Рита Мей Лониган не переставала рыдать до самого ухода, и муж, Джерри, так и повел ее, горько обливающуюся слезами, домой. Аманда Карри, покидая праздник вместе с Франклином Карри, тоже устроила слезное прощание.
К десяти часам толпа уменьшилась до двухсот человек. Роуан сбросила белые атласные туфли на высоких каблуках и устроилась в кресле с подголовником возле камина, подобрав под себя ноги и подтянув длинные рукава платья. Она курила и слушала Пирса, который рассказывал о своей последней поездке в Европу. Она даже не могла припомнить, куда подевалась ее фата. Скорее всего, фату унесла Би, когда вместе с Лили отправилась "готовить свадебные покои". Интересно, что бы это значило? Ноги гудели сильнее, чем после восьмичасовой операции. Очень хотелось перекусить, но на столах остались только десерты. От сигареты начало мутить, и она затушила ее.
Майкл и старый седовласый священник их прихода оживленно о чем-то совещались в другом конце комнаты. Оркестр перешел от Штрауса к более современным, всеми любимым душещипательным мелодиям, вроде "Голубой луны" или "Теннесси-вальса", Кое-кто из гостей даже напевал под музыку. Свадебный торт съели до последней крошки, за исключением, конечно, кусочка, который по сентиментальному обычаю следовало сохранить на память.
В дверь хлынули многочисленные представители нью-йоркского семейства Грейди, родственники по линии Кортланда, наполнив дом громогласными извинениями из-за задержки в пути. Все кинулись к ним здороваться, Роуан, принимая от них поцелуи, извинялась за свой неприглядный вид. А в дальней столовой большая компания, собравшаяся там, чтобы сфотографироваться, затянула песню "Моя дикая ирландская роза".
В одиннадцать Эрон подошел к Роуан с прощальным поцелуем - он должен был отвезти тетушку Вивиан домой. Пожелав новобрачным счастливого пути в Дестин, он добавил, что в случае необходимости его можно найти в отеле.
Майкл проводил Эрона и тетю Вив до дверей. Старые приятели Майкла тоже наконец ушли, чтобы продолжить веселье в баре на Ирландском канале, но предварительно взяли с Майкла обещание, что он обязательно пообедает вместе с ними через пару недель. А лестница была по-прежнему забита оживленно болтающими парочками. На кухне официанты "соображали что-то на скорую руку" для опоздавших к столу Грейди.
Наконец с места поднялся Райен, потребовал тишины и объявил, что праздник закончен! Все должны найти свои туфли, плащи, сумочки, прочие пожитки, уйти и оставить молодых вдвоем. Он подхватил с подноса, который как раз проносил мимо официант, новый бокал шампанского и провозгласил:
- За молодых! За их первую ночь в этом доме.
Снова раздались аплодисменты, послышались радостные выкрики. Все кинулись к подносам, и тост повторился стократно, когда бокалы со звоном сомкнулись.
- Да благословит Бог все в этом доме! - объявил священник, который как раз собрался уходить. И десятки голосов вторили ему.
- За Дарси Монехана и Кэтрин, - воскликнул кто-то.
- За Джулиена и Мэри-Бет!.. За Стеллу!.. Прощание, как издавна повелось в этой семье, заняло больше получаса: поцелуи, обещания собраться, новые разговоры, затевавшиеся на полпути от туалетной комнаты до входной двери, на крыльце, на дорожке, ведущей к воротам.
Тем временем нанятая прислуга разбрелась по комнатам, чтобы собрать последние стаканы и салфетки, поправить диванные подушки, проверить, все ли свечи погашены, расставить по местам букеты цветов, которые до этого украшали банкетные столы, и вытереть оставшиеся кое-где винные лужицы.
Наконец все было сделано. Последним уходил Райен, ибо ему было вменено в обязанность расплатиться с прислугой и убедиться, что все в идеальном порядке. Дом был почти пуст.
- Доброй ночи, мои дорогие, - сказал он, и высокая входная дверь медленно закрылась.
С минуту Роуан и Майкл смотрели друг на друга, и вдруг дружно расхохотались. Майкл подхватил ее на руки и покружил, а затем осторожно поставил обратно на пол Роуан всем телом прильнула к мужу и прижалась головой к его груди - любимая поза, уже вошедшая у нее в привычку. Она даже ослабела от смеха.
