Из десятка церквей примерно половина открыта по ночам, и церковная утварь на алтарях загадочно сияет благодаря хитроумной электрической подсветке.
Я охотилась и пила кровь, и возвращалась домой - сейчас моим домом была квартира в одном из жилых массивов Дэйла-18. Крест, будто изумрудный значок, приколотый на ткань ночи, первым явился впереди меж высоких труб и утесов зданий. Потом стала видна светлая стена церкви и широко распахнутая дверь. Раньше я не видела этого места, хотя много раз проходила мимо других, похожих. Теплый и мягкий свет, застоявшийся аромат курений. Над дверью - отреставрированное живописное панно, роспись по дереву. Христос на нем был похож на Сэнда Винсента - длинные темные волосы, темные глаза, янтарная плоть.
Прежде чем я спохватилась, Сара Холланд поднялась по ступеням и вошла в церковь.
Я опустилась на гладкую деревянную скамью и стала смотреть на алтарь. Покров на нем был темно-красный, расшитый зеленью и золотом. Цвет крови Искупителя. На мягко подсвеченной табличке было расписание богослужений, которые на сегодня уже все закончились. В церкви не было никого, кроме меня. Так что я осталась сидеть, вжавшись спиной в жесткую спинку скамьи. Я не понимала, что тут делаю, но в церкви было так тихо. Воздух был напоен умиротворением, как ароматом благовоний.
Потом откуда-то появился священник и пошел ко мне по проходу между скамьями.
Я хотела встать и тут же уйти, но ноги не слушались меня, они будто вросли в пол, неведомая тяжесть навалилась на меня, не позволяя встать со скамьи. Я уставилась прямо перед собой, но священник, конечно же, направлялся ко мне. Наконец он заговорил:
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
Его голос оказался молодым, моложе, чем его облик.
- Нет, большое спасибо.
- Вы уверены?
Я понятия не имела, зачем пришла сюда.
- Да, уверена. Просто хотелось немного посидеть, - я знала, что он правильно оценил мой наряд и прическу.
- Христос поможет вам, - сказал священник. - Даже если вы не примете мою помощь.
Я повернулась, резко посмотрела ему в глаза и бросила:
- Если он знает, какими словами я обзываю его, то не станет мне помогать.
- О, думаю, что Он все понимает, - священник неожиданно улыбнулся в ответ.
Он пытался разговорить меня - осторожно и мягко. Но я чувствовала, что поддаваться опасно. Три месяца я говорила лишь с теми, кого подцепляла, чтобы использовать. А это что? Какая-то детская теология вешается мне на плечи!
- Слушайте, - сказала я. - Я не хочу говорить с вами об Иисусе Христе.
- Нет, - сказал он. - Вы вовсе не обязаны ни с кем говорить о Нем.
- Не возражаете, если я посижу здесь?
- Буду только рад, если это поможет вам.
Поможет ли?
Ах, если бы я могла сказать священнику правду, он помолился бы вместе со мной, и Христос сошел бы с небес, голубем слетел на алтарь - и все стало бы хорошо!
Священник удалился, оставив меня одну, но моя собственная эмоциональная несдержанность не позволила снова ощутить умиротворение, и теперь я сидела посреди мира и покоя, терзаемая смятением и страхом.
Думаете, я счастлива, да? Развратная волчица, что выслеживает добычу среди бетонных холмов и неоновых рек?
Я пошла домой, в свой Дэйл-18, который не был мне домом. Той ночью мне приснился сон. Мне снилось, что я брожу по дому на плато Молота. Но дом очень стар, от него остались одни руины, густо припорошенные розовой песчаной пылью. Шторы порваны, двери выбиты, даже небьющееся стекло в окнах пошло трещинами. От кровати в моей спальне осталась лишь голая рама, и грязная паутина свисает с резных столбиков вместо газового полога. Потом я подошла к зеркалу и увидела свое отражение. На мне черный как ночь парик, в котором я заходила в церковь, но он пропитался кровью, и кончики волос слиплись в колючие шипы. Мой рот в крови, платье тоже (кровь пятнала его так, как в мой первый раз, в четырнадцать - кровь того парня и моя собственная). Мои ногти - длинные, заостренные, облитые кровью. Мои глазные яблоки - ярко-алые. Рот приоткрыт, и я вижу свои зубы - тоже длинные и острые, словно белые шипы. А мой язык - длинное и черное жало. Ужас, неописуемый и невыразимый, обуял меня. И когда я проснулась, задыхаясь, ужас никуда не делся - он поселился во мне, будто опухоль на моей отбрасывающей тени, отражающейся в зеркале, но не существующей душе.
