* * *
Утром какое-то смутное чувство, беспокойства не давало мне радоваться предстоящему празднику. Я старалась найти причину. Я умела проникнуть в свой мозг, идти по извилистым тропинкам его, прислушиваясь каким– то невидимым локатором к тому импульсу, который зудит. Я не видела событий, я слушала импульс.
– Так, так, не то, не здесь, вот импульс стал приближаться. Так, так, так, что это? Я еще не видела причины, но знала, что зона уже рядом. Так, так, вот! Сон. Мой незнакомец, он целовал меня, а я чем– то оттолкнула его, и обидела. Чем? Тут мой взгляд упал на портрет. Улыбка обдала меня холодом, и… уши! У него были такие же уши, с острыми кончиками.
– Дьявол, мне снился Дьявол! Хотя нет. Совсем не обязательно. Ведь и у старушки было такое же, но она была просто старушка, и немножечко колдунья. Старушка с маленькой придурью, или так на еду себе зарабатывала. Но почему такие уши? Пока что я видела их у троих…
– Да ладно тебе, придумывать. Никаких ушей я у бабки не видела, – запротестовала Ирка, когда я рассказала ей свои предположения. – Ничего бабулька мне не помогла! Игорек и сам бы пришел. Давай, погадай мне. Я тут в больнице одного мужчину встретила, он так на меня смотрел, и дал телефон!
Я, обречено вздохнула, и пошла за Таро….
– Ну, так позвони ему…
– Я звоню, а его все никак дома нет. Мне уже просто жуть как хочется его увидеть.
– Ну ладно, сказала, я. Давай потом на кофе посмотрим, а на Рождество будем на бумаге гадать.
– Давай, давай! Я сделаю столик. У меня все есть. Ты только приезжай, и карты не забудь.
– Ладно. Мне все-таки льстило, что я нужна, мне верят, и, наконец, все сбывается. Карты говорят правду!
5
Снова наступил вечер, приближался Новый год, но был день Рождества по новому стилю. В комнате у меня стояла елка, и ее разноцветные огоньки сказочно освещали мою комнату с потушенной люстрой. Детство, сказка, таинство, что-то впереди, хорошее… Мои глаза слипались, а в голове вставал образ того молодого человека, которого я видела уже два раза. Во сне, и где– то там в зазеркалье. Как его зовут? Почему я не знаю? Если бы знала, я бы позвала его сейчас, в эту комнату. Я хотела его глаз, его присутствия. Я кожей ощущала влечение к нему, по моему телу шли мурашки от воспоминания его лица и взгляда. Но это были не мурашки страха, а страсти.
– Незнакомец, приди, я не боюсь тебя, я хочу твоих поцелуев, я хочу твоих рук, я хочу тебя.
Глаза мои закрылись. И где были мои мысли о нем во сне или наяву, я уже определить не могла. Я очнулась от своих мыслей, от звонка по телефону. Я вздрогнула и проснулась, и очень не хотелось идти, из теплой кровати и слушать голос, который ошибся номером. Ведь мне никто так поздно не звонил.
Но телефон молчал. С недовольством я легла в кровать, и стала засыпать, но тут я снова услышала звонок в дверь. Не понимая ничего, я подошла к двери, и посмотрела в глазок. Никого не было. Мне все эти розыгрыши надоели и, упав в кровать в очередной раз, я заснула. Проснулась я, когда светило солнце в окно, на душе было не тошно, но какое-то волнительное чувство, какое я не понимала. И тут я вспомнила, мне снился сон.
– Звонок. Я подошла к двери и открыла ее. На пороге стоял мой незнакомец из зазеркалья. Он стоял с букетом цветов в черном пальто, без головного убора. Улыбаясь, он протянул мне букет и, поцеловав меня, вошел в квартиру. У меня не возникло никакого чувства удивления. Это было так, как будто мы расстались вчера, и события жизни лишь продолжаются, имея свою историю, свои ощущения и свое отношение.
