Ища поддержки, я глянул на жену. Она пожала плечами: решай, мол, сам. Похоже, что и на нее миллион произвел впечатление. Чего уж там, живем мы небогато, деньжата нам не помешали бы. Маша давно собиралась дубленку себе купить, да и Ваське неплохо бы кооперативную квартиру… Да что говорить, многие проблемы отпали бы. Скоро отпуск, можно по путевке в капстрану съездить, мир повидать, барахлишка прикупить… Кстати, я давно мечтаю о новом спиннинге… Что же делать, а? Продать букет, пока мистер не передумал? Арнольд, думаю, не обидится, Маша, кажется, согласна. Э-эх, была не была!..
- По рукам! - отрубил я, но тут…
Но тут на кухне что-то зашипело, резко запахло озоном, и оттуда в гостиную, шипя и полыхая искрами, бесшумно вплыла тарелкообразная шаровая молния. Мне сразу же вспомнилось картофельное поле близ Истринского водохранилища: молния была уменьшенной копией звездолета Арнольда. Она неподвижно зависла перед нами, части ее электрического тела переливались. В колеблющихся линиях угадывались то очертания материков, то прожилки кленового листа, то странные письмена. Вдруг в самом центре возникла красная точка, она стала увеличиваться в диаметре - и вот на меня уставилась физиономия субъекта в морковном свитере. "Ясно, - догадался я, - меня снова предостерегают от необдуманного шага. Не хотят, чтобы я продавал голубые розы! Ан нет, захочу - продам, захочу - оставлю. И ничего они мне не сделают". Мне почему-то вспомнилась тетя Клава, ее история с шаровой молнией, двусмысленное предсказание, что я, мол, еще увижу свою молнию, придет время…
А молния тем временем продолжала вращаться и видоизменяться. Из тарелки она превратилась в длинное веретено. Краем глаза я заметил, что жена, сын и американец тоже с ужасом и восхищением взирают на молнию, которая вот-вот рванет и разнесет наш дом. Лицо гнусного типа в морковном свитере исчезло. Сейчас что-то произойдет!
Но голубое веретено еще немного постреляло электрическими протуберанцами и плавно двинулось к окну. Через мгновение молния пропала, растворилась во мраке. Все встало на свои места. Тишину ночи (уже ночь!) нарушали тиканье часов на стене и вой запоздалого троллейбуса на улице. Как будто ничего и не было.
- Уф! - перевел дух Роберт Иванофф. - Ну и хреновины у вас тут летают… - Американец снова потянул мясистым носом. - А воздух какой, чувствуете? Гуд воздух.
- Озон, - пояснил Васька. - Обычное дело во время грозы.
- Давайте покончим с делом, - сказал я торопливо. - А потом можно и о погоде поговорить.
- Верно, - подхватил Василий. - Дело прежде всего.
Мистер Роберт болезненно улыбнулся и дрожащей рукой вынул из кармана чековую книжку.
- О’кей. Сделка есть сделка. Готов рассчитаться сию же минуту. Надеюсь, господин Николай, никаких препятствий больше не будет?
- Да какие уж препятствия! - воскликнул Василий, передавая цветы американцу.
Тот небрежно бросил чек на стол и с трепетом принял дорогой букет.
Чек действительно был на миллион долларов. Шесть нулей так и притягивали взгляд. Я взял чек в руки и с интересом рассматривал его.
- Вас интересует, - обнажил он ровные белые зубы в снисходительной улыбке, - как этот невзрачный клочок бумаги можно превратить в миллион? О, все очень просто. Достаточно предъявить его в банке, и вам выложат круглый сумма. - Он периодически коверкал русскую Речь, я был уверен, что умышленно.
- В каком еще банке? - нахмурился Василий. - Это что же, в Америку нам ехать за нашим миллионом? Нет уж, господин Иванофф, давайте наличными.
- Зачем Америка? - искренне удивился гость. - Не надо никакой Америки! Обращайтесь в Интернэйшнл Бэнк оф… - он произнес замысловатое название, - и получайте свой миллион. Как! Вы не знаете, что в Москве открыт филиал этот банк? Вы меня просто удивляете, господа!.. На чеке указан адрес филиала.
