* * *
Сдержанно попрощался! Он унизил ее отказом.
И далось ему это кольцо. И ему, и этому Мирче.
- У Правителя в жилах течет вода, а не кровь. И эта вода ледяная. Я слыхала, на Севере в реках плавают льдины. Такие холодные глыбы, - слезы обиды опять блеснули в глазах принцессы.
- На сверхважни нельзя взглянуть - и остаться спокойным. - Крутиклус склонился к принцессе и шептал ей на ушко. - А Ураульф, сверхважни, он был ранен в предгорьях. И из раны его вытекала горячая кровь. Мирче пришлось повозиться, чтобы стянуть эту рану. Это видели те, кто оказался рядом. Нет, дорогая принцесса, есть другая причина, отчего Ураульф так сдержан. Пусть сверхважни расспросит нянюшку Ураульфа. Кетайке может знать даже то, что не знает сам Ураульф. Правда, если она не захочет, то ничего не скажет.
"А вот так не бывает!"
Глава девятая
Кейрэкская нянька не понравилась Аллибинде - с первой встречи, с первого взгляда. Слишком нагло себя ведет. Говорит, когда вздумает. Лишний раз не поклонится. А на принцессу смотрит внимательно и настороженно. И ей как будто неважно, что принцесса красива. Может, она всю жизнь вскармливала красавиц?
Но пока Ураульф в отъезде, Аллибинда с ней разберется. Эта нянька расскажет все, что пожелает принцесса. Пусть попробует не ответить - получит урок послушания.
- Кетайке! Говорят, Правитель привез тебя только затем, чтобы слушать кейрэкские сказки. Будто ты тешишь его рассказами, когда он заскучает.
- Принцесса не понимает, как живет Кетайке. Кетайке сама решила следовать за Ураульфом. И сама решила не оставлять Правителя после войны, - кейрэкская нянька говорила спокойно, и ее спокойствие раздражало принцессу. - Но Ураульф действительно часто слушает сказки.
- Я тоже хочу их слышать.
- Сказки, принцесса, не сказывают по приказу. Они свободны, как птицы, и летают от сердца к сердцу. И не каждое сердце может услышать сказку. И не каждое сердце может сказку принять.
- Может, ты хочешь сказать, что я глупее тебя? - Аллибинда усмехнулась. Ее раздражение нарастало: эта жалкая нянька обращается к ней, как к равной. - Делай, что говорят.
- Принцесса не очень-то вежлива. И сказка ей не нужна. Нужно что-то другое - о чем она прямо не спросит.
- Расскажи-ка мне сказку, как Правитель встретил невесту невиданной красоты.
Кетайке взглянула внимательно: принцесса хочет именно этого?
- Хочу. Не медли. Рассказывай.
- Ты сама попросила об этом. И правильно поступила. Может, я зря тянула. Может, мне следовало пораньше рассказать эту сказку. Но сказка не сразу сложилась.
- Рассказывай! - черный палец принцессы задвигался, зашевелился. Нет, не время, не время. Нужно найти в себе силы выслушать эту нахалку.
- Однажды Правителю острова во сне привиделась девушка. Он долго ее искал и нашел в нездешних краях. В знак того, что девушка стала невестой Правителя, ей надели на палец серебряное кольцо. Но Правитель вернулся один. Девять рождений Луны он должен был ожидать, пока невеста прибудет к нему на Лосиный остров.
И вот невеста приехала. Она походила на ту, которую ждал Правитель. И была королевской дочкой, родом из той же страны. Даже имя звучало похоже.
Однако эта невеста приехала раньше срока - в нарушение договора. Ее окружали рабы и темнокожие воины. Она вела себя странно и будто бы в первый раз видела жениха. Это смутило Правителя, но он подавил сомнения: у принцессы на пальце было надето кольцо.
А потом кольцо стало мучить принцессу, и она от него отказалась. Стало ясно: чужое кольцо попало к принцессе случайно. Значит, принцесса - не та, за кого себя выдает. Значит, принцесса - не та, за кого ее принимают. Не ее полюбил Правитель и не с ней обручился.
