Я ведь до сих пор толком не привыкла с ней летать, боюсь высоты и со страха иногда хватаю ее за что попало. Один раз даже разорвала рукав. Выражение лица Акисы, когда она увидела, что стало с ее новой кофточкой, лучше не вспоминать. Хорошо она тогда онемела от шока, а то могла убить, а потом превратить в ящерицу. Или наоборот!
До нужного места от нас ехала сорок пятая маршрутка, и назло джиннии (уж больно она любит командовать) я объявила, что больше не хочу ходить пешком, и настояла на маршрутном такси. Она не стала возражать, потому что сама хотела доехать побыстрей.
Добраться без приключений и позора не удалось, даже несчастные пять остановок. Акиса, впервые ехавшая на маршрутке, как только я расплатилась и пересела назад к этой красотке, громко заявила на весь салон:
- Возница, гони, не останавливаясь, ибо я спешу!
Пожилой, усталый кавказец только покачал головой, что-то бормоча сквозь зубы.
- И не смей никого подбирать по дороге, мы первые тебе уплатили!
Тут уж я прикрыла ушки, чтобы не слышать всего того, что он о нас думает. Акиса просто обалдела от изумления, и только поэтому водитель не был превращен в степного тушканчика, а мы успешно слезли на набережной у Красного моста.
Оттуда минут двадцать прошли дворами пешком, на нас все оборачивались, больше на Акису, но все равно мне тоже досталась парочка восхищенных взглядов. Может, конечно, потому, что рядом шла такая восхитительная подруга, но в любом случае приятно…
Я специально решила вести ее окольными путями, решив показать и другие мечети (здесь на одном пятачке стояла не одна, а целых три мусульманских храма), это наверняка будет ей интересно. Тем более что нужно куда-то девать десять с лишним часов, которые оставались до полуночи…
Центральная, из красного кирпича, очень просторная и богатая внутри, находилась в квартале от Черной, некогда сгоревшей и разрушенной почти полностью - четыре стены, вот все, что от нее осталось. В данный момент ее активно восстанавливали, уже выросло большое здание с круглым, еще не выложенным черепицей куполом и апсидой с юга, а в небо устремился увенчанный полумесяцем стройный минарет, весь в геометрических узорах из кирпичей, окна основного здания были красиво орнаментированы, но центральный вход оставался пока в строительных лесах…
- Ты не говорила, что здесь их несколько.
- Хотела сделать тебе сюрприз! Правда, здорово?
- Нет…
- Почему? - не поняла я.
- Никто не строит мечети так близко друг к другу, все это не просто так…
Пока я думала, что она имеет в виду, мы пришли на соседнюю улицу. Акиса с трудом пропихнула в щель ящика для пожертвований выставленный во дворе Центральной мечети пухлый кошелек, надеюсь, что там хоть рубли, а не шумерские серебряные брусочки. То, что деньги ею наверняка "позаимствованы" или добыты другим нечестным путем, дочь джиннов не смущало. Насколько я успела ее узнать, легитимные заработки мою подругу не вдохновляли, она искренне считала, что зарабатывать честным трудом - скучно…
А еще через квартал вовсю шла реставрация большой Белой мечети, рядом с которой было назначено свидание. С ярко-синими куполами, она обещала стать самой красивой в городе. Между собой эти три мечети образовывали треугольник, и притом все три одновременно переживали сейчас реконструкцию. В разной мере, Центральная, мне кажется, нуждалась в лучшем случае в подновлении тротуара, за ней и так всегда ухаживали…
Стройплощадку Белой мечети окружал деревянный забор, уже расшатанный, кое-где доски были отодвинуты, восстановительные работы велись лет пятнадцать, и положенное строительное ограждение с тех пор не менялось. Рабочие заканчивали дневную работу и расходились, поглядывая на нас с интересом, особенно, конечно, на Акису, вернее, на ее грудь. Двое строителей чуть шеи себе не вывернули, обернувшись и долго не в силах сдвинуться с места или хотя бы закрыть рот. Но лучший обзор был у тех, кто в это время застилал крышу. Работа, конечно, была брошена. Вот так одна праведная мусульманка может помешать праведному делу - восстановлению мечетей…
Как я и предполагала, Яман-баба все-таки придавал значение точному времени, и гораздо большее, чем пыталась меня убедить Акиса. Послонявшись вокруг мечети, она еще даже частично не функционировала - мало того, что купол недоделан, заново настилали полы, и войти внутрь было нереально.