Адрес действительно был. Однако проверка не повредит. Я включил свой "детектор лжи" и прошелся по лабиринту сознания мистера Иванофф. Нет, он не врал. Все точно. Пряча чек в карман, я сказал:
- Все в порядке. Деловая часть закончена.
- О, я рад, мистер Николай! Вы настоящий деловой человек!
- Надеюсь, не откажетесь от чашечки кофе… Маша, кофе готов?
- Готов, - буркнула жена, и я сразу уловил перемену в ее голосе.
- О нет, я должен ехать. Нужно позаботиться о цветах: они стоят того. Прощайте, господа, гуд бай!
И он исчез за дверью.
Мы молча смотрели ему вслед. На душе у ценя скребли кошки. Комната наша будто сделалась меньше, стала неуютной и серой, что-то погасло в ней, умерло, улетело…
- Ну что, доволен? Получил свой миллион? Всегда ты так - не спросишь, все по-своему!
- Ну что ты ворчишь?! Ты ж сама хотела!
- Я? А ты спросил?.. Ну-ка, давай сюда миллион!
- Как же, держи карман шире! - огрызнулся я.
Василий тоже кипел от обуревавших его чувств.
- Ну ты, отец, и лопухнулся! Вот уж не ожидал! Я же тебя пихал, а ты ноль внимания. Миллион! Как же! Надул тебя этот фраер! Э-эх!..
- Заткнись! - зло бросил я ему и приготовился защищать свой карман. Все мы набычились и, похоже, решили перейти от слов к делу.
И тут раздался нетерпеливый звонок. Васька открыл дверь, и в комнату влетел пунцово-красный Роберт Иванофф. Жестом оскорбленного короля Лира он швырнул на стол некое подобие веника и, брызжа слюной, зашипел:
- Вы есть жулики! Господа! Да, да, все русские есть жулики! Верните мне чек и заберите это!
Боже! Ведь веник, брошенный им на стол, и есть тот самый букет голубых космических роз, еще пять минут назад лучившихся фосфоресцирующим светом и благоухавших так, что хотелось обнять весь мир. Цветы увяли, засохли, умерли! Не потому ли в наши души вселился бес гнева?! Да, да, это розы охраняли нас от всего дурного, присущего человеку, от всего; что накипью оседает в наших сердцах и потом вырывается наружу в виде злости, раздражительности, плохого настроения. Розы облагораживали нас. Теперь они мертвы. И виной тому я, продавший их этому типу, словно Фауст Мефистофилю свою душу. Поделом мне!
Мистер Роберт то багровел, то зеленел и все вился вокруг меня, сшибая стулья, шипел и требовал назад свой миллион. Мы с Машей стояли и смотрели друг на друга. Она тоже все поняла.
- Прости, - чуть слышно сказала она.
- И ты прости, - прошептал я в ответ.
Она бережно взяла умерший букет и унесла его на кухню. Я вынул злополучный чек и положил его на стол.
- Возьмите, господин Иванофф. Надеюсь, мы больше не увидимся.
Роберт Иванофф ловко смахнул бумажку в карман и кинул на меня неприязненный взгляд.
- Мошенники! - процедил он сквозь зубы, но злости в его словах уже не было. - Гуд бай, май френдз! Не поминайте лихом.
Он ринулся к выходу и исчез - теперь уж навсегда. Я опустился на стул и задумался. Как все гадко, мерзко, некрасиво! Хрупко человеческое счастье, его так легко разбить необдуманным поступком, дурным словом, взглядом, мыслью. А разбитое не сктеишь…
- Коля! Коля, иди сюда! Скорее!
Опять что-то стряслось! Я бросился на кухню и остановился на пороге как вкопанный.
У стола сидела заплаканная Маша и завороженно смотрела на некогда прекрасный букет, который лежал у неё на коленях. Но что это? Он уже не походил на веник. На. Моих глазах свершалось чудо: сморщенные лепестки роз Распрямлялись, разглаживались, голубели. Оживали и - Или мне это только показалось? - улыбались. Сухие листочки вновь становились зелеными, колючие стебли наливались соком. Букет опять дышал, благоухал. Голубые розы, чудилось мне, звенели, словно веселые бубенчики. Или это счастливый смех Машы? Она, и правда, смеялась сквозь слезы, которые капали на букет, снова самый прекрасный в мире букет голубых роз!