Мгновенная тень испуга на лице Аллибинды заставила няньку смягчиться:
- Тебя обманули, принцесса.
- Ты досказала сказку?
- Тебе надоело слушать?
- Значит, сказке конец. Тогда уходи. Быстрее. Я не хочу тебя видеть.
- Я жалела тебя, принцесса. Но ты погубила Мирче и мастера Краулина. Зачем? Им стало известно то, что ты хочешь скрыть?
- Убирайся отсюда - пока я не рассердилась! - у принцессы сверкнули глаза.
Кетайке не спешила слушаться.
- Я уйду, потерпи. Есть еще один важный вопрос. И от него зависит судьба Ураульфа. И судьба Лосиного острова. Ты пришла через Полупустыню. За твоим караваном пришло ящериное войско. Ящерины жестоки. Им неведома жалость. Они убивают и жгут. Но им не нужны ни земли, ни пленники, ни богатство. Что им нужно, принцесса? Ты обидела Полупустыню?
Наглая нянька хочет от принцессы ответа? Кто - она, и кто - Аллибинда?
- Я сказала тебе, убирайся!
- Ураульф не сможет одолеть ящеринов, если не будет знать, что привело их на остров. Защитники острова могут не устоять…
- Ты забываешься, нянька. Смеешь меня учить! Так я объясню тебе, как говорить с принцессой!
Аллибинда вскочила и сорвала с руки перчатку: змеиный палец раздулся и откинулся перед ударом. Но Кетайке не дрогнула. Даже не удивилась:
- Я знала, что в смерти Мирче повинен змеиный яд. И я почти догадалась, почему ты носишь перчатки.
И Кетайке швырнула под ноги Аллибинды горсть сушеной травы. Змеиный палец дрогнул и безвольно повис.
- От ядовитых змей есть надежное средство - это трава горицвет.
* * *
"Не та!"
Аллибинда сидела одна и молча смотрела в зеркало.
Эти глаза необычного цвета в окружении темных ресниц, эти глаза - "не те".
И губы, коснуться которых мечтает любой мужчина, губы - тоже "не те"!
И лебединая шея - тоже "не та".
Принцесса резким движением сдернула ткани с плеч: значит, она "не та"!
Глаза ее потемнели. Губы болезненно сжались.
А "та"? Она чем-то лучше? Ведь они, по словам Кетайке, этой мерзкой няньки кейрэков, как две капли воды похожи?
Крутиклус вошел без стука и тут же вдавился в стенку. Принцесса вяло поправила свое платье.
Этот слизняк боится ее змеиного пальца. Он изойдет слюной, но не двинется с места. Принцессе неинтересно дразнить его красотой.
Окажись здесь кто-то другой - взять, к примеру, охотника, - игра бы ее развлекла.
Охотник! От этой мысли у принцессы внутри потеплело. Но тут же другая мысль - яростная, обжигающая - испепелила первую. Зрачки Аллибинды сузились, дыхание участилось:
- Отыщите Барлета.
* * *
Конь не мог бы скакать быстрее. Ящерицы и полевки не успевали убраться с дороги. Пыль вздымалась столбом за спиной спешившего всадника.
Но Барлету казалось, что конь плетется медленнее осла. Он подгонял его плеткой и даже помыслить не мог, чтобы передохнуть.
Сколько раз сменились светила, пока он не видел принцессу? Как он справился с этой мукой?
Правда, он навестил Дракинду, и это его отвлекло. Кожа Дракинды стала еще темнее. Глаза у нее слезились, и она невнятно бурчала, так что он половину не понял:
- Серебристая дочь Ассинды не стала себя спасать. И Юрулла опять проиграла - оказалась бессильной. Кто бы мог усомниться! Зато другая… Другая сделала свое дело - не так, как я ожидала.
А потом сказала, обращаясь к Барлету:
- Считай, Ураульф покойник. Справиться с Полупустыней никому не под силу - даже если он Ураульф! Ты желал ему смерти? Ты своего добился. Мы в расчете с тобой, Барлет. Ступай, привези мне сына! Больше ты ничего от меня не добьешься. То, что случится дальше, - и с тобой, и с Лосиным островом, - Дракинда невольно поежилась, - меня уже не волнует.
