- Поэтому ты и хочешь увезти его в Пражанию? - понял он. - Ар-Даллиганы и Тлейга не поверили, что Джакомо стал волшебником, да ещё и высочайшим, вроде Брокко или Дьятры. А когда осознают непреложность этого факта, Джакомо будет далеко, и всё их общение сведётся к переписке по интернету и телефонным звонкам. Получая сообщения в обычном джакомовском стиле, Тлейга и ар-Даллиганы быстро смогут понять, что статус чаротворца не мешает ему оставаться прежним. Ни дружбе, ни любви ничего не угрожает, если только они сами не захотят её разорвать. Но они не захотят.
- Да, - сказала я, - всё верно.
- Постой, - сообразил Элунэль, - ты хочешь провести финальную активацию в совершенно непригодной для этого зоне. Побочным эффектом станет сильнейший приступ голода у всех участников.
- Уютная и тихая совместная трапеза после серьёзной нервотрёпки объединяет надёжно и прочно, - ответила я. - Превращает совершенно чужих людей в крепкую и слаженную команду.
Элунэль только головой покачал, поражаясь изысканности троедворского интриганства.
* * *
На основице Дьятра держался с обыденной непринуждённостью, зато свита - два гвардейца-телохранителя в ранге лагвянов, оба маги - были напряжены до звона. Мишель де Фокон посматривал на них со снисходительной усмешкой.
На его месте предложение Дьятры стать проводником по линии крови я сочла бы оскорблением: не повелительское это дело, поднадзорные объекты для нунцината разыскивать. К тому же за собственной подданной бегать, - ведь, проживая в Чесночном квартале, я считаюсь членом его общины. Но Фокона такая несуразица нисколько не смущает.
Дьятра улыбнулся.
- Я пришёл с просьбой о личной беседе к волшебнице высшего посвящения, - ответил он на ментальное эхо. - К тому же к истиннице. Это - встреча равных, а синьор Фокон оказал мне любезность и помог разыскать вас в Риме.
Дьятра не лгал, разговор действительно будет личный - насколько применимо такое понятие к беседе с верховным нунцием.
Стоять посреди оживлённой улицы было неудобно, и мы сели за столик ближайшего открытого кафе.
- Зачем чаротворцу охрана из двух лагвянов? - спросила я. - Их должно быть либо десяток, чтобы создать живой щит, на который противник будет вынужден потратить время, либо не быть вовсе, чтобы, в случае покушения, под ногами не путались.
- Я привёл их ради небольшого урока, - ответил Дьятра. - Это телохранители монсеньора. Те самые, которых вы отрубили в зале суда. Окажите любезность, объясните, как боец и волшебник нулевого уровня мог справиться с опытными воинами лагвянского ранга.
- Ваши люди совершенно не ожидали нападения. Им даже в голову не пришло считать простокровку опасной. Хотя общеизвестно - против крепкого кулака никакое волшебство не помогает. Бессильно оно и против пули в голову. Ваши охранники, Дьятра, не думали, что молодая женщина сумеет их прикончить. Но для убийцы важны не пол и не возраст, а мастерство и внешняя безобидность. И самое главное - как бойцы ваши люди настроены исключительно на сражение, на процесс. Это ошибка. Настрой должен быть только на результат. С противником не сражаются, его уничтожают с наименьшими затратами сил, средств и времени. Нельзя затягивать схватку, потому что пока вы сражаетесь, пока ваше внимание отвлечено, вас с лёгкостью может убить другой противник.
- Всё слышали? - спросил охрану Дьятра.
- Но как можно победить противника не сражаясь? - спросил один из телохранителей.
- Думайте, - фыркнула я. - На то у вас и голова. Например, метнуть из рукава нож ещё до того, как ваш противник успеет задуматься, опасны вы для него или нет.
- Это оскорбительно для воинской чести! - возмутился второй охранник.
