- Я думаю, это значит, что вы все заблуждались: Мессия вовсе не враг христианства - иначе он никогда не украсил бы свою резиденцию крестами.
- Они такого кровавого цвета, что на них страшно смотреть!
- Уже и на кресты ей страшно смотреть! Тебе, Дженни, не нравится все, что исходит от Мессии.
- Так оно и есть, - вздохнула Дженни. - Мне так грустно, Ланселот!
- Это печаль от усталости. Тебе не мешало бы поспать. Рано утром мы пойдем в город. - Как скажешь, Ланселот…
Но оба они не смогли уснуть в эту ночь: с берега до самого утра доносились барабаны, визгливая ритмичная музыки, залпы и завывания фейерверков. Они так и просидели до самого рассвета, укрывшись одним одеялом, глядя на огни ночного города и изредка переговариваясь. Зато на островке, к которому они причалили, всю ночь стояла полная тишина.
На рассвете они увидели, что весь островок занимает довольно высокая гора, и вся она покрыта садами, среди которых кое-где виднеются белые стены и зеленые крыши, а вверх от причала идет неширокая каменистая дорога. Людей на острове они не видели, вокруг по-прежнему стояла тишина.
- Ланселот, давай пустим Патти немного попастись, - предложила Дженни.
- Пожалуй. Да и тебе, наверное, охота походить по твердой земле, Дженни?
- Да, очень. Столько дней в море! Мы пойдем с Патти и поищем чего-нибудь зелененького ему на завтрак.
- Я поеду с вами, мало ли что… Подозрительный какой-то остров, уж очень на нем тихо.
Дженни опустила сходни и помогла Ланселоту выкатить коляску на старый деревянный причал. Патти быстро нашел себе по-травушку - кусты чертополоха возле стены, идущей вдоль улицы. Дорога наверх была вымощена выщербленными известковыми плитами. Дженни осталась с осликом, а Ланселот тихонько поехал дальше по пустой улице. Он поднялся немного вверх по дороге и вскоре увидел в стене незапертые железные ворота. Он подъехал и заглянул в приоткрытые створки: за ними был тенистый сад, спускающийся к воротам широкими террасами. Вьющаяся пологая дорожка из белых плит перебегала с террасы на террасу, а на самой верхней стоял золотисто-белый храм с золотыми куполами-луковицами и крестами. Ланселот въехал в ворота и покатил вверх по дорожке. На ней он никого не встретил, но ему показалось, что чуть дальше под деревьями прямо на земле спят люди. Он поднялся на следующую террасу и увидел маленький красный огонек перед иконой Божией Матери в деревянном киоте, установленном на столбике из белых камней. А дальше он увидел светлую скалу, увитую плющом, в ней вход в темную пещеру за железной решетчатой дверью. Ланселот подъехал к двери и заглянул в нее. Внутри пещерка была неглубокой, размером с большую комнату. Прямо напротив двери на каменной стене висели иконы, под ними висели горящие лампады, а на каменном полу стояли черные кованые подсвечники. Ланселот тронул дверцу - она была не заперта. Он заехал внутрь. В пещерной часовне было прохладно и пахло ладаном. Самая большая из икон изображала Иисуса Христа в Гефсиманском саду. "Моление о чаше", - вспомнил Ланселот и подъехал ближе. Он долго вглядывался в скорбный лик Христа.
- Опять Ты, - сказал он Христу. - Куда я ни пойду, везде меня встречаешь Ты. Что это значит, а? Христос на иконе молчал.
- Если бы я умел молиться Тебе, - про должал Ланселот, - я бы попросил Тебя помочь моей Дженни. Ее христианское имя Евгения, впрочем, Ты ведь это Сам должен знать. Она в Тебя верит. Но и меня она очень любит. Она такая маленькая, глупая и верная девочка, а Ты такой всемогущий, и всесильный, и Ты, конечно, не станешь ревновать ее ко мне и наказывать за эту простенькую человеческую верность! Если Ты меня слышишь, исполни мою просьбу - побереги нашу Дженни. Для себя я у Тебя ничего не прошу: то, что мне нужно, мне даст Мессия… Я уже не очень верю ему, Тебе я могу в этом признаться. Но я должен ему довериться и пройти свой путь до конца, чтобы исцелиться. А Ты, как там у вас говорится, спаси и помилуй рабу твою Евгению. Ну вот, я сказал Тебе все, что хотел. Аминь.