Он ругался и угрожал. Дракинда твердила свое: "Мы в расчете. Верни мне сына!"
В этот последний приезд Барлет ничего не добился - никаких обещаний. Но светила сменились семь раз - и принцесса за ним послала.
Принцесса!
Он больше не станет терпеть - бросится к ней и обнимет. Так крепко ее сожмет, чтобы ей стало больно. Она потеряет опору и безвольно обмякнет, подставляя лицо и шею. Он вопьется губами в кожу - так что дрожь побежит волнами. И он больше не будет думать о змеиной пасти под ее левой грудью. Если змея захочет, он скормит ей свою печень.
- Аллибинда!
Барлет не успел опомниться, как ему заломили руки и ударили по ногам, заставляя встать на колени.
- Я не видел тебя слишком долго…
Либ подошла, наклонилась и наотмашь ударила охотника по губам. От удара красная шляпа Барлета слетела на пол.
- Я еле дождался…
Либ ухватила его за волосы, откинула голову и ударила снова - сильнее.
- Я виноват, принцесса… - Барлет сплюнул кровью. - Делай со мной что хочешь…
Новый удар.
- Но я должен видеть тебя… Иначе умру…
- Ты умрешь. Но не сразу. Сначала я прикажу отрезать твой лживый язык. Потом - содрать с тебя кожу. А потом сварить в кипятке. Все это время я буду рядом - наблюдать твои корчи. - Она наклонилась над ним, ударила еще раз, схватила за подбородок и посмотрела в глаза. - Ты явился в мою Угору, притворившись послом Ураульфа. Ты расплескивал лживые речи и притворное восхищение. Как ты смел меня обмануть?
- Я ненавижу… Правителя… - Барлет хрипел, и на губах у него пузырилась кровь. - Но Аллибинда прекрасна… Нет никого… прекрасней… ни на Севере, ни на Юге. Прекрасна… когда спокойна…. И в гневе… тоже прекрасна. В этом я не солгал… и готов служить Аллибинде…
Аллибинда отступила и смотрела с привычной насмешкой. Барлет почувствовал, что стражники чуть ослабили хватку.
- Ну, Крутиклус, что будем делать? Варить или не варить?
- Сверхважни такая шутница. - Крутиклус выдвинулся из-за высокого кресла, в котором Аллибинда принимала своих визитеров. - Не стоит, сверхважни, не стоит слишком сильно журить охотника! Он немного слукавил - выдал себя за посла. Но эта милая хитрость, так сказать, небольшая уловка, послужила важному делу: принцесса здесь, рядом с нами, - Крутиклус растянул в улыбке губы, сияя зубами. - А на Лосином острове главное - красота. Так почему красоте не управлять страною? Теперь, когда Ураульф далеко? Лосиному острову угрожают враги. И не только на юге. Я советник, сверхважни. Как советнику мне известно: внутренние враги гораздо опаснее внешних. Те, что приходят извне, хорошо различимы, намеренья их понятны. Другие же сеют раздоры и внушают сомнения. Городской Совет неслучайно был так суров к отщепенцам. Ведь они усомнились в его правоте и Законах. Теперь же, во время войны, Лосиному острову как никогда нужен строгий порядок. Кто его обеспечит? Принцесса! Она прекрасно умеет управляться с людьми. Но ей требуется поддержка: чтобы следить за страной, недостаточно стражников каравана. И охотники, "красноголовые", как их здесь называют, могут ее поддержать. Кое-кто из них отправился с Ураульфом, но не все, далеко не все. Для многих стать под начало кейрэка - значит нарушить традицию. Традиция - это важно. Наш общий друг Барлет всегда соблюдал традиции. И среди охотников его уважают. - Крутиклус ласково кивнул на Барлета, и тот почувствовал, что ему уже не выкручивают суставы. - Традиция - это то, на чем стоит государство. Нам надо так все устроить, чтобы к концу войны мы не нуждались в кейрэке - ради единства в народе. Хорошо, что сверхважни не стала женой Ураульфа. Когда Ураульф победит, он спокойно уедет на Север - как и хотел. А принцесса останется править.