- Когда вы станете трупом, вам будут глубоко безразличны вопросы чести и бесчестия. Если киллер убьёт предстоятеля, вас казнят вне зависимости от того, соответствовало или не соответствовало это убийство дуэльным канонам. Сущность любого сражения в том, что прав только тот, кто остался в живых. Главное, чтобы затраты на победу были меньше полученной от неё прибыли. Чем заметнее эта разница, тем значительнее победа.
Дьятра едва заметно улыбнулся.
- Но почему победа обязательно должна быть убийством? - спросил он.
- Потому что вы берёте в руки оружие, - ответила я, - и тем самым отвергаете все остальные варианты победы. А если так, то нечего ослаблять себя ложью о честном и бесчестном бое - у вас одна цель и задача: убивать людей. Ни для чего другого оружие не требуется, оно предназначено исключительно для убийства.
Лагвяны испуганно и обиженно переглянулись.
- Воин не убийца, а хранитель чести, - ответил бездумно заученной фразой один.
- Оружие - душа воина, - столь же заученно и бездумно добавил второй.
- Оружием воин убивает людей, - напомнила я.
- Нет! - возмутился первый. - То есть да, но есть разница! Воин убивает только ради того, чтобы защитить от боли и смерти тех, кто не может защищать себя сам. Убийца несёт смерть невинным ради собственной выгоды.
- Наконец-то разумная мысль, - сказала я.
Дьятра тяжело вздохнул:
- Эту мысль в воинских школах преподают ученикам самой первой, но постигается она самой последней. Если постигается вообще.
- Оружием воин защищает честь, - торжественно возгласил второй лагвян.
- А вот это враньё, - ответила я. - Оружием можно защитить только физическую неприкосновенность. Для всего остального оно бесполезно.
- Но дуэль… - начал было лагвян.
- Вы были на суде, - перебила я. - Вспомните - прислужник Лоредожеродда оскорбил невесту того овурдалаченного бедняги, Лидединга. Парень начал её защищать, но Лоредожероддов холуй затеял с ним ссору и вызвал на дуэль. И убил. А теперь объясните, где здесь честь, справедливость и доблесть?
Лагвян попытался что-то пробормотать, но подходящих аргументов не нашлось.
- На дуэли побеждает только тот, - сказала я, - кто лучше умеет убивать. Места для чести, доблести и справедливости там нет вообще.
- А "мост истины"? - спросил вдруг Дьятра.
- То же самое. Только вместо шпаги или волшебной палочки - изначалие.
Дьятра смотрел на меня внимательно и сосредоточенно.
- Вы знаете и об этом… - сказал он. - Что ж, для троедворского командора не удивительно. Тогда вы должны знать и средство защиты чести.
- Справедливая, мудрая, а главное - действующая законодательная база, - ответила я.
- Справедливость - понятие относительное и абстрактное.
- Нет, - не согласилась я. - Наоборот, всё очень конкретно и однозначно. Справедливость - это когда людям не позволено причинять другим боль. Любую боль. Мудрость - когда у них и не возникает такого желания.
Дьятра невесело усмехнулся.
- Вы, оказывается, наивная идеалистка. Вот чего никогда не ждал от троедворского наказателя.
- От меня многого не ждут, - сказала я.
- Слишком многого, - хмуро заметил молчавший всё это время Фокон. - И слишком многие.
- Командор… - начал было один из лагвянов.
- Бывший командор, - оборвала его. - Сейчас я обычная альянсовская поселенка.
- И за это вы отомстили Троедворью, отправив туда Злотворящего Отрицателя?
- Да прям, - фыркнула я. - В Троедворье, синьор, народ зубастый, там таких Отрицателей на каждом углу десяток, так что разгуляться Лоредожеродду не дадут. Так, будет штабным офицером среднего звена. - Я пару секунд помолчала и добавила: - Хотя вы правы, это действительно месть. Но не за утраченную должность, а за поломанную жизнь. Троедворье заставило окунуться в дерьмо меня, я швырнула куском дерьма в Троедворье.
