Танк больше смахивал на товарный вагон с нахлобученной круглой башней или на фрагмент бронепоезда, поставленный на огромные гусеницы, до половины затянутые мусором и мхом. Так мог бы выглядеть танк первой мировой, будь инженеры англичан гигантоманами и оголтелыми милитаристами, свято верующими в слепоту и немощь вражеской артиллерии и авиации. Сухопутный броненосец криво вписался в тупик между домами, обвалив на себя часть крыши и стены одного из них. Крупный орудийный ствол бестолково целился в белый свет. На башне красовалась полустертая надпись на русском – "Бравый". Сиротская неприкаянность бронированного Голиафа, призывно распахнутые люки, пятна ржавчины на бортах – навевали печальные мысли. Но выхода не было. Хантер ощутил вполне объяснимую потребность вооружиться.
– Дания, иди сюда. Не бойся. – мужской голос гудел в жаркой утробе танка. Сарай на колесах, да и только. – Ничего не понимаю. Здесь команда должна быть человек двадцать. Ну, или этих, "жукомуравьев". И никого! Только труп командира или пилота, хрен его знает…
Девушка, ничуть не выглядевшая испуганной, забралась через "кормовые ворота" внутрь бронированного монстра. Поглядеть на мумию "жукомуравья" она не решилась, тем более что лезть до трупа предстояло через завалы гильз снарядов и патронов, истлевшей амуниции, помета каких-то животных и песка.
А вот Хантер разглядел останки существа, насколько позволяло маленькое "солнышко" фонарика. Мумия покоилась на подобие кресла с длинной сидушкой и вырезом в спинке. В него свисал какой-то бесформенный мешок, пришитый к наряду мёртвого чуда-юда в районе "заднего кармана брюк".
Шесть тонких длинных конечностей предсмертная агония навсегда прижала к вытянутому телу. Четыре нижние, судя по наличию обуви, служили для ходьбы, пара верхних оканчивалась четырехпалыми почти человеческими кистями. Мёртвая голова, затянутая в мягкий шлем и упавшая на грудь отталкивала своими пропорциями, а так же провалом размером с кулак на затылке. Сквозь прорези в шлеме в разные стороны торчали два отростка толщиной с карандаш, видимо, усы. Любопытство перебороло брезгливость и Хантер присел, чтобы бросить секундный взгляд на огромные пустые глазницы, затянутые бахромой плесени и жуткие крючки раздвинутых в агонии челюстей.
Труп обтягивало некое подобие комбинезона, покрытое слоем пыли и засохшей плесени. На груди комбез свисал лохмотьями, обозначая провал в костяной кирасе странного существа. Вонь от мумии на таком расстоянии проистекала заметная, но вполне сносная. Награда за терпение оказалась более чем достойной – на правом боку мёртвого монстра покачивался запыленный пластиковый футляр.
Хантер поставил фонарик на металлический ящик и взвесил в руках трофейный пистолет, внешностью напоминающий музейный раритет – "Маузер-большевик" м. 712.
– Ты с оружием как? – Мужчина стер на удивление тонкий слой пыли с кобуры-приклада, приставил его к пистолету и в таком виде протянул девушке.
– Разберусь. – Бросила та, принимая оружие. В левую ладошку легли два увесистых прямоугольника. Хантер прикинул по размеру верхнего патрона: выходило не меньше восемнадцати штук в каждом. Дания тут же вогнала магазин в гнездо и дослала патрон – и мысли не возникло, что она видит агрегат впервые.
Хантеру досталось неказистое нечто со складным рамочным прикладом, пистолетной рукояткой, рифленой ложей темного пластика и коротеньким стволом. При ближайшим рассмотрении "уродец" оказался довольно легким и компактным карабином. Ствол покоился в укладке под креслом вместе с тремя коробчатыми магазинами и запаянными в пластик боеприпасами. Пальцы легко выдавили из магазина один за другим шестнадцать остроконечных патронов. В свете фонаря разглядел маркировку на донце: "8х35 mm" и аббревиатуру "1NA". Вернул все патроны назад и после некоторой заминки приладил магазин куда положено. Два других после осмотра заняли свое место в специальных ячейках в прикладе. Удобно.