Сутки спустя, когда солнце село, я снова отправилась в ту же церковь - без парика и в другом платье, надеясь, что священник не узнает меня. Я пришла в перерыве между службами, так что церковь пустовала, если не считать коленопреклоненной женщины и священника у алтаря, которые, скорее всего, вообще меня не заметили. Потом в церкви появилась еще одна коленопреклоненная женщина - я.
Ты похож на Сэнда, и поэтому я не верю в тебя, а если верю - то противлюсь своей вере. Я проклинала и хулила тебя, и еще буду проклинать и хулить. Я никогда не служила тебе и не стану служить. Если только меня не терзает страх, я даже не вспоминаю о тебе. Мне нечего предложить тебе, чтобы поторговаться. Но помоги мне, помоги мне. Помоги, если можешь помочь, если ты - там, если там есть хоть кто-нибудь, или пусть даже нет никого - все равно помоги мне. Помоги.
Потом я вернулась домой в Дэйл-18. По пути я купила в аптеке пузырек с таблетками, но приняла только пять штук - мне стало плохо, и никакого толку не было.
Следующий день выдался пасмурным, а срок, на который я оплатила квартирку в Дэйле-18, подходил к концу. Я собрала свою большую красную сумку с Окраины Брейда, сложив туда вещи, которыми обзавелась в Клифтоне, когда прилетела в Арес. Пора было сниматься с места.
Я перебралась в комнату в Айлесе и подцепила белокурого космолетчика. Его кровь была очищена светом звезд, и все же - грязна, и все же - мне приходилось пить ее. Пришлось опять потихоньку уносить ноги. Он все никак не мог отстать от меня, я тоже не могла сопротивляться его мольбам и в результате едва не убила его. Однажды утром я перепугалась, когда он потерял сознание, смазала его шею гелем и сбежала.
Я побежала прямо в церковь в Дэйле.
Сегодня покров на алтаре был бело-голубым, я не помнила, в честь чего. Я рухнула на церковную скамью, положив руки на спинку скамьи впереди, а подбородок - на руки. Я не понимала, зачем я здесь. Если покажется священник, придется удирать. Но кроме меня, в церкви был только один человек - мужчина неподалеку от дверей, склонивший голову к молитвенно сложенным рукам.
А потом я обернулась и увидела, что он не молится и что это Джейс.
Я медленно встала и медленно пошла к выходу. Он не отреагировал. Но стоило мне выйти из церкви - он оказался рядом и схватил меня за руку. Снова его рука на моей коже…
- Как? - только и смогла выдавить я.
Его голос был так хорошо знаком мне - должно быть, я слышала его во снах.
- Ты верующая, - сказал он. - Вопрос был только - где и когда.
- Отпусти меня, - попросила я.
- Я обошел все проклятые церкви Ареса, - сказал он, пропустив мои слова мимо ушей. - И везде оставил свой номер. Говорил, что разыскиваю свою сестру.
- Сестру?!
Священник, добрый пастырь, который хотел мне добра. Любая женщина может высветлить волосы и переодеться в белое. Когда я молила Иисуса о помощи, священник посмотрел на меня и узнал во мне женщину из описания Джейса, невзирая на цвет волос. В те минуты, когда меня рвало таблетками, священник звонил Джейсу.
Я оцепенела в его хватке, если не считать того, что меня била крупная дрожь - это городской-то душной ночью…
- Ты по-прежнему хочешь убить меня, чтобы отомстить за смерть Сэнда? Этого шантажиста и мошенника?
- Я знаю, кем был Сэнд, - проронил Джейс.
- Он был похож на Христа над той дверью.
