Пятиозерье. Тихое курортное местечко на Карельском перешейке. Здесь в детском лагере внезапно, прямо в середине смены, появляется странный мальчик Тамерлан. Мальчик, которому подвластны телекинез и телепатия… Мальчик, обладающий Даром внушения и способностью вторгаться в чужие сны…
А вместе с ним в жизнь людей, отдыхающих в Пятиозерье, вторгаются ненависть, агрессия, страх и жажда насилия…
Воронка, возникшая даже не миллионы - миллиарды лет назад, разрастается!..
Содержание:
Предуведомление автора 1
ПРОЛОГ 1 1
ПРОЛОГ 2 1
Часть первая - ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ: СЕМЬ ДНЕЙ ДО ИГРЫ - (Нити натягиваются) 2
Часть вторая - ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ: ОДИН ДЕНЬ ДО ИГРЫ - (Нити звенят) 19
Часть третья - ИГРА: ОХОТА ЗА ЗНАМЕНЕМ - (Нити рвутся) 34
Часть четвёртая - ИГРА: ОХОТА ЗА ЛЮДЬМИ - (Нити лопнули) 45
ЭПИЛОГ 1 - За гранью: Конец и Начало 60
ЭПИЛОГ 2 - Конец игры 62
Примечания 63
Виктор ТОЧИНОВ
ПЯТИОЗЕРЬЕ
Посвящается Наде и Антону.
Предуведомление автора
Роман полностью вымышлен. В основе его не лежат никакие реальные факты, а также не описаны действительно существующие люди, организации и населённые пункты. И если кому-то покажутся знакомыми действующие лица, события и пейзажи - скорее всего это совпадение, либо то, что французы называют дежа вю - эффект ложного узнавания.
ПРОЛОГ 1
Утро последнего дня, 10:15, сосновый лес
Утро выдалось роскошное - самое позднее утро.
Ещё немного - солнце поднимется, выпутается из ветвей, и начнётся очередной знойный день засушливого лета, сухой и жаркий. Но сейчас, когда уже отступила знобящая рассветная прохлада, и ещё не пришла полуденная жара - хорошо.
Часовой прохаживается по поляне. Тридцать шагов туда, тридцать обратно: от кустов на опушке - мимо палатки из выгоревшего брезента - к высоченным соснам, высящимся над песчаным обрывом. Внизу, под обрывом, - озеро, но туда часовой не смотрит…
Белые кроссовки бесшумно раскидывают толстый слой пожелтевших иголок. Попавшие под ногу круглые шишки скрипят, как обиженные маленькие ёжики. Вокруг красиво… Часовой не замечает - привык.
Он не изощряет зрение и слух - этот пост последняя, скорее символическая, линия обороны. Все подходы перекрыты секретами, а неподалёку ждёт своего часа резерв - ударная группа, ещё не участвовавшая в первых утренних стычках.
Мимолётный взгляд на левое запястье; часы - дешёвая китайская электроника. До смены сорок восемь минут. Потом - съесть оставленный в термосе завтрак и, отпросившись у командира или попросту улизнув от него, сбегать искупаться на Чашку, самое маленькое и самое глубокое из кристально-чистых озёр Пятиозерья.
Начинает припекать.
Часовой останавливается у палатки, небрежно прислоняет автомат к натянутому брезенту и расстёгивает защитный комбинезон (цвет не по сезону - желтоватые пятна на буром фоне больше подходят для середины осени). Вздыхает о забытой в лагере кепке-афганке. Развязав тесёмки синей нарукавной повязки, пристраивает её на голову, на соломенного цвета вихры - на манер хайратки. И - снова движется привычной дорогой.
В паре шагов до очередного разворота - непонятный звук. Сзади. Часовой резко разворачивается. Вскидывает оружие. С буро-зелёной крыши палатки скатывается пустая консервная банка - большая, неровно вскрытая, тронутая ржавчиной. На боку жестянки буквы, нарисованные толстым чёрным маркером.