Принцесса усмехнулась, уселась на место и откинулась в кресле.
- Что же ты замолчал? Продолжай! Мне интересно.
- Но если мы в будущем не хотим обращаться к кейрэкам, не нужно себя приучать к их помощи в трудное время.
- Ураульф отправил за помощью этого… как его там… Такого шустрого, маленького…
- Тайрэ. Его считают правой рукой Ураульфа. Но до Севера путь неблизкий. И может случиться так, что ему придется вернуться.
- Говори яснее!
- Если что-то, к примеру, случится с младшей сестрицей Коварда… Она такая несчастная. Калека!
- Что кейрэку до Ковардовой сестры?
- Он с ней обручен.
- Ты сказал, сестрица - калека?
Крутиклус состроил жалостливую мину:
- Плешеродцы отгрызли ей ножки.
- Плешеродцы? Местные звери?
- Это не звери, принцесса, - Барлет не сумел удержаться. - Это мерзкие твари. Порождения мертвой плеши.
- Забавно. - У Аллибинды поблескивали глаза. - Потом расспрошу подробней. А этот Тайрэ - не в себе? Раз обручился с калекой?
- В том-то и дело! Он будто бы и не заметил, что девица без ножек. Что тут скажешь? Кейрэк! - Крутиклус удрученно вздохнул. - Кейрэки все видят в превратном свете. Правда, Ковард частенько наезжает в усадьбу. И у него отряд.
- Калека меня не волнует. Если кто-то собирается ее тискать, он сам себя наказал. Из-за кого еще может вернуться кейрэк? - Палец в красной перчатке дернулся. - Нянька? Ради нее он поедет назад?
Крутиклус согласно кивнул.
- Так пусть это будет нянька. Что с ней может случиться?
- Сверхважни, ваш друг - член Совета. Он кое-что понимает.
- Я хочу, чтобы лекарь стал моим личным советником, а не просто членом Совета. - Палец свернулся кольцом. - Что до тебя, Барлет, - Аллибинда кинула презрительный взгляд на охотника, - ты заменишь Тайрэ в конюшне. Но сначала умойся.
Глава десятая
Вальюс хотел сказаться больным и пропустить заседание городского Совета. В последнее время он работал без оглядки на смену светил. От напряжения у сверхмастера ныли руки и плечи, а голова гудела. Раньше такого не было. Видимо, он стареет. И его вдохновение как подбитая птица: машет крыльями, но не взлетает.
Сверхмастер изящных ремесел невесело усмехнулся. Ему не хватает совета. Доброго взгляда, поддержки. Может, чая с вареньем. Или чая со сказкой.
Но вдруг Кетайке опять будет мучить его намеками?.. Все же надо к ней заглянуть. Он обещал Ураульфу. Вот отдохнет немного - и перед сменой светил отправится к Кетайке. А Совет проведут без него. Без Мирче-то проводили!
Сверхмастер надел халат и поплелся к кровати. Но прилечь не успел.
- Важ, вам прислали птицу!
- Кто?
- Не знаю.
- Ладно, читай, что в письме?
"Сверхмастеру Вальюсу надлежит срочно прибыть во дворец. В Совет поступило дело об измене Лосиному острову".
У Вальюса по коже побежали мурашки. Измена? Во время войны? Этого не хватало!
- Важ, вы пойдете? Приготовить вам плащ и шляпу?
- Дай платок для голосования.
Платок привычным движением был заправлен в манжету, и Вальюс тут же почувствовал: там тесновато. Он легонько тряхнул головой, отгоняя дурное предчувствие.
- Важ, и еще вот это.
- Что это?
- Не понимаю. Я нашел на пороге. Мешочек с травой и записка: "Непременно носи с собой". Буквы красиво написаны, на старинный манер. Подпись: "друг". И пахнет приятно.
Вальюс слегка поморщился: что за детские игры! Но мешочек удобно лег ему на ладонь, и сверхмастер, почти не думая, сунул его в карман.