- Не то слово. Тем и жил. Вымогательство, шантаж - все это были старые привычные забавы Сэнда. Он изнасиловал девчонку на Вулкане Желчи. Что, тяжело в такое поверить? Вот и ей было тяжело, пока он делал это с ней. А я был его страховкой, братцем-демоном, который придет и вытащит его из любой задницы, куда бы он ни влип - а влипал он непрерывно.
- Тогда зачем ты явился ко мне?
- Чтобы понять, во что он втянул меня на сей раз и насколько глубоко. Выяснить, во что влипли вы оба. Он писал мне. Его это забавляло - рассказывать мне, какие великие дела он творит. Вот только великие дела гнусно смердели и никогда не выгорали. А потом мне приходила стеллаграмма из чрева кита: "Вытащи меня, Джейс". Когда не пришло вообще ничего, это было странно. После всего, что он писал мне про тебя, было похоже, что варево вот-вот полезет через край. По-моему, он собирался обобрать тебя до нитки, но тут ты что-то сотворила с ним своей магией, и он переключился на Трима. Рано или поздно кто-нибудь положил бы конец выходкам Сэнда. Просто так уж получилось, что это оказалась ты.
Я вспомнила признание Сэнда и то, как он, умирающий, попытался сбежать от меня в пустыню - должно быть, испугался, что его игра раскрыта, и я собираюсь отомстить ему за все. Перед моим внутренним взором снова встало лицо Джейса, пожелтевшее от горя, когда кости его брата упали в пыль.
- Это еще одна ловушка, - заявила я.
- Как бы то ни было, ты на волоске.
- Коберман знает?
- Тот толстяк? Нет. Это наша личная война, Сабелла. Один на один. Ты и я.
- Очень мило, - произнесла я. У меня зуб на зуб не попадал, совсем как у Сэнда, когда я пыталась отвезти его в больницу. - Но Коберман продолжает разыскивать меня.
- Это вряд ли.
Его тон не оставлял места сомнениям. Очевидно, он каким-то образом убрал Борова с дороги - возможно, пригрозив ему жестокой расправой. Джейс - сама жестокость, или, по меньшей мере, безжалостная сила. Я знала точно. Я уже побывала в тисках этой силы.
- Да не трясись ты, - сказал он. - Я не сделаю тебе ничего плохого.
- Потому что ты терпеть не мог своего младшенького братца. Ты ненавидел его.
Я пыталась покончить с собой. Если Джейс убьет меня - все разрешится само. Похоже, мое существо больше не было нацелено на выживание любой ценой. Даже Сара не цеплялась за жизнь.
- Я не испытывал к нему ненависти. Ты же не ненавидишь свой помойный бак.
- Великолепный Даниэль мог бы гордиться тобой.
- Даниэль, - повторил он так тихо, что я еле расслышала его.
- Ваш отец. Неужели ты забыл? Ваш прекрасный золотой бог-отец, которого Сэнд почитал и превозносил лишь чуть-чуть меньше, чем тебя. В вашей семье определенно чувствуется нечто библейское - патриарх и два его отпрыска. И на лбу у одного из них печать Каина.
- Ты - леди, у которой была печка для мусора, - сказал он. - И больной дог.
- А ты до сих пор не знаешь, как и отчего умер Сэнд, - я помолчала, глядя, как танцуют неоновые отблески на облаках. - Хочешь, я покажу тебе?
- Идет, - он развернул меня лицом к себе, и наши взгляды встретились. Вдруг вспомнился сон о лани в холмах и человеке с ружьем. Я смотрела на него с вожделением, и в моем воображении зубы у меня были длинные, как кинжалы.
- Сделала из себя ходячую чуму, - сказал Джейс. - Волосы перекрасила, и даже кожу. Ты выглядишь так, будто спала, подвешенная к громоотводу.
- Я в самом деле хочу, чтобы ты увидел, - сказала я. - Хочу показать тебе, что сделала с Сэндом.
Я понимала, что это безумие, но не могла удержаться. С разбегу бросившись в бездонную пропасть, я теперь падала, и уже ничто не могло спасти меня, не стоило и пытаться. Наоборот, я испытывала какое-то головокружительное волнение, противоестественное возбуждение. Я хотела, чтобы он увидел. Чтобы знал. Последний свидетель обвинения. Как моя мать была - первым.