– Гранаты брать? – мужчина выложил в ящик-тайник часть вещей из рюкзака покойного Дмитрия. Освободившееся место заняли пачки патронов к пистолету и карабину.
Дания безразлично пожала плечами.
– А и то верно. Спина у меня не железная. – пробурчал Хантер, подсвечивая пулеметы из одного лишь праздного любопытства. Казенные части кто-то частично разобрал, ленты отсутствовали. Оружие правого борта заклинило намертво в бойницах, поскольку именно этой стороной танк в печатался в дом. По левому борту и в башне турели пустовали.
– А вообще здесь интересно…
– Нам пора. – Надавила Дания.
Не успел Хантер расправить на плечах лямки рюкзака, как со стороны кормы донесся скрежет чьих-то когтей по металлу. Не сговариваясь, девушка и мужчина затаились по обе стороны силовой установки и прицелились в светлое пятно входа. Хантер поставил фонарь стеклом вниз, чтобы иметь возможность подсветить или ослепить противника.
В проходе показалась смазанная распластанная тень. Позже Хантер припоминал, что ему удалось рассмотреть зубастую пасть и когтистую лапу в замахе, но в тот момент мозг не успел обработать поступившую из глаз картинку.
– Бей! – Хантер готов был поклясться, что Дания шепнула ему на ухо, хотя находилась у другого борта бронированного сарая.
– Бах-Бах! Бах-Бах! – пистолет девушки выдал два сдвоенных выстрела – ревущий грохот, многократно усиленный замкнутым пространством, ударил в уши. Тень брызнула темным и рванула внутрь танка.
Хантер крикнул и попытался выстрелить в сторону люка. Палец раз за разом безуспешно нажимал на курок, но оружие оставалось мёртвым куском железа.
– Предохранитель! – Мелькнула запоздалая мысль. Чтобы отсрочить неизбежное, правая рука сама собой метнула горящий фонарь в раззявленную пасть полную мелких острых зубов.
Отпрянув за перегородку, отделяющую мумию пилота от салона мужчина не видел, как тварь замедлилась и одним движением челюстей превратила пластиковый цилиндр в крошево. В эту секунду в бой снова вступила Дания – ее пистолет часто-часто заколотил двойными выстрелами прямо над ухом Хантера. Пули пронизывали хищное порождение этого мира, звонко били в металл, грохот и вспышки рвали душу, вгоняя и без того растерянного человека в ступор.
В оглушающую песнь выстрелов и рикошетов вплелся звонкий визг твари. Девушка грациозно отпрыгнула назад и затаилась за командирской рубкой, побеспокоив мумию муравья – его сердцевидная голова шмякнулась на кучу мусора, потеряв по пути хрупкие усики.
Тварь упорно ползла следом. Взору полупарализованного от страха Хантера показались передние когтистые лапы, следом – развороченная пулями бульдожье-акулья пасть. Наконец, деревянные пальцы нажали на какую-то кнопку, но вместо желанного выстрела карабин уронил магазин в мусор.
Барахтаясь в грязи среди снарядных гильз, мужчина отползал от врага, тыкая стволом непослушного карабина в такую близкую и смертельно опасную пасть с мольбой: Ну, стреляй же, стреляй! Пока не уперся рюкзаком в какой-то ящик. Он не видел, как в ржавой полутьме среди клубов пороховой гари взметнулась гибкая плеть и ужалила его прямо во фляжку.
Точку в этой трагикомедии поставила Дания. Перезарядив свой пистолет, она выдала еще одну серию сдвоенных выстрелов, похожих на очередь. Жуткая гадина содрогнулось в агонии и замерла у ног Хантера навсегда.
В этот момент карабин громогласно бухнул – пуля пробила локтевой сустав правой лапы и заметалась пронзительным рикошетом.
Дания выдохнула и присела рядом. Вместо помощи Хантер получил неожиданно сильную оплеуху.
