Дело тут явно не в позолоченной игрушке, понимает Лев. Этого не может быть. Он стал свидетелем какого-то срыва. У Сая припадок, но какой болезни, Лев не знает. Нужно просто отпустить его, думает мальчик, дать ему уйти. Развернуться и бежать без оглядки в противоположном направлении. Теперь, пройдя курс выживания на улице, он справится и сам. Помощь СайФая ему больше не нужна.
Но было что-то странное во взгляде Сая, когда он убегал.
Отчаяние, вот что. Он уже видел такое выражение в глазах Коннора, когда тот вытащил его из роскошного отцовского "кадиллака". Коннора Лев предал. Повторять ошибку в отношении нового друга он не намерен. Укоренившись в этом решении, Лев переходит улицу и твердой походкой устремляется в переулок, в котором исчез товарищ.
- СайФай, - зовет он, стараясь не повышать голос слишком сильно, чтобы не привлечь внимания прохожих. - Сай!
Продолжая идти вперед, Лев заглядывает во все мусорные контейнеры и подворотни.
- Сайрес, где ты?
Дойдя до конца улицы, мальчик оглядывается, но СайФая и след простыл. Неожиданно, когда Лев уже совсем отчаялся, он слышит за спиной знакомый голос:
- Фрай?
Лев оборачивается и прислушивается.
- Фрай, иди сюда.
На этот раз Лев понимает, откуда доносится голос: справа, с детской площадки. Детей на хитроумных снарядах, сделанных из зеленого пластика с синими металлическими перекладинами, не видно - слишком рано. Поначалу Льву кажется, что он ошибся и голос доносится откуда-то еще, но потом он замечает торчащий из-за горки ботинок Сая. Лев переступает через невысокий забор и идет по песку мимо карусели, пока не находит приятеля.
Увидев его, он испытывает желание бежать.
Сай лежит, свернувшись, как младенец в утробе матери, поджав колени к груди. Левая сторона лица дергается, и рука извивается, как змея. На незатронутой тиком стороне лица гримаса боли.
- Что с тобой? Что случилось? - спрашивает Лев. - Чем я могу помочь?
- Ничем, - хрипит Сай. - Все будет нормально.
Но Льву трудно в это поверить. Ему кажется, что Сай вот-вот умрет.
В дрожащей левой руке мальчик держит украденную игрушку.
- Я ее не крал, - говорит он.
- Сай...
- Я ЖЕ СКАЗАЛ, Я НЕ КРАЛ ЕЕ! - кричит он, ударяя себя по виску правой рукой. - ЭТО БЫЛ НЕ Я!
- Ладно, ладно, не волнуйся, - говорит Лев, оглядываясь, чтобы посмотреть, есть кто-нибудь поблизости или нет.
Сай немного успокаивается.
- Сайрес Финч не вор. Никогда не крал и не будет. Это не мой стиль, - говорит он значительно тише.
Он упорно утверждает это, хотя в его руке улика, свидетельствующая об обратном. Но через секунду игрушка перестает существовать - Сай поднимает правую руку и кулаком разбивает вдребезги лежащий на ладони левой руки позолоченный шар. Осколки разлетаются и падают на песок. Из ладони течет кровь; костяшки пальцев правой руки тоже изрезаны.
- Сай, рука...
- Не беспокойся на этот счет, - говорит СайФай. - Сделай для меня кое-что, Фрай. Сделай, а то я передумаю.
Лев молча кивает.
- Видишь мое пальто? Вон оно лежит. Залезь в карман.
Теплое пальто Сая лежит на качелях. Лев подходит и берет его в руки. Забравшись в карман, он обнаруживает среди прочего массивную золотую зажигалку и достает ее.
- Тебе эта штука нужна, Сай? Хочешь покурить? - спрашивает мальчик. Если сигарета поможет остановить припадок, Лев готов сам зажечь ее для друга - есть вещи похуже курения.
- Поищи в другом кармане.
