Я вышел на дорогу и вытянул руку. И автомобиль начал тормозить! И остановился. Подойдя поближе, я заглянул в распахнутое окошко.
- Чего, обалдел, под машину бросаешься? - полыхнуло оттуда прямо в лицо.
- Командир! - крикнул я. - Мне бы до города бы!
- До города... - с сомнением произнес мужичок.
- Надо очень! Иначе пропаду совсем. Ты скажи, сколько денег хочешь...
Я вдруг сообразил, что понятия не имею, сколько у меня денег, и есть ли они вообще после валяний в лесу. Начал торопливо шарить по карманам, и, наконец, нашарил в кармане купюру, вытащил её, но понял, что не могу её даже увидеть. Бумажка и бумажка. Я показал её мужику:
- Пойдет?
Мужик брезгливо оглядел меня, ещё брезгливее - трепыхающуюся купюру, затем кивнул:
- Садись.
И мы поехали.
* * *
Впереди за лобовым стеклом царил мрак, дороги почти не было видно. Зато очень ярко светился мотор и вся кабина. Я попробовал откинуться на спинку и закрыть глаза, но с удивлением понял, что мой новый глаз закрыть невозможно. Я решил пока об этом не думать.
- А чего случилось-то? Чего так, на ночь глядя? - начал беседу водитель.
- Да... - отмахнулся я. - Жизнь такая...
- Пьяный что ли? - поинтересовался водитель, принюхиваясь.
- Есть маленько, - кивнул я.
- Так: в машине - не блевать! - предупредил водитель. - Если чего - скажи, я остановлю.
- Ну, я не настолько уж пьяный, - обиделся я.
- А кто тебя знает, - добродушно кивнул мужичок. - Вон какой бледный, всклокоченный, весь в листьях. Как по земле валялся.
- На последнюю электричку бежал через лес, - объяснил я. - Много падал.
Я думал, что разговор сейчас сам собой заглохнет, но мужику хотелось общения.
- Да разве ж ходят в такое время электрички? - удивился он.
- Угу... - буркнул я сквозь зубы.
- Это тебе, брат, засветло надо было выходить...
- Угу... - буркнул я.
- А чего такой хмурый? - спросил мужик, немного помолчав.
- День неудачный, - буркнул я.
- А чего - неудачный? - удивился мужик.
- Рассказать? - вдруг зло спросил я.
- Расскажи... - охотно кивнул мужик.
И тут меня прорвало. И я стал рассказывать. Не про ухо конечно, а про весь день - с самого утра.
- Слушай, мужик. Утром я вылил кофе на штаны. Опрокинул чашку, случайно локтем задел, ну и всё. А штаны светлые. А мне на работу ехать.
- Тоже мне, проблема... - цыкнул зубом мужичок.
- Да это только начало... - усмехнулся я. - Короче, пока я штаны застирывал и сушил...
- У тебя одни штаны что ли? - удивился мужичок.
- Последние, - кивнул я. - Вторые в стиральной машине лежат, я их уже три дня вынуть и развесить собирался. Есть конечно ещё рваные джинсы, но за них меня бы мигом с работы выгнали. Ой, черт, до сих пор ведь лежат в стиральной машине, сгнили уже небось... - я задумался.
- Ну, застирывал последние штаны... - напомнил мужичок.
- Ну да, застирывал. Время прошло много, и я решил ехать на работу через центр, чтоб побыстрее.
- У тебя машина? - покосился мужичок.
- Была, - кивнул я мрачно. - Ты слушай, слушай дальше. Еду я через центр, ломлюсь сквозь пробку, а тут влезает роскошная иномарка - красная, спортивная, вся сияет. Ну, едем, плетемся. Долго. И мне - поворачивать. И я включаю поворотник. А у меня - "Жигулёнок", только из ремонта, крыло ещё не покрашено. И я её, суку, - пропускаю. Понимаешь?
- Угу... - кивает мужичок задумчиво. - Да ты не горячись так, нам час ехать до города, успеем наговориться.
- Извини, - смутился я. - Понимаешь... Как тебя звать?
- Леонид... - степенно кивает мужичок.
- Понимаешь, Леонид... Можно, Лёня?
- Можно и Лёня...
