Имевшаяся в единственно приличной коуриджской таверне прислуга оказалась вышколена куда лучше вышибал. Ну или глаз имела более намётанный… Потому как, нисколько не смутившись нарядом Энж, действительно более подходящим бродяжке нежели леди, немедля метнулась к нам. Аж втроём. Правда две девушки из прислуги почти сразу остановились и вернулись скучать к стойке бара, поняв что не дано им опередить затесавшегося в их компанию паренька худощавого телосложения, оказавшегося самым шустрым. Который, уже пару мгновений спустя согнулся возле меня в угодливом поклоне с вопросом: - Чего изволите, благородный сэр?..
Я хмыкнул, глядя на этого расторопного и явно неглупого паренька, нацепившего белый фартук поверх лёгкой одежды и щеголяющего с полотенцем на сгибе левой руки, немедля принявшегося поедать меня преданным взглядом в ожидании какого‑либо решения и при этом старательно игнорирующего присутствующую рядом Энжель. Как бы подчёркивая тем самым, что это уж точно не его дело - кого привёл с собой обладающий рыцарским поясом посетитель. Хоть даже выглядящую сущей нищенкой девушку. Лишь бы платил…
Обведя взглядом не заполненный и на четверть зал, я ещё раз хмыкнул и начал лаконично излагать свои пожелания: - Купальню. Леди. Мне. Две хорошие комнаты по соседству. И мечите на стол поесть. Пока - что есть, а там определимся… - И придержав собравшегося было метнуться исполнять мой заказ паренька, спросил у него: - Да, кстати, в вашем городке есть приличный портной?
- Да, разумеется, сэр, - кивнул парень.
- А хороший скорняк?.. - продолжил я расспросы.
- Тоже есть, - уверенно ответили мне.
- Тогда отправь кого‑нибудь за ними, - практически не задумываясь велел я. Ну а что? Не самим же нам, уставшим таким, бегать по швейным и скорняжным лавкам, в поисках нужных мастеров? Да и вообще - пора уже мне привыкать к своему благородному статусу и соответствующим ему привилегиям, пора…
Разобравшись с самым насущным, так сказать, я помог Энжель усесться за одним из свободных столов. У окна. И сам, повесив дорожную суму на спинку стула, за ним же расположился, устроившись прямо напротив девушки. Чтоб удобней было общаться за трапезой. Поговорить‑то нам нужно о многом…
Правда разговор поначалу не клеился - ну никак мне не приходило в голову с чего собственно начать… А Энжель - Энжель, аккуратно сложив ручки на расстеленной на коленях салфетке, не спешила сама расспросы затевать. И вообще, судя по голодному блеску её глаз, неотрывно следящих за серебрёным блюдом с обложенной зеленью жареной птицей, которое девушка - прислуга вынесла из кухни, и тому искреннему разочарованию, что отчётливо проступило на лице Энжель, когда выяснилось, что это яство направляются не к нам, а к дальнему столу, занятому небольшой компанией, ей больше хотелось есть, чем говорить.
- На каторге было совсем плохо с едой, да?.. - тихонько обратился я к Энжель, с жалостью глядя на то как она сглотнула в момент когда большое блюдо с запечённым целиком гусем опустилось на чужой стол.
- Да нет, в целом кормят там достаточно сытно, - быстренько отводя взгляд от такого притягательного жаркого, ответила явственно смутившаяся девушка. И, немножко вымученно улыбнувшись, добавила, видя нарисовавшееся на моём лице непонимание того, отчего же тогда она так голодна: - Просто для этого нужно достаточно хорошо работать…
- Что значит - достаточно хорошо работать?.. - сдвинув брови, недоумённо переспросил я.
- Ну, к примеру, тот кто не исполняет дневной урок - остаётся без ужина… - ответила потупившаяся Энж.
- И ты часто без него оставалась?.. - сочувственно молвил я, догадываясь, что так оно и было.
- Часто… - подтвердила девушка, устремившая взгляд на свои руки, теребящие салфетку. И тихо - тихо произнесла, вроде как оправдываясь передо мной: - Просто я совсем непривычна к такой работе…
"Ну это и не удивительно, - подумал я. - Откуда взяться умению выделывать кожу и красить ткань у юной леди?.." - И поборов возникший в горле спазм, с искренним участием спросил:
- Что, совсем тяжело тебе приходилось?..
