Элайдж был для неё запретен как человек, а сверх этого (разумеется) как землянин. Хотя расследование убийства вынудило их встречаться лицом к лицу, она всегда была в глухой одежде, чтобы избежать даже случайного прикосновения. И всё же во время их последней встречи она вопреки здравому смыслу слегка погладила его щеку рукой без перчатки. Она должна была знать, что может таким образом получить инфекцию. Он тем более ценил это прикосновение, что оно противоречило всему её воспитанию.
Со временем сниться ему она перестала.
- Так это вам принадлежал… - растерянно сказал Бейли.
Он умолк, и Глэдия докончила за него:
- Тот робот. А два года назад у меня был муж. Всё, к чему я ни прикоснусь, погибает.
Неожиданно для себя Бейли провёл ладонью по щеке. Глэдия словно бы не заметила его жеста. Она сказала:
- В тот раз вы прилетели спасти меня. Простите, но я должна была позвать вас снова… Входите же, Элайдж. Входите, доктор Фастольф.
Фастольф отступил, пропуская Бейли вперёд, а сам вошёл за ним. Следом за Фастольфом вошли Дэниел и Жискар, но сразу же с обычной для роботов ненавязчивостью молча встали в пустых стенных нишах напротив друг друга.
Мгновение казалось, что Глэдия отнесется к ним с обычным для аврорианцев равнодушием. Однако, взглянув на Дэниела, она отвернулась и сказала Фастольфу чуть прерывающимся голосом:
- Вон тот. Пожалуйста, отошлите его.
- Дэниела? - спросил Фастольф, удивлённо глядя на неё.
- Он… он слишком похож на Джендера!
Фастольф обернулся к Дэниелу, и на мгновение его лицо исказилось от ничем не замаскированной боли.
- Конечно, моя дорогая. Простите меня. Я не подумал… Дэниел, пройди в соседнюю комнату и оставайся там, пока мы не уйдём.
Дэниел молча вышел.
Глэдия взглянула на Жискара, словно проверяя, насколько он похож на Джендера, и повернулась, слегка пожав плечами.
- Могу ли я предложить вам что-нибудь перекусить или выпить? - сказала Глэдия. - Кокосовый коктейль, свежий и холодный?
- Нет, Глэдия, спасибо, - сказал Фастольф. - Я просто привёл мистера Бейли, как обещал. Но я ненадолго.
- Я выпил бы воды, - сказал Бейли, - если можно.
Глэдия подняла ладонь. Несомненно, за ней наблюдали, так как почти сразу в комнату бесшумно вошёл робот со стаканом воды на подносе и вазочкой, полной чего-то вроде крекеров с розовой шишечкой на каждом.
Бейли не удержался и взял один, хотя и не представлял себе, чем может оказаться это угощение. Происхождение, конечно, земное; вряд ли на Авроре люди едят хоть что-то из скудной исконной биоты. Или синтетическую пищу, если на то пошло. Тем не менее земные источники пищи могли со временем претерпеть существенные изменения либо благодаря специальной селекции, либо под воздействием новой природной среды. Ведь Фастольф сказал за завтраком, что к аврорианской кухне надо приобрести вкус.
Он был приятно удивлён. Что-то островатое, пряное, но восхитительное. Он тут же взял второй крекер, сказал роботу "спасибо", хотя тот продолжал бы невозмутимо стоять сколько угодно времени, и забрал у него стакан вместе с вазочкой.
Робот ушёл.
День уже начинал клониться к вечеру, и в западные окна били красноватые солнечные лучи. Бейли показалось, что дом был меньше дома Фастольфа, но выглядел бы веселее и уютнее, если бы грустное лицо Глэдии не одевало всё унынием.
Конечно, это могло ему просто почудиться. Да и как может казаться весёлым и уютным здание, которое якобы служит людям жилищем и укрытием, а само со всех сторон открыто Вне, подстерегающему за каждой стеной. Нигде ни намека на покой многолюдия, общности. За каждой внешней стеной, крышей, полами - неодушевленный мир. Полный холода. Холода!
И холод нахлынул на Бейли, едва он вспомнил своё положение. (Встреча с Глэдией на миг заставила его забыть грозную дилемму.)