- Ну что, насмотрелась? У нас еще куча времени, пошли выпьем кофе…
- Воистину кофе не повредит, - раздумчиво согласилась она. - Знаешь, а я думала ты живешь в неверующем мире, у тебя даже Корана дома нет и суры над дверью не висят.
- Напоминаю тебе, что я христианка.
- Да? Но Библии у тебя под подушкой я тоже не нашла.
- Ты лазила у меня под подушкой, зачем? - в ужасе вскричала я. Обычно я там храню любовные романы умеренно эротического содержания.
- Но сейчас я увидела, какие вы мечети строите, и даже без помощи джиннов, значит, у вас много праведных мусульман живет в городе, - мягко увильнула от ответа Акиса, переводя тему. - Душа согревается при этой мысли, может, и ты, о толком неверующая, подумаешь и обратишься?
- Нет. Но ты не ответи…
- Ай, я не собираюсь тебя неволить, - великодушно уступила она, но по ее глазам было видно, что это только временная поблажка. Сразу стало понятно, что под моей подушкой она привычно искала сокровища. То есть просто сунула руку, чисто автоматически, по привычке, у них на Востоке так принято. Но поверьте, зуб даю, что, если бы она нашла у меня там пять кило золота - не отколупнула бы себе ни кусочка…
Мы еще погуляли по улицам, это была старая часть нашего города, деревянные одноэтажные домики, утопающие в тени тополей, на одном доме было написано: "Кто тронет эту улицу - до утра не доживет".
Я с некоторым удивлением обнаружила вывеску маленькой кофейни, в этом идиллическом мирке, где все питались исключительно дома. Мы поспешили зайти, благо народу там почти не было. Я вообще люблю маленькие кафешки на затерянных улицах, а Акиса могла сейчас думать об одном - о предстоящей встрече с возлюбленным скандалистом.
Местечко оказалось без изысков, но с приятной домашней атмосферой. Пока мы сидели там, я заказала кофе, а она, вдруг вспомнив, спросила, есть ли здесь мартини? И, узнав, что есть, с видимым усилием удержалась, чтобы не взять.
- Мы в мечеть идем, спиртное пить нельзя, - категорично заявила она, испепелив меня таким взглядом, как будто это я ее спаивала.
На стене висел телевизор, и желающие могли спеть караоке. Один парнишка в морской форме даже исполнил "Прасковью из Подмосковья", явно желая привлечь наше внимание. Акиса тоже не удержалась, но, поскольку она не собиралась петь неизвестные ей попсовые песни, то, несмотря на мои уговоры и мольбы, спела что-то на непонятно каком языке. Я не лингвист, но это точно был не французский, английский, немецкий и т. д. и т. п.
Джинния заранее предупредила, что это будет очень печальная песня о несчастной любви. Текст я, разумеется, повторить не смогу, помню только, что он состоял почти из одних гласных. Кричать в микрофон ей понравилось, и она спела песенку дважды, хотя на "бис" ее никто не уговаривал…
Наконец она закончила, вид у нее был весьма самодовольный. Немногие посетители находились в прострации, они не скоро из нее выйдут…
- Это твой родной язык? - в шоке произнесла я.
- Не совсем мой, но он самый приятный на человеческий слух из всех наречий джиннов, поэтому я его и выбрала.
- Сколько же у вас языков? - Я постаралась, чтобы мое лицо не приняло еще более потрясенное выражение.
- Около тысячи тысяч, - беззаботно улыбнулась она. - От языка моего народа у людей может разорваться сердце и лопнуть глаза. Но не бойся, при тебе я никогда не произнесу родных слов, даже если встречу соплеменника.
