Он с трудом заставил себя взять фляжку. Услышанное поразило его. Еще один вояж через Внутреннее Море?! Проделать обратный путь до родного Алханроеля только за тем, чтобы в третий раз перебраться через океан, уже к противоположной оконечности Сувраеля, и, вероятно, узнать, что тем временем дороги в глубь страны закрылись и там? Нет, нет! Искупление не заходило так далеко. Лучше уж вообще не заниматься делом, чем согласиться на такую нелепость. Пока он колебался, Колатор Ласгия сказала:
– Час поздний, а ваши дела необходимо подробно обсудить. Отобедаете со мной, Инитэйт?
И ее поразительные темные глаза внезапно заблестели.
В компании Старшего Управляющего Колатор Ласгии Деккерет открыл, что жизнь в Толигае не так уж мрачна и уныла, как показалось ему с первого взгляда. Она отвезла его на флотере в гостиницу – он заметил ее отвращение к этому "отелю" – и предложила отдохнуть, выкупаться и быть готовым через час.
Сгущались медные сумерки, и за какой-то час небо стало совершенно черным, испятнанным немногочисленными чужими созвездиями да светлым полумесяцем у горизонта – слабым намеком на одну из лун.
Колатор Ласгия заехала за ним в точно назначенное время. Взамен официальной туники она надела что-то вроде сетки, и выглядела очень соблазнительно.
Деккерет немного удивился: он пользовался успехом у женщин, но, насколько помнил, ничем не дал понять, будто интересуется ею – ничего, кроме обычного уважения, и тем не менее ее одежда явно предполагала ночную близость? Почему? Очевидно, не из-за его неотразимых умственных и физических данных; да и никаких политических выгод она от него не могла получить! Оставалось одно – жизнь местных обитателей была унылой и скучной, а он был молодым странником, который мог своей юностью развлечь молодую женщину. Он понимал, что его используют, но не находил в этом ничего дурного. После стольких месяцев, проведенных в море, он и сам был не прочь получить удовольствие.
3
Они обедали в саду какого-то ресторана на окраине города, красиво и столь обильно украшенном знаменитыми живыми растениями Стоензара и прочими цветущими чудесами, что Деккерет невольно начал прикидывать, сколько скромных водных запасов Толигая используется для поддержания этой роскоши.
За остальными, довольно удаленными друг от друга столиками сидели сувраельцы в красивых нарядах, и Колатор Ласгия кивала то одному, то другому, но к ним никто не подошел, хотя многие с любопытством разглядывали Деккерета. Здесь же стояло небольшое одноэтажное здание, изнутри которого тянуло прохладой, словно там работала некая удивительная и непонятная машина древних, сестра тех, что создавали восхитительную атмосферу Замковой Горы.
Деккерет наслаждался прохладой впервые за много недель. Превосходный обед состоял из слегка ферментированных фруктов и нежных, сочных спинок бледно-зеленых рыб вкупе с отличным сухим вином из Амблеморна, способным украсить стол и в покоях Коронала.
Женщина много и непринужденно пила, и Деккерет следовал ее примеру.
Глаза их оживились, заблестели, холодность официального разговора в представительстве исчезла. Он узнал, что она уже десять лет возглавляет здешнее отделение, что сама она уроженка влажного и буйного Нарабала на западном континенте, на службу Понтифекса поступила еще девочкой и живет в Сувраеле уже десять лет.
– Вам здесь нравится? – спросил Деккерет.
Она пожала плечами.
– Можно привыкнуть ко всему.
– Сомневаюсь, чтобы я смог. Для меня Сувраель что-то вроде чистилища.
Колатор Ласгия кивнула:
– Точно.
Глаза ее на мгновение вспыхнули. Деккерет не решился спросить ее, но что-то подсказывало ему, что у них много общего. Он вновь наполнил чаши и позволил себе дразняще-холодную понимающую улыбку.
– Вы ищете здесь очищения? – спросила она.
– Да.
Она обвела рукой сад, фляжки с вином, блюда с недоеденными деликатесами.
– Не скажу, чтобы вы выбрали удачно.
