И все же я встала вместе с Сидди, - я не могла усидеть на месте и он, думаю, тоже, - и рука об руку мы пошли к контрольному дивану. Бур и Севенси были там, вместе с Брюсом, конечно, а потом - ой, держите меня - эти двое, Солдаты до гробовой доски, Каби и Марк - тоже направились к нам от бара, и в глазах их не сверкали отблески воинской доблести Крита и Рима, а вместо этого, мне показалось, там было что-то друг о друге. А через мгновение Илли медленно отделился от рояля и пошел вслед за ними, слегка волоча щупальца по полу.
Мне кажется, вряд ли он так уж сильно надеялся завести маленьких илиляточек; разве что эти анекдоты, которые рассказывают про лунян, небеспочвенны. Может, он был лицо заинтересованное, а может, и нет. Может быть, он просто считал, что Илли следует быть на той стороне, чьи батальоны сильнее.
Позади раздались шаркающие шаги; из Галереи появился Док. Он нес какую-то абстрактную скульптуру, размером с новорожденного младенца. Это была груда склеенных между собой шаров, идеальной формы, серых и сверкающих. Размером они были с мячи для гольфа. Эта куча образовывала нечто вроде модели мозга, только всюду были дырки. Док протянул нам эту штуку, как ребенок, который ждет, чтобы его похвалили, а потом начал шевелить губами и языком, изо всех сил пытаясь что-то сказать, и я подумала: "Может, Максим Алексеевич и пьет до потери пульса, и вообще у него дырки в голове, но чутье у него верное, да благословит Бог его чуткое русское сердце".
Мы все столпились вокруг контрольного дивана, как футбольная команда, сбежавшаяся к капитану за инструкциями. "Мироносцы"- вот как мы ее назовем. Севенси был бы защитником или центровым, а Илли на левом краю - какой был бы нападающий! И количество, кстати, соответствует. Эрих стоит в одиночестве у бара, но вот даже он… "О нет, этого быть не может"- подумала я, - даже он направился к нам. Потом я заметила, что лицо его дергается больше, чем когда-либо. Он остановился на полпути и попытался выдавить улыбку, но это у него не очень получилось. "В этом весь мой маленький комендант, - подумала я, - нет у него командного духа".
- Так что теперь у Лили с Брюсом - ах, да, и еще у Grossmutterchen… бабуленьки Мод есть свое уютное гнездышко, - сказал он, и ему не пришлось напрягать голос, чтобы он звучал достаточно скрипуче. - Ну, а все остальные кто будут - кукушки?
Он выгнул шею, замахал руками и закаркал: "Ку-ку! Ку-ку!". И я сказала себе: "Мне часто казалось, что у тебя не все дома, малыш, а теперь я в этом убеждена".
- Teufelsdreck - да, именно дьявольская дрянь, - но похоже, все вы заражены мечтой о детях. Неужели вы не видите, что Меняющийся Мир - это естественный и надлежащий конец эволюции? - период наслаждения и взвешенности, истинного предназначения вещей, период, который женщины называют разрушением - "Помогите, меня насилуют!" или "О, что они делают с моими детьми?"- но который мужчины именуют завершением. Вам дают послушать кусок из Gotterdammering, а вы подходите к автору, похлопываете его по плечу и говорите: "Извините, пожалуйста, герр Вагнер, но эти" Сумерки богов" немножечко слишком мрачноваты. Почему бы вам не написать оперу для меня про малышей, милых маленьких голубоглазых вихрастиков? Содержание? Ну, скажем, юноша встречает девушку, и они заводят потомство, что-нибудь в этом роде. Дважды проклятая дьявольская мерзость! Вы когда-нибудь задумывались, что была бы за жизнь, если бы не было Двери, через которую можно выйти и обрести свободу, насладиться приключениями, испытать свою смелость и страстность? Усесться взаперти до конца своих дней, мечтая о маленьком детском космосике? - кстати, в компании с настоящей бомбой. Пещера, чрево, маленькое серенькое гнездышко - вот об этом вы мечтаете? Ах, оно вырастет? Да, конечно, как город поглощает окрестные дикие леса, эта раковая опухоль Kinder, Kirche, Kuche - и я в этом должен жить! Женщины! - как мне отвратительны их сверкающие глаза, когда они глядят на меня от камина, зябко закутав плечи, убаюкивая, глубоко счастливые тем, что они стареют, и говорят себе: "Он становится слабее, он сдает, скоро я смогу уложить его в постельку и ухаживать за ним". Каби, твоя дрянная Тройная Богиня, родительница, совокупительница и погребальщица мужчин! Женщина - это слабость, это путы на ногах, это искалеченная жизнь! Женщина! - и маленькие рачки в кудряшках, которых она обожает!