Готовя кофе, я уже ощущала ту волну, которая прошлась по всему моему телу, как только он обнял и поцеловал. Я чувствовала запах его шарфа, я еще помнила прикосновения его рук, от которых мне становилось так тепло и приятно, он был мой, желанный, любимый и все это было сейчас, не в мечтах, не во сне|, не в будущем. Это было со мной, сейчас, я упивалась этим моментом. Впереди у нас весь вечер, все, что он нам сулит, и потом нет конца, а только продолжение, только чувства, только восторг. Мы сели на диван, прижавшись, друг к другу, в руках были бокалы вина, и оно уже начало туманить голову… Я, наверное, очень пьяна, – сказала я со смехом. Но у меня провалы в памяти. Неужели на меня так подействовала эта рюмка… Я пыталась вспомнить, что мы пили, я вдруг перестала помнить, что было секунду назад, я только знала, что хочу, очень хочу все вспомнить и придти в нормальное состояние восприятия. Смешно, но я даже не знаю, как тебя зовут, прошептала я, уж совсем удивившись своему сиюминутному состоянию. Мои глаза закрывались, и уже сквозь туман оцепенения я скорее догадалась, что ответил мне мой любимый. Он бережно взял меня на руки, и, положив на подушку, начал снимать с меня одежду. Его руки были совсем близко от груди, его губы дарили мне такие поцелуи, которые уносили меня в ту романтическую дымку еще дальше. И как же сладко было это последнее ощущение, которое нарастало медленно, долго, и, наконец, вылилось в такое безумие, что я проснулась, сердце мое, бешено колотилось, а голове стояли звуки Згид, Игид. Первые минуты я приходила в себя от такого прекрасного ощущения, и только, через несколько минут, я постепенно поняла, что я видела, с подробностями, с деталями. И ощущение приобретенного, того, что ты давно хотел и получил… Что это? Имя! Я почти знала имя! Оно звучало в голове его тихим голосом Изигид! Я встала и, ища свой халатик, подошла к пианино. Мои глаза поднялись к портрету, мне показалось, что выражение лица его стало другим. Оно излучало не коварство, но страсть и любовь.
– Изигид, – сказала я вслух, намеренно, чувствуя, что это должно было иметь свое действие. Я проверяла свое приобретение. Портрет качнулся, как если бы хлопнула дверь в коридоре, содрогнув стену, и вызвав эти колебания… Но мне этого было достаточно.
Не смотря на прекрасные ощущения сна, на меня навалилась усталость и какое– то бессилие. Как будто, чего– то во мне не хватало. И я все старалась вдохнуть побольше воздуха, и какая то безысходность и тоска была на душе. Ощущение было пре неприятнейшее.
* * *
Работа, заботы, и мелкие проблемы закрутили меня на какое-то время, не давая подумать о чем– то другом, кроме как придти с работы, упасть в кровать, а утром уже встать, не помня ни снов, ни даже дней рождения своих друзей.
Ирка позвонила и сказала обиженным голосом.
– Чего не звонишь-то. Забыла меня совсем! А у меня завтра день рождения. Придешь?
Меня как обдало холодным душем. Господи, вот летаргия– то.
– Ир, конечно, приду, не обижайся. Завтра как штык.
После гостей, я пришла хоть и усталая, но вздохов уже мне не требовалось. Все снова стало на свои места. Энергия восстановилась.
– Такое впечатление, что в том сне ее из меня выпили, – подумала я.
Я вспомнила слова тети Веры: "Не принесет добра этот портрет, грех держать такое в доме."
Я помнила рассказы о приходящих, после смерти мужьях. Когда жены, радуясь, что снова могут видеть своего мужа, и любить его, ждали каждый день его появления. В тайне ото всех, вопреки всем советам, предостережениям, они жили со своим призраком каждую ночь и ночь от ночи таяли и теряли силы и умирали… Призраки пьют энергию, ведь своей у них мало, тем более, для земных ощущений.
Оправданный страх снова возник в моей душе, и я постаралась отогнать все свои воспоминания о том сладком сне, и больше про него не думать.