- Мы сделали это, Роуан! - сказал он. - Имен но так, как следовало. Мы сделали это! А теперь все, слава Богу, позади.
Она продолжала беззвучно хохотать, охваченная восхитительной усталостью и в то же время приятным волнением. И тут начали бить часы.
- Послушай, Майкл, - прошептала она. - уже полночь.
Он щелкнул выключателем, свет погас, и новобрачные, взявшись за руки, торопливо поднялись по темной лестнице.
Коридор на втором этаже утопал во мраке - светился лишь проем одной из распахнутых дверей, Эта дверь вела в их спальню. Они молча подошли к порогу.
- Ты только посмотри, Роуан, что они сделали! - воскликнул Майкл.
Би и Лили потрудились на славу.
На каминной полке между двумя серебряными канделябрами стоял огромный букет благоухающих роз.
На туалетном столике, на серебряном подносе, их поджидало шампанское в ведерке со льдом и два бокала.
Кровать тоже была приготовлена: кружевное покрывало откинуто, подушки взбиты, а мягкий белый балдахин отведен назад и привязан к массивным столбикам у изголовья.
На одной стороне кровати были красиво сложены нарядная ночная рубашка и белый шелковый пеньюар, а на другой - пижамная пара из белого хлопка. Девственную чистоту подушек подчеркивала роза, перевязанная ленточкой, а на маленьком столике справа от изголовья стояла свеча.
- Как мило, что они обо всем позаботились, - прошептала Роуан.
- Вот и настала наша свадебная ночь, - откликнулся Майкл. - Только что пробило двенадцать. Наступил час ведьмовства, дорогая, и он принадлежит лишь нам двоим.
Они снова переглянулись и тихо рассмеялись, заражая весельем друг друга, не в силах остановиться. Оба сознавали, что безумно устали и сил хватит лишь на то, чтобы упасть на кровать и забраться под одеяло.
- Что ж, прежде чем рухнуть в постель, давай хотя бы выпьем шампанского, - предложила Роуан.
Майкл кивнул, отшвырнул в сторону визитку и принялся развязывать галстук.
- Вот что я тебе скажу, Роуан, нужно действительно очень любить кого-то, чтобы вырядиться в такой костюм!
- Ладно тебе, Майкл, здесь все так делают. Ну-ка, расстегни мне молнию, пожалуйста.
Она повернулась к нему спиной. Твердая скорлупка корсета разошлась в стороны, и платье свободно упало к ногам. Роуан сняла изумруд и небрежно положила его на край каминной полки.
Наконец все было снято и убрано. Молодые уселись на кровати, чтобы выпить шампанского, - как и положено, оно пенилось через край и оказалось сухим, очень холодным и вкусным. В отличие от Роуан, облачившейся в ночную рубашку, Майкл не стал надевать пижаму и остался обнаженным. Естественно они не в силах были удержаться от взаимных ласк и вскоре, забыв об усталости, поддались очарованию мягкого света и угодили в маняще соблазнительный плен великолепной новой кровати. В обоих вскипела неистовая страсть…
Все прошло быстро и бурно - именно так, как ей нравилось. При этом гигантская кровать красного дерева даже не шелохнулась, словно была высечена из камня.
Потом Роуан, сонная, довольная, лежала, прижавшись к мужу, и прислушивалась к ровному биению его сердца, Через какое-то время она села, разгладила помятую рубашку и выпила большой глоток холодного шампанского.
Майкл сел рядом, согнув одно колено. Он зажег сигарету и откинул голову на высокую спинку кровати.
- Это был чудесный день, Роуан, все прошло как по маслу, без сучка без задоринки. Я и не знал, что бывают такие идеальные дни.
"Если не считать того, что тебе привиделось нечто, и оно тебя напугало", - подумала Роуан, однако вслух ничего не сказала, потому что, несмотря ни на какие странности, день был действительно чудесный. Можно даже сказать - идеальный день! И ничто не могло его испортить.
Она снова пригубила шампанского, наслаждаясь вкусом чудесного напитка и собственной усталостью и понимая, что все еще слишком взвинчена, чтобы закрыть глаза.
