобы перешибло запах эля. Не дай бог зайдёт хозяин и учует пивной дух - быть тогда беде. Хотя все беды уже перепробованы и привычны давно, однако каждый раз она очень их не хочет.
Выйдя из кухни, Меган бросила косой взгляд в полумрак коридора, чтобы убедиться, что хозяин не сидит на своём излюбленном месте - на скрипучем стуле у маленького узкого оконца, выходящего на сторону Скомера, как раз на маяк.
Войдя в гостиную, увидела, что там уже Ллойд - постоялец со вчерашнего дня. Ллойд был ей неинтересен и жалок, потому что она своим простым не изощрённым умом, а точнее внутренним каким-то чувством, сразу, с первого же слова и взгляда определила в нём дурачка. То есть не просто дурачка чья пустая голова не содержит в себе ничего, кроме ветра, а - дурачка настоящего, чей разум помутнён и иссушен болезнью.
Дурачок стоял у раковины, с полотенцем на плече, и зажимал окровавленным пальцем тонкий порез на щеке.
- Странная вы какая-то, - пробормотал он дамочке как раз, когда Меган ступила в гостиную. А бледные глаза его (голубые они у него до бледности) смотрели на дамочку с испугом и, похоже, восторгом. Чему Меган и усмехнулась сразу внутренне.
- Добрый день, мадам, - обратилась она к сидящей на диване гостье.
- Я не замужем, - ответствовала та.
Странный ответ вообще-то. Меган, вроде, ничего ещё не спрашивала про её семейное положение. Ну, не замужем, так и радуйся, голубушка!
- Ну и не расстраивайтесь, - сказала она вслух. - Какие ваши годы! Успеете ещё в эту кабалу.