- На маяк и я могу вас свозить, - продолжил мужчина. - И провести экскурсию куда интересней, чем гид. Есть у меня там знакомства.
- С чего вы решили, что я хочу с вами на маяк? - удивилась наглости незнакомца Алина. Самоуверенные и напористые мужчины ее отталкивали. А этот, похоже, относился именно к этому типу. Мужчина хоть и обладал привлекательной внешностью, чертам его лица недоставало мягкости: слишком резко была очерчена нижняя челюсть, слишком плоскими казались кривившиеся в усмешке губы, а ноздри прямого тонкого носа - излишне хищно вырезанными. И прищур глаз, цвет которых Алина не смогла сразу определить, тоже не показался ей добрым. Одет мужчина был стильно - в темные брюки, черное полупальто классического кроя и начищенные до блеска туфли. В одной руке он держал щегольскую тросточку с посеребренным набалдашником. Видимо, как решила Алина, носил мужчина трость из желания подчеркнуть свою стильность. Самоуверенный "денди" местного разлива - совсем не тот тип, который мог бы ей понравиться.
Алина ожидала, что в ответ на выпад мужчина вступит с нею в навязчивый диалог, пытаясь завоевать ее расположение, но незнакомец вдруг подошел к киоску и наклонился к окошечку.
- Билет на дольмены, будьте любезны, - проговорил он почтительно-вежливо и без ожидаемых Алиной "барышня", "красавица" и тому подобных обращений, которые уверенные в своей неотразимости мужчины адресуют женскому полу. Он говорил так, словно просил билет не на экскурсию, а в ложу Большого театра.
- Спасибо, - так же вежливо поблагодарил он кассира, когда девушка протянула ему буклет. И, не удостоив Алину больше ни словом, сильно хромая, удалился.
* * *
Ради девчонки пришлось тащиться на экскурсию, хоть он назубок знал те сказки, какими потчуют местные гиды туристов, изображать глубокий интерес к теме и стараться сохранить серьезное лицо при виде одной из экскурсанток, "заряжающей" возле дольменов накупленные на рынке гипсовые амулеты. Герман был готов поспорить на деньги, что эта дама с большим удовольствием "подзарядилась" бы сама внутри дольмена, как некоторые полоумные фанатики, если бы могла протиснуть в узкое оконце свои далеко не маленькие габариты. Заметив, с какой завистью экскурсантка скользнула взглядом по тощей девчонке, ради которой он поперся в гору, Герман мысленно к денежной ставке добавил свою драгоценную трость, ставя на то, что "амулеты" дама "заговаривает" на похудение. Судя по их количеству, даме угрожала бы анорексия, если бы только волшебная сила дольменов не была так сильно преувеличена.
Остальные экскурсанты тоже развлекались как могли. Молодая пара, хихикая и толкаясь, в те моменты, когда гид отворачивалась, просовывали в дыру то наручные часы (чтобы проверить, пойдут ли стрелки быстрее), то мобильный телефон (будет ли действовать как прежде?), то пластиковую бутылку с водой (зарядить, никак иначе). Спутник дамы с амулетами вообразил себя фотографом и снимал каждый дольмен раз по двадцать из позиций, которым бы и йог позавидовал. И только одна девчонка, словно школьница-отличница, слушала гида внимательно и даже пару раз задала вопросы. Будь у нее с собой блокнот, она бы наверняка принялась конспектировать.
На него девушка делано не обращала внимания. Только дважды Герман поймал ее взгляд. В первый раз - злорадный, когда в начале пути он неудачно вступил в жидкую грязь и измазал ботинок. И во второй раз на крутом подъеме в гору, когда отстал от всех. Девчонка оглянулась, и в ее взгляде Герман вдруг увидел беспокойство и сочувствие. Впрочем, может, ему показалось, потому что девушка тут же отвернулась и продолжила свой путь так легко, словно ежедневно совершала подобные восхождения.