* * *
Дневные заботы отгоняли эти мысли, ночные страхи тоже. И я думала, что все это закончилось, и все это была череда случайностей, которые я сама подогнала под такую мистику. Но все что произошло, а тем более тот, кто был заинтересован в этом, не зависел от моих желаний, от моих планов. Он существовал сам по себе, и только Он мог влиять на эту историю, и решить, закончить ее или нет. Ведь он был хозяин снов, когда человек является его рабом, когда его мышление отключено, а действуют только силы интуиции, чувств и грез.
* * *
Был сентябрь. Ночь была беспокойной. Я спала, и мне снился сон, не ясный, в коричнево дымчатых тонах. Пустынная баня, пол покрытый водой, тусклый свет, у меня какое– то беспокойство и тягость. Я иду по этому сырому полу и подхожу к двери, я открываю дверь, и вижу свою бабушку, с каким то свертком похожим на ткань.
– Бабушка, ты пришла?
– Нет, я ухожу, говорит бабушка. Посмотри, – она протягивает мне свой кулек из ткани, и я вижу, что в нем лежит младенец. Младенец смотрит на меня, а я замечаю, что лицо его не совсем такое, к какому мы привыкли, круглая мордочка с очень маленьким носиком и маленьким ротиком. И глазами расположенными наискось, они сероватого цвета, а может быть, мне так кажется, ведь все в дымке. Это мой ребенок, это я сейчас родила его в этой бане, бабушка быстро помыла младенца, завернула его в покрывальце, и унесла. Куда?
– Смотри сны, и не забывай имени, и еще вот это, – бабушка сунула мне в руки бумажку.
Бабушка закрыла дверь, и догонять ее было бесполезно. Ее уже здесь не было, и малютки тоже. Я открыла сложенную бумажку, в ней были написаны цифры 4536. Понять их смысл мне было трудно. Но я запомнила эти четыре цифры. В паре они давали цифру 9. И наверное в этом был секрет.
6
Прошло много лет, но мой прекрасный незнакомец больше не появлялся. Он не появлялся явно, с той же любовью, которую он подарил мне тогда, но негласно, он присутствовал во сне. То голос советовал мне что-то во сне, то он путешествовал со мной по мирам иллюзий, то дарил мне вещие сны, которые сбывались всегда. Я ведь знала секрет, я знала его имя, и еще четыре цифры. Разгадка которых, пришла ко мне немного позже.
Портрет, ту чеканку, мы сняли со стены вместе с другими портретами, когда делали ремонт. Вещи были сложены в кучу в коробки узлы. И потом, через много лет, я вдруг вспомнила, а ведь здесь раньше еще была чеканка! Теперь здесь висели портреты моих близких, и больше ничего… А куда же он делся, подумала я? Не знаю. Может быть, мама выбросила его, пока я не видела, может быть, случайно выбросили вместе с оторванными обоями. А может быть, он исчез также, как и появился. И теперь его портрет висит в другой, чужой комнате? И может быть, другая женщина ждет его прихода? При этой мысли мои глаза на секунду закрылись от воспоминания, и сердце забилось чаще.
Не знаю, выдержала бы я еще один стресс от его присутствия, я вспомнила ужас и лохматые пальцы, и…поцелуи.
* * *
Эта история имела и еще не одно продолжение. Слова и советы бабульки, которым я последовала через много лет в трудную для меня минуту, стоили мне нескольких седых волос. А незнакомец? Я увидела его еще раз…
И еще. Я до сих пор вычисляю того человека, мужчину, с которым, по словам бабульки, меня сводила судьба, но вся его ужасная сущность, все-таки не принесла мне вреда, а прошлась по моей жизни косвенно, но не могу подумать ни на кого. Кто, когда и почему не навредил? Это пока остается для меня вопросом. И возможно разгадка этого родит еще одну интересную историю. Возможно детективную. У бабушки волосы на голове встали, когда она ощутила его в моей жизни!
