Это помогло: хотя глаза ее уже успели влажно блеснуть, но девушка сразу устремилась за мной.
- Так... - я нарезал кружок по комнате, собираясь с мыслями, и посмотрел на Мелкую, примостившуюся на краешке тахты.
Она сидела, напряженно вытянувшись. На скулах проступили темные неровные пятна, в глазах появился лихорадочный блеск. Пальцы мертвой хваткой вцепились в матрац.
- Так, - решился я наконец, - об отчиме забудь. Его в твоей жизни больше не будет. Нет, нет, жив он, - успокоил я взметнувшуюся в ее глазах опаску, - и, даже, местами здоров... В общем... - я запинался и все никак не мог подобрать подходящих слов, - в общем, я тебя у него забрал, вот. Он... ммм... согласился с этим. Считай, что теперь я за него.
- Так... Так разве бывает? - тихо-тихо спросила она.
Я опустился у ее ног. Теперь наши глаза были рядом.
- Иногда. Как в нашем случае.
- И... И где я буду жить? Твои родители разве разрешат? - в ее голосе послышалось робкое ожидание чуда.
- Нет, - покачал я головой, - к сожалению, нет. Они, у меня, конечно, молодцы, но не настолько, чтобы поселить тебя в одну комнату со мной.
Мелкая отчаянно покраснела.
- А... как тогда? - бровки ее недоуменно вскинулись.
- У тебя есть другие родственники? - уточнил я на всякий случай.
В глаза напротив вернулся испуг. Потом Мелкая, словно через силу, кивнула:
- Бабушка под Ташкентом. Но мы не общались... После того, как мама...
- Неважно, - остановил я ее, - адрес знаешь?
Она на миг прикрыла веки, потом сказала ничего не выражающим ровным голосом:
- Адрес я помню, - и занавесилась челкой.
Я осторожно взял ее за покорную кисть.
- То-о-ом, - имя царапнуло язык, и я на миг запнулся, а потом продолжил твердо, словно вколачивая каждое слово: - Я. Тебя. Забрал. А вот на время или нет - решать тебе.
Она торопливо вскинула взгляд. В легком сумраке комнаты глаза ее казались невероятно огромными и почти черными. В них что-то мерцало - такое, в чем можно было бы разобраться прямо здесь и сейчас, но вот этого-то мне и не хотелось, поэтому я бодро продолжил:
- Бабушка - это все равно твоя семья. Захочешь - поедешь к ней, не захочешь - не поедешь. Да и о лете надо думать...
- Тогда я ничего не понимаю, - призналась Мелкая, растерянно мигнув.
Это короткое движение век опять ее преобразило: теперь напротив меня сидел испуганный ребенок.
- Это потому, что мимо тебя прошло одно важное обстоятельство, - начал я объяснять расклад, - я это от всех скрываю, только родители в курсе. Кхм... Кузя подозревает, правда... Ты же знаешь, что я шью. Что не знаешь: кое-что из сшитого я потом продаю через комиссионки. Получается очень даже хорошо. Половину денег сдаю в семью, но и мне остается немало. Так что мы просто снимем тебе жилье недалеко от школы. И это будет наша квартира, - я замолчал, давая ей время оценить решение.
- А... Но... А как же... - забормотала она потрясенно.
- Остальное тоже купим, - отмахнулся я, - еду, одежду. Нам повезло, что вот как раз это - не проблема.
- Я... - вспыхнув надеждой, она вся подалась мне навстречу. Кисть ее, до того безвольная, вдруг ожила, схватившись за мою, - мне совсем немного надо! Я научусь и буду помогать тебе шить...
- Ох... - длинно выдохнул я и горько улыбнулся, - горе ты мое тощее...
Вслушался в себя, взвешивая все в последний раз - чтобы не случилось, обратной дороги у меня теперь не будет. Встал, подхватывая ее - она только тихо ойкнула, и пересел в кресло, разместив Мелкую у себя на коленях.