Ланселот кончил молиться, еще немного посидел, глядя на икону "Моление о чаше", а потом покинул пещерную часовню, аккуратно закрыв за собой дверцу. Он спустился вниз по дорожке и выехал из таинственного сада через распахнутые ворота.
Он вернулся туда, где оставил Дженни с Патти. Ослик все еще хрустел чертополохом.
- Совсем рядом такой шумный город, - сказала Дженни, - а тут так спокойно, так тихо.
- Да, тут хорошо, - согласился Ланселот. - Между прочим, там наверху храм с золотыми куполами и православными крестами, а ниже в саду много людей, они спят прямо на земле под деревьями. Мне на коляске было туда не проехать, да и я все равно не решился бы никого разбудить. - О пещерной часовне и о своей молитве Ланселот не стал говорить Дженни, только добавил: - Мне кажется, в случае чего ты можешь найти тут своих единоверцев. - В случае чего, Ланселот?
- Ну, в случае чего-нибудь неожиданного. Я боюсь за тебя, Дженни.
- А я за тебя. Может, вернемся? Разве так уж плохо нам было в Бабушкином Приюте, Ланс? Дети тебя любят… Мы могли бы пожениться.
- Дженни, прошу тебя, не начинай все сначала! У меня есть реальный шанс встать на ноги, неужели я теперь от него откажусь, в трех шагах от цели? - Ох, Ланселот… - Пойдем к "Мерлину", Дженни.
Они спустились к катамарану, завели на него Патти и отчалили от чудесного острова.
Возле непрерывной цепи иерусалимских причалов им пришлось изрядно покрутиться, лавируя между других мелких судов, весельных, парусных и моторных, пока они, наконец, нашли платный причал для паломников и пришвартовались. На причале дежурил пожилой еврей, собиравший плату за стоянку продуктами и золотом. Расплатились с ним двумя банками рыбных консервов - по одной за неделю. Сторож клятвенно заверил, что не пустит на палубу катамарана посторонних. Он же подтвердил: да, Мессия по-прежнему творит исцеления.
- Если тебе повезет, парень, ты можешь не только исцелиться, но и заработать на этом хорошие деньги! - сказал он Ланселоту. - Я бы на тебя, во всяком случае, поставил. А идти к Башне отсюда надо через старый город. Пройдете мимо источника - в нем, кстати, вода очень чистая, можете ею запастись, потому что вода в городе стоит дорого, и она плохая. Потом поднимитесь к городской стене, войдете через Львиные ворота, пройдете через весь старый Иерусалим и через Яффские ворота выйдете в новый город. А там любой покажет вам короткий путь к Башне. Да вы и так не заблудитесь, ее отовсюду видно.
На торговых улицах старого Иерусалима сновали, суетились, толпились горожане в пестрой, но почти одинаково бедной одежде. Группами по двое, по трое сквозь толпу проходили экологисты, перед ними молча расступались.
Дженни шла рядом с коляской Ланселота, одной рукой держась за его руку, а другой ведя в поводу Патти.
Торговцы умоляюще и назойливо зазывали прохожих в свои лавчонки, возле которых на столах были разложены вяленые финики, бобы, травы, сушеная и копченая саранча, рыба подозрительных пород, явно выловленная в отравленных водах Средиземного океана. Ланс удивился: он знал, что в пищу людям годится только рыба из северных морей: рыба с генетическими изменениями из внутренних морей и Средиземного океана, конечно, давала некоторое ощущение сытости, но организмом усваивалась плохо и нередко вызывала отравления и болезни.
Попадались на улицах и мясные лавки, у дверей которых на прилавках лежали мелкие ободранные тушки.
- А что это у вас за мясо? - полюбопытствовал Ланселот, проезжая мимо прилавка мясника. - Дичь, - коротко ответил тот. - Какая дичь?