– Обед с вами не входил в мои планы.
– В мои тоже, но, благодаря Дивин, все вышло так, а не иначе. – Она наклонилась поближе. – Что вы будете делать? Отправитесь в Нати-Корвин?
– Не знаю. Честно говоря, меня не прельщает столь тяжелая поездка.
– Тогда послушайтесь моего совета: до поры до времени оставайтесь в Толигае, а после напишите отчет. По-моему, это самое разумное.
– Нет. Я должен ехать.
На ее губах появилась насмешка.
– Какое трудолюбие! Только как это сделать? Дороги закрыты.
– Вы упоминали о Кавагском Проходе. По-моему, это лучше, чем бандиты и песчаные бури. Попробую нанять караван, вернее, проводника.
– В пустыню?
– Если придется.
– Что же, пустыню посещают довольно часто, – усмехнулась Колатор Ласгия. – Только лучше выбросьте эту затею из головы.
– Спасибо, не могу.
– Хорошо. Мы пойдем куда-нибудь?
Выходя из прохладного сада на душную улицу, Деккерет ощутил что-то вроде шока – настолько резким оказался контраст между жарой и прохладой за столом.
Но быстро усевшись во флотер, они скоро очутились в другом саду. Здесь не было погодной установки, но имелся бассейн, и, сбросив одежду, женщина устремилась в его прохладу.
Потом они лежали в объятиях на постели из травы, и он падал куда-то, а когда снова выбрался наружу, солнце уже висело в небе.
Он повернулся к женщине и, вспомнив ее вчерашние слова, спросил:
– Расскажи мне об этой пустыне. Там что, являются духи?
– Не смейся.
– Хорошо. Но все-таки?
– Там призраки вторгаются в сны и похищают их. Похищают из души радость, оставляя только страх. А днем поют, завлекая, и уводят в пустыню своей музыкой.
– И в это верят?
– Многие, вошедшие в пустыню, погибли.
– Хм… Крадущие сны призраки!
– Не смейся, – повторила она.
– Будет о чем рассказать, когда вернусь в Замок.
– Если вернешься.
– Но ты же говоришь, погибают не все?
– Да. Но только когда идут большие караваны.
– Ну, я – то пойду один.
– Ты погибнешь. – Она прижалась к нему, поцеловала в плечо. – Забудь о пустыне и останься здесь.
– Нет.
Деккерету не верилось в рассказы о призраках. Он уже принял решение.
Бедра Колатор Ласгии прижались к его бедрам, и он забыл обо всем.
Потом они наскоро окунулись в бассейн, и она привезла его в свой дом, где угостила завтраком из фруктов и вяленой рыбы.
Внезапно, когда время уже близилось к полудню, женщина спросила:
– Ты должен ехать? Но почему?
– Я не могу объяснить, но это нужно мне самому.
– Хорошо. В Толигае есть один негодяй, который частенько рискует забираться в глубь Кавагского Прохода и оставаться в живых, то есть это он так заявляет. Если набить его ройялами, он, несомненно, согласится стать проводником. Его зовут Барьязид, и если ты не передумаешь, я свяжусь с ним и попрошу помочь тебе.
4
"Негодяй" подходило к Барьязиду в самый раз. Это был тщедушный на вид, не заслуживающий уважения коротышка в старом коричневом плаще, рваной одежде и поношенных кожаных сандалиях. На шее у него болталось старинное, неудачно подобранное ожерелье из костей морского дракона. Губы его были тонкими, глаза лихорадочно блестели, кожа загорела до черноты под солнцем пустыни. На Деккерета он смотрел с таким видом, будто прикидывал тяжесть его кошелька.
– Если я соглашусь взять вас с собой, – проговорил он абсолютно невыразительным голосом, – то первым делом вы дадите мне обязательство, освобождающее меня от всякой ответственности перед вашими наследниками даже за вашу гибель.
– У меня нет наследников, – заметил Деккерет.
– Значит, перед родственниками. Я не желаю, чтобы меня притягивали к ответу служба Понтифекса, ваш отец или старшая сестра, потому что вы сгинули в пустыне.