- Утешает, - выдавила я, надеясь, что она преувеличивает из патриотической гордости. Вот уж когда слово может стать оружием…
А потом она все-таки заказала себе пятьдесят грамм мартини. Ой, мама, зря… Я не помню, как летело время, сколько чашек кофе я выпила, как отнимала у Акисы очередную рюмку, как вовремя переключала ее с мартини на караоке и какое несметное количество песен она нам исполнила. Моя подруга бухнулась обратно за столик, когда ушли все, включая бармена, охрану, уборщицу и случайно заглянувших на вопли посетителей…
- Это была моя любимая песня о любви дочери царя джиннов к горбатому садовнику, который был в детстве украден ее отцом из родительского дома в Абиссинии. Царь не имел сыновей и хотел сделать его наследником, но уронил, подлетая к своему дворцу, и тот вырос уродливым горбуном. Поэтому выше чем на садовника претендовать уже не мог. Сжалившись, царь джиннов решил вернуть его родителям, но при полете уронил снова. И в этом падении было для него великое счастье - он упал на дочь царя и отбил ей печень! А когда он пытался встать с нее, а она начала с ним драться, их глаза встретились и они полюбили друг друга. Это одна из самых популярных в моем Городе Колонн песен, мы плачем, когда ее поем…
Хм, честно говоря, слез у нее я не заметила. Но скорее всего она и не врет, просто сама слишком прагматична, чтобы расчувствоваться от такой наивной истории. Сюжет, конечно, убийственный, хотя, с другой стороны, а чем наша эстрада лучше?
- Он поет: "Милая, ты прекрасна такая как есть, хоть твое лицо не сравнить с лепестками лотоса, скорее с цветами горчицы, ведь у тебя отбита печень, но я, жалкий горбун, все равно недостоин тебя…" Вообще-то у нас нет печени, внутри наше тело отлично от человеческого, просто так тебе понятнее, дальше на ваш язык не перевести, мы, джинны, любим друг друга иначе, чем вы.
- Интересно, как иначе? Ведь Яман-баба человек и вы с ним… ну… как бы…
- О разгулявшаяся, сколько уже времени? - спросила она, вдруг спохватившись и привычно не отвечая на интересующий меня вопрос.
Посмотрев время на сотовом, я раскрыла рот, собираясь ответить.
- П-почти одиннадцать, - опередил меня осторожно приблизившийся к нам официант, он заметно нервничал и, заикаясь, добавил: - Мм-мы закрываемся через п-пять минут.
Видимо, ужасно боялся, что мы задержимся и джинния будет петь снова. Когда мы вышли, я оглянулась, на двери было написано, что работают они до двух ночи. Точно, мы им чем-то не понравились…
Ладно, завтра пойдем в другое кафе, здесь что-то слишком уж привередничают. Акиса ведь не буянила, никого ни в кого не превратила (только угрожала…), а один-два (не помню) бокальчика мартини не оказали на нее чрезмерного эффекта. То есть я-то видела ее и в более явном алкогольном опьянении. Подумаешь, пела слишком громко, а зачем тогда вообще ставить караоке…
Глава двадцать первая, ШАЙТАНЬЯ
Миша не звонил. Может, самой позвонить? Но что-то мне подсказывало, что пойти на свидание с заключенным возлюбленным Акисы втроем, было бы уже перебором. Вдруг встреча сорвется из-за того, что слишком много встречающих. Просто я так соскучилась по нему… Непременно позвоню, когда все пройдет, будет что рассказать.
- И где, интересно, правая сторона? Говорила же, не надо было отпускать крысу.
У Акисы нарисовалось на лице позднее осознание моей правоты, хотя, конечно, мы сами дуры, от восторга и эмоций не сообразили сразу спросить у хвостатой посланницы. Впрочем, откуда ей-то знать, где у мечети правая сторона. И кажется, она не врала, сказав, что это все, что ей велели передать. Мне стало стыдно, что я на нее давила…
- Стой здесь, может, он чувствует присутствие постороннего, потому не появляется, я посмотрю с другой стороны. - И Акиса деловито понеслась вокруг мечети, прислушиваясь к каждому шороху и пристально вглядываясь в каждое темное пятно на заборе, в надежде, что это тень ее любимого.