Что сказать, путь ему и в самом деле давался непросто. Всю экскурсию Герман в душе клял и девчонку, невольно устроившую ему такой "экстрим", и собственную необдуманность, и неподходящие для таких походов одежду и обувь. И ладно бы на девицу приятно было смотреть, а то ведь редкостное страшилище. Маленькая и тощая, как неоформившийся подросток, а лицо - все в густой россыпи ржаных веснушек, будто она загорала с дуршлагом на лице. За такой пятнистостью и черт не разглядеть. Только волосы, пожалуй, у нее красивые - густые, темно-медные, крутыми волнами спускающиеся до самой поясницы. Впрочем, рыжие девушки Герману тоже никогда не нравились. Когда он впервые ее увидел, не смог сдержать разочарованного вздоха. Впрочем, тут же и напомнил себе, что девчонку он не в жены брать собирается, и то, что она страшненькая, даже лучше. С сердечными привязанностями морока только.
Но, хромая в гору следом за всеми, Герман опять пожалел о том, что девица такая неказистая. Будь у нее хоть пятая точка поаппетитней, глядишь, шагал бы он в этой малочисленной цепочке не последним, а третьим - сразу за гидом и рыжей. И куда бодрее бы шагал, с улыбкой, а не с кислой миной, вызывая ненавистные ему сочувственные взгляды.
Когда, спустя два часа, они наконец-то спустились к подножию горы, Герман едва подавил порыв немедленно отправиться к крошечной стоянке, на которой припарковал машину, и уехать. Вместо этого он нагнал оставшуюся в одиночестве девчонку.
- Давайте подвезу вас!
Она уставилась на него с таким негодованием, будто он предложил ей что-то непристойное, а затем решительно ответила:
- Спасибо, нет. Я живу рядом.
- Рядом - это в двадцати километрах, в поселке, в который общественный транспорт не ходит? - усмехнулся Герман. - Впрочем, я заметил, как вы резво шагали в гору, так что не сомневаюсь, что и двадцать километров для вас - пустяки.
- Откуда вы знаете, где я живу? Вы что, за мной следили? - Девица сверкнула глазами, которые, как и волосы, тоже у нее оказались красивыми - светло-ореховыми, почти янтарными, с темной радужкой и обрамленные неожиданно черными для ее масти ресницами.
- Не следил, видел на остановке, когда проезжал мимо. Согласитесь, запомнить вас довольно просто.
Она выдохнула, словно его придуманное объяснение ее успокоило.
- Решайте, уговаривать я не буду. Мои добрые порывы исчезают так же мгновенно, как и возникают. Если вы желаете шагать по шоссе двадцать километров, вперед!
Герман сделал вид, что собирается уйти.
- Погодите! - спохватилась девица, как он на то и надеялся. - Говорите, общественный транспорт не ходит? А как же?.. Хорошо! Я согласна.
Он не помог ей подняться в высокий - под его, но никак не под ее рост - джип. Лимит рыцарских поступков у него сильно ограничен. Рыжая залезла сама и завозилась, устраиваясь на пассажирском сиденье рядом с ним. По ее суетливым движениям и опущенному взгляду несложно было догадаться, что в его обществе она чувствует себя крайне неловко. Герман подождал, когда пассажирка пристегнется, и только после этого завел двигатель.
Долгое время они ехали молча. Тишина в машине нисколько не напрягала Германа, а вот девицу, похоже, изрядно. Она вздыхала, пялилась в окно с деланым интересом, шевелила губами, читая про себя совершенно ненужные ей названия на указателях. И в итоге сдалась первой:
- Как вас зовут?
- Герман.
- Необычное имя.
- Пушкина не читали? - усмехнулся он, и девица моментально залилась густой краской, почти скрывшей ее веснушки.
- Читала, конечно.
Она снова отвернулась к окну, и Герман даже немного ее пожалел.
- А вас как зовут?
- Алина.
- Тоже нечасто встречающееся имя.
- Так звали мамину школьную подругу, - со значением произнесла девица, словно Герман должен был знать, о какой подруге идет речь. А затем сменила тему: - А что, до Гористого транспорт редко ходит? Мне водитель сказал, что остановка там уже не действует.
- Не ходит.