- Садитесь, Элайдж, - сказала Глэдия. - Извините, что я немного не в себе. Во второй раз я оказалась в центре всепланетной сенсации, а для меня и первого раза было более чем достаточно.
- Я понимаю, Глэдия, - сказал Бейли. - Пожалуйста, не извиняйтесь.
- А вы, дорогой доктор, пожалуйста, не считайте, что вам следует уйти.
- Ну-у… - Фастольф взглянул на временную ленту на стене. - Я останусь, но ненадолго, дорогая моя, - меня ждет работа, которую необходимо сделать, хоть рухни небеса. И тем более что меня поджидает скорое будущее, когда мне вообще не придётся работать.
Глэдия заморгала, словно удерживая слезы.
- Я знаю, доктор Фастольф. У вас страшные неприятности из-за… из-за того, что произошло тут, а я веду себя так, словно думаю только… только о собственных неудобствах.
- Я постараюсь справиться со своими трудностями, Глэдия. И, пожалуйста, не считайте себя виноватой. Возможно, мистер Бейли сумеет помочь нам обоим.
Бейли только стиснул зубы, услышав это, а потом сказал угрюмо:
- Я понятия не имел, Глэдия, что вы каким-то образом причастны к случившемуся.
- Как будто могло быть иначе! - сказала она со вздохом.
- Вы владеете… владели Джендером Пэнеллом?
- Ну, не совсем. Доктор Фастольф мне его одолжил.
- Вы были с ним, когда он… - Бейли замялся, ища слова.
- Когда он умер? Можно, мы будем говорить "умер"? Нет, не была. И сразу скажу вам, что в то время в доме никого не было. Только я. Я обычно бываю одна. Почти всегда. Привычка, воспитанная на Солярии, вы ведь не забыли? Конечно, это чисто добровольно. И вы сейчас здесь оба, и я ничего против не имею… почти.
- И вы точно были совсем одна, когда Джендер умер? Ошибки тут нет?
- Я ведь уже сказала, - с легким раздражением ответила Глэдия. - Извините, Элайдж. Я знаю, вам надо, чтобы всё повторялось по нескольку раз. Да, я была одна. Честное слово.
- Но ведь в доме были роботы?
- Да, конечно. Я подразумеваю, что со мной не было других людей.
- Сколько у вас роботов, Глэдия? Не считая Джендера?
Глэдия помолчала, словно считая про себя. Потом сказала:
- Двадцать. Пять в доме и пятнадцать на участке. Кроме того, роботы свободно расхаживают между моим домом и домом доктора Фастольфа, а из-за их быстроты не всегда успеваешь разглядеть, мой он или его.
- А-а! - сказал Бейли. - Поскольку у доктора Фастольфа пятьдесят семь роботов, то, если их объединить, получается в целом семьдесят семь роботов. А есть ли поблизости ещё дома, так что роботы оттуда могут оказаться среди ваших?
- Других домов, расположенных достаточно близко, здесь нет. Да и вообще такое смешение роботов обычно не допускается. Мы с Глэдией особый случай - она не уроженка Авроры, а я взял на себя… э… определённую ответственность за неё.
- Но даже и так их семьдесят семь.
- Да, - сказал Фастольф. - Но почему вы придаёте этому значение?
- А потому, - ответил Бейли, - что это подразумевает семьдесят семь движущихся объектов, более или менее сходных с человеческими фигурами. Вы привыкли замечать их уголком глаза и не обращать на них особого внимания. А потому, Глэдия, если бы какой-то человек пробрался в дом с какой бы то ни было целью, вы могли бы его и не заметить. Просто ещё один движущийся объект, сходный с человеческой фигурой, не привлекающей вашего внимания.
Фастольф добродушно усмехнулся, а Глэдия покачала головой с полной серьёзностью.
- Элайдж, - сказала она, - сразу видно, что вы землянин. Неужели вы воображаете, что человек, пусть даже доктор Фастольф, мог бы подойти к моему дому и мои роботы не доложили бы мне об этом? Я могла бы не заметить движущуюся фигуру, принять её за робота, но ни один робот такой ошибки не совершил бы. Вот сейчас я вышла к вам навстречу, но потому лишь, что мои роботы предупредили меня о вашем приближении. Нет, нет, когда Джендер умер, в доме ни одного человека не было.