Он подался к нам, тыча пальцем в Лили.
- Я не встречал еще ни одной, которая не мечтала бы обкарнать мужчину, если ей представится шанс. Обкарнать его, спеленать его, обстричь ему крылья, перемолоть его в фарш и слепить другого мужчину, в ее вкусе, мужчину-куколку. Ты украла Хранитель, ты, квочка, - чтоб свить гнездышко себе и своему Брюсси!
Он умолк - перехватило дыхание - и я ожидала, что кто-нибудь его сейчас двинет по сопатке, и он, по-моему, тоже этого ждал. Я повернулась к Брюсу - тот смотрел. Это выражение трудно описать: то ли с сожалением, то ли виновато, то ли взволнованно, сердито, потрясенно, вдохновенно… - словом, всего понемногу. А мне бы хотелось, чтобы у людей иногда были простые естественные реакции, как в журнальных историях…
А потом Эрих сделал ошибку, если только это была ошибка, повернувшись к Брюсу и медленно, неуклюже, надвигаясь на него, разводя руки, как будто собирался заключить его в объятия.
- Не поддавайся им, Брюс. Не давай им связать себя. Не позволяй им обкарнать себя - ни твои слова, ни твои дела. Ты же Солдат. Даже когда ты говорил о мирном послании, ты был готов к поединку. Неважно, что ты думал или чувствовал, Брюс, неважно, в чем ты лжешь или что скрываешь, ведь ты же на самом деле не на их стороне!
И этого было достаточно.
Это произошло не так быстро или, скорее, не таким образом, чтобы удовлетворить меня, но я бы сказала, что Брюс не осквернил себя имитацией или смягчением удара. Он сделал шаг вперед, плечи его напряглись, удар был сильным и точным.
Нанеся этот удар, он вымолвил лишь одно слово: "Локи!"и клянусь, меня тут же перенесло к костру в Индейских Дюнах, где мама рассказывала мне истории из Старшей Эдды об этом злобном, ехидном, коварном скандинавском божке, и как, когда остальные боги пришли, чтобы изловить его в укрытии возле реки, он сидел и плел загадочную сеть, достаточную, как я могла себе представить, чтобы пленить всю вселенную; и если бы они пришли хоть на минуту позже, он бы успел это сделать.
Эрих, распластавшись на полу, приподнял голову, потрогал свою челюсть и поглядел на Брюса. Марк, который стоял рядом со мной, пошевелился; я подумала, что он собирается что-то предпринять, например, двинуть Брюсу как следует, - мол, не тронь моего дружка; но тот только покачал головой и вымолвил: "Omnia vincit amor". Я толкнула его локтем: "То есть?" Он перевел: "Любовь побеждает все".
Никак не ожидала услышать такое от римлянина, но по крайней мере отчасти он был прав. Лили одержала свою победу; Брюс женится на ней, после того как свалил с ног своего дружка-женоненавистника, который наверняка стал бы вызывать его на разговоры по ночам. В этот момент я подумала, что Брюсу больше нужна была Лили, чем реформа Меняющегося Мира. Да, нам, женщинам, удается иногда одерживать свои маленькие победы - пока не придут легионы или ефрейтор с усиками не развернет свою артиллерию, или не заревут танки по дорогам.
Эрих с трудом поднялся на ноги и, едва удерживая равновесие, продолжал поглаживать свою челюсть и глядел поверх руки на Брюса, но не пытался продолжать борьбу. Глядя на его лицо, я сказала себе, что если бы у него был пистолет, он бы тут же и застрелился - уж я-то его знаю.