- Как в сказке! - шептала она. - Я заплакала - и цветы ожили…
Да, это было самое настоящее чудо.
На этом и закончился тот удивительный, насыщенный событиями день, если бы не Васька. Он пробасил у меня за спиной:
- Может, вернуть американца?
- Пошел вон! - рявкнул я.
Глава 8
На следующий день я наметил встречу с Козлятиным-Боцманом. Была пятница, накрапывал мелкий дождь. Ехать после работы на другой конец Москвы очень не хотелось, но куда денешься, надо.
Винный магазин на улице Коненкова я нашел быстро. Вход в него атаковала разношерстная толпа. Вдоль очереди, которая то и дело теряла свои контуры и превращалась в кучу, патрулировали два милиционера. Еще два стояли у дверей в полной боевой готовности. Неподалеку дежурила милицейская машина. В ней сидел милиционер, оснащенный рацией.
Встав поодаль, я стал с пристрастием просеивать страждущую толпу, выискивая в ней нужного мне человека. В хвосте очереди его не оказалось. Не было его и в первых рядах, где страсти накалились до предела. "Ага, значит, он внутри!" - догадался я и стал ждать.
Я уже порядком продрог и в душе клял всю эту затею, когда встретился взглядом с милиционером, сидевшим в машине. Ба, да это же мой старый знакомый, сержант Стоеросов! Он улыбнулся, чуть заметно подмигнул и кивнул в сторону магазина, давая понять, что клиент на месте.
Наконец ожидания мои увенчались успехом: на пороге, расталкивая страждущих, появился человек в тельняшке и джинсах с четырьмя бутылками водки в руках. Это был Козлятин, именно его образ остался в памяти тех бабулек, которых я "просветил" вчера.
Козлятин продирался сквозь толпу, подняв бутылки над головой. К нему ринулись его дружки.
- Ну ты, Боцман, молоток! Ведь больше двух в одни руки не дают.
- Это тебе не дают, а мне меньше четырех не положено. Как бывшему моряку. Усек?
- Слышь, Боцман, давай одну прямо здесь раздавим. А то не дойти мне…
- Во-во, на глазах у ментов! Чтобы всех повязали, - зло отозвался Козлятин. - Потерпишь, не помрешь.
Оставив молодцов с их проблемами, я принялся за решение своих. Предполагаемый убийца стоял в десяти шагах от меня. Ничто не мешало мне прозондировать его мозг.
Чего там только не было! И мне предстояло отыскать в этом мусоре иголку истины. Я добился-таки своего. Откопал нужную информацию. Моя версия подтвердилась: именно Козлятин стал причиной смерти Паукова. События в тот роковой день две недели назад разворачивались так:
Примерно в два Боцман, слегка опохмелившийся после вчерашнего, постучал в дверь квартиры Паукова. Тот долго не открывал, а когда все же открыл, Боцман увидел, что Пауков изрядно пьян.
- Наклюкался уже! Хорош друг! Налей полстакашка.
- Н-нету, - заикаясь ответил Пауков.
- Врешь небось! - не поверил Боцман и прошел в комнату. На столе стояли две пустые бутылки из-под водки и пара грязных стаканов.
- С кем пил-то?
- С Носом.
- А, с этим. На какие шиши-то?
- Да наскребли… Посуду сдали.
- Посуду, говоришь? Ну-ну…
- А ты чего заявился?
- Должок гони. - Боцман нахмурился. - Ты, Паук, шлангом не прикидывайся, а то я ведь не посмотрю, что ты инвалид, - враз напомню. - Боцман сунул увесистый кулак под нос Паукову. - Ну, вспомнил?
Пауков кивнул, отчего его качнуло так, что он не удержался и упал на стол. Со стола свалилась пустая бутылка и разбилась.
Пауков приподнялся и уставился на гостя.
- Чего надо-то?
- Бабки гони. Давай хотя бы трояк. Ну!
- Гол как сокол, - выдавил из себя Пауков. - На обыщи. - Он вывернул карманы.
- Ладно. Поговорим иначе. - Боцман вынул из сумки некую конструкцию, бросил на стол. - Пятерка. Почти даром отдаю. Покупай, не пожалеешь!
На столе лежал теплообменник - металлический цилиндр, пронзенный обычной водопроводной трубой.