- Давай определимся в самом главном, - и проговорил в ушко, выделяя каждое слово: - Я. Тебя. Усестряю.
Она застыла. Я тихо уточнил:
- Если, ты, конечно, не против...
Мелкая извернулась и заглянула мне в глаза.
С невероятным облегчением я увидел ответ.
- Да, - кивнул, - привет, сестренка.
Она беззвучно шевельнула губами, потом негромко всхлипнула и обхватила мою шею. Я сидел, прижавшись щекой к ее горячему лбу, поглаживал ей спинку, и моя многострадальная футболка опять мокла, но на лице у меня гуляла широченная улыбка - из Мелкой лились слезы очищения. Потом губы мои чуть искривились: "так вот он какой, подарок на годовщину". Я скосил глаза на тяжелую волну черных волос и тихонько хмыкнул.
- Что? - испуганно вздрогнув, она подняла зареванные глаза.
- Да так, мысли всякие бродят, не волнуйся, - я успокаивающе улыбнулся и бережно прикоснулся губами к ее лбу. - Так... Теперь давай по порядку. Пока у нас поживешь. Я с родителями вечером решу, - я замолчал, прокручивая версии, - скажем, что отец у тебя в запой ушел, буянит. На несколько дней этого хватит, а там квартира съемная появится. К тебе подружки домой ходят, звонят?
- Нет. Отчима боятся... А телефона у нас нет.
- Хо-ро-шо, - протянул я. Запустил пятерню в ее волосы, глубоко, до самого затылка и слегка потянул, пропуская пряди между пальцами. Повторил задумчиво: - Хорошо.
В приглушенно дневном свете ее волосы отливали неярким серебром. Перебирать их было приятно. Они только прикидывались жесткими, на ощупь же были упруги и легко, словно ластясь, скользили между пальцами.
Мелкая прерывисто выдохнула:
- Мне так мама иногда делала перед сном...
Я прижал ее к себе посильнее и ткнулся губами куда-то в темя. Так мы на какое-то время и застыли. Мне было сразу и горько, и радостно, и легко - словно я только что взял какой-то очень важный рубеж.
Потом я осторожно потянул ее за подбородок и посмотрел в глаза:
- Тебе будет не просто.
Она с готовностью кивнула:
- Я знаю. Я готова.
- Это хорошо, - усмехнулся я, - что у тебя по оценкам западает?
Она, видимо, ожидала чего-то другого, но ответила, не задумываясь:
- Тройка была по рисованию, на черчении подтянула до четырех. Ну, и четыре по физре.
- А остальное? - осторожно уточнил я.
- Пятерки, - теперь улыбнулась и она.
- Вот это да, - я озабоченно поскреб свободной рукой в затылке, - выходит, ты умнее меня...
Она молча вернула голову мне на плечо.
- Это хорошо, - продолжил я, слегка покачиваясь, - потому как на школьную программу надо наложить, как минимум, плаванье и танцы. И рисование...
Она чуть дернулась.
- Да-да, - понял я, - рисование обязательно. Чтоб ничего у тебя не западало. Будем выращивать разносторонне развитого советского человека. Совершенного.
Мелкая едва слышно хмыкнула и потерлась виском о плечо:
- А чем я могу тебе помочь? Ты сказал, что я тебе нужна.
- О! Конечно, ты будешь мне помогать. Но! - я отклонился и посмотрел в упор, - ты мне просто нужна. Не для чего-то. Просто будь рядом.
Она негромко сказала, вроде как даже и не мне:
- Буду. Обещаю.
Мы затихли, обнявшись. Ранняя весна задумчиво глядела на нас из окна дождливо-серыми глазами, словно что-то решая. Потом нахмурилась дождем, и по стеклу забарабанили крупные капли. Резко, как наказывая, хлестанул по старым тополям ветер. А в моей комнате тем временем смешалось два теплых дыханья, и воцарился покойный уют.