- Понимаешь, Лёня, она - красная, новенькая, блестящая! Дорогая, сука, как автограф Рокфеллера! И я её - пропускаю! Мигаю на поворот, но - тороможу. А она мне - мигает, мол, проезжай давай, сворачивай куда надо, я, мол, не тороплюсь, я вообще-то тоже сейчас поверну... Я сначала не понял. Думал, может не мне мигает? Приостановился. А она совсем тормозит, и мне снова мигает настойчиво - проезжай, проезжай, поворачивай быстрей куда тебе приспичило! А впереди все уехали, и сзади мне гудят уже, чтоб не стоял. И тут до меня доходит: ей действительно приспичило зарыться в гущу со своей полосы, я ей - помеха справа, но она вежливая, сука, и меня пропускает. Ну, думаю, спасибо. Жму на газ, кручу руль... А она - красная, блестящая, и стекла у неё черные как рубероид на даче у негра, и мотор у неё такой спортивный, и столько там лошадей, сколько не наберётся и во всех конюшнях мира, вместе взятых. И она вдруг рвётся с места, и вот она уже передо мной! И я ничего не успеваю сделать, и въезжаю ей в бок! Да не просто въезжаю, а так, что у неё весь бок всмятку, и капот отлетает, и бампер на асфальт падает, и обе фары вываливаются как глаза на стебельках, и все дела...
- М-да... - говорит Лёня. - А сам как?
- Да сам нормально... Только крыло, то самое, что ремонтировал, и фара треснула...
- А она?
- А из неё вылазят два во-о-о-от таких кабана... И говорят: ты баран слепой что ли? Ты куда ж, урод, едешь, через полосу? А я говорю: да вы ж сами притормозили! Вы ж мне сами мигали: проезжай, проезжай, поворачиваю! Я ж помеха справа! А они так между собой переглядываются - кто тебе мигал? Кто поворачивал? Никто тебе не мигал! И чего делать теперь будем, помеха? Ментов вызывать или так, договоримся?
- Ментов вызывать! - говорит Лёня уверенно. - Страховку, свидетелей побольше, которые видели, что они тебе мигают...
- Ага, только у меня нету страховки.
- Как так?
- Да вот так вышло. Была, да только липовая, долго рассказывать. Короче, нет страховки. И свидетелей нету. Может, и нашлись бы добрые люди, если бы кто-нибудь видел, что они мне мигали. Так, похоже, никто и не видел... Ну, короче, вызвали ментов. А ментам дело ясное: я виноват, я нарушил, я вылез наперерез, я врубился в бок. У них ведь была красная, спортивная, ни царапины... А у меня - дранный "Жигулёнок", и крыло это самое, не покрашенное, только из ремонта... И, стало быть, это я такой дебил, у которого по жизни привычка этим крылом прикладываться ко всему, что стоит или движется...
- А на самом деле что с крылом? - цыкнул зубом Лёня.
- На самом деле? На самом деле я машину ставил во дворе, утром выхожу - крыло всмятку. Какой-то урод приложился и уехал...
- Ну, и на сколько ты влетел? - поинтересовался Лёня.
- С крылом-то? Да ничего страшного.
- Нет, сейчас.
- Сейчас - да просто до фига, - сказал я честно. - Будет экспертиза - скажут точно. Но и так понятно, что полный финиш, потому что машина не серийная. Не знаю, что делать. Искать, у кого одалживать, и десять лет пахать.
- А кем работаешь? - спросил Лёня.
- Программистом, - отмахнулся я. - Так слушай дальше! С ментами разобрались, менты уехали. Кабаны свой капот подбирают, свой бампер в багажник кидают, и укатывают. А мой - не заводится! То ли мотор треснул, то ли тросик какой-нибудь, то ли шланг перебило... Не знаю. В общем, как я его буксировал с проспекта на веревке - это долгая история. Короче, звоню на работу, мол, такие дела, попал в аварию, пятница, сегодня никак не появлюсь, лады? А мне отвечают: ни фига, приезжай сейчас же, тут у начальника к тебе важный разговор. Хватаю такси, еду в офис, поднимаюсь наверх и жду два часа в коридоре, пока наша светлость Михаил Павлович изволит принять. А наша светлость мне заявляет: Александр...
- Ага, Саша, - кивает мужичок.