Внезапно, как и утром, на нее накатила волна головокружения с привкусом тошноты. Она помахала рукой, отгоняя сигаретный дым.
- В чем дело?
- Ерунда, просто нервы, я думаю. Пройти по тому проходу оказалось не легче, чем впервые в жизни взять в руки скальпель.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. Подожди, я потушу сигарету.
- Дым здесь ни при чем. Я ведь тоже курю.
Нет, все-таки дело именно в сигаретах. То же самое было утром. Роуан поднялась с кровати и отправилась босиком в ванную. Легкий шелк ночной рубашки, такой невесомый, что она его совершенно не ощущала, окутал тело до самых пяток.
Алка-зельцер, единственного средства, которое всегда помогало в таких случаях, в ванной не оказалось. Но она помнила, что привезла несколько пакетиков и положила в кухонный шкафчик вместе с аспирином, пластырем и другими домашними лекарствами. Роуан вернулась в спальню, чтобы надеть тапочки и пеньюар.
- Куда собралась? - поинтересовался Майкл.
- Вниз, за алка-зельцер. Не знаю, что со мной такое. Я быстро.
- Погоди, Роуан, я принесу.
- Оставайся здесь. Ты не одет. Я вернусь через две секунды. Черт с ним, поеду в лифте.
Дом не был погружен в абсолютную темноту. Сквозь многочисленные окна из сада струился тусклый свет, освещая натертые полы коридора, столовую и даже буфетную. Она с легкостью находила дорогу.
Алка-зельцер обнаружился в шкафчике с новыми хрустальными стаканами, купленными ею во время шумной экскурсии по магазинам вместе с Лили и Би. Роуан подошла к маленькой раковине, наполнила стакан и тут же выпила препарат.
Она закрыла глаза. Да, лучше. Возможно, это всего лишь самовнушение, но ей определенно лучше.
- Хорошо. Я рад, что тебе лучше.
- Спасибо, - машинально откликнулась Роуан, успев лишь подумать: "Надо же, какой приятный голос - мягкий, с примесью шотландского акцента, кажется. Красивый, мелодичный голос…"
И в тот же момент глаза ее удивленно распахнулись. Вздрогнув всем телом, она привалилась спиной к дверце холодильника.
Он стоял по другую сторону кухонного стола. На расстоянии трех футов. Голос его звучал тихо, проникновенно. Но выражение лица было слегка отстраненное и абсолютно человеческое. Чуть обиженное, возможно, но не просящее, как это было той ночью в Тайбуроне. Нет, совершенно другое.
Наверное, он самый обыкновенный человек. Все это какая-то шутка. Нет, точно, он самый обыкновенный человек. Стоит здесь на кухне и смотрит на нее. Высокий мужчина с каштановыми волосами, большими темными глазами и красиво очерченным чувственным ртом.
В свете, проникавшем с улицы сквозь стеклянную дверь, можно было ясно разглядеть и его рубашку, и жилет из сыромятной кожи. Старинный наряд, сшитый вручную, с неровными швами и большими пышными рукавами.
- Ну, красавица? Где твоя воля, которая меня уничтожит? - прошептал он тем же тихим, дрожащим и проникновенным голосом. - Где твоя хваленая сила, которая отправит меня обратно в ад?
Она не могла унять охватившую ее дрожь. Стакан выскочил из мокрых пальцев и, с глухим стуком ударившись о пол, откатился в сторону. Из груди вырвался глубокий прерывистый вздох. Она смотрела на него, не отрываясь, однако, несмотря на шок, не утратила способности рассуждать и отметила про себя, что он достаточно высок, - наверное, больше шести футов, - что у него мощно развитые, мускулистые плечи и сильные руки, что черты его лица безукоризненны, а волосы, словно тронутые ветром, слегка растрепаны. Совершенно не тот изнеженный, женоподобный тип, которого она видела в Калифорнии, нет, не тот.
- Чтобы лучше любить тебя, Роуан! - прошептал он. - Как бы ты хотела, чтобы я выглядел? Он не идеален, Роуан. Он человек, но не идеал. Нет.
