Барлет кивнул:
- Во имя Красного Духа!
- Во имя вольного братства!
- Во имя силы охотников!
Гости не торопились разъехаться по домам. Остаток дня они ели и еще больше пили.
И Зурдак впервые после Дня красоты ночевал не дома, а в каминной Барлета, сидя на стуле и уткнувшись носом в тарелку.
* * *
"Лосиха была меченой, вся в белых пятнах. Пятна светились на солнце. Ковард бежал за ней следом. Но его нагонял черный пес. У пса из разинутой пасти сочилась слюна. Ковард знал, что это Барлет. И знал, что он сейчас прыгнет. Но не мог ему помешать. И когда пес-Барлет оскалился и бросился на добычу, Ковард понял, что перед ним не лосиха, а Найя. Найя!.."
Он проснулся, обливаясь потом. Опять этот старый кошмар!
Дверь приоткрылась. Появилась Сьяна - с ночником и в одной рубашке, плечи прикрыты шалью:
- Ковард, что-то стряслось? Ты ужасно кричал! Тебе что-то приснилось?
- Нет, все в порядке, Сьяна. Уже все в порядке.
Нехорошо, что Сьяна в одной рубашке. Ковард видит, как она дышит. И вырез очень глубокий. Нет, это нехорошо.
- Хочешь, я с тобой посижу?
- Сьяна, я уже вырос, - он попробовал усмехнуться. - А тебе надо спать идти. Ты устаешь. У тебя и так много работы по дому.
- Ты к себе очень строг. Вот Найя до сих пор кажется тебе маленькой.
- Не придумывай, Сьяна.
- Что до моей усталости, я могу об этом забыть - если надо с тобой посидеть. Веренея всегда сидела рядом с твоей кроватью, когда ты боялся.
- Ты помнишь? Ты ведь тоже маленькая была, - Ковард слегка удивился. - Но мать - это другое. И я редко боялся.
Нет, это нехорошо, что она настаивает. И опустила свечу, свет падает прямо на грудь.
- Все, Сьяна, не беспокойся.
- Я не могу. Я всегда беспокоюсь - и за тебя, и за Найю.
- Слушай, твое беспокойство напрасно. Уходи, прошу тебя, Сьяна!
У Сьяны блеснули глаза, она повернулась и вышла. Опять он ее обидел.
Но она помешала Коварду думать. Этот сон - что он значит? Кошмар не тревожил его с тех пор, как Ковард, Тайрэ и Мирче расправились с плешеродцами. С тех пор красноглазые попадались довольно редко и чаще по одному. Охотники в красных шляпах вроде бы присмирели. В Лесу воцарилось спокойствие.
В последнее время Ковард выезжал с небольшим отрядом, как на прогулку. Он наслаждался Лесом и чувствовал себя так, будто ему заменили глаза и уши. Теперь он умел разглядеть самых маленьких птичек в их потаенных гнездах, и суетливых жучков, и муравьев, и небесных коровок - все были заняты делом. Он замечал, как седеют пушинки на сережках деревьев. Как цветы без оглядки расстаются со своей красотой и старательно, трудолюбиво превращаются в ягоды. Лес неустанно творил внутри себя жизнь - под опавшими листьями, в мягких вмятинах мха, в трещинах старой коры. А недавно, выехав на пологий берег Лосинки, Ковард увидел лосиху. Та не вздрогнула, не убежала: посмотрела спокойно, допила и ушла.
А Найя такая смешная! Все ждет, когда на свет появится белый лосенок. Не успеет Ковард приехать, она к нему пристает:
- Ковард, ты видел? Ты его видел? Нет еще? Ты как увидишь, сразу мне скажешь, ладно?
- Ладно, ладно, малышка. У тебя ничего не болит?
Нет, у нее ничего не болит. Она теперь все время сидит в саду Веренеи. И убеждает его, что слышит язык травы. Мирче сказал, это важно. Он мастер (сверхмастер) пудрить мозги.
Однажды Мирче сказал: Найя будет счастливой. Вот увидит Белого Лося - и рассмеется от счастья!
Это все кейрэкские штучки. Ковард незло умехнулся. Мирче наслушался сказок. И как ему не надоест! Вообще-то знахарь (Ох, важ, простите, сверхлекарь!) все время ездит с дозором Коварда. Но где его можно найти, когда дозор отдыхает? Даже гадать не надо: у Кетайке. Старый, слепой - а туда же. И что он имел в виду, когда говорил: "Найя будет счастливой?" У безногой не могут снова вырасти ноги.