- Что за дурацкие… - Часовой подаётся вперёд, пытается разглядеть надпись.
За его спиной, из-за толстой сосны - стремительная фигура в пятнистом, утыканном веточками камуфляже. Молниеносный бросок. Согнутая рука - сзади, на шею. Стальной капкан. Дыхание перекрыто - удивлённая фраза обрывается. Булькающее хрипение.
Часовой пытается бороться, не видя противника. Старается разомкнуть пальцами захват, отгибающий голову к спине. Безуспешно… Локтем бьёт назад - сильно и резко.
Мимо, тенями - камуфляжники, - двое? трое? - наступив на отлетевший автомат, скользят в палатку. Тут же выныривают со знаменем в руках. На синем поле летит по волнам парусник; белые буквы ДОЛ поверху и красное полукружье "Бригантина" снизу.
Полотнище рвут с древка. Треск плотной материи кажется часовому убийственно оглушающим, пробивающим и корёжащим тело сверху донизу… Но это просто что-то мерзко хрустит в его гнущейся назад и вбок шее.
Через треть минуты на поляне нет никого из незваных пришельцев. Валяется осквернённое древко, ветерок перебирает кудри потерявшего повязку-хайратку часового.
Открытые глаза смотрят через плечо в бездонную синеву неба, вывернутая рука застыла, не дотянувшись до автомата.
До раздавленного пластмассового муляжа автомата…
Сегодня - утро первого дня Игры. И - утро последнего дня Игры.
Игры в "Зарницу".
ПРОЛОГ 2
Пик-над-Мирами. Времени нет
Странное это было место. Или есть, или будет - время тут играет в прятки, то исчезая и делая вид, что его нет - то возникая бьющим во все стороны фонтаном - и страшна участь попавшего между струй.
ОН - не боялся. ОН стоял на вершине Пика-над-Мирами и смотрел вниз - или стоит и смотрит, или будет стоять и смотреть - можно сказать как угодно, и всё будет неправильно. Чтобы стоять - нужны ноги, чтобы смотреть - глаза. Но ОН находился на вершине и видел - не глазами - что внизу.
Странное место… Миры внизу виделись не плывущими в бездонно-чёрной пустоте шарами - чёрной пустоты внизу вообще не было.
Загадочный, запутанный лабиринт, который человеческому глазу мог показаться - если бы он, глаз, мог видеть в этих диапазонах - громадным, перекрученным клубком, чудовищной комбинацией бесконечных разноцветных нитей - но ОН смотрел. Не человеческими глазами. Впервые за долгие годы (или секунды, или эпохи - время над Мирами вело себя странно), ОН нашёл след, который искал - тонкую, яркую голубую нить, безнадёжно и неразрывно перепутанную с десятками и сотнями других - но была она гораздо длиннее и ярче. Концы её исчезали совсем уже в диких сплетениях, чтобы вынырнуть, сделать ложную петлю и снова пропасть в пульсирующей разноцветной паутине.
Нашёл - но для этого пришлось взойти на Пик-над-Мирами - и непростым даже для НЕГО стало восхождение. Много странного и страшного лежало на пути. ОН взошёл - не удивляясь странному и не пугаясь страшного - ибо очень велики, хоть и не безграничны, ЕГО силы… Многие считали ЕГО - и ЕЁ тоже - Богами. ОНИ никогда не были ими.
ОНИ не творили Реальность, в которой лежат все известные Миры - но возникли вместе с ней и не могли исчезнуть раньше неё. ИМ возводили храмы и возносили молитвы, считая Богами - ОНИ смеялись над этим, зная, что Творец умер.
ИХ храмы разрушали и повергали статуи в прах, и ставили капища Спасителей, изукрашенные дыбами, и колёсами, и шибеницами, и крестами - ибо во всех Мирах пророки, зовущие себя Спасителями, учат смерти, и учат на своём примере, выбирая самую гнусную смерть - ОНИ смеялись и над этим, ибо ОНИ были Жизнь.