- Обыкновенная. Вороны, крысы, суслики, ящерицы… Берите, все свежее, с ночной охоты.
Продавалась поношенная одежда, плетеная обувь, тростниковые циновки и разнообразный домашний скарб. Попадались и вовсе несуразные вещи - обручи для Реальности, персоники, старинные компьютеры, запасные части для мобилей. Покупатели были подстать торговцам и их товару: с темными лицами и голодными глазами, в ветхой одежде, они бродили между лавочек, изредка останавливаясь и торгуясь. Между прохожими шныряли мальчишки, предлагая из-под полы батарейки Тесла, в которых, по их заверениям, якобы еще оставалась энергия, и просто выпрашивая подачки.
Толпа шумела на разные голоса, а громче всех кричали продавцы воды. Питьевая вода пользовалась неизменным и постоянным спросом, ее продавали стаканами и кружками, зачерпывая или наливая из бидонов, чайников, из пластиковых канистр и бутылок. Большинство торговцев водой носило воду на себе, но некоторые расхаживали по рынку с ослами, нагруженными пластиковыми контейнерами с кранами. Патти на таких осликов косился с любопытством.
- Если нам придется тут задержаться, - сказала Дженни, - мы тоже можем торговать водой. У нас на катамаране достаточно пустых канистр.
- А воду будем брать в источнике, - рассеянно сказал Ланселот, лавируя между прохожими. Но он, кажется, почти не слушал Дженни.
Дженни попал камешек в туфлю, и она на минуту остановилась, чтобы нагнуться и вытряхнуть его и чуть отстала от коляски Ланселота.
- Если ты идешь слушать пророков, сестра, то тебе сюда - направо, - услышала она над собой тихий голос. Она подняла голову и увидела женщину в длинном покрывале, глядевшую на нее искоса, слегка отведя от лица темную ткань. - Каких проповедников? - спросила она.
- Илию и Эноха, конечно, - ответила женщина. - Если хочешь, можешь идти со мной.
Дженни поглядела направо и увидела, что некоторые прохожие покидают толпу и уходят в узкий, похожий на щель, проход между двух глухих стен.
- Нет, я иду к Башне, - ответила Дженни. - Далеко это?
- А мне показалось, что ты христианка, - не ответив на вопрос, сказала женщина, над винула на лицо покрывало и быстро скрылась в воротах.
Дженни решила запомнить это место: ей хотелось бы встретиться с иерусалимскими христианами и послушать проповедников, но, конечно, не сейчас. Она ускорила шаг и поспешила нагнать Ланселота.
Они прошли весь старый город насквозь и подошли к высокой древней стене с большими воротами. У ворот стояла охрана, но никого не задерживала: в обе стороны беспрепятственно проходило множество народа.
Прошли и они, и сразу же оказались в новой части города, резко отличавшейся от старого и архитектурой, и людьми на улицах. Старый город был построен из особого светлого иерусалимского камня, делавшего Вечный город солнечным в любую погоду, а в новой части Иерусалима дома были такие же, как в кварталах поздней застройки любого города - бетон, стекло, металл. Ни разрушенных, ни заброшенных домов они не здесь не увидели, а люди были довольно хорошо одеты. Дженни с удивлением отметила, что в толпе попадается много нарядных, изобретательно причесанных женщин с ярко накрашенными лицами. Первое, чему удивились Ланселот и Дженни, были мобили, то и дело проезжавшие мимо них по улицам; некоторые были шикарными, с прозрачными купольными крышами и множеством блестящих деталей. Когда один из них остановился неподалеку от них и из него вышел водитель, Ланселот заметил рулевое колесо перед приборной доской: мобиль был перестроен, чтобы ходить без электроники. Но в основном по улицам сновали "современные" виды транспорта - грузовые и пассажирские тележки, запряженные ослами, велосипеды с колясками-прицепами, рикши и даже носилки-портшезы, носимые клонами. Но больше всего было пешеходов, и казалось, что все жители города двигались в одну сторону - к подножию Башни, и когда Ланселот и Дженни подошли к ней, они поняли, что так оно и есть.