- Ну что, берешь?
- На кой черт мне эта бандура?
- Сливе толкнешь. Я его дома не застал. Бери, не прогадаешь! За пятерку отдаю, а ты Сливе за чирик толкнешь. Ну!
- А Сливе-то оно на кой ляд?
- Дурак ты, Паук, а не лечишься. Это ж первейшая вещь в аппарате! Слива сам не пьет, зато гонит.
- Во-первых, денег у меня нет, а во-вторых, сам толкай эту бандуру своему Сливе. Он, того и гляди, засыпется, а я вместе с ним садиться не желаю. Не желаю и все тут! Слышь, Боцман, шел бы ты. Надоел - хуже некуда.
Боцман в бешенстве сжал железяку, аж пальцы побелели.
- Значит, нету бабок? Или поищешь?
- Утомил ты меня. - Паукова совсем развезло. - Спать охота. К Носу сходи, может, обломится.
- Обязательно схожу. Потом. А пока тебя потрясу. Выкладывай все что есть.
- Иди-ка ты…
- Что-о? - Лицо Боцмана покрылось багровыми пятнами. - Что ты, сволочь, сказал?
- Кто это сволочь? - вскинулся Пауков и навалился на Боцмана. - Это я сволочь? Да сам ты…
Рука с теплообменником взметнулась вверх, и на голову Паукова обрушатся сильнейший удар. Теряя сознание, Пауков рухнул на пол…
…Кто-то тряс меня за плечо. Я обернулся. Это был сержант Стоеросов.
- Ну как? Есть что-нибудь новенькое?
Я кивнул.
- Это дело рук Боцмана. Только ударит он Паукова не бутылкой, на которой остались пальцы Мокроносова, а стальным теплообменником.
- Вот оно что, - протянул Стоеросов, с интересом разглядывая меня.
- Теплообменник этот следует искать у некоего Сливы, самогонщика. Вот только адреса его…
- Адрес Сливы мне известен, - перебил меня Стоеросов, - как, впрочем, и сам Слива… Спасибо, товарищ Нерусский, вы нам очень помогли.
- Пустяки. Вам, сержант, огромное спасибо.
- Да ладно, - отмахнулся Стоеросов. - Вы теперь куда? К Пронину?
- К нему.
Сержант поморщился.
- Может быть, и не следовало бы этого говорить, но… Не связывайтесь вы с ним.
Я улыбнулся.
- Давайте начистоту. Майор Пронин - подлец, именно поэтому я и должен повидать его. Я обещал найти истинного убийцу - и нашел…
К следователю Пронину я попал в тот же вечер. К моему рассказу он отнесся с величайшим интересом.
- Вы просто молодчина! Не ожидал! - Майор расплылся в сладчайшей улыбке. - Подумать только - провернуть такое дело! О вас стоит упомянуть в рапорте… Вчера вы, уважаемый Николай Николаевич, обещали добыть доказательства невиновности Мокроносова. Я склонен поверить каждому вашему слову. Однако суду нужны доказательства. Этот пресловутый теплообменник… Где его искать? Вам известно только прозвище самогонщика. Ни адреса, ни настоящего имени. Маловато, чтобы разыскать человека.
- Сведения об этом человеке имеются в местном отделении милиции. Кроме того, и Козлятин, и Мокроносов знают этого алхимика… Послушайте, майор, перестаньте играть со мной в кошки-мышки! - не выдержал я. - Вы любыми путями пытаетесь увильнуть от расследования. Что, опять скажете, сроки поджимают? Некогда, да и неохота возиться в этом дерьме? А невинного человека посадить - на это у вас и время, и охота есть?!
Пронин смутился. Он молча ходил по кабинету, насупив брови и боясь встретиться со мной глазами.
- Хорошо, Николай Николаевич, - я впервые услышал в его голосе человеческие нотки, - я доведу это дело до конца. Обещаю вам. Позвоните в понедельник, я сообщу вам результаты расследования. В неофициальном порядке, конечно…
Оставалось поверить майору.