Молитвы они не слушали - но каждый мог обратиться к НИМ и получить, что хотел. Или умереть - ибо способный обратиться к Нерожденному и желающий при этом недостойного - мёртв.
ОН носил сто имён - и во всех звучала труба. Сто имён носила и она - и звучала в них музыка флейты. ОН был Отец Битв и Пронзающий, и Воины - любимые дети ЕГО, а солдат ОН презирал. ОН раздирал Реальность и убивал чудовищ - ОНА же превращала их в птиц и цветы. ОН любил ЕЁ - хотя и странной любовью…
Лгали жрецы, учащие, что ОНА - Милосердие и Сострадание. ОНА не знала, что это такое. ОНА говорила - тем, кто хотел слушать - что пуста и глупа жалость к страдающим и умирающим - Смерть есть плата за Жизнь. Страшна и бесплодна милость к искалеченным, к воющим и к нищим духом, ползающим по обочинам Жизни, а сострадание плодит страдание. ОНА не Милосердие, ОНА не Сострадание, ОНА - просто Любовь. Лишь Любовь способна превратить смерть в счастье и победу, разогнуть сгорбленных и поднять раздавленных…
ОНА исчезла. Тьму эпох или пару мгновений назад - время не только на Пике-над-Мирами ведёт себя по-разному.
ОН стал искать.
И - нашёл след, поднявшись на Пик-над-Мирами.
ОН кажется сияющим клубком сжатого, спрессованного в тугой шар света, устремившимся с вершины и пронзившим сверкающий лабиринт…
Мелькание слепящих нитей сменяется безумным калейдоскопом лиц и вещей, все звуки Мира гремят единой какофонией. Полотно времён распускается на пряди, ОН встаёт на одну. Слившиеся потоки материи замедляются и распадаются на людей и предметы. Появляются звуки - отдельно слышимые.
Короткий вскрик. Яркая вспышка. Треск.
Испуганный голос.
Темнота и тишина.
Часть первая
ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ: СЕМЬ ДНЕЙ ДО ИГРЫ
(Нити натягиваются)
Глава 1
05 августа, 05:02, ДОЛ "Варяг"
Степаныч проснулся рано - он всегда просыпался так.
Узкое окно слабо серело - белые ночи на излёте. Часов не было, но Степаныч чувствовал, что рассвет близок.
Встал, оделся, не включая света, - и без того отлично знал, что и где лежит в его комнатёнке, а в тусклом мерцании сорокасвечевой лампочки больнично-серые стены раздражали Степаныча сильнее обычного.
На старом шкафу-инвалиде, подпёртом кирпичами - шорох. Неясная тень метнулась бесшумным прыжком на кровать, оттуда на пол. Чубайс, огромный кот-диверсант, подошёл, потёрся об ногу, позволил почесать за ушами - одно из них висело лохмотьями, изуродованное в давней схватке. Замер у двери, готовый - чуть она приоткроется - выстрелить из-под ног рыжей молнией, исчезнуть в предрассветном безмолвии…
Охотился котяра в кустарниках и рощицах, в изобилии оставшихся от леса, когда-то стоявшего здесь, на месте детского лагеря "Варяг", - и в них он был Владыкой Джунглей, Рыжей Смертью-на-мягких-лапах и Грозой Всего Живого. Забредавшие собаки обходили старого задиру десятой дорогой. А два юных натуралиста, привыкшие к городским муркам, попытались превратить Чубайса в тигра при помощи гуаши - но в результате сами приобрели от зелёнки причудливо-пятнистую окраску…
На улице оказалось прохладно, с Большого озера тянуло сыростью. Только сейчас, ранним утром, чувствовалось, что до осени меньше месяца, - днём жара стояла почище июльской.