Дьятра и лагвяны ответили недоверчивыми взглядами и засобирались домой. Фокон задумчиво вертел в пальцах крохотный мобильник, молчал. Когда вампир и лагвяны вышли из кафе, Дьятра всё же задал вопрос, ради которого и приходил:
- Нина, в Троедворье действительно запрещены телесные наказания?
- Там нет самого понятия "телесные наказания". Если вы прикажете кого-нибудь выпороть, кодексом любого из дворов это будет квалифицировано как уголовное преступление по статье "Причинение вреда здоровью", пункт "Нанесение телесных повреждений". Хотя, смотря что за порка была. Такое деяние можно провести и по статье "Покушение на убийство с особой жестокостью".
Дьятра опустил взгляд.
- И у вас никогда не бывает случаев рукоприкладства?
- Иногда случается. Командир нашего отдела рассказывал, как однажды ударил солдата.
- Он считал свой поступок неправильным, - сказал Дьятра, - и рассказывал о нём вам, молодым офицерам, чтобы вы не повторяли его ошибку.
- Да, - подтвердила я.
- Какое наказание положено офицеру за оплеуху подчинённому?
- Крупный штраф, из которого половина идёт потерпевшему. Но могут и в звании понизить. Всё зависит от того, насколько тяжким сочтёт ваш проступок Дисциплинарная коллегия. Тут не поможет ничего, даже заступничество подчинённого, который будет с пеной у рта утверждать, что досталось ему за дело. Скорее наоборот, такая защита станет отягчающим обстоятельством, потому что в Троедворье рукоприкладство и личные оскорбления подчинённых считаются главным признаком командирской профнепригодности. Хороший предводитель подчиняет людей, не прибегая ни к каким формам насилия.
- Это заметно, командор Нина Хорса, - ответил Дьятра. Спустя несколько мгновений сказал: - А вы знаете, что после вашей драки с кудесником в "Белиссимо пикколецце" среди простеней стали невероятно модны боевые искусства и в первую очередь те большемирские клубы, где есть русские тренеры? Нагрузка на телепортные линии, связывающие Ремнию с германскими и штатовскими потайницами, возросла вдвое. И одновременно в Альянсе резко сократилось число магородных любителей именовать простокровок обезьянками.
Я пожала плечом.
- Вы сделали это нарочно? - спросил он. - Устроили публичную драку с высшим?
- Да. Но на столь скорый и значительный успех не рассчитывала.
Дьятра кивнул.
- Пора возвращаться, Хорса. Или вы предпочитаете остаться?
Я отрицательно покачала головой. На основице меня ничего не держало.
До щели было недалеко, мы шли пешком. Но вдруг альянсовцы свернули в сторону. Я посмотрела на них с недоумением.
- Мёртвая зона, - пояснил Дьятра. - Стометровый квадрат.
В глазах чаротворца плеснул страх.
- Вам ли бояться? - удивилась я.
- Человекам легко говорить, - ответил Дьятра. - Вы ничего не чувствуете. Ни тоски, ни радости.
Я хотела было возмутиться, но вовремя сообразила, в чём дело, и прикусила язык. Для всех магородных переход с многослойницы на одинарицу сопровождается чувством лёгкой дисфории - тоски, раздражительности, иногда страха. Переход с одинарицы на многослойницу, наоборот, вызывает эйфорию - весёлость, лёгкость, благодушие. Многослойница бывает волновой и вихревой. В зонах вихревых энергопотоков резко возрастает рабочий тонус организма, мы пользовались ими, чтобы быстро восстановиться после тяжёлых боёв или тренировок. Но долго находиться в такой зоне нельзя, возвращение на волновую территорию вызовет резкую боль во всём теле. Кстати, переход вихревка-одинарица сопровождается эйфорией, одинарица-вихревка - дисфорией. Если человек надевает волшеопорник, его ждут те же ощущения, что и магородных.
- Дьятра, - не поверила я очередной догадке, - так у вас у всех нет тренировки на глубинный равновес?
- Что? - не понял он.