- Кроме вас?
- Кроме меня. Так же, как никого, кроме меня, не было в доме, когда был убит мой муж.
- Это совсем другое дело, Глэдия, - мягко вмешался Фастольф. - Ваш муж был убит тупым орудием. Убийца должен был оказаться рядом с ним, и, если, кроме вас, других людей в доме не было, положение становилось серьёзным. Но Джендера вывели из строя хитроумной словесной программой. Физическое присутствие того, кто это сделал, не требовалось. То, что вы были в доме одна, ровно ничего не значит, тем более что вы понятия не имеете о том, как заблокировать сознание человекоподобного робота.
Они посмотрели на Бейли - Фастольф с легкой усмешкой, а Глэдия печально. (Бейли рассердило, что Фастольф, чьё будущее выглядело не более светлым, чем его собственное, тем не менее не утратил юмора. "Ну над чем он смеется, точно идиот!" - подумал Бейли зло.)
- Незнание, - медленно сказал Бейли, - ещё не доказательство. Человек может не знать дороги куда-то, пойти наугад и всё-таки прийти на место. Или в разговоре с Джендером случайно вызвать заморозку.
- И какова вероятность? - спросил Фастольф.
- Вы специалист, доктор Фастольф, и, наверное, объясните, что она очень мала.
- Невероятно мала. Человек может не знать дороги куда-то, но, если добраться туда можно лишь по канатам, натянутым зигзагами, какова вероятность, что он доберётся туда с завязанными глазами, шагая наугад?
Руки Глэдии словно вспорхнули, она крепко сжала кулачки и положила их на колени.
- Случайно или нет, это сделала не я! Когда это произошло, меня с ним не было. Не было! Я разговаривала с ним утром. Он был такой же, как всегда, абсолютно нормальный. А через несколько часов я его позвала, он не пришёл. Я пошла посмотреть, а он стоял на своем обычном месте, такой же, как всегда. Но только он не прореагировал на меня. Совсем. И теперь не реагирует ни на что и ни на кого.
- А не могло ли, - спросил Бейли, - что-то сказанное вами мимоходом вызвать заморозку, когда вы уже ушли? Через час, например.
Фастольф резко его перебил:
- Абсолютно исключено, мистер Бейли. Если заморозка происходит, то мгновенно. Пожалуйста, не допрашивайте Глэдию в такой манере. Она не способна вызвать заморозку сознательно, и немыслимо, чтобы она вызвала её случайно.
- Но ведь немыслимо, чтобы её вызвал случайный позитронный дрейф, хотя, по-вашему, причина всё-таки он?
- Но не в такой степени.
- Обе возможности крайне маловероятны? Какие могут быть различия в немыслимости?
- Очень большие. Я оценил бы вероятность умственной заморозки из-за позитронного дрейфа как один к десяти в двенадцатой степени, а из-за непреднамеренного создания всех необходимых условий - как один к десяти в сотой степени. Оценка, естественно, очень примерная, но соотношение достаточно точное. Различие больше, чем между одним электроном и всей Вселенной, и оно в пользу позитронного дрейфа.
Некоторое время царило молчание. Потом Бейли сказал:
- Доктор Фастольф, вы упомянули, что торопитесь.
- Я и так уже очень задержался.
- Так не уйти ли вам?
Фастольф привстал было, но потом сказал:
- А что?
- Я хочу поговорить с Глэдией наедине.
- Допрашивать её?
- Я должен расспросить её без вашего вмешательства. Наше положение слишком серьёзно, чтобы считаться с правилами вежливости.
- Милый доктор, я не боюсь мистера Бейли, - вмешалась Глэдия. И добавила тоскливо: - Мои роботы защитят меня, если его невежливость перейдёт границы.
Фастольф улыбнулся.
- Ну хорошо, Глэдия. - Он встал и протянул руку. Она слегка её пожала. Он добавил: - Я хотел бы, чтобы Жискар остался здесь для общей защиты и, если разрешите, Дэниел пока останется в соседней комнате. Не одолжите ли мне какого-нибудь вашего робота, чтобы он проводил меня домой?