Степаныч зябко поёжился, шагая по безмолвному, спящему лагерю. Подумал: может, стоит вернуться, надеть свитер под спецовку? - и решил, что не стоит. Ходьба согреет, да и рассвет недалёк, скоро потеплеет…
…Навесной замок протестующе скрежетнул. Дверь открылась, явив миру загадочно-тёмные недра офиса и штаб-квартиры сторожа, истопника и подсобного рабочего ДОЛ "Варяг" - то есть Степаныча. Он ловко протиснулся сквозь набитую всевозможным инвентарём каморку. Вынул свёрток из дальнего угла, из-за отложенных до зимы скребков и снеговых лопат, развернул промасленную тряпку, - сталь тускло отразила крохотный язычок свечи.
Воронёная оружейная сталь.
05 августа, 05:47, Пятиозерье, лесное озеро
Место напрасно звали Пятиозерьем - озёр в округе имелось ровно шесть. Правда, о шестом, затерянном в лесу небольшом водоёме мало кто знал.
…Тропа поднялась на заросший папоротником взгорок. Внизу блеснуло зеркало воды. Степаныч ухватил висевшее за спиной ружьё, ловко выпростался из потёртого ремня и взял оружие наизготовку - красивый, уверенный жест, совершенно не гармонирующий с его нескладной фигурой.
Сторож владел старой бельгийской двустволкой "Лебо", когда-то шикарной, штучной довоенной работы. От былого великолепия мало что осталось: серебряные накладки ложи выдрал кто-то из прежних владельцев, шарнир заметно люфтил, расколотую шейку приклада стягивал самодельный грубый хомут. Но стволы остались в приличном состоянии, и Степаныч считал: за пятьсот рублей - покупка удачная.
…Выстрелы ударили гулко, резко, неожиданно для ещё дремлющего леса. Два матёрых селезня, чья траектория взлёта пересеклась со струями дроби, тяжело рухнули на болотистый берег.
Стрелял Степаныч метко - и не только по уткам.
Он подошёл неторопливо - селезни упали удачно, вводу лезть не надо. Подобрал и уложил в сумку одного, неподвижно раскинувшего крылья на покрасневшей траве. Быстро и беззлобно свернул шею второму - тот бился, разбрасывая в стороны пух, перья и капельки крови. Переломил ружьё, вынул и аккуратно положил в карман две гильзы - медные, исцарапанные, уже не один раз снаряжавшиеся…
Степаныч всегда экономил боезапас - старая привычка.
05 августа, 06:50, станция Каннельярви
- С-с-сука… - просипел Чмырь. - Гнида наширявшаяся…
Объект этого высказывания слепо проломился сквозь кустарник. Похоже, он не заметил их с Пелюхиным - и не видел вообще ничего вокруг. Кроме своей трясущейся ладони, на которую выкатилась крохотная капсула…
- На колёсах сидит, педрила…
В сипении Чмыря слышалась классовая ненависть малоимущего сельского алкаша к богатенькому городскому торчку. Ненависть усугублялась гнусностью раннего утра. Утро, как всем известно, самое отвратное время суток - если имеется настоятельная потребность выпить, но не имеется средств для её реализации.
Пелюхин промолчал, нервно пожевал губами, нервно же оглянулся по сторонам - вокруг никого. Да и не ожидалось чьё-либо появление в ближайшие несколько часов в этом укромном уголке.
- Сейчас отрубится, - сказал Чмырь безапелляционно.
Пелюхин кивнул. Не сговариваясь, даже не переглядываясь, они двинулись к скорчившейся на камне фигуре - заходя с двух сторон. Игра казалась беспроигрышной, а наркоша богатеньким. Это стало ошибкой, самой большой ошибкой в их жизни.
И - последней.
05 августа, 06:52, Пятиозерье, Чёртово Озеро
На карте все местные озёра оставались безымянными.
Но юные обитатели "Варяга" окрестили каждое по-своему - передавая названия от смены к смене. Было Большое озеро - действительно самое большое, вытянувшееся на несколько километров, с круглым островом посередине. Было Блюдце, очень точно названное - мелкое, круглое, с тёплой водой - купаться туда ходили младшие отряды…
Озеро, непохожее на другие, звалось Чёртовым.