Ковард вдруг вспомнил ночной кошмар и дернулся, как ужаленный. Плешеродцы напали на Найю в той самой части Леса, где погибла меченая лосиха. И тогда наступил предел. Поэтому Ураульф и запретил охоту, даже в осеннее время.
Но Ураульф уехал. Уехал очень давно. И от него давно не прилетали птицы.
А Красного Духа давно не поили лосиной кровью.
А он, предводитель дозора, распустил отряд по домам и разъезжает по Лесу в компании со слепым. Мирче - хороший спутник. Но он не заменит дозорных!
Вот к чему этот сон! Лес послал ему знак: вспомни-ка, Ковард, о лосиной охоте! Ты почуял опасность?
Он подошел к рукомойнику, плеснул в лицо воды и почти бегом бросился к голубятне.
* * *
- Сынок, ты, видно, соскучился - раз придумал себе войну. И еще почему-то решил, что враги прискачут к усадьбе - развлечь тебя прямо здесь, не утруждая дорогой. Наверное, чтобы ты в перерывах мог забежать домой и хлебнуть "Хвойной бодрости". - Мирче прибыл на место встречи последним (торопился не сильно) и был немного расстроен, почувствовав много людей. А он-то рассчитывал поболтать с Ковардом наедине!
- От Ураульфа давно нет вестей.
- Ну, не так уж давно. Он далеко поехал…
- И об этом знают красноголовые.
- Это не тайна.
- Они надеются, что Ураульф не вернется.
- Он вернется, сынок. Вот увидишь!
Ковард едва заметно покачал головой. Откуда Мирче известно, что Ураульф вернется? Вообще, что он еще жив? Да, в прошлый раз, до войны, Мирче твердил вопреки всему, что Ураульф приедет, - и оказался прав. Но сейчас все иначе. Ураульф уехал один. Дорога ему неизвестна. Все эти домыслы про путеводную нить… Кетайке, конечно, хорошая. Но разве можно во всем полагаться на сказки?
- Красноголовые ищут момент показать свою силу. - Ковард все хорошо обдумал. - Барлет меня ненавидит. Если он затеет охоту, то непременно здесь. Это место памятно нам обоим.
- Сынок! Барлет - поганец. Но не стоит…
Мирче внезапно умолк. Звуки чужого рога сбили дыхание Леса. Ковард подобрался и придержал коня. Дозорные насторожились. Шум охоты все нарастал, и теперь различались голоса отдельных людей. Ковард сжал губы, выждал еще немного - а потом сделал знак дозорным, и отряд поскакал в сторону мертвой плеши.
* * *
Барлет веселился: все шло как по маслу. Точно так, как было задумано.
Собаки взяли след почти сразу, и теперь охотники гнали зверя, кричали и дудели в рожки. Лосиха была с лосенком и бежала небыстро - лосенок был еще слаб. Овраг казался спасением, но там поджидала засада. Лосиха шарахнулась и попыталась свернуть. Собаки тут же ее окружили и, исходя лаем, стали сжимать кольцо. Теперь лосиха, испуганно кося глазом и раздувая ноздри, пыталась закрыть детеныша, прижимая его к стволам двух сросшихся сосен. Разгоряченный погоней Барлет, предвкушая добычу, прицелился на ходу. Но Зурдак опередил его. Лосиха пошатнулась. Собаки почуяли кровь. Охотники что-то выкрикивали, науськивая собак. Те бросились на лосиху. Лосиха из последних сил пыталась сопротивляться. Барлет уже и забыл, что охота - это так весело. Он чувствовал себя злым, ловким, сильным и - щедрым:
- Давай, Гимрон! Подстрели лосенка!
Гимрон развернулся, чтобы лучше прицелиться, и вдруг закричал:
- Смотри, Барлет! Вон там! Зеленая шляпа!
Барлет замешкался лишь на мгновение:
- Проклятие! У тебя арбалет! Застрели его, гада!
Рука Гимрона чуть дрогнула. Он целился в шляпу. Вот она! Или нет, вон там. Или…
Ковард! За каждым деревом - Ковард!
- Барлет, нам крышка! Зеленые! Нас окружили.
- Арбалеты на землю! Подчиниться дозору!
Откуда Ковард узнал?
Собаки теперь лаяли на незнакомцев. И первые стрелы достались собакам. Лай сменился собачьим визгом. Охотники враз смешались. Еще не все понимали, что же произошло.
- Уходим! Уходим! - Барлет выстрелил наобум.