Лев шарит по карманам в поисках пачки сигарет, но ее нигде нет. Зато обнаруживается целый клад: серьги с драгоценными камнями, часы, золотое колье, браслет с бриллиантами. Сразу видно, что все эти вещи настоящие - золото и камни сверкают даже в тусклом утреннем свете.
- Сай, что же ты сделал?..
- Я же сказал тебе, это не я! Возьми всю эту ерунду и выбрось. Избавься от безделушек и сделай это так, чтобы я не видел, куда ты их выбросил, - просит СайФай, закрывая глаза, как человек, играющий в прятки. - Быстрее, пока я не передумал!
Лев выгребает все из карманов и, зажав украшения в горсти, бежит в дальний конец площадки. Там он выкапывает в песке ямку, бросает в нее украшения, закапывает и разравнивает песок подошвой ботинка. Закончив, он маскирует место, где спрятаны сокровища, и возвращается туда, где остался СайФай. Мальчик лежит в той же позе, прикрыв лицо руками.
- Все, - говорит Лев. - Можешь убрать руки.
Сай отнимает ладони от лица. Оно все испачкано в крови, сочащейся из порезов на ладони. Взглянув на руки, он переводит взгляд на Льва. Вид у Сая беспомощный, совсем как у мальчика... поранившегося на детской площадке. Льву кажется, что он сейчас заплачет.
- Жди меня здесь, - говорит он. - Я пойду искать бинты.
Льву ясно, что даже если он найдет аптеку, бинты придется красть - денег у него нет. Интересно, думает Лев, что бы сказал пастор Дэн, услышав рассказ о моих приключениях.
- Спасибо, Фрай, - говорит Сай. - Ты делаешь доброе дело, брат, и я этого не забуду.
Льву приятно слышать нотки старого доброго черного диалекта в голосе товарища. Да и щека у мальчика перестала дергаться.
- Да какие проблемы, брат, - отвечает Лев и, улыбнувшись на прощание приятелю, мчится в аптеку.
Он не сказал СайФаю, что не стал закапывать браслет с бриллиантами, а положил его во внутренний карман куртки, успевшей уже основательно загрязниться.
***
На этот раз место для ночлега находит Лев. С таким комфортом спать ребятам еще не приходилось. По пути Лев заприметил убогого вида мотель, рядом с которым стояло всего несколько автомобилей. Проникнуть внутрь было не трудно - достаточно было найти открытое окно ванной комнаты и залезть в него. За плотно задернутыми шторами можно спать спокойно, если не зажигать свет.
- Мой гений ничто по сравнению с твоим, - говорит Сай, снова ставший самим собой. Глядя на него, трудно поверить в то, что случилось утром. Однако утренний инцидент не плод их воображения, и оба знают это. За окном слышен шум мотора, затем он стихает, и водитель, выйдя из машины, захлопывает за собой дверь. Лев и Сай готовы бежать, но человек открывает другую дверь, дальше по коридору, и тревога оказывается ложной. Сай быстро успокаивается, а Лев продолжает напряженно прислушиваться. Он не готов расслабиться, по крайней мере пока.
- Ты должен рассказать мне, что случилось утром, - говорит Лев.
По его тону сразу понятно: это не вопрос, а требование.
Сай не спешит отвечать.
- Давняя история, - говорит он. - Прошлое лучше оставить в прошлом, а жить нужно настоящим. Это мудрость, брат. А мудрость - это такая штука, что ты можешь ее закопать в землю и оставить. А потом, когда будет нужно, вернешься и выкопаешь ее.
- А что, если я захочу вырыть ее прямо сейчас? - спрашивает Лев.
Убедившись, что Сай его услышал и понял, что он сказал, Лев лезет в карман и достает браслет с бриллиантами. Он держит украшение прямо перед носом Сая, чтобы тусклый свет уличного фонаря, пробивающийся сквозь щель между занавесками, осветил вещицу и камни заиграли.
- Где ты взял эту штуку? - спрашивает Сай очень серьезно, хотя еще пару секунд назад был настроен весьма игриво.
- Не стал закапывать, - спокойно отвечает Лев. - Подумал, вдруг пригодится.
- Я же тебя просил избавиться от всей этой дребедени.