Оно, как и Большое, вплотную примыкало к лагерю. Но если на Большом озере - водоёме широком, живописном, с песчаным дном - располагались пляжи, купальня, лодочный причал, и именно на него смотрели фасады всех корпусов лагеря - то на болотистое Чёртово выходила задняя, глухая ограда…
Озеро поблёскивало на дне мрачной, заросшей ельником, крутосклонной котловины - солнечные лучи туда заглядывали редко. Хотя вода между топких, плавучих берегов была такая же хрустально-прозрачная, как и в остальных здешних озёрах, - но торфяное дно окрашивало глубину в мрачный чёрный цвет, создавая впечатление бездонности. Неприятно-загадочной бездонности.
Юные обитатели лагеря не любили навещать это место - но леденящие душу истории, происходившие якобы здесь, часто звучали после отбоя в палатах.
Зато на Чёртовом озере замечательно клевали караси.
Димка Осиков по прозвищу Ослик, невысокий, худощавый и лопоухий фанат рыбной ловли из четвёртого отряда, забывая отмахиваться от назойливых комаров, внимательно наблюдал за морзянкой самодельного поплавка на зеркально-тёмной воде.
Хлюпающие шаги за спиной застали врасплох. Димка резко обернулся. Удочка выскочила из воды без ущерба для численности обитателей озера. Он облегчённо выдохнул:
- У-ух, здравствуйте, дядя Коля… А я уж испугался, что вожатая, они ведь не знают, что я здесь ловлю, думают - на Большом, а сюда запрещают, говорят: только там…
Степаныч приветливо кивнул.
Произведение бельгийских оружейников было уже разобрано и спрятано, замаскировано в широком, потёртом чехле для удочек, откуда Степаныч извлёк три тонких бамбуковых колена. Глядя, как он собирает и настраивает удочку, Димка спросил с лёгкой завистью:
- Ну почему же, дядя Коля, у вас караси всегда крупнее? Вроде рядом ловим…
Степаныч виновато пожал плечами.
05 августа, 07:20, Пятиозерье, ДОЛ "Варяг"
Сон оказался неприятным: странный город, странные дома и странные люди, она куда-то шла, что-то говорила и делала (подробности немедленно стирались из памяти); но над всем, что с ней творилось в этом сне, нависало тревожащее ощущение - что всё: и она, и странные люди, дома, деревья - всё маленькое, крохотное, микроскопическое; что весь город лежит на огромном, гигантском столе, под ярким бездушным светом; и чей-то немигающий, пристальный взгляд внимательно и равнодушно изучает едва различимое копошение инфузорий-людей - и ищет её…
Она шла, она скользила в толпе, пытаясь затеряться, - чужая среди чужих. А потом поняла, почувствовала, что её заметили, что громадная страшная рука сейчас протянется и схватит… Она побежала.
Будильник прозвенел спасительной трелью. Она обрадовалась обычно неприятному звуку, оборвавшему ночной кошмар. Радость оказалась короткой. Начался кошмар утренний. Очередной. Обычный. Она снова проснулась в совершенно незнакомом месте.
05 августа, 07:26, станция Каннельярви
Он не собирался убивать этих двоих - но так уж оно получилось…
Человек одет во всё чёрное - чёрные джинсы с чёрными кроссовками, чёрная куртка-ветровка - утро сегодня прохладное. Вокруг - местный центр досуга и развлечений. Обломки вросших в землю свай и несколько чурбаков заменяют по вечерам мебель в этом клубе по интересам. До круглосуточного магазина - полторы сотни шагов, весьма удобно. Невысокие, но густые кусты скрывают от взгляда следы культурного и не очень досуга, обильно покрывшие траву: пустые бутылки и банки, объедки, окурки, раздавленные одноразовые стаканы, засохшую блевотину…
Теперь кусты скрывают и кое-что ещё: два трупа.
Два свежих трупа.