– Разве вы сами сгинули в пустыне?
Барьязид, казалось, был сбит с толку.
– Нелепый вопрос.
– Вы несколько раз ходили в пустыню, – сказал Деккерет, – и возвращались живым. Так? Стало быть, если вы знаете свое дело, то выберетесь живым и на этот раз. То же и со мной: если я погибну, вы погибнете тоже, и у моей семьи претензий к вам не возникнет.
– Да, но я могу противостоять похитителям снов, – сказал Барьязид. – Все это я уже проверил и испытал. Вам же необходимо осознать, с чем придется столкнуться.
Деккерет нанимал Барьязида на службу, попивая напиток из какого-то сильнодействующего сока кустарника барханой. Они сидели на корточках на выдубленных шкурах чаусов в заплесневелой задней комнатушке торговой лавки, принадлежащей племяннику Барьязида. Очевидно, семья – или клан – Барьязидов была велика. Деккерет машинально отхлебывал напиток крошечными глотками. Потом спросил:
– А кто они – похитители снов?
– Не могу сказать.
– Случаем, не Изменяющие Форму?
Барьязид пожал плечами.
– Они не лезли ко мне со своей родословной. Изменяющие Форму, Хайроги, врооны, люди – откуда я знаю? Очень похоже на голоса во сне. Да, в пустыне определенно есть племена Изменяющих Форму, которые живут свободно, и кое-кто из этого рассерженного народа наверняка таит злые умыслы. Вполне возможно, они владеют искусством проникновения в сознание… Ну, вроде как изменяют свои тела. А может, и нет…
– Хм, если две из трех дорог Толигая перекрыли Изменяющие Форму, войскам Коронала здесь есть работа.
– Это не мое дело.
– Изменяющие Форму – покоренное племя, и нельзя позволить им нарушать нормальную жизнь Маджипура.
– Но вы только предполагаете, что похитители снов – это Изменяющие Форму, – кисло заметил Барьязид. – Сам я в этом вовсе не уверен. Да мне и не важно, кто такие похитители снов. Важно лишь, что благодаря им земля за Кавагским Проходом опасна для путников.
– Тогда почему вы идете?
– Вряд ли я когда-нибудь сумею ответить на такой вопрос, – пробормотал Барьязид. – Иду, потому что есть причины. Но я не похож на других, и вернусь живым.
– А кто-нибудь еще сумел выйти из пустыни живым?
– Сомневаюсь. Вернее, не знаю. Как не знаю и того, сколько погибло с тех пор, как мы впервые услышали о похитителях снов. Даже в лучшие времена пустыня была опасна. – Барьязид помешал напиток. – Раз вы идете со мной, я защищу вас, как сумею. Но гарантировать безопасность я не могу, и потому прошу дать мне расписку, освобождающую от ответственности.
– Если я оформлю такую бумагу, она будет чем-то вроде разрешения на мою смерть. Что тогда помешает вам прикончить меня через десять минут после выхода из города, ограбить мой труп и свалить все на похитителей снов?
– Клянусь Леди, я не убийца! Я даже не вор!
– Вполне возможно, но бумага, гласящая, что в моей гибели никто не виноват, может и совершенно честного человека заставить перешагнуть через все моральные препоны.
Глаза Барьязида вспыхнули от ярости. Он сделал такой жест, словно намеревался оборвать разговор.
– Ваша дерзость переходит всякие границы, – буркнул он, вставая и отодвигая чашку. – Ищите себе другого проводника, коли так боитесь меня.
Деккерет, продолжая сидеть, спокойно ответил:
– Я сожалею о своих предположениях и прошу видеть в моей позиции только точку зрения путешественника по дальней и совершенно чужой стране, который настойчиво ищет помощи от абсолютно незнакомого человека, ведущего его в место, где происходят непостижимые вещи. Приходится быть осторожным.
– Если сильно осторожничать, лучше нанять корабль до Стоена и вернуться к легкой жизни Замковой Горы.
– Я снова прошу вас быть моим проводником. За хорошую плату, но без этого дурацкого похоронного свидетельства. Во сколько вы оцениваете свои услуги?