Но, увы, в понедельник, когда я решил повидать следователя, предпочитая беседу с глазу на глаз телефонным разговорам, дежуривший у входа милиционер не пустил меня. Он заявил, что следователя Пронина нет, будет отсутствовать до конца недели. Я включил свой безотказный "детектор лжи". Оказалось: майор сидит у себя в кабинете, но не велит пускать меня ни в коем случае. Что ж, придется пойти на хитрость. Я пересек улочку и приготовился к длительному ожиданию. Ждать пришлось около часа. Наверное, Пронин заметил меня из окна, или дежурный сообщил ему, что "тот самый тип" караулит напротив. Словом, майор сразу же юркнул в стоявшую у подъезда "Волгу" и умчался. А я, несолоно хлебавши, вышел на середину безлюдной улочки и вдруг почувствовал приступ неудержимого веселья. Ведь кому сказать, что следователь по особо важным делам бегает от меня, - поднимут на смех!
Майора я поймал только через два дня. То ли он потерял бдительность, то ли понадеялся на судьбу, но в среду я столкнулся с ним нос к носу у дверей его конторы. Он не стал ломать комедию.
- Идемте, - бросил он на ходу и быстрым шагом направился к себе. Пока мы шли, я проник в его мысли.
Войдя в кабинет, он резко повернулся и выпалил:
- Послушайте, в вашей самодеятельности нет теперь никакого смысла. Дело передано в суд. Козлятин к убийству Паукова непричастен, вина Мокроносова полностью доказана. Более того, Мокроносов сознался.
- Сознался?!
- По крайней мере он не отрицает такой возможности. Мокроносов подтвердил, что в том состоянии, в каком он тогда находился, вполне мог нанести удар бутылкой.
- Так мог или нанес?
- Какая разница?! Главное, есть вещественное доказательство: отпечатки пальцев убийцы на осколках бутылки, которой был убит Пауков.
Да, ловко плел паутину этот прохвост. Но сегодня я намеревался дать ему решительный бой. У меня было два огромных преимущества: первое - я знал о нем гораздо больше, чем он думал, и второе - в глубине души он считал меня шарлатаном, а я таковым не являлся.
Я взял быка за рога. Изобразив на лице саркастическую ухмылку, я развалился в его кресле и как бы между прочим спросил:
- А что, Сергей Тимофеевич, родной дядя Козлятина действительно занимает ответственный пост в крупном министерстве?
Кровь отхлынула у него от лица, глаза потемнели. Ага, я попал в самую точку.
- Вот какой: сон мне вчера приснился, - продолжал я - Будто бы вызывает вас шеф и говорит: "Что же это вы поклеп на честного человека возводите?! Поторопились с Козлятиным. Чист он перед законом". А потом на ушко вам шепчет, что Козлятин-то - единственный племянник ответственного товарища Икс и преступником быть никак не может. Мол, Козлятин болен, нуждается в срочном лечении. Не помните, Сергей Тимофеевич, в какой санаторий отправили бедного Козлятина? В Ялту? В Пицунду? Что с вами, майор? Вам дурно?
- Все это вас, гражданин Нерусский, - глухо произнес он, - никоим образом не касается. Да, Козлятин отправлен на лечение в Крым. Ничего противозаконного. О "дяде" из министерства я услышал от вас сейчас. По поводу методов ведения следствия я с вами, человеком посторонним, вообще говорить не желаю.
- Нет, Сергей Тимофеевич, о ваших методах ведения следствия вам все же придется со мной поговорить. Вспомните, пожалуйста, дело аферистки Крутой. Вспомнили? Отлично! А теперь скажите, какая сумма находилась в конверте, который вам передал незнакомый мужчина у станции метро "Таганская-кольцевая" семнадцатого апреля сего года? Не помните? Хорошо, подскажу: триста пятьдесят рэ. Так, далее: третьего мая, здесь, в этом кабинете, вы приняли от гражданки Вислоуховой пятьсот тридцать рэ… Продолжать?
Майору стало совсем худо. Одной рукой он схватился за сердце, другой - за стол. Он только мотал головой, что, видимо, означало: нет, продолжать не надо.
Я встал и направился к выходу. У самой двери остановился и жестко произнес:
- Учтите, майор, судьба Мокроносова в ваших руках Если через две недели с него не снимут обвинение, я снова приду сюда и выведу вас на чистую воду. Прощайте.
Но прежде чем истек названный мною срок, произошли события, избавившие меня от необходимости еще раз встретиться с майором Прониным.