Какую-то секунду страх был так силен, что внутри все сжалось и ей подумалось, что она вот-вот умрет. Сделав над собой усилие, она на дрожащих ногах в ярости шагнула вперед и, потянувшись через стол, дотронулась до его щеки.
Колючая, как у Майкла, А губы гладкие. Господи!
Она снова отпрянула и застыла как парализованная, не в силах больше двинуться или произнести хоть слово. Ее охватила дрожь.
- Ты боишься меня, Роуан? - спросил он, едва шевеля губами, с которых она не сводила глаз. - Почему? Ты приказала оставить твоего друга, Эрона, в покое, и я подчинился. Разве нет?
- Чего ты хочешь?
- О, это долго рассказывать, - ответил он с усилившимся шотландским акцентом. - А ведь он ждет - твой возлюбленный и твой муж… Ведь это ваша брачная ночь. И он начинает беспокоиться, не понимая, почему ты медлишь и не возвращаешься.
Лицо его смягчилось, искаженное внезапной болью. Как могла иллюзия быть такой реальной?
- Ступай, Роуан, возвращайся к нему, - печально произнес он. - И если ты расскажешь, что я здесь, то сделаешь его гораздо более несчастным, чем можешь себе представить. Я снова от тебя спрячусь. Его будут угнетать страх и подозрение, а я буду приходить, только когда сам того захочу.
- Хорошо, я ничего ему не скажу, - прошептала она. - Но не смей ему вредить. Не смей вызывать у него малейший страх или беспокойство. И прекрати все свои другие фокусы! Не мучай его своими трюками! Или клянусь, что никогда с тобой не заговорю. И прогоню тебя прочь.
Красивое лицо сделалось несказанно печальным, карие глаза заволокла безграничная грусть.
- Это относится и к Эрону. Не смей ему вредить. Никогда. Никогда никому не вреди! Ты слышишь меня?
- Как скажешь, Роуан, - ответил он. Его слова звучали как музыка, полная печали и силы. - Что мне делать в этом мире, как не угождать Роуан? Приходи ко мне, когда он заснет. Сегодня, завтра… Приходи, когда захочешь. Для меня не существует времени. Я здесь, когда ты называешь мое имя. Но будь верна мне, Роуан. Приходи одна, тайно. Иначе я не отвечу. Я люблю тебя, моя красавица. Но у меня есть воля.
Фигура внезапно засияла, словно в нее ударил луч света, появившийся неизвестно откуда, и Роуан ясно разглядела тысячу крохотных деталей, из которых было соткано это создание. Затем оно сделалось прозрачным, а в лицо Роуан ударил порыв теплого ветра… И тут же она осталась одна - в темноте, в окружении пустоты.
Роуан прижала руку ко рту. Опять подступила тошнота. Охваченная дрожью, на грани истерики, она замерла на месте, пережидая пока пройдет приступ. И услышала тихие шаги. Майкл - безошибочно определила она. Шаги направлялись из буфетной в кухню. Она заставила себя открыть глаза.
Майкл лишь наспех натянул джинсы и пришел босой, с голой грудью.
- Что случилось, милая? - прошептал он, поднимая и ставя в раковину стакан, блеснувший в темноте возле холодильника. - Роуан, что случилось?
- Ничего, Майкл, - прохрипела она, пытаясь унять дрожь и подступившие слезы. - Просто меня слегка затошнило. Сегодня утром, днем, да и вчера было то же самое. Не знаю, в чем причина. Сейчас это точно от сигареты. Со мной все в порядке, Майкл, честно. Все будет хорошо.
- Так ты не знаешь, в чем причина? - переспросил он.
- Нет, просто… наверное, это… Хотя сигареты раньше никогда так на меня не действовали…
- Доктор Мэйфейр, вы уверены, что не знаете?
Она почувствовала его руки на своих плечах и прикосновение к щеке густой и мягкой шевелюры, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее грудь. Обхватив ладонями голову мужа, погрузив пальцы в шелк его волос, она расплакалась.
- Доктор Мэйфейр, - настойчиво продолжал Майкл, - даже я догадываюсь, в чем тут дело.
- Не знаю, о чем это ты, - прошептала она. - Просто мне нужно отправиться наверх и немного поспать.