- Ну конечно, - ответила Глэдия. - По-моему, вы знаете Пандиона.
- Да-да. Робот крепкий и надежный!
Он ушёл в сопровождении робота.
Бейли выжидающе следил за Глэдией, всматривался в неё. Она сидела, разглядывая сложенные на коленях руки.
Бейли не сомневался, что она может рассказать ещё многое. И не знал, как убедить её быть откровеннее. Но в одном он был убеждён: в присутствии Фастольфа она не скажет ничего.
24
Наконец Глэдия подняла голову. Лицо её было лицом маленькой девочки. Она сказала тихим голоском:
- Как вы, Элайдж? Как себя чувствуете?
- Неплохо, Глэдия.
- Доктор Фастольф сказал, что приведёт вас сюда через луг и постоит с вами в самом тяжелом для вас месте.
- А? Но зачем? Чтобы посмеяться?
- Нет, Элайдж. Я рассказывала ему, как на вас действует пребывание под открытым небом. Помните, как вы потеряли сознание и упали в пруд?
Элайдж быстро мотнул головой. Помнить-то он помнил, но вспоминать не хотел и сказал сердито:
- Я теперь уже не совсем такой. Стал выносливее.
- Но доктор Фастольф сказал, что испытает вас. Всё прошло хорошо?
- Достаточно хорошо. Сознания я не потерял.
Он вспомнил, что произошло, когда космолет шёл на посадку, и скрипнул зубами. Нет, это другое и обсуждения не требует. Он сказал, меняя тему:
- Как мне называть вас здесь? Как к вам обращаться?
- Вы же называете меня Глэдией.
- Но, возможно, это нежелательно. Миссис Дельмар? Но вы ведь…
Глэдия вскрикнула и перебила его:
- Тут я этой фамилией не пользуюсь! Пожалуйста, не называйте меня так.
- Ну а как называют вас аврорианцы?
- "Глэдия Солярия", но это просто указание, что я с другой планеты, и мне тоже не нравится. Я просто Глэдия. Одно имя. Оно не аврорианское, и, наверное, другой Глэдии на планете нет, так что его вполне достаточно. А я вас буду по-прежнему называть Элайдж, если вы не против.
- Нет, я не против.
- Не выпить ли нам чаю, - сказала Глэдия не вопросительно, а утвердительно, и Бейли кивнул.
- А я не знал, что космониты пьют чай, - сказал он.
- Не земной. Это экстракт одного растения, приятный на вкус и во всех отношениях безвредный. Мы называем его чаем.
Она подняла руку, и Бейли заметил, что рукав плотно затянут на запястье и соединен с тонкой перчаткой телесного цвета. Она по-прежнему в его присутствии укрывала свою кожу, где было возможно. Всё ещё снижала вероятность инфекции.
Её рука на мгновение замерла в воздухе, а ещё через несколько секунд вошёл робот с подносом. Он был заметно примитивнее Жискара, но расставил чашки и тарелочки с канапе и бисквитиками плавно и ловко. А чай разлил даже с грацией.
- Как это у вас получается, Глэдия? - с любопытством спросил Бейли.
- Что получается, Элайдж?
- Вы просто поднимаете руку, когда вам что-нибудь нужно, и роботы уже знают, что делать. Откуда вот этот узнал, что надо подать чай?
- Всё очень просто, Элайдж. Каждый раз, когда я поднимаю руку, она вносит искажение в небольшое электромагнитное поле, постоянно поддерживаемое в комнате. Различия в повороте ладони и положении пальцев создают разные искажения, которые мои роботы воспринимают как распоряжения. Пользуюсь я этим приспособлением только для самых простых приказов: "иди сюда!", "принеси чай!" и тому подобное.
- Я не заметил, чтобы доктор Фастольф пользовался такой системой.
- Это на Авроре не очень принято. Но я привыкла к этому на Солярии… К тому же в это время я всегда пью чай. Борграф уже ждет сигнала.