Тот же день,
Ленинград - Москва - Горки-9
Звонок из секретариата Председателя был ожидаем: Жора понимал, что его вот-вот выдернут на доклад в Москву. Вчерашняя вербовка русиста была крупным оперативным успехом, однако подробности в любом случае были "не телефонным разговором".
Понимал это и многоопытный Блеер, поэтому вчера, сразу после получения первого доклада, они устроили мозговой штурм, пытаясь вписать в и без того противоречивую картину новые фрагменты.
- В общем, или - или, - было уже полвторого ночи, когда Владлен Николаевич подвел черту, - или это - подстава, и американцы старательно водят нас за нос, фальсифицируя признаки объекта, или вы, Георгий, ищете что-то настолько необычное, что мое любопытство аж зудит. Хотя... - генерал мечтательно посмотрел вдаль, - может быть и то и другое одновременно. Интересно будет распутывать, да...
Интересно было не только Блееру: на Московском проспекте перед "Волгой" Минцева раскатили "зеленую волну", и дорога от Большого Дома до трапа греющего движки самолета заняла всего полчаса. Вторая "Волга" со знакомым порученцем Андропова приняла Жору прямо на взлетном поле "Шереметьево".
Андропов ждал не в Москве, и, даже, не в Ясенево, а в небольшом домике в Горках. Он был явно болен: с покрасневшими, слезящимися глазами, подтекающим носом и слегка гнусавым голосом.
- Располагайтесь подальше, Георгий, - вяло махнул рукой после приветствия, - чтоб я вас не заразил. Наливайте чай, угощайтесь... Борис Семенович в Женеве, обсудим новости вдвоем.
Слушал долго, не прерывая, потом глубоко задумался. Сидел в старом поскрипывающем кресле нахохлившимся вороном, время от времени поводя головой из стороны в сторону, словно чему-то удивляясь. Когда заговорил, в надтреснутом голосе звучала усталость:
- Нет, Георгий, думаю, что это - не отвлекающая операция. Даже больше скажу - уверен в том. Наша резидентура в Кабуле смогла наконец выяснить подробности передачи информации о замыслах Халька, - он тяжело, словно через силу, повернул голову к Минцеву, - стрелой в окно посольства в Москве доставили. Стре-лой, Георгий.
- О как... - пробормотал Минцев, - так вот оно откуда вылезло...
Он с досадой покусал уголок губы. Искоса наблюдавший за ним Андропов удовлетворено качнул головой в такт каким-то своим мыслям.
Сладкие мечты, что воспаряли в их умах еще полгода назад, с размаха налетели на риф жестокой реальности: "Сенатор" играл сам за себя. И если первые смутные свидетельства тому еще можно было какое-то время ставить под сомнения, оставаясь во власти приятных иллюзий, то почти однозначно установленная связь между искомым источником и разгромом просоветской группировки в Кабуле уже не оставляла им никакого маневра - факты безжалостно прижимали к стенке.
- В голове с трудом укладывается... - признался Минцев, - дать нам столько информации... Причем какой информации! А потом сработать против нас. Не понимаю логики.
- Целей мы не понимаем, - болезненно поморщился Андропов и повторил, пару раз наставительно пристукнув указательным пальцем по деревянному подлокотнику: - Целей. А они у него есть.
Он немного помолчал, потом дернул лицом и доверительно пожаловался:
- Мы ж теперь вынуждены допускать и возможность того, что противник получил близкий с нами объем информации, а, следовательно, наши разведсети на Западе взяты под контроль, так же каких их - здесь. По срокам все сходится... - он тяжело вздохнул, - если считать приезд доверенных оперативников Карлуччи в Ленинград началом серьезной операции ЦРУ по поиску "Сенатора", то, с учетом времени, необходимого на перепроверку, они получили важную информацию весной - тогда же, когда и мы.
Жора прикрыл глаза, пытаясь представить себе возможный масштаб игры, и ощутил ужас, преуспев.
- Кошмар, - выдохнул севшим голосом. Потом резко замотал головой, - нет, не верю. Все равно не верю.
- Почему? - заинтересованно подался вперед Юрий Владимирович.