- Ты беременна, милая. Пойди, взгляни на себя в зеркало. - Он очень осторожно снова дотронулся до ее груди. Только теперь Роуан почувствовала, что та набухла и слегка болит, и поняла, сразу поняла, вспомнив все другие мелкие признаки, которым не придавала значения, что он прав. Абсолютно прав.
Роуан буквально растворилась в слезах. Она не сопротивлялась, когда Майкл поднял ее на руки и медленно понес. Тело ныло от напряжения, испытанного в те жуткие минуты, что она пережила на кухне, из горла вырывались сухие, болезненные всхлипывания. Она не предполагала, что он в состоянии отнести ее наверх по длинной лестнице, но Майкл без труда справился с задачей, и она позволила ему это, рыдая у него на груди и крепко обхватив за шею.
Он опустил ее на кровать и поцеловал. Затуманенным взглядом Роуан следила, как он гасит свечи и направляется к ней.
- Я очень люблю тебя, милая, - сказал Майкл. Он тоже плакал. - Очень люблю. Я никогда не испытывал такого счастья… Оно накатывает волнами, и каждый раз я думаю, что вот она, вершина… Но потом идет новая волна. Узнать такую новость именно в эту ночь… Господи, какой чудесный свадебный подарок, дорогая. Чем я заслужил такое счастье, хотелось бы мне знать.
- Я тоже тебя люблю. Да… Какое счастье…
Майкл забрался под одеяло, и она тесно прижалась к мужу спиной, почувствовав его колени под своими, а потом положила его руку себе на грудь и зарыдала в подушку…
- Все складывается просто идеально, - прошептал он.
- И ничто этого не испортит… - тем же тихим шепотом откликнулась она. - Ничто…
2
Роуан проснулась первой. Подождав, пока пройдет очередной приступ дурноты, она быстро упаковала чемоданы, переложив в них подготовленные стопки одежды, и спустилась на кухню.
При солнечном свете все здесь выглядело по-иному. Везде было чисто и тихо. Ни малейшего признака ночного происшествия. За террасой сверкал бассейн. Солнце мягко просачивалось сквозь сетчатые рамы на белую плетеную мебель.
Роуан внимательно осмотрела кухонный стол. Потом так же пристально исследовала пол. Ничего не нашла. Исполненная гнева и отвращения, она торопливо сварила кофе, стараясь не мешкать, чтобы побыстрее убраться из кухни.
Когда она принесла кофе наверх, Майкл только-только открыл глаза.
- Давай прямо сейчас поедем, - предложила Роуан.
- Я думал, мы отправимся в дорогу не раньше трех, - сонно возразил он. - Впрочем, если хочешь, можно и сейчас. - Ее герой, как всегда, был сговорчив. Он нежно поцеловал Роуан в щеку, приятно царапнув небритым подбородком. - Как ты себя чувствуешь?
- Сейчас уже хорошо. - Она дотронулась пальцами до маленького золотого распятия, запутавшегося в темных волосах на его груди. - А вот полчаса назад было неважно. Наверное, приступы повторятся еще не раз. Но я постараюсь засыпать, почувствовав их приближение. Хотелось бы добраться до Дестина до захода солнца, чтобы побродить по пляжу.
- А как насчет того, чтобы побывать у врача до отъезда?
- Я сама врач. - Роуан улыбнулась. - Ты еще не забыл о моей особой интуиции? Так вот она мне подсказывает, что все прекрасно.
- А эта твоя интуиция не подсказывает, кто он будет - мальчик или девочка?
- Кто он будет? - со смехом переспросила она. - Самой хотелось бы знать. Хотя, с другой стороны, лучше, чтобы это был сюрприз. Что скажешь?
- А вдруг близнецы? Вот было бы здорово!
- Да, чудесно, - ответила она.
- Роуан, ты ведь не… расстроена из-за ребенка?
- Да нет же. Господи! Я хочу этого ребенка, Майкл. Просто мне еще немного не по себе. Приступы дурноты замучили. Послушай, не стоит сейчас сообщать родственникам. До тех пор пока мы не вернемся из Флориды. Иначе свадебное путешествие будет загублено.
- Согласен. - Он осторожно положил теплую руку ей на живот. - Ты еще какое-то время не будешь его там чувствовать?