- Пойдем, - сказала я. - Прогуляемся.
Он взял меня под руку, и мы спустились по ступеням церкви, осененные отраженным сиянием изумрудного креста.
В трех кварталах отсюда был бар. Там я сидела и ждала, пока не забредет Некто, озабоченный поисками девушки для развлечений. Там всегда можно было подцепить кого-нибудь.
По улице мы шли молча, но на подходе к бару, где под вывеской курили трое мужчин, я сказала Джейсу:
- Перехожу к демонстрации. Отпусти меня и смотри.
Его хватка мгновенно разжалась, и на миг я почувствовала себя потерянной, беспомощно влекомой течением. Как он мог поверить мне? Неужели он видел меня насквозь? Тем временем ноги сами несли меня к бару. Я подошла к курильщикам, они посмотрели на меня, и я улыбнулась.
- Эй, девчушка! - окликнули меня они.
Тот, кого я выбрала, стоял посередине, самый молодой - самая пугливая дичь.
- Последний танец на сегодня, - сказала я, протягивая руку, и паренек, которого я выбрала, принял ее. Остальные двое засмеялись и поздравили нас. Мы с пареньком пошли обратно по улице, Джейс пристроился следом за нами.
- Кто это? - спросил парень.
- Мой телохранитель, - объяснила я. - Не волнуйся.
- А кто тут волнуется? - встопорщился он. - Однако девицы всякие попадаются. Так что, если ты чего задумала… - он показал мне выкидной нож старинной модели, с лезвием, бритвенно-острым с внешней стороны.
Этот парнишка был моложе Сэнда. Но ведь и Сэнд оказался вовсе не невинным младенцем. Я пила кровь у многих и многих, привыкнув думать о них как о жертвах, но, быть может, я сама тоже была жертвой.
- Ты не понял, - сказала я парню с ножом. - Если ты дашь ему посмотреть, то тебе это обойдется бесплатно.
- Да ну, правда, что ли? - он ухмыльнулся мне, потом обернулся и ухмыльнулся Джейсу: - Будьте моим гостем, мистер.
Он глуп. Прекрасно.
Я завела его в узкий служебный проулок, зажатый между высокими стальными стенами, по которому ездили только грузовые роботы. Мы шагали по рельсам, Джейс шел за нами.
- Тут? - спросила я.
- Ну вот, - расстроился парень. - Я-то думал, у тебя есть кровать…
- Брось, - сказала я. - Тебе что, неинтересно без кровати?
Он махнул рукой и полез мне под юбку. Я расстегнула застежку на его штанах. Я не была голодна и поэтому действовала спокойно и расчетливо. Джейс стоял в нескольких ярдах, черная тень на черной стене. Как в том сне.
Я больше не испытывала ни жалости, ни желания доставить жертве удовольствие. Я ненавидела этого парня, который притиснул меня к металлической стенке, овладел мною и теперь работал, как отбойный молоток. Я тихонько окликнула Джейса: "Теперь смотри сюда, чудо мое". Парень тупо хихикнул. Я поцеловала его в шею. У него был привкус дыма, алкоголя, темноты и похоти. Видит ли нас Джейс в скудно освещенном проулке? Почему-то я знала - видит. Я добралась до вены, и парень застонал. Я держала себя в руках, но укус вышел сильным и глубоким, почти нечаянно. Он завопил, а потом бросился, словно пытаясь впечататься в стену прямо сквозь меня.
Я отпила совсем немного и отпустила его. Он упал ничком на рельсы. Машинально, привычными движениями, я привела свою одежду в порядок.
- Подойди и взгляни поближе, Джейсон, - велела я.
Он подошел. Я собиралась объяснить ему, где и на что смотреть, но он уже склонился над лежащим в беспамятстве парнем, ухватил его за волосы, повернул и осмотрел шею. Крови было больше, чем обычно, зияющая рана в темноте блестела черным.
- Вот что я сделала с Сэндом, - прокомментировала я. - И ему это нравилось. Безумно нравилось, он умолял продолжать. Я пыталась спасти его, но было уже слишком поздно. Но было много и таких, кого я не пыталась спасать. Я - леди, у которой в прошлом полным-полно мертвых молодых джентльменов.