Минцев постучал кончиками пальцев друг о друга, формулируя то неявное ощущение, что оставляло надежду. Катнул желваки на щеках и заговорил:
- В то, что американцы что-то получили от "Сенатора" - верю. Против фактов не попрешь. Да, возможно, весной - было там наблюдением отмечено определенное шевеление резидентуры. Но я не верю в то, что ЦРУ получило или получает равноценный с нами пласт информации.
- Почему? - жадно повторил Андропов. Рассохшееся кресло под ним нервно скрипнуло.
Минцев повел подбородком вбок, потом упрямо насупился:
- Исходя из характера и объема переданной нам информации. "Сенатор" подталкивает нас вперед по всем направлениям. Комплексно! Вот правильное слово - комплексно! - Жора оживился, поймав идею. - Любая узкая цель не требует такой комплексности. Здесь же речь идет скорее о помощи вообще, а не в чем-то конкретном.
- О! - Юрий Владимирович прищелкнул пальцами и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел сквозь Минцева, - это вы хорошо словили.
Взгляд его уплыл к окну, и он о чем-то ненадолго задумался, озабоченно при этом помаргивая. Потом лицо Председателя перетянуло неожиданно простодушной улыбкой:
- А я, чтоб оставить себе надежду на лучшее, зашел с другой стороны. Все-таки личность, стоящая за "Сенатором", волей-неволей проступает в полученных текстах. И я глубоко убежден, что это действительно наш, местный, в основе своей - действительно советский человек. Со своими завихрениями, очевидно... - Андропов крутанул кистью какой-то замысловатый жест и покривился, - но наш.
- Идеалист? - бросил Жора пробный камень.
- Да! - с неожиданным жаром откликнулся Андропов и дернулся вперед, - да, черт возьми! Какой-то теоретик гуманизма! - это невинное определение вырвалось из него грязным ругательством. Потом он мечтательно процедил: - Поставить бы такого на поток, выбирать между плохими и очень плохими вариантами...
В комнате на какое-то время повисло тугое молчание. Потом Андропов проворчал, глядя куда-то вбок:
- Но и худший вариант все равно исключать нельзя...
Задумчиво похлопал ладонью по подлокотнику. Потом пальцы его, словно отмечая какое-то решение, выбили из полировки решительную дробь. Лицо Андропова дрогнуло, застывая в знакомом по портретам выражении. Он посмотрел на Жору неожиданно остро и перешел на начальственный голос:
- Выяснение характера и объема поступающей в ЦРУ информации является сейчас задачей, в приоритете лишь чуть уступающей собственно поиску "Сенатора". Разведка свое задание уже получила. Контроль на границе, особенно на финском и норвежском участках усилен. Вам же надо подтвердить данные, полученные вчера от этого русиста. И обязательно внедряться в ленинградскую резидентуру ЦРУ, и техническими средствами, и агентурой. Обязательно! Мы должны любой, буквально - любой ценой, взять канал связи "Сенатора" с ЦРУ под контроль. Используйте для этого все ресурсы. Да, дополнительная помощь от УВД по линии необычной активности среди молодежи будет оказана - я с министром договорился.
Андропов большим глотком влил в себя остывший чай и добавил тоном пониже:
- Разрешаю информировать Блеера о характере полученной от "Сенатора" информации. Смысла держать его в неведение больше нет... - побарабанил пальцами и пояснил, еще больше понизив голос: - После того, как к работе с материалами по Польше, Ближнему Востоку, Китаю и Африканскому Рогу по поручению Леонида Ильича подключился Международный отдел ЦК и профильные институты, удержать в тайне необычно комплексные - вот удачное, право, слово вы, Георгий, подобрали - анализы и прогнозы долго не удастся. Да и сама постановка задач многое скажет понимающим людям. Поэтому самое позднее этим летом в Вашингтоне будут знать, что мы знаем... - Андропов нахмурился. - И мы не имеем никакого права допустить эксфильтрацию источника с территории СССР. Переход "Сенатора" под контроль противника абсолютно недопустим. Если вдруг до этого дойдет, то вы должны пресекать развитие такого сценария любыми, Георгий, я особо подчеркиваю, любыми средствами!