Встреча в Рузаевке
В то время я работала на телевидении, и часто ездила в командировки. Моей задачей было найти нужные микросхемы или конденсаторы, в общем, комплектующие для нашей технической службы. Многие телевидение представляют в виде работы дикторов. Но на самом деле, чтобы диктор появился на экране, и передача прошла без помех, в это должны вложить свой труд тысячи квалифицированных, опытных и ответственных людей. А слава достается единицам, тем, кого видят на экране! И когда я представляюсь при знакомстве, что я работаю на ТВ, мне говорят, – точно, точно! Я вас видел!
Вот так, выполняла я однажды свою частичку незаметного труда для работы студий, и поиск конденсаторов завел меня в город Саранск.
Сам завод был в километрах пятидесяти от города на станции Рузаевка. Я это название слышала часто при работе с конденсаторами и поэтому, поехала в командировку без достаточной подготовки. То есть, не узнала точно, как ехать на завод, и на чем. Думала, – городок маленький, там, каждый мне этот завод покажет. Небось, почти все жители на нем и работают. Проблем не будет.
И вот, остановившись в гостинице Саранска, я узнала номер автобуса, который идет в Рузаевку, и рано утром поехала туда. Вышла из автобуса и спрашиваю у первого прохожего:
– Не подскажете, где здесь завод?
Прохожий на меня смотрит недоуменно и плечами пожимает. Спрашиваю у второго – тоже не знает! У третьего.
– Какой такой завод, нет здесь никаких заводов! – отвечает.
– Да что же это такое! Не может этого быть, чтобы люди в таком маленьком городке, не знали, где находится завод! Или они такие все вредные, или тупые. Можно подумать, я у них спрашиваю, – где здесь Африка?
Городок то, весь из маленьких частных домиков, улиц пять насчитается! И все! Наверное, жители и то все друг друга знают, а уж завод!
Спрашивала, спрашивала, толка нет. А время идет! Мне как– то беспокойно стало. И себя ругаю
– Ну почему такая халатность? Нужно было все точно узнать! Телефоны, дорогу.
Пошла я в сторону синеньких палаток, думаю, – куплю себе хоть, что-нибудь попить и поесть. На завод, наверное, сегодня не попаду. Придется возвращаться и в Саранске еще раз спрашивать все точнее. Только бы назад уехать! Как– то здесь все не так, может, и автобус назад только ночью пойдет?
Но, слава Богу, смотрю недалеко станция с электричками. И на них, как я предположила, тоже можно до Саранска добраться.
– Ладно, одним горем меньше! Электричка понадежнее будет. Если что…
На мое счастье и удивление, в маленьких магазинчиках и близлежащих палаточках, везде продавались жареные пирожки, да такой выбор большой и с тем и с другим, и вкусные, к тому же, оказались. И кофе и морс к пирожкам!
Съев пирожок и выпив кофе, я немного повеселела, и успокоилась. И решила еще раз поспрашивать прохожих. Время шло к двенадцати, и я себе отпустила еще полчаса наудачу.
– Здесь есть завод конденсаторов. Как до него добраться? – спросила я мужчину на остановке, куда я вернулась.
Прохожий мне ответил, показав рукой в сторону Саранска: "Да, вот туда идет этот автобус, но он ходит два раза в день… А и, может, уже прошел!
– А сколько же туда ехать? Долго? – спросила я вдохновленная тем, что хоть один мужичок попался нормальный.
– Да может часа два, – неопределенно сказал он мне.
– Да как же два часа, когда я даже сюда меньше часа ехала? Из другого города! А завод где-то здесь должен быть. В Рузаевке! – возмутилась я, чувствуя, что рано радовалась.
Прохожий пожал плечами, и ушел.
Стою я на остановке, собираю в кучку полученные сведения, и надеюсь, что этот автобус еще не прошел. Думаю, – мне бы только туда добраться, до завода, хоть к вечеру! А назад можно и завтра! На ночь, глядя, не поедешь. А при каждом заводе есть общежитие, и пристроят меня на ночь, как ни будь. А если нет, то рядом с проходной посижу до утра, не так страшно. Как– то неприятно, что дело не делается и хочется любым путем вперед двигаться, а не назад. И к тому же, кого винить, сама виновата, вот и отвечай! А самой так тоскливо, ведь если бы заранее все узнала, то уже и дела бы сделала и по Саранску погуляла!