Брюс начал было что-то говорить, а потом замолчал, как, наверное, замолчала бы и я на его месте, и именно в этот момент на Дока снизошло это его непредсказуемое вдохновение, и он, пошатываясь, направился к Эриху, протягивая свою скульптуру и заводя с ним свой обычный разговор глухонемых. Эрих глянул на него так, как будто готов был его убить, затем выхватил у него скульптуру, занес ее над головой и шмякнул изо всех сил об пол; и, как ни странно, она не разбилась. Прокатившись по полу, она остановилась в нескольких дюймах от моих ног.
То, что эта штука не раскололась, видимо, оказалось последней каплей для Эриха. Я могла бы поклясться, что видела, как красный туман застилает его глаза и уплывает в мозги. Он развернулся в сторону Складов и в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от сундука с бомбой.
Все для меня стало как в замедленном кино, хотя я сама и не сделала ни единого движения. Почти все мужчины рванулись вслед за Эрихом. Впрочем, Брюс остался на месте и Сидди вернулся назад после первого рывка; Илли собрался в клубок для прыжка и в промежутке между волосатыми ляжками Севенси и мелькающими белыми панталонами Бура я четко, как в микроскопе, увидела этот кружок оскаленных черепов и палец Эриха, который нажимал на них в продиктованном Каби порядке: один, три, пять, шесть, два, четыре, семь. Я даже успела семь раз помолиться, чтобы он сделал ошибку.
Он выпрямился. Илли приземлился у ящика, как громадный серебряный паук, и его щупальца бесполезно скользнули по бронзовой поверхности. Все прочие сгрудились взбудораженной толпой вокруг них.
Грудь Эриха высоко вздымалась, но голос был холоден и четок, когда он сказал:
- Вы, мисс Фостер, изволили упомянуть о том, что у нас есть будущее. Теперь вы могли бы это высказывание уточнить. Если мы не вернемся в космос и не обезвредим этот ящик, либо не найдем специалиста-атомщика Пауков, или не сможем вызвать штаб-квартиру, чтобы нам оказали помощь в обезвреживании бомбы, будущего у нас остается ровно тридцать минут.
13. ТИГР НА ВОЛЕ
Ни кто он был таков, ни из какого чрева появился,
Звериного, а может и иного, об этом не читал я;
Но знаю точно, что был вскормлен он волчицей и тигрицей.
Спенсер
Мне кажется, что когда действительно нажимают на спуск, или щелкают выключателем, или срабатывает ловушка, или фокусируют луч - или что там еще можно придумать, - руки не отнимаются, человек не сходит с ума или еще что-нибудь в этом роде. Со мной, по крайней мере, ничего такого не случилось. Все и вс" вокруг, каждое движение, которое было сделано, каждое слово, которое было сказано, были болезненно реальными для меня, как будто чья-то рука разворачивала передо мной все окружающее, а потом намертво впрессовывала это внутрь меня, и я видела каждую деталь ярко освещенной и увеличенной, как будто у меня было семь черепов.
Эрих стоял за ящиком с бомбой; губы его слегка кривились в улыбке. Никогда не видела, чтобы он был так напряжен. Илли стоял рядом с ним, но не на его стороне - вам, надеюсь, понятно, в каком смысле? Марк, Севенси и Бур тоже были возле сундука. Бур опустился на одно колено и тщательно исследовал сундук, сдерживаемый страх заставил его чуть ниже приблизить глаза, чем было необходимо, чтобы все увидеть; но руки он сцепил за спиной, наверное, чтобы сдержать порыв нажать все и вся, что только могло бы блокировать взрыватель.
Док распростерся ничком на ближайшей кушетке, видимо, упившись до остекленения.
Мы, четыре девушки, все еще оставались у контрольного дивана. Меня удивило, что с нами была и Каби, и выглядела она не перепуганной и не оцепеневшей, а почти такой же лихорадочно оживленной, как Эрих.