- А как же местные жители? Они в город не ездят? А если им что-то надо? На тот же рынок? - зачастила, осмелев, вопросами пассажирка.
Герман помолчал, обдумывая ответ, а затем выдал первое, что ему показалось подходящим:
- Те, кому надо, пользуются собственным транспортом. И подвозят соседей. Вот и весь секрет.
- Я так и подумала, - кивнула рыжая и повернулась к Герману вполоборота: - Я заметила, вы сильно хромаете…
Ну вот, начинается. Он стиснул зубы и свернул с шоссе на одноколейную дорогу, ведущую к поселку.
- Что у вас с ногой? - продолжала допытываться рыжая.
- Ничего такого, что могло бы заслужить внимания. Вашего.
- Простите, я не хотела вас обидеть, - на этот раз краска залила не только ее щеки, но и шею, и маленькие уши, за которые девушка убрала волосы.
- Меня не так легко обидеть. Но развивать эту тему мне бы не хотелось.
- Хорошо.
- Я высажу вас на въезде. Дальше доберетесь без приключений?
- Да-да, конечно, - закивала девица и вновь засуетилась. - Сколько я вам должна?
В ее руке, покрытой, как и лицо, веснушками, оказался кошелек. Герман усмехнулся и мотнул головой:
- Оставьте деньги при себе.
- И все же?
- Если так настаиваете, приглашу вас пообедать.
- Но…
- Да не смущайтесь же так! Ваше лицо уже полыхает ярче волос. Обедать я собираюсь не вами, а с вами. И это будет вовсе не свидание, не надейтесь. Завтра в час я подъеду к старой остановке. Договорились?
Девица пробормотала что-то невразумительное. И хоть определенного ответа так и не дала, Герман почти не сомневался в том, что она придет. Но на всякий случай решил подстраховаться и, когда рыжая повернулась, чтобы закрыть дверь, бросил:
- Однажды жители поселка, в котором вы живете, куда-то ушли. Все до единого. Через какое-то время они вернулись, но не все. И никто так и не знает, что там случилось. Всего доброго вам, Алина! Завтра в час на остановке.
Герман подарил ей самую приятную улыбку, на какую был способен. И когда она, ошеломленная, закрыла дверь, тронулся с места.
Он мечтал только об одном - добраться поскорей к себе, не обедая, броситься на кровать и провести остаток дня без движения. Но, видимо, в этот день он вел себя чрезвычайно плохо. Либо, наоборот, лимит везения оказался исчерпан, потому что, когда он остановил машину во дворе, раздался звонок от Захара.
- Герман? - голос старика звучал приглушенно, словно тревога погасила в нем все звонкие ноты. - Герман, приезжай срочно!
- Что случилось, Захар? - обеспокоился мужчина, быстро перекладывая телефон из правой руки в левую и вновь заводя двигатель.
- Приезжай. Увидишь.
- Через десять минут, Захар! Еду!
Герман еще не успел произнести до конца последнюю фразу, а смотритель уже отключил вызов.
3
Поднимаясь в гору, Алина с радостью подмечала незаметные на первый взгляд признаки возвращающейся в поселок жизни. То трепетавшее на веревке в одном из дворов свежевыстиранное белье. То сидевшего на заборе полосатого кота. То еле слышное урчание мотора, доносившееся из-за приотворенной двери гаража. Поселок словно просыпался после долгого сна, неспешно открывал ставни-веки, позевывал с шумом, выдыхая через печные трубы дымок-пар, поскрипывал ворчливо, как старик, калитками и подмигивал отражающимися от блестящих поверхностей солнечными бликами. Мужчина с бородой вновь выставил на террасу мольберт и монотонно наносил на холст мазки. Спокойствие и радость, утраченные во время короткой поездки с Германом, вернулись с прогулкой по поселку. К дому Алина подошла, забыв о неприятном осадке, вызванном неприветливостью и колючестью подвезшего ее мужчины. Из соседского двора доносился знакомый стук топора и щелканье раскалываемых под ним полешек. Алина с улыбкой толкнула калитку и крикнула:
- Петр Евсеевич!
Старик Кириллов, услышав ее голос, отложил топор и приветственно махнул рукой.