– Тридцать ройялов, – ответил Барьязид.
Деккерет громко хмыкнул, словно получил удар под дых. Цена оказалась чуть меньше стоимости проезда от Пилиплока до Толигая. Тридцать ройялов годовой заработок для таких, как Барьязид. Чтобы расплатиться, Деккерету придется подписать долговое обязательство. Первым его порывом было презрительно отказаться и предложить десять ройялов, но он тут же понял, что лишится тогда всякого преимущества в торговле за расписку, освобождающую проводника от ответственности. Если же начать скаредничать, Барьязид просто закончит разговор. И Деккерет произнес:
– Так и быть. Но без письменного обязательства.
– Хорошо, без обязательства, раз вы настаиваете.
– Как будем расплачиваться?
– Половину сейчас, половину – утром перед отъездом.
– Десять ройялов сейчас, – бросил Деккерет, – и десять при отъезде.
Последние десять по возвращении в Толигай.
– Тогда треть моего заработка будет условной, зависящей от того, выживете ли вы в поездке. Помните, что я не могу вам этого гарантировать.
– Что ж, возможно, мое выживание станет более вероятным, если я придержу треть платы до конца поездки.
– Да, от рыцаря Коронала следовало ожидать надменности. Мы почему-то не слишком доверяем друг другу. Вряд ли совместное путешествие доставит нам удовольствие.
– Я не имел в виду ничего непочтительного, – заметил Деккерет.
– Вы хотите отдать меня на милость вашей семьи, если вы погибнете, а сами смотрите на меня, как на обычного головореза или в лучшем случае разбойника, и ощущаете потребность расплачиваться так, чтобы у меня возникло как можно меньше соблазнов вас прикончить! – со злобой выпалил Барьязид. – По-моему, юный рыцарь, даже скандары, охотники на морских драконов, гораздо вежливее. А ведь я вовсе не стремлюсь наниматься к вам на службу, не собираюсь унижаться, помогая вам, и…
– Подождите.
– У меня есть еще дела.
– Пятнадцать ройялов сейчас, – предложил Деккерет, – и пятнадцать, когда выступим.
– Вы действительно думаете, что я убью вас в пустыне?
– Я излишне подозрителен только потому, что не хочу показаться слишком наивным, – усмехнулся Деккерет. – Разумеется, все сказанное мною нетактично. Приношу свои извинения и прошу вас поступить ко мне на службу.
Барьязид молчал.
Деккерет вытащил из кошелька три пятиройяловые монеты. Две были старой чеканки с портретами Понтифекса Принкипина и Лорда Конфалума, на третьей, блестящей и новенькой, были выгравированы профили Конфалума, теперь уже Понтифекса, и нового Коронала Лорда Престимиона на обратной стороне.
Деккерет протянул деньги Барьязиду. Тот выбрал блестящую монету и с любопытством осмотрел ее.
– Таких я еще не видел, – произнес он. – Звать племянника, чтобы определить, настоящая она или нет?
Это было слишком.
– Вы считаете меня заезжим фальшивомонетчиком! – взревел Деккерет, вскакивая на ноги и нависая над тщедушным человечком. Ярость клокотала в нем, он шагнул вперед и замахнулся.
И только тут до него дошло, что лицо Барьязида осталось совершенно спокойным и бесстрастным. Он улыбнулся и взял две оставшиеся монеты из трясущейся от гнева руки Деккерета.
– Выходит, вам тоже не по нутру беспочвенные обвинения, юный рыцарь? засмеялся Барьязид. – Итак, договорились. Вы больше не ждете, что я убью вас за Кавагским Проходом, а я не стану отправлять ваши деньги на проверку.
Деккерет устало кивнул.
– Но как бы там ни было, путешествие действительно рискованное, продолжал Барьязид, – и уповать на безопасное возвращение не стоит.
– Пусть так. Когда выезжаем?
– На закате, в файвдей. Из города выйдем через Врата Пинитора. Вы знаете, где это?