Энж, не поднимая глаз, кивнула. А потом, помолчав, поделилась: - Самое жуткое - это когда на дубильные чаны ставят… Устаёшь вроде и не сильно, а алхимическим реагентом так надышишься, напитаешься, что потом целую ночь уснуть не можешь… потому что все кости ломит, как от стылой лихоманки… - И поёжившись, прошептала. - Хорошо хоть на эти чаны чаще чем раз в три дня не ставят…
- Да уж… - только и смог что сказать на это я. И, не сдержав охвативших меня чувств, протянул руку и ободряюще коснулся плеча Энж, да ласково погладил её. Получив в ответ благодарную улыбку и тихое: - Спасибо…
- А что же выходные? Разве после особенно тяжёлой работы каторжанкам не дают отдохнуть? - спросил я.
- Выходные? Какие ещё выходные?.. - несказанно удивилась вскинувшая на меня взгляд девушка.
- Ну, мне так старший триарх… этот, как его… Оскар Бартинелли… говорил, что полагаются они каторжанкам, дескать… вроде как… - попытался растолковать я, но смешался в итоге и растерянно уставился на недоумённо хлопающую глазами девушку.
- А, эти выходные, - кивнула златовласка, похоже наконец‑таки сообразив о чём идёт речь. И, чуть кривовато улыбнувшись, сказала: - Один, Кэр. Каторжанкам полагается всего один выходной в год… - После чего добавила ещё: - Поэтому многие там свой срок заключения не в годах, а в выходных днях исчисляют…
- А что на счёт праздничных дней? - перебил я её, начиная подозревать что просвещавший меня о каторжных порядках Бартинелли слишком уж всё приукрасил. Или вернее - просто умолчал о многих важных моментах, всё сильно меняющих в нарисованной им благостной картинке…
- Их немного, - пожала плечами вздохнувшая девушка. - Да и сокращённый двенадцатичасовой день лучше, конечно, обычного - четырнадцатичасового, но не так что бы сильно…
- Не, реально в Надзорном ведомстве порядочные люди не служат! - возмущённо произнёс я, озлившись на себя - доверчивого лопуха, и на этого брехуна Оскара. И с трудом погасив обуявшую меня злобу, буркнул: - Мало того, что обременяют слабых женщин тяжкой многочасовой работой, не давая им никакого отдыха, так ещё и не кормят толком…
- Это каторга, Кэр… - без тени улыбки заметила Энж. И, теперь сама уже успокаивающе коснувшись рукой моего плеча, сказала: - Да ничего, жить там всё же можно. Даже если оставаться без ужина… - Но прозвучали её слова не слишком‑то уверенно, и, поняв это, девушка добавила ещё: - Ведь ночь можно и перетерпеть, а для восполнения сил вполне достаточно сытных завтрака и обеда.
На что я довольно скептически хмыкнул. Ибо говоря всё это, Энжель не удосужилась убрать голодного блеска из своих глаз… Да и как ни крути, а заметно осунулась она за время проведённое на каторге. А значит - её питание было явно недостаточным.
- Нет - нет, Кэр, правда! - попыталась убедить меня златовласка. - Остаться без ужина несколько раз в неделю это ерунда! А вот… - И смущённо запнувшись, замолчала.
- А что тогда не ерунда? - насторожился я.
- Ну… - замялась поначалу Энж. А потом, потупившись и вздохнув, всё же сказала: - Просто я ведь большую часть времени в карцере провела… А там из еды только хлеб да вода…
- Ты?! В карцере?! - ахнул я. И возмутился, проникаясь острым желанием вернуться на коуриджскую каторгу и покарать жестоко того кто додумался сунуть бедняжку златовласку в этот их металлический ужас - карцер, явно имея поводом лишь желание поиздеваться над ней: - За что?!
- Ну… Много за что… - попыталась уйти от ответа явно не желающая развивать эту тему Энжель. Но потом, видя что я не отстану, с покаянным вздохом созналась, чуть при этом покраснев: - Просто я, как это там называется, - вечная залётчица…
- Ты - залётчица?! - обалдело разинул я рот, не в силах поверить в сказанное. В голове просто не укладывалось, что такая лапочка как Энжель, вела себя на каторге так, что её на вполне резонных основаниях отправляли в карцер.