Я подошла и смазала рану жертвы заживляющим гелем. Когда я выпрямилась, Джейс взял меня под руку и повел прочь. Я покосилась на него - но лицо Джейса оставалось непроницаемо.
- Ты ведь все понял, - произнесла я, тоже следя за тем, чтобы мое лицо ничего не выражало.
Он не ответил.
- Я пью кровь. Не могу не пить, я нуждаюсь в ней. И та жидкость в контейнере была кровью. Ты удивлен, что вампир может быть верующим? - я не могла заставить себя замолчать, а он, похоже, не мог заставить себя заговорить. - Тут нечему удивляться. В конце концов, Иисус Христос сам был вампиром. О да, Джейсон, Иисус был вампир. Они пили кровь на Тайной вечере, затем пришли священники и пригвоздили его к деревянному столбу. А потом, чтоб наверняка, еще и вонзили ему деревянный кол под ребра. Бог сделал так, что небо затянуло тьмой, из жалости, чтобы Иисус не мучился под лучами солнца. Когда он умер, его похоронили, но он воскрес - так же, как, если верить легендам, воскресают вампиры. Хорошего человека не сжить со свету.
(Видишь, Иисус? Ты не помог мне, и теперь я возношу на тебя столько хулы, сколько могу. Когда я буду гореть в аду, можешь прийти и раздуть огонь.)
Вдруг оказалось, что мы вышли на один из ярко освещенных виадуков над трассой Айлес-Дэйл. В сотне футов под нами - тротуар без единого человека и тридцать две полосы, по которым мчались машины, словно потоки огня или реки разноцветной лавы. А вокруг возвышались вулканы и горы, с которых струились бездушные водопады неона.
- Все, что от тебя требуется, это толкнуть меня вниз, - сказала я Джейсу. - Настоящую Иезавель, помнится, выбросили из окна.
Джейс снова выпустил меня и оперся локтями на перила. Потоки разноцветных огней отражались в его глазах. Он был один. Меня больше не было рядом с ним.
- Отлично, - сказала я. - Полагаю, рано или поздно ты все-таки расскажешь кому-нибудь про меня. Мой адрес - 4/26, Айлес. Имя для почты - Сара Холланд. Я буду ждать тебя или того, кого ты пришлешь. И помни, каждую ночь, которую ты промедлишь, я буду заниматься тем, чем занималась только что.
Я смотрела на него снизу вверх, и ветер, насыщенный электричеством и кислородом, овевал мое лицо, отбрасывал назад мои обесцвеченные волосы. Джейс обернулся, сурово взглянул на меня, и в жестоких черных зеркалах его глаз я увидела то, что видел он сам. Грязную, отвратительную, безумную девку. Такой он видел меня. Нельзя же ненавидеть помойный бак.
Я отвернулась и пошла прочь. Когда меня заберут в больницу, может быть, там мне помогут. А если не помогут - я умру.
Но если моя отвага изменит мне, я просто съеду с квартиры на 4/26, Айлес. И бег по кругу продолжится. Только теперь я буду держаться подальше от церквей.
Он нашел меня. Какой в этом был смысл, если это ни к чему не привело?
Я не хотела, чтобы он убил меня. Я хотела, чтобы он сказал мне, что все будет хорошо. Не голубем на алтаре, не словами молитвы. Не Иисус.
Джейс.
В моей комнате на 4/26 имелась пневмопочта. Пара случайных рекламных проспектов упала в приемный лоток утром, когда я лежала, провалившись в тоскливый сон, не дающий отдохновения. Посылка пришла позже, выдернув меня из объятий кошмара, как из могилы. Однако после пробуждения тень могилы осталась, потому что я знала, что было в посылке. Преследующая меня шкатулка Касси.
Я распечатала пакет и вынула шкатулку. Было в этой вещице что-то забавное, карикатурное, особенно в том, что ее передают или присылают мне уже в третий раз. Но было в этом и дурное предзнаменование, что-то вроде злых чар. На сей раз я знала, кто прислал мне ее, своими руками бросив в почтовый ящик с пометкой "4/26, Холланд" десятью этажами ниже. Однако вместе со шкатулкой в пакете оказалась миниатюрное звуковое письмо.