- Как вы себя чувствуете? Не рано ли для вашей спины колоть дрова?
- Не рано, девочка. Без дела спина совсем заржавеет. Чувствую я себя прекрасно, спасибо. Растирка помогла.
- Похоже, это не настойка, а волшебный эликсир! - восхитилась Алина.
- Так и есть. Чай будешь со мной пить?
- Нет, спасибо, Петр Евсеевич. В другой раз.
Усталость навалилась на нее внезапно, растеклась свинцом по телу, сделав его тяжелым и неповоротливым. То ли причина была в горном воздухе, которым она вдоволь надышалась на экскурсии, то ли ее утомила дорога, а может, энергетика возле загадочных дольменов оказалась тяжелой для нее, но Алина неожиданно ощутила упадок сил.
- Я устала, ездила в город, ходила на рынок, была на экскурсии. Да и ночь выдалась непростой. Никак не могла уснуть. Кстати, кто-то ко мне стучался! Я хотела позвонить в полицию, но не было соединения.
Старик Кириллов посмотрела на Алину водянистыми, в красных прожилках глазами так внимательно, словно сомневался в ее словах, а затем качнул головой:
- Наш поселок - безопасный. Буря была сильной, да, но не думаю, что кто-то мог тебя побеспокоить. Чужих у нас нет. А все местные пережидали непогоду в своих домах. По радио предупредили о буре, а мы знаем, какие они тут бывают. Скорей всего в окно стучала ветка.
- Возможно, - согласилась Алина, не пожелав спорить со стариком.
Она попрощалась с соседом и отправилась к себе. Одно из окон было закрыто ставнями, и Алина еще издали увидела на ярко-синей краске темные полосы. Девушка торопливым шагом приблизилась и коснулась пальцами одной из пяти полос, процарапанных настолько глубоко, что поврежденной оказалась не только краска, но и поверхность дерева. Борозды были кривыми, широкими и располагались на таком расстоянии, словно их оставили растопыренные пальцы. Алина приложила руку к полосам и убедилась, что ее ладошка лишь не намного меньше ладони неизвестного вредителя. Девушка невольно содрогнулась. Как бы сосед Кириллов ни сомневался в том, что к ней в дом мог кто-то ломиться, вот наглядное тому доказательство. Но какими же острыми и крепкими должны быть ногти у того человека, чтобы повредить не только слой краски, но и дерево! Пожалуй, такой крепостью обладают лишь звериные когти. Но следы явно оставлены человеческой рукой, а не лапой! Только вот что выглядит более пугающим - ночной визит неведомого зверя или одичавшего человека, Алина не могла бы сказать. Ее пугало все. Она торопливо скрылась в своем домике-крепости и распахнула все ставни, пуская в помещение солнечный свет. Но не успела она включить чайник, как услышала звонок. Старик Кириллов обычно выдавал одну длинную трель. Сейчас же кто-то позвонил коротко и дважды. Алина вышла во двор и увидела за калиткой вчерашнего мужчину, имя которого она так и не успела спросить.
- Привет! - поздоровался гость немного смущенно.
- Как вы меня нашли? - спросила девушка и тут же усмехнулась нелепости своего вопроса. В таком маленьком поселке все друг друга знают. Найти недавно поселившегося человека, который к тому же обладает приметной, как у нее, внешностью, не так уж сложно.
- Это было нелегко, - притворно вздохнул мужчина. - В нашем большом городе половина населения - красивые рыжие девушки. Я проделал долгий путь и вот наконец…
Они оба рассмеялись, и неловкость, которая возникла в первый момент, треснула, как тонкий ледок.
- Пришел просить прощение за то, что не явился к завтраку. Увы, возникли непредвиденные обстоятельства. Дико, дико извиняюсь! - С этими словами молодой человек достал из-за спины конфетную коробку и протянул ее через калитку оторопевшей Алине.
- Евгений, ты уже знаком с моей соседкой? - раздался зычный голос соседа, который, отложив топор, наблюдал за ними поверх своего забора.