Охотники бросились врассыпную. Куда там! Дозорные растянули сети. Эту уловку Ковард придумал сразу после войны: окружая охотников, использовал сети на крупную птицу. Барлет заметил ловушку, развернул свою лошадь, заставил ее перепрыгнуть через лосиху, уже испустившую дух; выхватил нож, рубанул того, кто пытался его удержать, вырвался из кольца и помчался по Лесу. Уже понимая, что спасся, он расслышал голос Гимрона:
- Мне больно! Мне больно! Ба-а-арле-е-ет!
* * *
Мирче до смены светил обрабатывал раны и накладывал швы: ранены были трое дозорных и пятеро красноголовых. Одному дозорному уже закрыли глаза.
Ковард, как вышли из Леса, велел развести костры. Глядя в огонь, он подумал, что мог бы собой гордиться. Но победа не принесла ему радости.
- Мирче, лосенок выживет?
Тот с сомнением покачал головой:
- Ты знаешь и без меня, он слишком мал.
- Я хочу тебе кое-что показать. Хочу, чтобы ты пощупал.
Лосенок лежал у кучи валежника, закутанный в Ковардов плащ, и мелко дрожал. Ковард погладил лосенка:
- Тихо, малыш, не бойся. Никто тебя не обидит. (Что толку в этих словах?) Мирче, вот тут.
Пальцы Мирче коснулись шерстки:
- Это белая метка?
- И еще вот тут, на спине. И вокруг глаза.
- Это маленькая лосиха. Меченая. Поедем мимо селенья, раздобудем ему молока. Сделаю соску. - Мирче все гладил лосенка, а лосенок все так же дрожал. И Мирче опять не сдержался: - Но вряд ли это поможет.
- Мы опять не успели, Мирче. Белый лосенок никогда не родится.
- Сынок, не надо так сокрушаться. Сейчас лосят рождается больше. Гораздо больше, чем раньше. А ты сделал все, что мог. Ты все сделал, как надо. И я зря над тобой смеялся. Красноголовые получили хороший урок.
- Барлет поутихнет - на время. Но если он вдруг поймет, что Ураульф не вернется…
- Он вернется, сынок, вернется. Я же тебе говорил.
- Если он это поймет, мы их не остановим.
И Ковард опять погладил лосенка по мягкой дрожащей шкурке.
Глава двенадцатая
Отряд продвигался к столице. Быстро ехать не получалось - из-за лосенка и раненых.
Голубь сел прямо Мирче на шляпу.
- Белый. От Кетайке? - Ковард чуть улыбнулся. - Она зовет тебя в гости? Ей наскучил сверхмастер Вальюс?
- Кетайке терпелива. Разве она признается! К тому же - что ей с меня? Я все с тобой таскаюсь - на встречи с лесными бандитами. А Вальюс, - Мирче обиженно улыбнулся, - сидит у нее, не считаясь со сменой светил, и поедает варенье. Говорят, уже растолстел. Так что надо спешить, а то он и правда все слопает. Кстати, ты ел когда-нибудь варенье из первоцветов? Кетайке и тебя приглашает.
Ковард прикинулся озабоченным:
- А "Хвойную бодрость" гости приносят с собой?
- Ты как в воду глядишь. "Хвойная бодрость" на этот раз просто необходима. Есть повод выпить, сынок. - Мирче расправил плечи и глубоко вздохнул: - Ураульф возвращается. Он прислал свою птицу.
- Ураульф возвращается?
- Он нашел, что искал. Он обручился, Ковард.
* * *
Ураульф обручился. К нему приедет невеста. Ураульф построит свой дом в самом сердце Лосиного острова и уже его не покинет.
А Тайрэ? Что делать Тайрэ?
Он бы тоже хотел жениться. Но ему не надо специально искать невесту, ехать за ней на край света. Если встать очень рано и скакать очень быстро, он к полудню будет у Коварда и постучится в ворота. Он приедет и скажет:
- Пусть светила сменяют друг друга и даруют нам свет. Мое имя Тайрэ. Я из древнего рода кейрэков. Я приехал на остров с Правителем Ураульфом. Я был его правой рукой во время войны в предгорьях. И мы победили врагов во имя Белого Лося. И я остался на острове, когда другие ушли. Но преданность Ураульфу - не единственный узел, который меня удержал.
Тут Тайрэ помолчит немного - и вздохнет глубоко-глубоко. Охотиться на плешеродцев, кажется, было легче! Но он найдет в себе силы и скажет то, что задумал:
"Однажды я, как обычно, вышел глядеть на небо и пересчитывать звезды. И внезапно увидел: одна упала на землю. Я поскакал по Лесу и ее обнаружил. Это дочь Моховника Найя. Пойдет ли она за Тайрэ? Он никогда не посмотрит ни на кого другого. И всем, что имеет, Тайрэ поделится с Найей".