Смотрю, подходит к остановке женщина. Маленькая такая, в бедной одежке, лет на пятьдесят пять. В сером пальтишке, каком – то, старом платочке. Очень простенькая и бедненькая. По типу лица – мордовка. Подошла и встала под навес, как будто тоже автобус ждать собралась.
– Автобус ждешь? – спросила она меня, спустя минуту.
– Да! – обрадовалась я, что можно хоть с кем ни будь поговорить. – Но, говорят, он редко ходит?
– Да он совсем, сейчас не ходит, его отменили. Ты так весь день бы прождала! До ночи! А тебе что, на завод нужно? – спрашивает, хотя я ей еще ничего не сказала.
– На завод. Но только я туда теперь не доберусь, раз ехать не на чем, – вздохнула я.
– Да я туда иду, хочешь со мной. Я тебе дорогу покажу, – предложила женщина.
– А далеко он? – засомневалась я.
– Да километров пять, – махнула женщина рукой в ту же сторону, что и мужчина показывал. – Пошли со мной, если хочешь.
Я сначала обрадовалась, и пошла с женщиной. Перешли мы одну дорогу, вторую. Иду я рядом с ней, и одно меня волнует, во сколько я на завод приду и успею ли получить конденсаторы? А то получится, что вся эта дорога зря. Иду и подсчитываю, за сколько мы до завода дойдем. – Километров пять умножить на двадцать минут, за полтора часа дойдем, – решила я.
А потом, город кончился, и начались какие-то овраги, полянки и отсутствие домов, вот тут я немного стала задумываться. Куда я иду, и куда меня приведут? Думаю, – откуда эта женщина взялась, и почему она ко мне подошла? И про завод откуда узнала! Куда мы идем? И почему я ей доверилась? А вдруг, специально заведет, куда-нибудь, или сама что– то напутает? Ведь мы с ней про завод ничего не уточняли. Вдруг и не на тот завод идем?
Иду, все варианты рассчитываю, – Успею удрать, если что или нет? Солнце высоко, стемнеет еще не скоро, успею повернуть! – успокаиваю сама себя. – Только вот, найду ли я дорогу назад? – вдруг ужаснулась я, потому что поняла, что не помню как мы сюда шли, я же на женщину смотрела или просто под ноги. Автоматом шла, и путь не запоминала!
Женщина сначала шла молча, а потом стала рассказывать мне о своей жизни, о своих дочках, о своем доме. И чем больше она мне рассказывает, тем больше мне ее жаль, хоть она и не жалуется, а просто рассказывает. И доброта из нее так и льется. А мне ей уже и помочь хочется и жизнь ее облегчить, и вся ее жизнь, как кино видится. И домик ее, и дочки и убранство комнат…
А потом, я вдруг свою маму вспомнила. Она умерла год назад. Смотрю, и мне моя мама везде кажется и в земле с травкой, и в облаках. Я везде вижу ее лицо, оно мне так ласково улыбается, и в душе, даже, все переворачивается. Моя мама здесь, но не здесь.
Иду, слушаю женщину, а земля пахнет, как– то по-особенному, как то знакомо. Таким запахом, какой я запомнила с детства, когда в одном городе жила. Ромашки аптечные под ногами, овражки, травка… Приятно. И никак эта красота с моими страхами не укладывается. Но главное, остановиться, повернуть назад, пока не поздно, и переиграть эту ситуацию не получается. Иду, как загипнотизированная природой, солнышком и ее монотонным разговором. Впереди ничего, кроме полей, лесков и овражков. Но иду, и каждая минута уводит меня все дальше и дальше, и города уже не видно, но я и не оборачиваюсь, а чувствую по времени и по пройденным пейзажам..
Через час, женщина остановилась.
– Здесь я пойду в другую сторону, а ты иди туда, – и женщина показала мне рукой в сторону.