- Во-первых, это не твои вещи, стало быть, не тебе от них избавляться. Ты, кажется, сказал, что украл их не ты, - напоминает Лев, поворачивая браслет таким образом, чтобы лучик отраженного света попал Саю прямо в лицо. В комнате темно и плохо видно, но Лев уверен, что щека Сая снова дергается.
Сай поднимается на ноги и нависает над сидящим мальчиком.
- Советую тебе убрать эту штуку от моего лица, чувак, - говорит он. - Или я из тебя котлету сделаю.
Лев понимает, что это не просто угроза. Сай судорожно сжимает и разжимает кулаки, обмотанные бинтами, придающими ему сходство с профессиональным боксером, готовящимся надеть перчатки. Но Лев не хочет отступать и начинает вертеть браслет на пальце. Камни сверкают и отбрасывают на стены блики, как на дискотеке.
- Я уберу, если ты расскажешь, как этот браслет и другие украшения попали к тебе в карман.
- Убери, и я расскажу.
- Идет, - соглашается Лев, убирая в карман браслет. Но Сай не спешит говорить. Так и не дождавшись, Лев решает дать ему небольшую подсказку. - Как его зовут? - спрашивает он. - Или ее?
Сай опускает плечи и падает в кресло. Он побежден. Теперь Льву совсем не видно лица, поэтому остается только прислушиваться. Голос приятеля звучит как обычно, значит, с ним все в порядке. Лев садится на край кровати в полуметре от Сая и готовится слушать.
- Это он, - говорит Сай. - Я не знаю, как его зовут. Информация об имени, видимо, хранится в какой-то другой области мозга. Мне же пересадили только правую височную долю. Она составляет всего одну восьмую коры головного мозга, стало быть, на семь восьмых я остался самим собой.
- Я так и знал, - говорит Лев, потому что среди возможных причин странного поведения приятеля, придуманных им по пути в аптеку, была и такая. В сущности, Сай сам подсказал ему эту версию, сказав "избавься от украшений, пока я не передумал". - Так что, он воровал в магазинах?
- Да, у него... были проблемы. Думаю, родители его поэтому на разборку и закатали. А теперь вот часть его проблем перешла ко мне.
- Ух ты. Погано.
Услышав это замечание, Сай разражается горьким смехом:
- Да, Фрай, погано.
- Похоже на то, что случилось с моим братом Реем, - говорит Лев. - Он занимался бизнесом и однажды, приняв участие в аукционе, устроенном правительством, купил десять акров земли на берегу озера. Очень дешево купил. Впоследствии он обнаружил, что на берегу захоронен бункер с токсичными отходами и химикаты просочились в грунт. Поскольку новым владельцем был он, проблема правительства стала его проблемой. Пришлось заплатить в десять раз больше стоимости самой земли, чтобы очистить почву.
- Да, тоже погано, - соглашается Сай.
- Ну, по крайней мере, эти химикаты не в его голову просочились, - замечает Лев.
Сай опускает глаза:
- Да он не плохой парень. Ему больно просто. Очень больно.
После этих слов Льву кажется, что юноша, ставший донором для Сая, находится в номере вместе с ними - стоит прямо у кровати.
- Он любит хватать все, что плохо лежит. Такая маленькая мания, понимаешь? В основном блестящие безделушки. Не то чтобы они ему были очень нужны, просто, заметив что-нибудь красивое, он не может удержаться. Клептомания, наверное, так это называется. Клептомания - это... а, хотя ты знаешь, что это.
- Так он с тобой разговаривает?
- Да нет, не разговаривает. За речь отвечает другая часть мозга. Ко мне приходят его чувства. Иногда воспоминания, но чаще чувства. Желания. Когда появляется какое-то несвойственное мне желание, я знаю, что оно пришло от него. К примеру, однажды я увидел на улице ирландского сеттера и захотел погладить его. Я к собакам равнодушен, но пришлось подойти и погладить песика.
Как обычно, разговорившись, Сай не может остановиться. Его прорвало, как плотину в половодье.