Это я-то посторонняя?! Да я из-за него жизнью рисковала и не отказалась бы, если б снова пришлось. Какая неблагодарность, проворчала я себе под нос…
Уже стало совсем темно и пустынно на улице. Я вдруг поняла, как просто определить правую сторону мечети - надо лишь встать лицом к центральному входу. Или спиной… Обе догадки сразу повысили мою самооценку, хотя, если вдуматься… невеликое открытие.
Джинния все продолжала бегать кругами, а гордость не позволяла окликнуть подругу, назвавшую меня посторонней. Плюнуть, что ли, и пойти домой, но не хотелось расстраивать бабушку, опять "загуляв". Акиса как-никак, но скорректирует время и вернет нас пораньше, хотя бы до темноты.
Вдруг запоздало, но лучше поздно, чем никогда, зажглись фонари. Запиликала "напоминалка", я достала сотовый, есть еще пять минут. Слева неожиданно раздался глухой хлопок, и я встретилась взглядом с возникшим рядом со мной маленьким мохнатым существом. Лицо азиатское, неумытое, одет в грязную спецовочку и драные джинсы, на голове слишком большая желтая строительная каска, а на лбу явственно торчат маленькие рожки. В лапках он держал две грязные канистры с какой-то жидкостью…
Кто стоит передо мной, сомневаться не приходилось. Опыт есть, и он не радует. На меня напал холодящий ужас, такого я не чувствовала даже в Черном Иреме, когда лезла по стене из шоготов и когда увидела следящую за нами из-за угла змею, оказавшуюся всего-то глазными щупальцами повелителя пластиножаберных рыб. Только раз во сне, когда мне явился, не к ночи будь помянут… черт! Или по-восточному - шайтан.
- Ай, ты минэ заметил? - неожиданно испуганно спросил он, пригибаясь, словно кошка, переходящая улицу.
Голос у него был тонкий и тихий, я почувствовала себя чуточку увереннее. Хотя на всякий случай поискала взглядом кирпич или палку…
- Вижу, ты минэ боищься, - живо сориентировался он, выпрямляясь и глядя на меня уже гораздо смелее, хотя голосок его оставался писклявым, как у чертенка из мультика "О попе и о работнике его Балде". Видно, они там знали, с кого делать…
- Я тут шел па сваим дэлам, - начал он, явно не собираясь следовать этим словам.
- Ну и шел бы, - с надеждой предложила я. - Чего встал?
По правде сказать, я больше всего сейчас мечтала, чтобы он поскорей отправился своей дорогой или дождался Акисы, у нее с такими типами разговор короткий. Но рогатый только нетерпеливо пристукивал копытцами и поглядывал на меня как-то странно.
- Спрашиваэшь, какиэ такиэ дэла могут появица нощью на стройки?
Я через силу кивнула, хотя его дела меня нисколько не интересовали. Но, видно, шайтанчиком никто никогда не интересовался, возможно, кроме начальства, вот он и пристал ко мне с излияниями:
- Ты же видишь, кито я, и должна понят, чито толка дэла ощень важные магли патребовать маэго внимания.
Что же делать? Близкий контакт с таким существом мог мне сильно навредить на том свете, а мама меня учила заранее заботиться о будущем. Пнуть его, что ли?
- Да я хащу смишать вись цэмэнт с вирблюжьей мощой! Он санет словна камень и рабощии не смогут савтра работать, - заговорщическим шепотом сообщил он.
Я шокированно уставилась на него, и не удержавшись, с отвращением покосилась на канистры в его лапках.
- Вот они будут ругаца! Только пилохо, что матом, от мата у нас, шайтанов, уши вянут, поэтаму кэроми касок нам нащальство каждому выдал и по пар меховых наущников. Они защищают от пилохого воззейсвия мата на шайтаний организьм!
- Так вас здесь много?!
- Не бойся, дивушка, остальный утром придут, вэридить будут. Эт отвесвенный объект, мещеть как-никак! Ощень важно нам отвесвенно выполнять свою работу, чтобы никогда эт отвесвенный религиозний сооружьений не была досроен. А еще лучши убедить власти построить зедесь торговый цинтэр, но над этим заданием образованные шайтаны работают. А мы щернорабочие непосресвенно на сройки вэредим.