- Угу… - подтвердила не смеющая на меня и глаз поднять девушка, водя указательным пальчиком по столу.
- И что же ты там такое творила? - полюбопытствовал я, чуть придя в себя после такого шока.
- Да ничего особенного, - заверила она меня. Но потом всё же начала со стеснением перечислять: - День карцера мне дали за нарушения режима… это когда я подъём во второй раз проспала и ни на завтрак, ни на работу не пошла… Три - за злостное вредительство… когда не в тот чан алхимический реагент весь день таскала… Целую неделю - за драку с другими осужденными… ну там я совсем не виновата была - тогда одна гадина из старожилов меня милым котёнком назвала и попыталась за щёчку потрепать… вот… А… а в последний раз меня вообще отправили в ящик на месяц…
- На месяц‑то за что? - совсем уж растерянно вопросил я, впечатлённый подвигами златовласки.
- Да был там один неприятный случай с охранниками… - пожала плечами замкнувшаяся девушка. И вздохнула.
- Постой, - нахмурился я, - это ты говоришь не о том ли случае когда к тебе какие‑то служивые из внешней каторжной охраны привязались?..
- Да, - кивнула Энжель, немного удивившись тому, что мне обо всём этом вообще известно.
- И за что же тогда тебя в карцер‑то? За то что совершенно правильно поступила, вырубив начавших распускать руки уродов? - вознегодовал я.
- Нет, - отрицательно помотала головой златовласка, - за то что я их вырубила, начальник каторги ни словом меня не попрекнул. Сказал - так им и надо было. А меня отправил на месяц в карцер совсем за другое - за неподчинение законным требованиям охраны…
- За какое ещё такое неподчинение? - растерянно воззрился я на неё.
- Ну, за то что не осталась стоять, не рыпаясь, как мне было сказано этими двоими, - мило шмыгнув носиком, доверительно сообщила мне Энжель.
"Ну эйр Матиас Риатис… Если встретимся ещё когда‑нибудь с тобой - точно морду тебе набью! Прямо от души!" - обозлённо подумал я. И, опять погладив бедненькую Энж по плечу, сказал, утешая её: - Ну ничего, ничего, моя хорошая, всё уже позади…
Мои слова заставили воспрять духом погрузившуюся в не слишком‑то радостные воспоминания златовласку. Тоска ушла с её чела и она, чуть улыбнувшись, благодарно коснулась пальчиками моей руки.
Так как‑то сам собой наш разговор и затух. И не разгорелся вновь уже по вине прислуги, притащившей нам целый огромный поднос всякой всячины - на любой вкус. Ибо всё внимание голодной девушки немедля сконцентрировалось на еде… Да и я, признаться, отдал должное здешней кухне. Ну а потом и вовсе не до разговоров стало. Встретивший нас паренёк подскочил, дабы уведомить о том, что уже можно посетить купальню. Куда сразу же поспешила умчаться Энжель, даже не доев утащенную с блюда на тарелочку картофельную тарталетку. Помыться, очевидно, златовласке хотелось не меньше чем поесть…
Я же никуда торопиться не стал. Сначала спокойно куриную ножку доел, вина глотнул, потом на второй этаж таверны неспешно поднялся и приготовленные нам комнаты осмотрел. В одной из них оружие бросил, да снял доспех. Сменную одежду из сумы достал. И лишь затем отправился в купальню.
Хорошенько помылся, услугами брадобрея воспользовался, в чистое переоделся… В общем, в порядок себя привёл и в зал вернулся. Где, как я и надеялся, меня уже дожидались. В "Золотого Орла" заявился заинтересовавшийся моими расспросами о найме дилижанса Том… Ну да с ним мы недолго сидели - быстро сошлись в цене и ударили по рукам. Кучер, получил на руки задаток в виде золотого ролдо, клятвенно заверил, что вернётся завтра поутру с дилижансом, и исчез. А я остался дожидаться всё ещё плескающуюся в купальне Энжель.
Спустя полчаса и пару бокалов вина, мне это дело надоело. Велев подскочившей по взмаху моей руки прислуге показать леди её комнату, когда она накупается и туда же препроводить портного и скорняка когда они явятся, я отправился к себе. Дабы немножко отдохнуть - на кровати поваляться. А то так в сон клонит, что просто сил никаких нет…
Поспать спокойно мне, понятно, не дали. Разбудили сразу же, едва я, кажется, только сомкнул глаза. Это Энжель ко мне заглянула, дабы узнать, сколько мы ещё пробудем в Коуридже, чтобы сориентировать пришедшую к ней с помощницами портниху.