- Ой, сорри, не представился: Саша Тимченко. Так вот, начальник заявляет: Александр, с этого понедельника вы у нас ужо не работаете... Говорю: это с какой радости? А он: а вот так у нас усё поменялося... Я говорю: это конечно прекрасно, что у вас усё поменялося, как только я последний проект закончил, да только нельзя было меня предупредить заранее, что проект последний, и пора мне искать другую работу? А он руками разводит. Ладно, говорю, тогда ещё один наболевший вопрос: а что у нас по зарплате? А он говорит: не волнуйся, в бухгалтерии получишь за последний месяц. Я говорю: пардон, и это всё?! А он изумленно так: а что ты хотел? А я говорю: а что мне три месяца морочат голову какими-то грядущими выплатами, и отпуск у меня был такой, как у нормальных людей больничный бывает - четыре раза по неделе, причем зимой, причем за свой же счет! И, мало того, в последние месяцы забросали с ног до головы левыми делами! Которыми я вообще не должен заниматься! Меня на работу брали как программиста - по чему?
- Почему? - переспрашивает Лёня.
- По охранным системам как программиста! Так?
- Так? - удивляется Лёня.
- Так! - киваю я. - Но тогда вопрос: с какой радости на меня повесили настраивать компьютеры секретаршам, если что случается? А у них каждый день случается. Мало того - ещё и интернет-сайт фирме делать! Это нормально? Скажи, Лёня? Разве меня брали на работу сайты делать? Может мне вам ещё полы в офисе мыть? Берите себе дизайнера на отдельную ставку! Так нет же, я три месяца вам пахал от зари до зари по проекту, кроме того сайт делал, и секретаршам всё настроил, а всё потому, что мне сказали: это очень-очень нужно, и больше некому. И намекнули, что за все сверхурочные выплатят в конце сезона двойной оклад! И вот конец сезона, и чего? Где сверхурочные? Где отпуск?
- А он?
- А он отвечает: не знаю, кто там шо намекал, но ежели положены сверхурочные - это усё решает бухгалтерия, приходи после выходных за деньгами, скока есть по ведомости - усё получишь, нам чужого не надыть. И руками разводит.
- Да... - говорит Лёня.
- Это ещё не все! Это пятница, вечер. У меня - первые выходные за три месяца. У друга моего лучшего, Кольки, юбилей на даче. Шашлыки, шампанское, фейерверки - всё как у людей. Учились вместе, каждый год собираемся, традиция. И вот мы едем вдвоем с Аллой.
- Жена?
- Подруга. Любимая. Была. Встречались целый год, только последнее время почти не виделись, потому что эти суки...
- Завалили работой без выходных, - кивнул Лёня.
- Ну да. Короче, едем на электричке. Потому что машины нет. В электричке начинаем ругаться. Алла мне начинает: ты меня не любишь, тебе на меня наплевать, я для тебя пустое место... Ну, всё как полагается, сам знаешь, Лёня, эти истерики женские... А у меня неудачный день. Короче, приезжаем. Поздно. Все - весёлые, шашлык давно съели, и за водкой уже два раза ездили. Наливают штрафную. А потом ещё штрафную. И ещё. И пока я общаюсь с друзьями, которых сто лет не видел, пока пытаюсь выяснить, кто бы мне мог денег одолжить на годик-другой, пока рюмку за встречу, рюмку за юбиляра, рюмку за разбитую машину, рюмку, чтоб найти хорошую работу, рюмку за компанию, снова рюмку за Кольку... В общем, Алла куда-то - шмыг. И в какой-то момент я уже смотрю - они уже там с Барановым шу-шу-шу, да хи-хи-хи, и она у него на коленях сидит, а он её лапищей своей по животу гладит!
- И?
- А что, этого мало?
- Дело молодое, - философски замечает Лёня. - Кому мало, кому много. От ситуации зависит, от отношений. Ну и ты чего сделал?
- А ты бы чего сделал?
- Я... - он задумчиво смотрит на дорогу, - налил бы ей бокал шампанского, увёл бы в сад на луну смотреть, обнял, поговорил...
- М-да... - говорю я. - Не знаю. Короче, я точно не помню, что я им сказал... Но сказал им всем, что про них думаю. И про неё, и про козла этого Баранова, и про Кольку, кажется, тоже. Хлопнул дверью и ушёл на последнюю электричку...