- Но одно дело - собаку погладить, другое дело - красть. Желание воровать всякие безделушки бесит меня больше всего. Понимаешь, я обычный парень, законопослушный, чужого никогда в жизни не брал, а тут на тебе. Бывают такие люди, вроде той продавщицы в магазине рождественских подарков, которые, увидев парня с кожей цвета умбры, автоматически заключают, что он пришел с какой-то криминальной мыслью. А теперь, благодаря этому парню, так оно и есть. И знаешь, что самое смешное? У этого парня как раз кожа была цвета сиены, как у тебя. Блондин с голубыми глазами, вот так.
Услышав последнюю фразу, Лев удивляется. Его поражает не то, что парень был белым, а то, что Сай знает, как он выглядел.
- Ты что, знаешь его в лицо?
- Да, - кивает Сай. - Иногда я вижу его. Это трудно сделать, но порой получается. Для этого нужно закрыть глаза и представить, что ты смотришь в зеркало. Обычно я вижу свое отражение, но иногда появляется его лицо. Всего на мгновение. Знаешь, как во время грозы - сначала замечаешь вспышку, а потом видишь молнию, с интервалом в несколько миллисекунд. Но проблема в том, что другие не видят его, когда я ворую. Они видят меня. Мои руки берут вещь.
- Люди, которым ты небезразличен, должны знать разницу. Твои родители, в смысле отцы...
- Да они даже не знают о том, что случилось после имплантации! - восклицает Сай. - Они считают, что сделали доброе дело, заплатив за пересадку этого куска мозга. Если бы я рассказал, к каким последствиям это привело, они бы казнили себя до конца жизни. Естественно, я не могу на это пойти.
Лев не знает, что сказать. Ему жаль, что он затронул эту тему. Не следовало заставлять Сая рассказывать об этом. Он хороший парень и заслуживает лучшей жизни.
- А этот парень... он даже не понимает, что стал частью меня, - говорит Сай. - Он как привидение, которое не знает, что оно мертво. Он пытается оставаться собой и не понимает, куда делось все остальное.
Неожиданно на Льва снисходит вдохновение:
- Это же он жил в Джоплине, так?
Сай долго не отвечает, и Лев понимает, что попал в точку.
- Есть в моей голове такие области, в которые он меня не пускает. Я знаю только, что ему нужно в Джоплин. Вот и пришлось туда отправиться. Может, когда я там окажусь, он от меня отвяжется.
Сай пожимает плечами, вернее, сжимает лопатки, как человек, пытающийся избавиться от изжоги или желающий почесать спину там, где рукой не достать.
- Не хочу больше о нем говорить. Во мне от него только одна восьмая, а неудобств от этого на добрую половину.
Лев хочет обнять его за плечи, как младшего брата, чтобы успокоить, но почему-то не может заставить себя это сделать. Вместо этого он стаскивает с кровати одеяло и набрасывает на плечи сидящему в кресле Саю.
- Это еще зачем?
- Да так, чтобы вы двое не замерзли, - говорит Лев. - Ты не волнуйся, я буду рядом и прослежу, чтобы все было нормально.
Сай смеется.
- Ты? Да ты и о себе-то не можешь позаботиться. И ты думаешь, что сможешь помочь мне? Если бы не я, ты бы до сих пор ходил в торговый центр за объедками.
- Это правда, но ты же мне помог. Теперь моя очередь сделать что-то для тебя. И я помогу тебе попасть в Джоплин.
22. Риса
Последнее время Риса внимательно следит за происходящим. Из опыта жизни в интернате она знает, что подчас выживание зависит от того, насколько человек наблюдателен.
Уже в течение трех недель ее, Коннора и еще целую группу беглецов из всех штатов перевозят из одного укрытия в другое. Постоянные переезды сводят с ума, так как конца-края бесконечной цепочке пересыльных пунктов не видно. Рису и Коннора возят в компании десяти или пятнадцати ребят, но в одном укрытии обычно остается не более половины, поэтому Риса редко видит одних и тех же беглецов дважды. Единственная возможность оставаться вместе - всячески напоминать надзирателям, что они с Коннором пара. Это удобно, так почему же нет? Из двух зол выбирают меньшее, кажется, так говорят.