- Приём такой, который не позволяет пространственным изменениям влиять на эмоциональное состояние. В Троедворье всех приготовишек учат равновесу ещё до контакта с первоосновой. Эмоции воина не должны зависеть от таких пустяков как переход с одного типа пространства на другой. Этому приёму сорок тысяч лет, как вы могли его не знать?
- И сколько времени занимает обучение? - растерянно спросил Дьятра.
- Вообще-то неделю, но можно научиться и за час, в крайнем случае - за два.
- Но это же будет предельным шоком! Зачем такая жестокость?
Я пожала плечом.
- Гуманистов в Троедворье не водится. И времени лишнего нет, чтобы целую неделю на такой пустяк тратить. Да, это шок, но для жизни и рассудка он не опасен. В большинстве случаев.
Дьятра поправил воротник рубашки.
- Командор, вы можете обучить глубинному равновесу моих людей? За неделю.
- Пожалуйста.
- Благодарю, - поклонился Дьятра, опять поправил воротник. Левой рукой, хотя и правша.
Я посмотрела на перстень у него на мизинце. Бледно-зелёная нефритовая печатка с латинской буквой D. Предельная строгость формы, неброский цвет. Кольцо подошло бы Люцину, удачно дополнило его образ аскета, но на салонно-аристократичном Дьятре смотрелось нелепо. И это не талисман, волшебства в перстне нет совсем. На фамильную драгоценность тоже не похож, слишком новый. Как и на подарок подружки - ни одна женщина не купит своему любимому украшение, которое совершенно ему не идёт.
Мы вошли на одинарицу. Альянсовцы старательно хранили самообладание.
- Дьятра, - спросила я неожиданно для самой себя, - а вы бывали в Перламутровом Зале? Как он выглядит?
- А разве Неназываемый вам не рассказал? - удивился Фокон.
- Нет. Похоже, он ничего не успел разглядеть.
- Ещё бы. Вору было не до того, - презрительно фыркнул Дьятра с высокомерием избранного, иначе говоря - особо приближённого холопа. - Но рассказ будет длинным. Хорошо бы сесть где-нибудь в тени…
Альянсовцы уже привыкли к одинарице, состояние дисфории прошло, и Дьятра свернул в маленький церковный дворик. Мы сели на скамейке под раскидистым деревом. Фокон воспользовался случаем и ушёл в церковь помолиться, устройство Перламутрового Зала его не интересовало. Лагвяны, повинуясь резкому жесту Дьятры, робко присели рядом с ним на краешек скамьи.
- Перламутровый Зал выстроен в форме четвертинки шара, - объяснил Дьятра. - Пол и одна стена ровные, из светлого гранита. В стене астральное зеркало в резной кипарисовой раме, высотой три метра, шириной два. В пяти метрах от зеркала дверь в Надмирье тех же размеров, косяки, порог и притолока тоже кипарисовые. Зеркало и дверной проём окружены сложным узором из маленьких настенных светильников. Круглая стена затянута упыриными шкурами. Они серебристо-перламутрового цвета, поэтому кажется, будто заходишь в саму нигдению. Но в Перламутровом Зале нет того жуткого ощущения беспредельной пустоты.
- А мне в нигдении нравилось, - сказала я. - Мы даже пробовали там в волейбол играть, но не получилось - плохо фиксируется сетка, а если мяч упустишь, то улетит он уже навсегда, ни за что не найти.
Дьятра посмотрел на меня с опаской.
- Троедворье не зря называют страной безумцев.
- Господин, - обратился к нему один из лагвянов, - это правда, что в Перламутровом Зале бесследно исчезают все тревоги и усталость, взамен которых приходит недоступная прежде сила?
- Да, - ответил Дьятра. - Но только для тех, кто знает меру. Слишком жадных Перламутровый Зал карает утратой и тех сил, что были, а в придачу - жестокой болью.
Я вскочила со скамейки. Неясная цепь ассоциаций и догадок стала внятной и однозначной.