- Ну-у-у... - укоризненно протянул Лёня. - Не мальчик ведь уже, дверями хлопать из-за бабы. Годиков-то сколько?
- Двадцать восемь... - Мне вдруг действительно стало очень стыдно.
Лёня помолчал, задумчиво цыкая зубом - от этого из его рта вылетали короткие фиолетовые вспышки.
- И всё? Все неприятности? - спросил он, наконец.
- Ну... - Я вдруг замялся: то, что произошло со мной в лесу, вдруг показалось далеким и непонятным. - Ну, ещё у меня какой-то глюк в лесу был по пьяни. Не помню уж, что там случилось... Но вижу я теперь... глазами... плоховато, скажем так.
- Эй! - насторожился Лёня, ударил по тормозам и внимательно на меня посмотрел. - Водка-то не паленая была? А то знаем мы эти "вижу плоховато"... Ты как? В глазах темнеет? Тогда срочно выпить бутылку нормальной водки и в больницу!
Я покачал головой и усмехнулся.
- Не, Лёня, не боись, совсем не темнеет у меня в глазах...
- Двоится? - догадался Лёня, снова разгоняясь.
- Типа того, - кивнул я. - А водка была нормальная. Отличная была водка, вкусная! А всё остальное - от нервов. День такой.
- Ну, смотри... - кивнул Лёня, помолчал и вдруг спросил: - А скажи-ка мне, милый друг, честно: деньги у тебя есть, со мной расплатиться? Кроме того червонца, что ты мне с умным лицом показывал?
- Не боись, Лёня, должны быть! - Я попытался засунуть руку в карман, но сидя это делать было неудобно. - Если в лесу не потерял... - Я повернулся: Лёня напряженно глядел на меня. - В случае чего, ко мне домой поднимемся, там точно есть... - Я, наконец, нашарил в кармане горсть бумажек и вытащил их. - Вот, Лёнь, сам я плохо вижу, глянь своими глазами, ничего тут не подойдет?
Лёня отвернулся и начал задумчиво глядеть на дорогу.
- Э! - позвал я. - Лёня! Ты скажи, сколько с меня?
- Да нисколько, - кивнул Лёня. - Я просто так спросил, проверить - может, ты тут врёшь мне всё, чтобы потом сказать, что платить нечем. Теперь вижу - не врёшь. Так что спрячь свои бумажки, они тебе ещё пригодятся.
- Но...
- Прячь, прячь. Что я тебе, такси что ли? Шашечки у меня на борту нарисованы?
- Спасибо... - сказал я растроганно. - Шашечки - не знаю. Если и были, то не разглядел когда садился. Со зрением у меня...
- Со зрением... Ты когда-нибудь видел шестисотый "Мерседес" с шашечками?
Я открыл рот и попытался повернуться, чтобы осмотреться, но видел только светящиеся контуры кабины, разноцветные пятна приборной доски и ослепительно сияющий прямо передо мной двигатель.
- Я вот про что думаю, - сказал, наконец, Лёня. - Ты охранные системы только программируешь или устанавливать тоже умеешь?
- А чего там уметь, устанавливать-то? - обиделся я. - Датчики приклеить и провода кинуть - это любой сумеет, кто в руке дрель держал.
- Это хорошо. Может, найдем тебе работу, - кивнул Лёня.
- Не, спасибо... - я помотал головой. - Я не по бытовой сигнализации, я по промышленной. Это когда сразу на всё здание - и пожарка, и охранка, и пропуска магнитные. А то и сканеры, чтоб по отпечатку пальцев пускать сотрудников.
- А по сетчатке глаза? - спросил Лёня.
- Не вопрос, - оживился я. - Дело модное, сканировать сетчатку. Врать не буду, сам с такими системами не работал, литературу изучал много и представление имею. Будет оборудование - подниму систему без проблем. Только оно дорогое, оборудование, как хрен знает что.
- Ну почему? - возразил Лёня. - "Мисканки" китайские сейчас подешевели очень.
- Игрушки для подростков!!! - заорал я. - Ты в курсе, что у них ложных срабатываний семь процентов?! Они в упор не годятся для охранных систем и никто их не сертифицировал! В серьёзное заведение их только идиот поставит! А если для крутизны и понтов ставить - то только вместе с отпечаточником. Это и надежнее и понтовее - и глаз приложи, и палец, и все лохи писают кипятком от восторга. Поэтому у нас в офисе такая штука стоит чисто для понтов, даже не подключённая. Но тот, кто в этом хоть чуть разбирается, презирать будет.