Сид, как я уже говорила, вернулся назад, и протянул руку к Малому Хранителю, но даже не прикоснулся к нему; и выражение на его заросшем бородой лице было такое, что мне сразу стало ясно - он призывает все громы небесные на голову всех свихнувшихся пьянчужек, которые когда-либо отправлялись из Кингс Линна в Кембридж или Лондон. Причина мне была понятна - если бы он вспомнил о Малом Хранителе секундой раньше, он спокойно пригвоздил бы Эриха к полу усиленной гравитацией, и тому было бы не дотянуться до кнопки.
Брюс положил одну руку на спинку контрольного дивана и смотрел на группу, столпившуюся вокруг сундука с бомбой, на Эриха, смотрел так, как будто Эрих преподнес ему чудесный подарок, хотя я не могу себе представить, чтобы я была в восторге, если бы меня пригласили на вечеринку с моим самоубийством в качестве сюрприза для публики. Брюс, да проклянет его Брахма, выглядел слишком задумчивым для человека, которого должна пронзать сейчас та же мысль, что и всех остальных: не пройдет и двадцати девяти минут, как Станция превратится в карманное солнышко.
Эрих решил ковать железо, пока горячо, в чем можно было и не сомневаться. Он опередил нас на один прыжок и не намерен был терять преимущество.
- Ну, так когда же вы позволите Лили рассказать нам, где она спрятала Хранитель? Это наверняка она - слишком уж она была уверена во время этих разговоров, что он исчез навсегда. И Брюс должен был видеть, стоя на баре, кто взял Хранитель, а кого бы еще он стал покрывать, если не свою девчонку?
Тут он, конечно, занялся плагиатом, но я, кажется, с удовольствием отдала бы ему все свои идеи, только бы он нашел подходящее ведерко с водой для тлеющего фитиля.
Он бросил взгляд на свое запястье.
- Если верить моему вызывнику, у вас есть двадцать девять с половиной минут, включая то время, которое понадобится, чтобы задействовать Дверь или наладить контакт со штаб-квартирой. Когда вы собираетесь заняться девчонкой?
Раздался короткий смешок Брюса - я бы сказала, заискивающий, - и он обратился к Эриху.
- Послушай, старик. Не нужно беспокоить Лили, или затевать суматоху со штаб-квартирой, даже если бы у нас была такая возможность. На самом деле такой возможности у нас нет. Не говоря уже о том, что твои обвинения совершенно не обоснованы, приятель, и я несколько удивлен, что ты их выдвигаешь. Но все это не беда, потому что, так уж случилось, я - атомный техник, и более того, я работал как раз над этой самой бомбой. Чтобы ее обезвредить, нужно только немножко повозиться с теми вон крестиками, что с петельками наверху. Вот, дай-ка я…
Клянусь аллахом, похоже, это потрясло всех так же, как и меня; поверить в это было невозможно, чересчур уж бесстыдный британский блеф. Эрих не сказал ни слова; Марк и Севенси, едва Брюс направился к бронзовому сундуку, сгребли его под руки, каждый со своей стороны, и сделали это не слишком деликатно. Затем Эрих нарушил молчание.
- О нет, Брюс. Очень благородно с твоей стороны, что ты пытаешься выгородить свою подружку, но мы не собираемся разнестись на атомы через двадцать восемь минут, пока ты будешь развлекаться с кнопочками - это то самое, о чем нас предупреждал Бенсон-Картер, - а перед тем молиться, чтоб тебе чудом повезло. Это же шито белыми нитками - ты появляешься из 1917 года, не провел в Большом Времени еще и сотни снов, и всего несколько часов назад интересовался, нет ли среди нас атомщика. Так что совсем неубедительно. Брюс, кое-что должно произойти, и, я боюсь, тебе это не понравится, но тебе уж придется с этим смириться. Но это только если мисс Фостер откажется сотрудничать с нами.
- Друзья, пожалуйста, отпустите меня, - потребовал Брюс, пробуя освободиться. - Я знаю, что в чем-то противоречу сам себе, и у вас создалось ложное представление, когда я спрашивал, нет ли атомщика, но я-то просто хотел тогда привлечь ваше внимание; я не хотел заниматься сам этой бомбой. Ну в самом деле, Эрих, разве они приказали бы Бенсон-Картеру впутать нас в это дело, если бы один из нас не был атомщиком? Наверняка они включили бы специалиста в эту чертову операцию.