* * *
Вальюс явился последним. Зал Совета был полон. Советники не шептались. В воздухе было разлито невнятное напряжение. За сидящими в полутьме (экономят светильники?) поблескивал барельеф. Вальюс взглянул и почувствовал острое недовольство: образ принцессы не добавил прелести изображению. Напротив, вся композиция странно перекосилась и раздражала глаз. Нечего удивляться, работа еще не окончена. Нужно подумать, как восстановить равновесие…
Все смотрели на председателя. Тот старался держаться спокойно, но то и дело вытирал себе лоб - хотя в зале было прохладно.
- Важи, мы начинаем. - Председатель взглянул на присутствующих. - Лосиный остров переживает очень трудное время. На юге идут сражения. Правитель бьется с врагами. В это время, важи, мы должны быть едины - в мыслях, чувствах и взглядах. Даже тень сомнения в правильности происходящего, в действиях Совета или… Или того, кто близок к Правителю… Или того, кто дорог Правителю Ураульфу… - Председатель сглотнул. - Важи! В Совет обратился истец с письмом об опасности острову. В самом сердце столицы вызревает измена… Нам надлежит поддержать истца или его опровергнуть… Это сложное дело, важи. Привести обвиняемую!
Дверь широко отворилась. В залу вошли два огромных стражника из каравана принцессы с саблями наголо. Между ними двигалась небольшая фигурка. Это и есть изменница?
Женщина?
Кетайке!
Вальюс похолодел. Вокруг него зашептались: "Кто-то сошел с ума. Это же няня Правителя! И ее обвиняют?"
Председатель обвел глазами собрание, откашлялся и продолжил:
- Обвинитель - принцесса Угорская, Аллибинда, невеста Правителя.
Шепот мгновенно стих. Над головами сидящих повисла удушливая тишина. Советники вжались в кресла.
Дверь опять распахнулась. Аллибинда скользящей походкой проследовала через зал к указанному ей креслу. Она была очень бледна. Губы печально изогнуты, густые ресницы слиплись. Принцесса недавно плакала? Ее выдавал платочек, стиснутый в левой руке.
Председатель развернулся к принцессе всем телом и учтиво ей поклонился.
- Сверхважни! Клянетесь ли вы ничего не скрывать от Совета?
Глаза потухли в сиреневой тени ресниц. Принцесса слабо кивнула.
- Готовы ли вы признать светила своими свидетелями?
- Пусть для меня одной померкнет солнечный свет. Пусть я не увижу Луну.
Председатель откашлялся:
- Вы обратились в Совет с обвинением. Вы обвинили в измене Кетайке из рода кейрэков.
Принцесса вздохнула.
- Это тяжкое обвинение.
Принцесса склонила головку.
- Кетайке прибыла в страну с Правителем Ураульфом перед войной в предгорьях. Когда кейрэки ушли, она решила остаться. Известно, что Правитель всегда доверял Кетайке.
- Я знаю. Он доверял, - голос принцессы сорвался, глаза набухли слезами. - Он доверял своей няне. Но я все равно решилась. Ради Лосиного острова… и прошу у Совета защиты, - принцесса, кажется, была на грани отчаяния.
В зале зашелестели.
- Что послужило основанием для обвинения?
- Три смены светил назад ко мне пришла Кетайке и сказала… Она сказала… - Принцесса не удержалась и извлекла платочек. Ей бы очень хотелось скрыть свою слабость, но где взять силы? - Нет, это невыносимо! Мне никто не поверит!
- Не волнуйтесь, сверхважни. Как можно вам не поверить?
Принцесса с трудом подавила всхлип:
- Важ, я бы сама не поверила, расскажи мне об этом другой.
- Так что же она сказала? - председатель опять вежливо наклонился к принцессе. Он так не хотел, чтобы принцесса плакала. Чтобы губки ее дрожали.
- Она… Она сказала, что я обманула Правителя. Что я не его невеста. Я не настолько красива, чтобы его ублажить… - Платочек не спас принцессу. Слезы хлынули градом.
По рядам прокатился гул возмущенного удивления.
Председатель Совета с трудом оправился от услышанного и довольно строго обратился к няне Правителя:
- Кетайке, что ты можешь сказать в свое оправдание?
Кетайке держалась спокойно.