После трех недель скитаний Коннор и Риса попадают в гигантский пустой ангар, расположенный, видимо, на территории аэродрома, у взлетно-посадочной полосы. Грохот от взлетающих и садящихся самолетов стоит такой, что впору затыкать уши. Прекрасное дешевое жилье для беглецов, спасающихся от властей. В ангаре практически ничего нет, кроме рифленой металлической крыши над головой, которая при взлете и посадке лайнеров трясется так, что Риса каждый раз думает, что теперь-то она точно свалится им на головы.
В ангаре, помимо них, находятся уже около тридцати подростков. За последние несколько недель Риса с Коннором беспрестанно переезжали с места на место, и многие из собравшихся в ангаре были им знакомы. Ангар, поняла Риса, это своего рода концентрационный лагерь, в котором детей собирают, чтобы отправить в какое-то место, где их путь заканчивается. На дверях ангара цепи с висячими замками, чтобы посторонние не могли войти внутрь, а потенциальные беглецы - выбраться наружу. На стенах висят электрические обогреватели; они работают, но пользы от них мало, так как воздух, который они нагревают, поднимается вверх и остывает под железной крышей. Туалет только один, да и тот практически не закрывается - сломана задвижка на двери. Душа, в отличие от других убежищ, в которых уже довелось побывать Коннору и Рисе, нет, так что мысль о личной гигиене пришлось оставить сразу по прибытии. Содержащиеся в таких условиях подростки с каждым часом все больше походят на банду разъяренных преступников, готовых взбунтоваться в любую секунду. Возможно, те, кто устроил в ангаре укрытие, это понимали, поэтому следящие за порядком охранники вооружены.
Четыре мужчины и три женщины дежурят по очереди. Это такие же добровольцы, как Соня, только несколько более милитаризированные. В одежде владельцы ангара придерживаются армейского стиля, и вид у них усталый, даже изможденный. Но, несмотря на это, на лицах мужчин и женщин написана непреклонная уверенность в правоте своего дела, и Риса уважает их за это.
Каждый день в ангаре становится на несколько человек больше. Риса присматривается к каждому из новичков. Коннор тоже относится к ним с большим интересом, и девочка догадывается почему.
- Ты же тоже Льва высматриваешь, правильно? - спрашивает она, не выдержав.
- Почему ты так решила? - спрашивает он, пожимая плечами. - Может, я просто надеюсь встретить Беглеца из Акрона. Его же все здесь мечтают встретить.
Услышав это, Риса смеется. Даже в убежища, где дети находятся в полной изоляции, так или иначе просачиваются слухи. Говорят в том числе и о Беглеце из Акрона, всадившем в инспектора, пытавшегося его поймать, пулю с транквилизатором из его же собственного пистолета.
- Может, он тоже здесь появится, - шепчутся соседи по ангару. Для них он вроде знаменитости, это очевидно.
Риса не понимает, как мог появиться этот слух, ведь обстоятельства их бегства в средствах массовой информации не обсуждались. Но, как бы там ни было, ей обидно, что в мифе о Беглеце нет упоминания о ней. Рисе хочется, чтобы в сложившемся мифе помимо Клайда была бы и Бонни, но те, кто их придумывает, как правило, тяготеют к сексизму.
- Значит, ты не собираешься рассказывать им, кто такой Беглец из Акрона? - тихонько спрашивает она Коннора.
- Мне такого рода внимание не нужно, - отвечает он. - Да и все равно никто не поверит. В их представлении Беглец - супергерой, здоровяк с огромными мускулами, вроде военного. Не хочу их расстраивать.
Группы продолжают прибывать, но Льва среди новичков нет. Зато с появлением каждого нового беглеца в ангаре нарастает напряжение. К концу первой недели, проведенной Рисой в убежище, в нем скапливается уже сорок три человека, а туалет по-прежнему один, и душа как не было, так и нет. Кроме того, никто не говорит, сколько еще им придется сидеть в ангаре. Беспокойство витает в воздухе, смешиваясь с запахом немытых тел.