- При том, что они используют тактику латания дыр? - ехидно напомнил Эрих собственные слова Брюса.
Каби, стоявшая подле меня, произнесла:
- Бенсон-Картер был чародеем перевоплощения и он собирался отправиться на операцию в облике старухи. Среди прочего снаряжения мы обнаружили соответствующую одежду и капюшон.
Я была поражена, каким образом эта сушеная вобла, офицер в юбке, могла быть той же самой девушкой, что обменивалась с Марком пылкими взорами не далее как десять минут назад.
- Ну? - рыкнул Эрих, скосив глаза на вызывник и пронзая затем всех нас по очереди взглядом, как будто где-то поблизости уже громыхала сталь вермахта. И оказалось, что все мы смотрим на Лили; а она смотрела так вызывающе, казалось - она загнана в тупик и готова на отчаянный прыжок. Я думаю, не только мне не нужно было больше никаких доказательств, что теория Эриха о похищении Хранителя имела под собой основание.
Брюс, похоже, понял, в каком направлении начали работать наши мозги, потому что он начал вырываться всерьез и в то же время продолжал уговоры: "Ради Бога, не трогайте Лили! Отпустите меня, идиоты! Все, что я вам говорил - правда; я могу спасти вас от этой бомбы. Севенси, вы же перешли на мою сторону против Пауков - вам нечего терять. Сид, вы же англичанин. Бур, вы джентльмен и вы тоже ее любите - ради Бога, остановите их!
Бур через плечо бросил взгляд на Брюса и прочих, слегка приподнимаясь с колен; на лице его я снова увидела знакомое выражение азартного игрока. Сид, насколько я могла судить, вновь преодолевал муки необходимости принять решение. Бур принял свое решение первым и я бы сказала, что действовал он быстро и разумно. Прямо из низкой стойки, не успев даже до конца повернуть голову, он прыгнул на Эриха. Но в космосе есть существа помимо человека, которые способны быстро принимать решения и мгновенно действовать. Илли приземлился на Буре, когда тот еще не успел завершить свой прыжок, крепко обхватил его щупальцами и они завихлялись из стороны в сторону, как пьяный серебристо-белый помазок парикмахера. Каждую руку Бура крепко стискивало щупальце; лицо его начало багроветь; я содрогнулась при мысли, что они могут друг с другом вытворить.
Похоже, копыта Севенси так же увязли в сомнениях, как ноги Сида, потому что Брюс стряхнул с себя сатира и попытался свалить Марка, но римлянин выкрутил ему руку и не дал нанести удар.
Эрих не сделал ни единого движения, которое свидетельствовало бы о его желании вмешаться в какую-либо из этих скоротечных схваток - в этом весь мой маленький комендант. Демонстрировать свою силу на ком-либо, кроме меня - это ниже его достоинства.
А потом и Сид сделал свой выбор, только я не могу сказать, чью сторону он решил принять, потому что, как только он коснулся Малого Хранителя, Каби тут же вышибла его из рук Сида и так сильно пнула беднягу коленом в брюхо, что мне стало его совсем жалко; а потом она отпихнула его, опустившегося на колени, в кучу дерущихся. Обернувшись, Каби легонько дала затрещину Лили, которая тоже попыталась вмешаться в схватку; затрещину, от которой та свалилась на диван.
Лицо Эриха осветилось, как будто внутри зажгли фонарь, и он уставился на Каби.
Она слегка изогнулась, перенеся вес на одну ногу и крепко обхватив Малый Хранитель левой рукой, как баскетбольный капитан перед началом атаки. Затем свободной рукой она повелительно махнула направо. Я не осознала, чего она хочет, но и Эрих и Марк все поняли, потому что Эрих отскочил в сектор Восстановителя, а Марк, отбросив Брюса, последовал за ним, увернувшись от Севенси, который снова пытался вмешаться в схватку, только непонятно мне, на чьей стороне. Илли отцепился от Бура и одним большим прыжком оказался возле Эриха и Марка.
Затем Каби до отказа повернула диск; Брюс, Бур, Севенси и бедолага Сидди оказались распластаны на полу примерно увосьмеренным тяготением.