– Еще раз меня подведешь… – злобно прошипела она и ушла подбирать свой рюкзак.
Здравый смысл подсказывал, что плеть с жалом на конце лучше голыми руками не трогать и Хантер, не мудрствуя, отцепил пробитую фляжку от ремня. На непослушных ногах добрался до оружейного ящика, куда перед нападением выбросил часть лишних вещей Дмитрия и взял фонарик взамен утраченного. Дрожащий луч позволил разглядеть останки мерзкой гадины, чуть было не поставившей точку в жизненном пути человека.
Строение четырех мощных конечностей и туловища указывали на вполне заурядных предков, вроде псовых. Вместо головы на короткой мощной шее зияла пасть из четырех частей: по бокам двух равнозначных челюстей, усеянных двумя рядами острейших зубов, росли крючковатые жвалы, как у насекомого. Четыре глаза, строением схожих с буркалами саранчи рассредоточились попарно над и под жвалами – тварь могла видеть на все 360 градусов и с открытой пастью! Глазам, кстати, досталось от пуль больше всего. Следующей частью тела по количеству попаданий оказался поросший окостеневшей чешуей горб между лопатками передней пары конечностей. Нервный узел, а может даже мозг, решил Хантер, ничуть не замечая того факта, что Дания словно знала, куда следует бить врага.
Как и брюхо у саранчи, тело нового противника от шеи и до пяточных серпообразных когтей поросло чешуей с редкими шипами и толстыми волосками, местами сбившимися в пучки. Хвост, чуть было не погубивший Хантера заслужил более внимательного взгляда несостоявшейся "жертвы". Полуметровая полноценная конечность, растущая над задницей твари, продолжалась плоской лентой больше метра и заканчивалась шишкой размером с два кулака. Черная игла длинной с мизинец, пробив пластиковую фляжку чудом не угодила в ногу. Влажный блеск яда обещал мучительную смерть. Шишка оказалась ничем иным, как пятью или шестью потенциальными жалами. Разумно, подумал мужчина – если основное оружие сломается о кость или броню очередной жертвы, то через некоторое время у твари вызреет новое ядовитое жало.
Городок или скорее промышленный поселок остался километрах в трех позади бесформенными грудами ангаров, серыми коробками пятиэтажных давно уже не жилых домов, терриконов отработанной породы и песка, плавно переходящих в руины производственных зданий. По границе поселок опоясывала трехметровая монолитная стена с остатками спиралей "колючки" и проломами в некоторых местах. В иных пробоинах навсегда замерли ржавые остовы строительной и боевой техники – очевидно, что кто-то пытался покинуть осажденный поселок, а кто-то, наоборот, яростно пробивался внутрь. Обращенные к пустырям фасады зданий испещряли сколы и пробоины разной величины, крыши зданий провалились внутрь, улицы усеивали затянутые мхом воронки. Главную улицу пересекала гигантская борозда, словно по ней прошлись титаническим плугом. От зданий, оказавшихся на пути пахаря-великана остались лишь груды обломков по краям выемки – все остальное словно испарилось. Ближе к окраине следы былых сражений становились заметнее, красноречивее. Мотки ржавой колючей проволоки, ряды слежавшихся мешков с песком, остовы различной военной и гражданской техники, кучи позеленевших или рассыпающихся ржавчиной гильз. Отметины пуль и осколков на стенах складывались в пугающие узоры. На улицах не было останков таинственных бойцов с шестью конечностями, а в дома беглецы не заходили. В них, если верить справочнику, логике и предчувствиям, спасались от холодного ветра ночью и жаркого зноя днем различные местные хищники.
Однажды Хантер заметил в темном провале расширенной взрывом двери человеческий силуэт. Дания схватила рванувшегося навстречу мужчину за руку: Не надо, не ходи.
Странная фигура таила невнятную угрозу, чем больше мужчина смотрел на застывший силуэт чужака, тем сильнее проникался чувством опасности. Ни рюкзака, ни оружия в руках не было видно. Псих-одиночка, не выходя из темноты, молча провожал людей взглядом и Хантер готов был поклясться, что внешним обликом его сходство с человеком и ограничивалось. Стоило только прицелиться в опасный силуэт из карабина, как тот мгновенно отступил в темноту.