- Его зовут Борграф? - Бейли с интересом оглядел робота, вдруг осознав, что до этого даже не посмотрел на него. Привычка быстро рождала равнодушие. Ещё день, и он вообще перестанет видеть роботов. Они будут незримо хлопотать вокруг него, и всё будет делаться словно само собой.
Однако просто их не замечать его не устраивало. Он хотел, чтобы их вообще рядом не было. Он сказал:
- Глэдия, я хочу остаться с вами наедине. Даже без роботов… Жискар, пойди к Дэниелу. Можешь охранять оттуда.
- Слушаю, сэр, - ответил Жискар, словно включившись при звуке своего имени.
Глэдию это как будто позабавило.
- Вы, земляне, такие странные! Я знаю, что у вас на Земле есть роботы, но вы словно не знаете толком, как с ними обращаться. Выкрикиваете распоряжение, будто они глухие. - Она обернулась к Борграфу и сказала вполголоса: - Борграф, пусть никто из вас сюда не входит без зова. Не отвлекайте нас, если только не произойдёт что-то, действительно не терпящее отлагательства.
- Слушаю, мэм, - сказал Борграф, попятился, оглядел стол, словно проверяя, не упустил ли он что-то, повернулся и вышел из столовой.
Теперь смешно стало Бейли. Голос Глэдии был тихим, зато тон таким резким, словно она была сержантом и отдавала приказ новобранцу. Но чему удивляться? Он давно убедился, что чужие промашки легче увидеть, чем свои.
- Ну вот мы одни, Элайдж, - сказала Глэдия. - Даже роботы ушли.
- Вы не боитесь быть наедине со мной? - спросил Бейли.
Помедлив, она покачала головой:
- С какой стати? Стоит мне поднять руку, махнуть, вскрикнуть - и здесь сразу же появятся несколько роботов. На космо- мирах ни у одного человека нет оснований бояться другого. Это не Земля! Но почему вы спросили?
- Потому что есть другие страхи, помимо физических. Я не нападу на вас, не причиню вам никакого физического вреда, это разумеется само собой. Но разве вы не опасаетесь моих вопросов и того, что с их помощью может обнаружиться? Помните, это ведь не Солярия. Там я симпатизировал вам и поставил своей задачей доказать вашу невиновность.
- А сейчас вы мне не симпатизируете? - тихим голосом спросила она.
- На этот раз речь идёт не об убитом муже. Вас не подозревают в убийстве. Всего лишь погиб робот, и, насколько мне известно, вы не подозреваетесь ни в чём. Заниматься я должен доктором Фастольфом. Мне крайне важно по причинам, о которых говорить нет нужды, убедительно доказать, что он ни в чём не виновен. Если это может как-то повредить вам, я буду бессилен что-либо изменить. Я не собираюсь сворачивать с пути, чтобы не причинить вам боли. Только честно предупрежу вас об этом.
Она подняла голову и смерила его надменным взглядом:
- Как что-нибудь может повредить мне?
- Так, может быть, приступим к тому, чтобы выяснить это? - холодно ответил Бейли. - Без вмешательства доктора Фастольфа. - Он подцепил канапе вилочкой (брать пальцами не стоило - не исключено, что после этого Глэдия к ним не притронулась бы), стряхнул на свою тарелочку, отправил в рот и запил глотком чая.
Она тоже взяла одно канапе и тоже выпила глоток чая. Если он держался хладнокровно, видимо, она решила не уступать ему в этом.
- Глэдия, - сказал Бейли, - мне абсолютно необходимо знать, какие отношения существуют между вами и доктором Фастольфом. Вы его соседка, и роботы у вас почти общие. Он явно озабочен вашей судьбой. Он не стал защищаться, ограничившись утверждением, что он этого не делал, но грудью встал на вашу защиту, едва я начал задавать вам жёсткие вопросы.
- Что вы подозреваете, Элайдж? - Глэдия чуть-чуть улыбнулась.
- Не фехтуйте со мной, - сказал Бейли. - Я не хочу подозревать. Мне необходимо знать твёрдо.
- Доктор Фастольф говорил что-нибудь о Фанье?
- Да, он про неё упоминал.
- Вы спросили у него, жена ему Фанья или просто подруга? И есть ли у него дети?