Нет, вы смотрите, каков негодяй, и главное, все карты мне выложил со своими мерзкими замыслами! Где же эта Акиса, куда она пропала?!
- Ясно, ну извините, мне нужно идти.
- Торопитись? Минэ тожи пора, задиржалси я тут с тобой. У тибя-то какие дела могут бить? Нет у тибэ никаких важьных дэл, это по тибе видно, вот и отвлекаищь встрещных шайтанов, сбиваищь нас с неправедного пути. Иди давай!
Какой-то ненормальный черт попался…
- Хорошо-хорошо, не буду вас больше задерживать, - торопливо заверила его я, стараясь перестать нервничать, ведь, как известно, именно нашими негативными эмоциями мелкие бесы и подпитываются, может, за этим он меня и задержал. Мне даже стало казаться, что он потолстел и увеличился в размерах. Но ускользнуть я не успела, из-за забора раздались усталые шаги джиннии…
Гордо задрав острый подбородок, шайтан быстро засеменил к мечети, пригнулся, зыркнул по сторонам и, юркнув в узенькую щель под забором, исчез с глаз. Последним пропал из виду хвост с драной кисточкой на конце. Фу, какая гадость…
Пока он рассказывал о своем гнусном плане, руки так и чесались помешать ему чем-нибудь тяжелым. Интересно, если бы я попыталась отобрать у него канистры, что бы он мне сделал? Но я уступила страху и даже не предприняла попытки спасти строителям цемент…
- У тебя вид такой, как будто ты шайтана увидела, - не преминула прямо сообщить мне Акиса. У нее же был мрачный вид неудовлетворенной женщины, значит, свидание сорвалось…
Я подозрительно покосилась на нее, знает или попала пальцем в небо, потом махнула рукой:
- Ты угадала, подруга. Его самого!
Она не сразу поверила, а когда выслушала и поняла, что я не шучу, возмутилась не на шутку:
- Как они посмели, покарай их Аллах! Творить такие бесчинства на святом месте?! Мерзкие богоотступники! Кажется, они действительно не оставят до Дня Суда своих злобных происков! Скажи мне, где он спрятался?!
- Во дворе мечети, - с чувством удовлетворения заложила я мелкого паскудника, указав рукой на то место, где, перед тем как исчезнуть, мелькнул его засаленный хвост.
Джинния засучила рукава и кивком приказала мне следовать за ней…
Мы поймали пакостника на месте преступления. Гадливо озираясь, он как раз собирался отлить из канистры в разорванный мешок с цементом.
Вытянув палец, из которого вырвался луч красного света и пронзил канистры, Акиса превратила жидкость в емкостях во что-то другое.
- Отныне в этой канистре вареные яичные желтки!
- В раствор обычно добавляют сырые яйца, - заметила я, когда раздосадованный шайтан топнул ножкой и исчез в дыму, пригрозив, что еще вернется. Акисы он явно боялся, и справедливо…
- Ай, я не знала, слышала только, что желтки яичные надо класть, кладка крепче будет, - деланно равнодушно ответила она. Кажется, просто опять переборщила с заклинанием, по лицу видно.
- В нашем случае и впрямь лучше, цемент не затвердеет до утра и не испортится, - одобрила я, заметив ее замешательство. В вопросах строительства мы обе были клуши.
- Изгнать шайтана считается благим делом, - приободрилась джинния, но тут же снова озабоченно сдвинула брови, явно вспомнив о своем. Значит, Яман-баба точно не явился на свидание. Но на всякий случай все же спросила:
- Ты его видела?
Вдруг он пришел, только испортил ей настроение, как раньше бывало в каждую их встречу.
- Нет, о недогадливая, разве мое лицо светится счастьем? - досадливо высказалась она.
- Нет, - смущенно признала я. - Но он мог тебя расстроить. Как раньше.
- Мы больше не ругаемся. Э-э… не так часто.
- Ничего, подождем еще.