- Выпала такая честь! - галантно ответил Евгений. - Здравствуйте, Петр Евсеевич!
- И тебе здоровья. - Пожилой мужчина подошел к забору, разделяющему два участка. - Смотри, Женя, мою соседку не обижай! Она девушка очень хорошая, мы с ней дружим, и я за нее - горой.
- Ну что вы, Петр Евсеевич! - делано обиделся гость. - Наша общая знакомая еще подумает, что у меня плохая репутация. Разве это так?
- Не так, - улыбнулся старик и кивнул девушке. - Алиночка, можешь смело приглашать этого юношу на чай, за его репутацию я ручаюсь! Лучше уж с молодым и интересным человеком чаю выпей, чем со мной - скучным стариком.
- Ну зачем же вы так о себе, Петр Евсеевич? - улыбнулась Алина и открыла калитку. - Может, вы к нам присоединитесь? Проходите оба, сейчас поставлю чайник.
- Да нет уж, Алиночка. Зачем я вам там сдался? - засмеялся в усы старик. - С тобой мы как-нибудь в другой раз покалякаем. Евгений, а ты смотри, девушку сильно не утомляй, она после долгой экскурсии, уставшая.
- Ой! Так, может, в другой раз? - спохватился парень.
Но Алина сделала приглашающий жест и, когда Евгений вошел, аккуратно прикрыла за ним калитку.
Она сама себе удивлялась - той легкости, с какой принимала гостя, той непринужденности, с какой начала с ним разговор, и той радости, которая плескалась теплой волной в груди, пока заваривался чай. Ей казалось, что предательство любимого человека и его проступок оставили на ее сердце черную отметину и она еще долго не сможет чувствовать себя в обществе мужчины так просто и естественно.
- Так, значит, ты на экскурсию к дольменам ездила? - полюбопытствовал Евгений, когда Алина принялась разливать по чашкам густо заваренный чай. Они сразу же перешли на "ты", словно были знакомы давно.
- Мне стало тревожно: улицы будто вымерли, ни одного человека, и я уехала в город.
- Сегодня воскресенье, - сказал, наморщив лоб, Евгений. - Наш поселок живет по старым правилам: в воскресенье все закрывается, и люди отдыхают. Это только мне пришлось ехать на работу.
Причину, почему он не пришел к назначенному месту утром, гость открыл Алине сразу: Евгений трудился ветеринаром в городской клинике, и его вызвали оперировать проглотившую острый предмет собаку. То, что мужчина работает в городе, опровергло встревожившие Алину слова водителя автобуса о том, что жители не выезжают из своего поселения.
- Жаль, что не я свозил тебя на экскурсию. Но ничего, еще, надеюсь, покажу интересные места. Если захочешь.
Алина с улыбкой кивнула. Захочет. Она силилась отогнать от себя неприятную мысль, что симпатия к Евгению возникла так быстро не только потому, что он такой приятный и симпатичный, но еще и потому, что похож на Сашу - внешне, голосом и даже мимикой. Странную штуку играет с ней это сходство: и напоминает о предательстве, но в то же время будто его стирает. Словно ей дан второй шанс прожить несложившиеся отношения по-другому, так, как она мечтала.
- Что-то не так? - встревожился мужчина, заметив, как Алина нахмурилась.
- Нет-нет, все так! Просто… Да, я с удовольствием куда-нибудь с тобой съезжу. Что тут еще можно посмотреть?
- Красивые бухты, к примеру. Маяк.
Маяк. Он тоже предлагает поездку на маяк. Что ж, с Евгением она бы съездила, его общество ей было куда приятней, чем компания язвительного и самовлюбленного Германа.
- Кстати, знаешь, что с этими дольменами тут не так давно был связан скандал? - спросил Евгений, беря из коробки конфету. - Экскурсовод об этом не упомянул?
- Нет.
- Понятно. Скандал на самом деле вышел некрасивый. Дольмены - это наше достояние, историческая ценность, гордость. А не так давно объявился некий то ли историк, то ли археолог, а по мне, так самозванец, и заявил, что дольмены наши - фальшивые.
- Как это? - удивилась Алина.