Вавилонская Башня стояла на просторной площади, полностью запруженной народом. Основание ее издали казалось темно-красным, но вблизи они разглядели, что оно такое же аспидно-черное, как и вся Башня, и лишь окружено колоннадой тесно поставленных красных прямоугольных колонн. Проходы между колоннами были перегорожены высокими оградами из железных прутьев с охраняемыми воротами. Люди толпились у ворот и проходили в них небольшими группами, что-то предъявляя при входе охранникам. Дженни и Ланселот остановились.
- Неужели там проверяют коды? - удивился Ланселот. - Я думал, что после того, как погибла электроника Планеты, коды потеряли всякий смысл.
- Ланс, - сказала Дженни, - а ведь от моего кода даже следа не осталось. Что будем делать?
- Покажи-ка руку! В самом деле, будто и не было никогда… Нет, ты только взгляни, мой тоже совсем побледнел, еле виден! За пределами Иерусалима никто давно не пользуется персональными кодами, а здесь их а я он спрашивают? Ты постой здесь, Дженни, поеду узнаю, в чем дело. Через минуту вернулся.
- Дженни, люди предъявляют охранникам вовсе не коды, а билеты на исцеление. - А где можно взять такие билеты?
- Сейчас нигде, на очередное исцеление билеты уже давно распроданы, но я могу пройти и без билета: тех, кто хочет получить исцеление, пропускают и так. - Я не отпущу тебя одного, Ланс!
- Подожди, Дженни. Скажи, ты сможешь найти отсюда дорогу на причал, где мы оставили "Мерлина"?
- Думаю, что да. Надо войти в старый город через Яффские ворота, выйти через Львиные, спуститься вниз и взять немного влево.
- А ты сможешь найти тот островок, где мы пасли Патти? - Конечно.
- Возьми катамаран и отправляйтесь туда с Патти. Ждите меня там. Я поеду к Мессии один.
- Ланс, что ты говоришь? Я тебя не оставлю!
- Другого выхода нет, Дженни. Ты только доберись до острова, а там, я уверен, ты будешь в безопасности. Ты станешь смеяться, но я там молился за тебя твоему Христу.
- Я не стану смеяться, - сказала Дженни, и глаза ее наполнились слезами. - Но, Ланс, прошу тебя, давай вернемся!
Ланселот молчал и, кажется, уже не слушал Дженни: он увидел, как экологисты пропустили в ворота человека в инвалидной коляске.
Мимо них прошли два офицера экологиста. Один пристально посмотрел на Ланселота и спросил:
- Ты на исцеление? Участник? Скажи, парень, на какой подъем ты рассчитываешь? Я бы на тебя поставил. Даю полпланеты за информацию.
- Я не знаю, о чем вы говорите, офицер. Извините, - резко бросил ему Ланселот и повернулся к девушке. - Хватит, Дженни. Сейчас не время для дискуссий, на нас уже поглядывают. Не хватало, чтобы нас арестовали перед самым концом пути: не забывай, что печать Мессии на мне почти не заметна. Ступай, Дженни! Поцелуй меня и уходи.
- Стой, Ланселот! Я иду с тобой, и будь что будет, - крикнула Дженни и решительно схватилась за спинку коляски.
И тут Патти вдруг вырвал у нее из рук повод и с криком помчался прочь от ворот.
- Патти! Непослушный! Вернись сейчас же! - закричала Дженни.
- Не бросай его одного, Дженни! - сказал Ланселот, видя, что она не знает, что ей делать - бежать за осликом или оставаться с ним. - Я не пропаду, а его могут украсть и пустить на мясо. Ты же не хочешь, чтобы Патти съели? - Патти, вернись!
- Беги за ним! Со мной все будет в порядке, не волнуйся, дорогая моя!
- Я потом разыщу тебя, Ланселот! - крикнула Дженни и помчалась сквозь толпу за осликом.
Глава 10
Ланселот еще немного постоял, глядя вслед Дженни, бегущей против движения по запруженной народом улице, потом потерял ее из виду и только тогда направился к воротам.
- На исцеление? - спросил экологист в воротах. - Да. - Однако ты здоровенный парень. Откуда? - Из Скандинавии.