За границей поселка сплошной ковер мха постепенно истончился и раздробился на кочки-островки. Под ногами пошла сухая растрескавшаяся земля обильно удобренная бытовым и военным мусором разной степени сохранности.
К полудню два человека сильно вымотались и брели, поддерживая друг-друга. Второй рюкзак Хантер не бросил – что именно помешало: жадность, здравый смысл, желание испытать себя на предельной нагрузке, он не задумывался. Просто шел на максимальной скорости от опасного городка и тащил груз.
– Что это? – спросила Дания, когда Хантер вернулся с разведки приземистого строения.
– ДОТ или что-то вроде. – ее спутник подхватил свой груз и направился к бетонной полусфере с темнеющими провалами амбразур. Дотащил-таки, пусть куртку хоть выжимай и руки-ноги отваливаются, зато припасов минимум на неделю. Как и в прошлой жизни, Хантер привык рассчитывать только на себя и в целях повышения боевого духа тут же похвалил себя любимого.
– Я проверил, внутри никого и относительно чисто.
Заканчивался их первый самый трудный день, так что обнаруженное укрытие оказалось весьма кстати.
– Дом, милый дом.
– Да, на пару дней…
Хантер обошел вокруг ДОТ или скорее гибрид бетонного полуподземного бункера с укрепленной огневой точкой, внимательно вглядываясь в бескрайние дали, избирательно поросшие островками все того же сине-зеленого мха. Горизонт делили группы гигантских кактусов. Растения напоминали пустынных жителей планеты Земля. Именно напоминали, поскольку отношение окружающей действительности к Земле оставалось под большим сомнением. Трехгранные стволы в два-три обхвата шириной и метров десять-пятнадцать в высоту равномерно ощетинились полуметровыми колючками. Некоторые выкинули кисточки одуряющее пахнувших цветов, вокруг которых роились тучи насекомых. Разное по тональности жужжание крыльев дополнялось щелчками, скрипами и стрекотом. Такие "островки жизни" мужчина старательно обходил – местная фауна вызывала страх и отвращение. И чем дальше, тем больше.
Пока усталость окончательно не сковала по рукам и ногам, Хантер нарубил топором, взятым у покойного напарника Дании, охапку кактусовых колючек на топливо. Для комплекта наломал кривых узловатых палок от кустарника, росшего у подножия кактусовой рощи и уволок внушительную вязанку дров в бункер. Сухое горючее – пачка его очень кстати обнаружилась в рюкзаке погибшего напарника Дании – решил экономить, используя для растопки.
Нарезав несколько широких пластов мха, устроил две лежанки – все не на голом бетоне спать. А со спальником так вообще можно шикарный сон-тренаж минуток на шестьсот организовать. Из обнаруженных в углу металлических ящиков и бочек устроил баррикаду для дверей. Для тяжести набил грязным песком, позеленевшими гильзами, а на дно поместил фрагменты человеческих костей, совместив сразу три дела – похороны, уборку и укрепление. Напылил, конечно, изрядно внутри, но безопасность превыше всего! Дверь плотно не закрывалась, поскольку неизвестные штурмовики повредили ее направленным взрывом. Нагромождение ящиков давало неплохой шанс задержать нападающих. Если те захотят брать нас живьем – подумал Хантер, а не пальнут из огнемета, как уже бывало в этом бункере в стародавние времена. Лишние бойницы закрыли внутренними бронешторами. Дания на время ушла в себя, не обращая никакого внимания на активность напарника.
Браслет на руках пискнул: 16-00. Хантер надавил ногтем кнопицу и экран показал, что прошло десять часов с момента появления здесь. Идиотская электронная дешевка. Такие на Земле даже в младшие классы было бы стыдно принести, а тут необходимо носить. Потому как "витамины" принимать и Архангел Михаил и неизвестный "пилюлькин" рекомендовали строго по времени.