* * *
Все, что имеет Тайрэ? А что он имеет здесь? Всего и богатства, что слава: он воевал в предгорьях!
На деле он просто конюх! Конюх в дворцовых конюшнях. И к тому же кейрэк! и не надо сравнивать конюха с Ураульфом. Ураульф, как-никак, Правитель. И теперь собрался жениться на чужеродной девице невиданной красоты. Может, тогда и забудут, что он - узкоглазый. Ведь на Лосином острове главное - красота.
А этот Тайрэ, он всюду таскается с Ковардом. Куда Ковард, туда и Тайрэ. Так к нему и прилип. Что ему надо?
Это из-за кейрэка Ковард так изменился. Совсем не смотрит на Сьяну. А если о чем и расскажет, так о встрече с лосихой. С лосихой! Экая важность!
Забыл о своих корнях, о том, что он тоже - охотник. Его совсем не заботит, как говорят о нем люди.
Трина вчера на базаре столкнулась со Сьяной и как давай кричать: Ковард - кейрэкский прихвостень. Хуже, чем отщепенец. Она до него доберется: выцарапает глаза. Пусть составит парочку старому колдуну, этому знахарю Мирче. Да пусть они все ослепнут, узкоглазые выродки! Хорошо, что Креон был поблизости и сердито цыкнул на дочь: пусть сейчас же замолкнет. Мало ей неприятностей!
А Сьяна уже собиралась выдергать Трине космы.
Ишь! Разоралась! А то никому не известно, чем она занимается, пока ее Зурдак в темнице! У нее полюбовников куча. Во всех ближайших селеньях.
Но Ковард-то! Ковард!
Ладно, накрыл охоту. Повязал виноватых. Но зачем же было тащить их на суд к Ураульфу? Можно было и так разобраться. Припугнул бы как следует - и отпустил потихоньку. Ведь свои же, охотники!
Так нет же. Сказать по правде, какой-то несчастный лосенок для него дороже всего. Дороже родных и знакомых. Разве это нормально?
Это из-за Тайрэ. Это он виноват. Колдовство в крови у кейрэков. Пробрался Коварду в душу и оплел ее паутиной. Внушил ему всякие бредни. Иначе с чего бы Коварду быть таким раздраженным, сердитым? Но кейрэку этого мало. Он желает присвоить все наследство старого рода.
Иначе зачем Тайрэ все время сюда таскаться?
Из-за Найи? Из-за безногой?
Ой, не смешите Сьяну.
Все его взгляды, улыбки - одно сплошное притворство. Найя - калека, уродка. Разве можно ее любить?
Тут с целыми-то ногами не знаешь, как нарядиться…
Нет, Сьяна давно раскусила Тайрэ. И она не допустит, чтобы Коварда обокрали.
Она отыщет способ отвадить кейрэка.
И сделает так, чтобы Ковард вспомнил, кем он родился.
Глава тринадцатая
Гость явился под прикрытием ночи и снял капюшон только после того, как несколько раз оглянулся.
На этот раз Барлет не обрадовался Креону.
- Важ смеялся над Ковардом. Убеждал своих братьев, что охотиться не опасно. Но теперь его братья в темнице. Спаслись от дозора лишь четверо. Четверо из двадцати!
Старый ободранный лис! Разве не он предложил порадовать Красного Духа? А теперь виноват Барлет!
- Важ убеждал своих братьев, что Ураульф не вернется. Но Ураульф возвратился. А согласно его указу, за убийство лосенка полагается смертная казнь, - Креон говорил негромко, однако его слова разрывали Барлету барабанные перепонки. - Если лосенок выживет, Ураульф пощадит охотников. Нет - их публично казнят. Барлету следует знать: если что-то случится с братьями, он понесет наказание.
- Ты мне угрожаешь, Креон?
- А важ полагает, что бедный лосенок умрет? - Креон изобразил удивление.
- В темнице не только Зурдак, но и Гимрон. Он ранен.
- О здоровье Гимрона позаботится Мирче. Он, как известно, сверхмастер. Пока лосенок не сдох, Гимрону ничего не грозит. И тому, кто возглавил охоту, тоже.
Креон поднялся с места.
- Важ, я передал вам то, что мне поручили. В нынешних обстоятельствах я не буду настаивать, чтобы встретиться снова.