- Оно и видно. Говорят, у вас там еще хлеб растет. А как зовут? - Ларе Кристенсен.
- Ты, верно, хочешь полного исцеления, Ларе Кристенсен?
- Конечно!
Наконец-то хоть один человек сказал ему что-то вразумительное. Но тут же все опять запуталось.
- Я на тебя поставлю, Ларе Кристенсен, - сказал охранник и похлопал его по плечу. - Ты до какого финиша идешь?
Ланселот ничего не понял, но решил ответить так, чтобы не рассердить экологиста. - Я еще не решил.
- Жаль. Поставлю на тебя, когда объявят твой финиш. Смотри, не подведи! - Постараюсь. - Удачи тебе, Ларе Кристенсен!
Все еще оглядываясь в ту сторону, где скрылись Дженни с Патти, Ланселот проехал в ворота.
За оградой и красными колоннами вся территория оказалась еще теснее запружена народом: коляску толкали со всех сторон, его просто несло в потоке людей, и Ланселот боялся, что ее вот-вот опрокинут. Каким-то образом он оказался у одного из широких входов на первый ярус Башни, где толпа крутилась водоворотами, кричали придавленные в тесноте и давке, повсюду звучали резкие команды экологистов.
- Давай твой билет! - потребовал у него экологист, стоявший в проходе между колонн, и протянул руку.
- Какой билет? - одернул его напарник. - Ты что, не видишь? Это же участник! Проезжай и кати сразу направо - там тебя встретят.
Ланселот поехал направо, куда вместе с ним охранники направили еще несколько человек. Двое из них шли на костылях. Тут их встретил человек в зеленой форме с красной повязкой на рукаве: на повязке был нарисованы белые скрещенные костыли, а ниже шла надпись - "ГОНКИ".
- Сюда, паломники, ко мне! - скомандовал распорядитель. Ланселот и его попутчики подошли к нему.
- Никто не передумал? - спросил распорядитель, оглядывая небольшую группу больных и увечных. - Еще не поздно. Вы можете отказаться от исцеления и уйти отсюда. Если толпа вас пропустит, конечно. Люди не любят, когда их лишают любимого развлечения. Кандидаты на исцеление молчали.
- Молодцы, ребята, - одобрил распорядитель. - Ну, спортсмены, двигайте за мной!
Ланселот уже стал прозревать истину, хотя она была ему неприятна: неужели люди собираются на исцеление, как на зрелище? Он вспомнил, что когда в новостях показывали исцеления больных Мессией, они всегда проходили при большом скоплении народа, чаще всего на стадионах. А может, он излишне подозрителен, и все эти люди полны не только любопытства, тоже, впрочем, извинительного, но и сочувствия? Может, они просто хотят разделить со страждущими ожидание и восторг чуда - отсюда и толпа, и ее энтузиазм.
Распорядитель провел всех прибывших на исцеление сквозь дальние ворота, за которыми оказался обширный холл уже внутри Башни. Этот холл шел вокруг всего первого яруса и был перегорожен на отсеки стеклянными стенами, так что можно было заглянуть далеко в обе стороны: и все же кривизна стен Башни была совершенно незаметна, и длинный стеклянный коридор казался прямым.
Паломников завели в огромный грузовой лифт и спустили вниз на несколько этажей. Там они вышли в серый коридор, освещенный голубоватыми светильниками, а оттуда распорядитель провел их в большой зал с низким потолком и металлическими скамьями вдоль стен. На скамьях по периметру зала и в середине его на своих колясках сидела добрая сотня паломников - инвалиды, увечные, слепые, больные. Между ними ходили люди в зеленой форме с эмблемой гонок на рукаве, что-то у них спрашивали и заносили ответы на большие разграфленные листы. За ними семенили клоны.
К Ланселоту тоже подошел распорядитель, бодрый и дружелюбный на вид. Он спросил его имя, записал и объявил, что Ланселот выступает под номером 33 033.
- Смотри-ка, друг, у тебя счастливый номер, - сказал он Ланселоту. - А может, это тебе подсказка - остановись на тридцать третьем ярусе.
- Для чего эти номера? - спросил его Ланселот.