– Хантер, а почему… Хантер? – Девушка уселась поудобнее у печки – дневной зной давно спал, и с каждым часом ветер, задувающий в закопченные амбразуры, становился ощутимо прохладнее.
Мужчина изрядно устал. Спать хотелось даже сильнее, чем есть, но через силу поддержал разговор. Надо как-то отношения завязывать с боевой подругой и единственным человеком на много километров вокруг.
– В детстве крысу убил. Металлическим шариком из рогатки. С пацанами поспорил. – слова давались неожиданно тяжело – Я ей голову размозжил… с первого выстрела. С десяти шагов. Мы ее в угол камнями и палками зажали. Среди пацанов умник один из школы-гимназии с углубленным изучением английского, он и крикнул первый – Хантер! Хантер! Гаденыш…
– И?
– А крыса-то сильно беременная была – в обычную попасть непросто – они очень быстрые. Ее водой выгнало из норы. Не могла убежать. А может, не захотела. Видно поняла, что конец ей. Посмотрела мне в глаза… А рогатку у меня сразу после того выстрела многие купить захотели. Я за так отдал, не помню кому.
– Жалко?
– Крысу или рогатку? Крысу нет, себя да. То ли она оказалась очень умной, то ли я слишком мягким…
– Не бил никого, говоришь. – Дания грациозно протянула ладони к огню. Хантер с заметным усилием расколол еще несколько колючек ножом и топором на несколько частей.
– Я оружие боевое сегодня первый раз в руках подержал.
– Оно и видно.
– Ну да. Ты вот отлично стреляла!
– Не мудрено. Родители военные, братья – заядлые охотники. – мужчине на секунду показалось, что у этой фразы есть двойное дно… Дания играет с ним. Да нет, показалось. Возникшие подозрения вдруг растаяли как туман. Словно кто-то захотел, чтобы они растаяли.
– Слышишь, Хантер, повезло тебе! А то утром все взывал: "Господи, ниспошли мне ветерана МЧС и ГО ЧС!".
– Болтун, ты есть собираешься? – в голосе чувствовались игривые нотки.
– Непременно. Я когда волнуюсь, не только много болтаю, но и много ем! – по старинной привычке скрывая свои истинные мысли, Хантер отшутился. "Ну, уж нет, подруга, сегодня ты меня не получишь, руки меньше надо распускать! Стресс поймала, а теперь, значит, здравствуй тело молодое – незнакомое, так? Перетопчешься! Где там у нас были влажные салфетки?".
Хантер открыл блокнот, чтобы закрепить преподнесенный ему этим миром урок местной фауны. "Саранча" так же и звалась. Авторы пособия отказывали ей в каком-либо интеллекте и приписывали ей коллективный способ охоты в составе прайдов от пяти до пятнадцати голов. Дожившее до половой зрелости потомство одной кладки и составляло прайд. Всю свою недолгую, но бурную в плане роста жизнь стаи саранчи хаотично мигрировали по планете, пожирая по пути все и засевая пройденное пространство своими личинками. Наибольшее количество тварей скапливается вокруг человеческих поселений – этот факт не поленились выделить в тексте жирным шрифтом.
Вторая тварь, напавшая на напарников в танке, именовалась Мантикорой. Хищников словно специально создавали для охоты на человека в любых условиях: быстрые, хитрые, с высочайшим болевым порогом, одинаково опасные в руинах, подземных коммуникациях и на открытом месте… Поскольку враг был небольшого размера и оказался один, его следовало отнести к самцам. Самки предпочитали путешествовать со своими отпрысками вплоть до их зрелости. Приводилась фотография юной мантикоры под самостоятельным названием "Гончая". "Детишек" отличали скромные размеры и отсутствие хвоста с ядовитым жалом. Хантер сглотнул – похоже, им круто повезло встретить "папашу". Попадись они более крупной "мамаше" вместе с парой-тройкой вечно голодных "детишек", тут и сказке конец.
Зловещий силуэт в развалинах подходил под описание любого из нескольких гуманоидных монстров – Клеща, Хлыста и Роевика.