– Найду, – кивнул Деккерет. – Значит, файвдей, на закате. – И он протянул коротышке руку.
5
Файвдей наступил через три дня. Деккерет не жалел о задержке – она дарила ему четыре ночи с Колатор Ласгией. Вернее, так думал он, но вышло по-иному. В представительстве, куда Деккерет зашел вечером после разговора с Барьязидом, не оказалось ни ее, ни записки, и долго еще он, расстроенный, бродил по городу. В конце концов вернулся к себе и перекусил пресной и абсолютно безвкусной едой, все еще надеясь, что Колатор Ласгия вдруг возникнет в дверях и мгновенно унесет его отсюда. Но она не появилась. Спал он беспокойно и тяжело, его преследовали воспоминания о ее гладкой коже, небольших твердых грудях, жадных чувственных губах. А на рассвете пришел сон, неясный и непонятный, в котором она, Барьязид и какие-то хьорты с вроонами исполняли сложный танец в лишенных крыши, занесенных песком каменных развалинах, после которого Деккерет погрузился в здоровый сон и проспал до полудня сидей, когда весь город уже укрылся от палящего зноя.
Позднее, в более прохладные часы, он вновь прогулялся до представительства и, снова не найдя ее, скоротал вечер так же бесцельно, как и предыдущий. Ложась спать, он возбужденно просил Леди Острова Сна послать ему образ Колатор Ласгии. Но Леди далека от подобных вещей, и в эту ночь он получил только обычный успокаивающий и ободряющий сон возможно, дар благословенной Леди, а возможно, и нет, – в котором пребывал под соломенной крышей хижины на берегу Великого Моря под Тил-Омоном и откусывал маленькие кусочки от сладкого багряного фрукта, а брызжущая струя сока окрашивала его щеки.
Проснувшись, он нашел поджидавшего за дверью хьорта из службы представительства, пригласившего его навестить Колатор Ласгию.
Вечером они пообедали вместе и снова отправились к ней на виллу, где провели ночь любви, накинувшись друг на друга, словно не виделись несколько месяцев.
Деккерет пока не спрашивал, почему она не встречалась с ним две минувшие ночи, но когда, энергичные и свежие, несмотря на бессонную ночь, они завтракали, сидя на мягкой шкуре гихорны, запивая блюда золотистым вином, она сказала:
– Как бы я хотела быть с тобой всю неделю! Но, по крайней мере, мы хоть последнюю ночь смогли провести вместе, и теперь ты отправишься в Пустыню Украденных Снов с моими поцелуями на губах. Заставила я тебя забыть остальных женщин?
– Ты знаешь ответ.
– Это хорошо. Ведь ты, может быть, уже никогда не познаешь женщину, зато твоя последняя женщина была самой лучшей, а это посчастливилось немногим.
– Ты настолько убеждена, что я погибну в пустыне?
– Оттуда возвращались очень немногие, – ответила она. – Шансов снова увидеть тебя у меня очень мало.
Деккерет вздрогнул – не от страха, просто он понял, что двигало Колатор Ласгией: две ночи она избегала его, а третью наполнила ненасытными ласками потому, что верила, будто он вскоре погибнет, и испытывала особое удовольствие быть его последней женщиной. Хотя, если он скоро погибнет, ей следовало провести с ним и две предыдущие ночи, но, очевидно, подобные тонкости лежали за пределами ее понимания. Он учтиво попрощался, не зная, встретятся ли они снова, даже если он захочет: слишком много загадочной и опасной непостоянности таилось в ней.
Незадолго до заката он был у Врат Пинитора в юго-восточной части города. Он не удивился бы, расторгни Барьязид их соглашение, но нет, флотер уже ждал за изрытым оспинами песчаником старых ворот, и маленький человечек стоял, облокотившись о корпус у места водителя. Его сопровождали трое: вроон, скандар и худощавый юноша, очевидно, сын.
Повинуясь жесту Барьязида, четырехрукий гигант скандар забрал у Деккерета два прочных мешка, пробил их ярлыком и поставил в багажник флотера. До Деккерета внезапно дошло, что это не скандар, а скандарша.