- Угу, - кивнул Лёня. - И бог с ними. А про нашу "Окулу" что скажешь?
- "Окула" наша... - Я поморщился. - Делали её вояки какие-то, тульские или тверские, и этим всё сказано.
- Что сказано?
- А всё и сказано. Надежность там, конечно, военная, этого не отнять. А остальное? Штатная база сотрудников так криво написана, как только вояки могут написать. Сам не видел, но люди в форумах очень ругали.
- А ты бы лучше написал? - саркастически спросил Лёня.
- И лучше, и надежнее, и красивее - чтоб всё сияло, и не стыдно было показать на Западе.
- Ой ли?
- Да не ой!!! - разозлился я. - А гран-при Кёльнского международного салона за прошлый год! Он мне тут после этого будет "ой ли" говорить...
- Так... - покосился Лёня с недоверчивым любопытством. - Ладно, а ещё есть претензии к "Окуле"?
- Одна, - усмехнулся я. - Но - фатальная. Как она сетчатку сканирует? Какая там мощность лазера?
- По документам - нормальная...
- По документам нормальная? - подпрыгнул я, - А где эти нормы? Откуда взяты? И кто-нибудь её измерял реально, мощность, нормальная она или нет? Никто! А ты её сам видел в работе, скажи? А я видел, как она жарит до синих зайчиков в глазах! Это нормальная мощность, да? Вот пускай её вояки и ставят на двери своих землянок на случай войны! А в мирном офисе, если тебе глаза своих сотрудников хоть немного жалко... Короче, Лёнька, мой тебе совет: ставь обычные индукционные карты, а сканеры пальцев и сетчатки - это дешёвые понты по дорогой цене. Забудь про них.
- Не смогу забыть, - покачал головой Лёня.
- Тогда не гоняйся за дешевизной - засунь "Окулу" в задницу и поставь японскую "Джи"!
- Уж прямо в задницу... - обиженно пробормотал Лёня.
- В задницу, в задницу! - уверенно кивнул я. - По крайней мере, пока они мощность лазера втрое не придавят.
- А уже придавили... - задумчиво произнес Лёня.
- Кто? - не понял я, и только сейчас спохватился: - Послушай, а откуда ты... Вы...
- Ладно, вояка... - улыбнулся Лёня. - Считай, что у тебя сегодня очень удачный день. И работу ты нашёл новую и очень хорошую. У меня специалисты твоего уровня не ездят на "Жигулях".
Лёня полез в карман и протянул мне визитку. Но прочесть её сейчас я, конечно же, не смог.
Дома
Проснулся я от воплей кота. Кастрированный кот по кличке Гейтс обиженно ходил вокруг дивана и орал. Я вспомнил, что забыл его покормить. То, что окружало меня, конечно было моей квартиркой. Только мебель вся просвечивала, слегка просвечивали и стены, и вообще всё переливалось радужными пятнами.
Было муторно, дико хотелось пить, и от боли раскалывалась голова. Всё, что было вчера, казалось сном - и увольнение, и разбитая машина, и дача, и скандал там. По какому поводу скандал? Ах, да, Алла сидела у Баранова на коленях, когда у камина играли на гитаре. Ещё был лес, и там... Стоп, об этом лучше вообще не надо. А ещё меня, кажется, подвозил какой-то Лёня, а я ему жаловался на жизнь, и грузил терминами по работе. А он меня довез до самого дома, денег не взял, а пообещал хорошую работу. Или это всё бред?
Потолок тоже немного просвечивал, но сквозь его багровую пелену трудно было разглядеть, что в квартире наверху. Гейтс ходил вокруг дивана и орал, полыхая синим светом. Нет, не бред.
Я откинул одеяло, и Гейтс тут же прыгнул ко мне на живот. Вообще-то он так делал часто, но тут ощущение было такое, словно мне в глаз с размаху влетела муха. Я дико заорал, и Гейтс шарахнулся в сторону, от испуга слегка полосонув по животу когтями. Больно было так, что из настоящих глаз полились слезы. Я очень осторожно ощупал живот. Живот был как живот, и грудь - как грудь. Только ощущения такие, словно я ощупываю свои зрачки.