Надмирье Пречистое находится на Земле, на основице! В мёртвой зоне. Я припомнила рассказы Элунэля о Пути Благодатной Радуги, Цветочном колодце и площадке Бесед, которая лежит сразу же за ним - десятиметровый полукруглый пятачок, вымощен черно-бело-серым мрамором, у ровной линии стоят девять резных кедровых кресел под навесами из серебристой ткани. Площадка окружена густой и высокой живой изгородью из тех же жёлтых и красных роз, что и колодец ануны, разглядеть что-либо за этим забором невозможно.
Гранит и упыриные шкуры в точке волновой магическо-стихийной активности вызывают вихревые искажения, замкнутое пространство доводит их до высочайшей интенсивности, отсюда глубокая и длительная эмоциональная дестабилизация при переходе с одного типа пространства на другой. В состоянии эйфории обычный парк кажется прекрасней райского сада, а дисфория заставляет воспринимать возвращение в родную потайнцу как величайшее несчастье.
Тренировок на равновес у лигийцев и альянсовцев нет потому, что из-за сырьевого изобилия одинарицы и вихревки встречаются здесь чрезвычайно редко. Это в Троедворье пространство как лоскутное одеяло: кусочек такой, кусочек сякой… Там виртуозное владение древней техникой - вопрос выживания, а в Лиге и Альянсе она давно забыта за ненадобностью. Троедворцы вынуждены постоянно отслеживать пространственные изменения, думать, как можно использовать их с наибольшей выгодой, а лигийцы и альянсовцы о свойствах пространства не задумывались ни разу в жизни.
Сферичность помещения повышает гипнабельность, люди безоговорочно верят всему, что говорят им Верховные Учителя. И даже после возвращения никому и в голову не придёт усомниться в том, что вещалось в Перламутровом Зале, - таких жесточайших тренировок на ментальное противодействие, как у троедворцев, у жителей мирных стран нет.
Понять то, что поняла я, жителям Альянса и Лиги не хватит ни волшебнических знаний, ни житейского опыта. При этом ни один троедворец, как и ни один вампир Лиги и Альянса до сих пор ни разу не получал полный объём информации о Надмирье Пречистом.
…Крики мелочных торговцев на Щелевой площади заставили меня очнуться от размышлений. Оказывается, мы уже пришли в Рем.
- …завтра в десять часов утра первая тренировка, - закончил фразу Дьятра. - Или вы предпочитаете начать пораньше?
- Да, лучше в девять, - ответила я. - Начнём с той одинарной плешки возле щели. Сбор у входа на церковный двор.
- Как вам угодно, учитель, - слегка поклонился Дьятра. - Ученики проводят вас домой.
Провожатые мне как пингвину тригонометрия, но пришлось уступить требованиям здешнего этикета, - не хотелось обижать парней, бедняги восприняли бы отказ как наказание. Ладно, неделю как-нибудь перетерплю и свиту.
Дьятра уехал. Мы пошли домой. Лагвяны и мысли не допускали, что волшебница высшего посвящения войдёт в переулки для низкородных, поэтому пришлось топать в обход, по центральным улицам.
О том, что главная беда Альянса - перенаселение, я слышала, но как это выглядит в реальности, не представляла. В переулках народу мало, а многолюдье и бесконечную череду коротких яростных ссор на транспортных площадях я воспринимала как само собой разумеющееся. Но столь же густой и злобной толчеи на улицах не ожидала. Здесь каждый людь ненавидел окружающих за сам факт их существования. Тяжёлый и вязкий ментальный фон тут же заставил вздыбиться броню, вколоченные тренировками рефлексы переключили тело на боевой режим, до предела обострили восприятие.
Лагвяны глянули на меня с удивлением и настороженностью: опытные воины мгновенно заметили готовность к схватке.
- Со времени приезда у вас нисколько не снизился уровень подготовки, - сказал один из них. - Вы ничем не отличаетесь от тех троедворцев, которых мы видели в Риме.