- Понятно, - скупо ответил Жора.
Действительно - понятно, что уж там...
Андропов еще немного посверлил его испытующим взглядом и удовлетворенно качнул головой.
- Хорошо... - лицо его опять поплыло, обмякая. Он наполнил свой стакан и кивнул на большой цветастый термос: - Хотите попробовать? У меня тут китайский лимонник добавлен, очень хорошо мозги стимулирует.
Юрий Владимирович прервался и в очередной раз затеребил несчастный нос платком, а потом резко дернулся, отворачиваясь, и звонко чихнул вбок.
- Ужас... - пожаловался, страдальчески задрав брови.
- Бывает, - протянул Жора, притянув к себе термос, - как наш врач говорит: насморк без лечения длится семь дней, с лечением - одну неделю. Просто перетерпеть...
Андропов с каким-то выражением безнадежности на лице махнул рукой и вернул разговор в рабочее русло:
- Георгий, что лично вы думаете о свойствах источника? Давайте сверим мысли.
- Хм... - пробормотал Жора, грея ладони о стакан, - мы установили, что он подглядывает в будущее. Похоже, это действительно так, иначе многие вещи просто не объяснить. Но, судя по всему, этим его способности не ограничиваются.
- Так-так, - заинтересованно подбодрил Андропов.
- Во-первых, уровень демонстрируемых им личных навыков быстро нарастает, - Жора демонстративно загнул палец. - Наиболее очевидно это в отношение оперативной подготовки, где произошел переход от наивных попыток писать анонимные письма в перчатках к вполне профессиональной системе двухсторонней конспиративной связи. И все это менее, чем за три квартала. Во-вторых, постоянно множится число самих навыков. Вот сейчас к списку, судя по всему, добавились владение китайским языком и стрельба из лука. И всеми этими навыками он владеет на высоком уровне.
- Да, - кивнул, подтверждая, Юрий Владимирович и опять затеребил нос платком, - да. Со стрельбой из лука - именно так. Дистанция выстрела была около тридцати метров. В форточку высотой менее тридцати сантиметров, в ветреную погоду, под углом и с перепадом по высоте. Это, Георгий, мастерский выстрел. Минимум норматив КМСа.
- Я полагаю, - кивнув, продолжил Жора, - что число явленных навыков и их качество уже вышло за рамки гипотезы об удачно подобравшейся группе. Поэтому я не ожидаю прорыва от поисков среди лучников и китаистов. Получится как с ленинградскими криптологами... Это не значит, конечно, что мы не будем работать в этом направлении. Обязательно будем, и уже начали - в конце концов, он где-то стрелы и лук должен был взять... Но больших надежд на эти поиски я бы не возлагал.
- Так, - Андропов помолчал, рассеяно разглядывая свои пальцы. Потом вскинул на Жору сузившиеся глаза, - как у вас сочетается этот мелькающий и у нас, и у американцев подросток и проявленная способность к аналитическому творчеству?
Жора болезненно поморщился. Этот вопрос с укоризной маячил перед ним по ночам и, порой, таял лишь в начинающейся утренней мгле.
- Понятно, что для создания таких анализов нужен совершенно определенный жизненный опыт, которому неоткуда взяться у подростка. Соответственно, остается всего два варианта: подросток как напарник, и подросток как личина. И я все больше склоняюсь к последнему варианту.
- Личина... - Андропов проговорил, как прожевал, точно пробуя слово на вкус. Потом снял очки и устало потер глаза. - Да, умеете вы подобрать термин. И что за той личиной прячется, как думаете?
Жора развел руками:
- Явно не обычный человек, пусть даже и получивший способность к предвиденью. Более того, человек ли?
- Советский нечеловек? - Андропов попытался пошутить, но глаза его остались серьезны.