С трудом оторвав голову от подушки и кое‑как открыв один глаз, я ответил златовласке, что отбываем мы завтра утром. И добавил, что понимаю, что ничего достойного леди за это время не пошить даже самой проворной мастерице, но время не терпит. Потому пусть она пока закажет себе хотя бы обыкновенное дорожное платье, ну и всё остальное, разумеется.
Энжель, показав кивком, что всё поняла, ушла. Чтоб буквально миг спустя вернуться, разбудить меня, и смущённо спросить, сколько денег она может потратить на обновки.
- А сколько надо? - окончательно просыпаясь, спросил я.
- Да я даже не знаю… - растерялась немного Энжель. И замерла в сомнениях. Тут же впрочем, оживлённо встрепенувшись, и пообещав: - Я сейчас спрошу! - умчалась прочь.
Протерев глаза, я перевернулся на спину и уставился в потолок. Принялся возвращения златовласки ждать… И пролежал так, наверное, с четверть часа, отчаянно борясь со сном. Если не больше. Так и не дождался - уснул. И был практически тотчас же разбужен…
- Тьерра Лиханна просит за свою работу целых сорок монет серебром… - чуть помявшись, сообщила растормошившая меня Энж. И выжидающе уставилась на меня.
- Тебе надо четыре золотых ролдо? - уточнил я, не сразу поняв, о чём толкует девушка. И, отчаянно зевая, полез в суму за кошелём.
- И ещё мастер Нуарих желает получить полновесный золотой за сапожки… - тут же добавила златовласка, стоило мне только высыпать на ладонь немного денег.
- Хорошо, - кивнул я, отделяя пяток золотых кругляшей от их собратьев и передавая требуемую сумму своей подопечной. А когда она, сжав денежки в кулачке, ушмыгнула из моей комнаты, отчаянно зевнул, встряхнул заметно полегчавший кошель, прежде чем бросить его в суму, и задумчиво поделился с бесом: "Да, недёшево выходит одеть благородную девушку…"
"А раздеть - ещё дороже!" - съехидничал, оскалившись, этот паршивец, намекая понятно на что. Из‑за чего у меня прямо руки зачесались чем‑нибудь его огреть.
Понятно, что несмотря на всю остроту желания шмякнуть чем‑нибудь тяжёлым поганую нечисть, оно так и осталось несбыточной мечтой. Просто в силу нематериальности беса. Потому пришлось мне удовольствоваться лишь многообещающим взглядом в его адрес, да завалиться спать дальше.
Правда уснуть сходу не удалось. Так разбередил мне душу своим чересчур остроумным замечанием зловредный бес, что аж весь сон ушёл. И, покрутившись на постели, я с нескрываемой досадой обратился к нему: "До чего же жаль, что ты обретаешься здесь не живьём… А то бы я тебе такую трёпку задал!.."
"А как бы я тогда в тебя вселился, остолоп?" - фыркнул на это бес.
"Не знаю, как тебе это вообще удалось, учитывая что я не человек, - буркнул я. - Об одержимых ангелах или демонах вроде нигде не упоминается…"
"Так они это иначе называют, - просветил меня рогатый. - Не одержимостью, а наличием ментально - энергетического симбионта. - И, разважничавшись, с откровенным хвастовством заявил: - Причём не абы какого - а крайне полезного симбионта! И доступного далеко не каждому!"
Проделанный нечистью эдакий срыв покровов на некоторое время погрузил меня в ступор. Я даже не сразу и опомнился… Выпучившись на эту наглую скотину. А когда всё же пришёл в себя, то смерил раздувшегося - не иначе от непомерной гордыни, беса долгим взглядом и с чувством выдал: "Никакой ты не редкостный симбионт, да ещё ишь ты - крайне полезный, а самый обыкновенный паразит! Откровенно зловредный!"
Ох и разобиделся на это рогатый… Не передать! Ну да оно и понятно - правду никто не любит.
Точно поругались бы мы с ним, судя по тому как он вскипел, если бы не Энжель. Опять заглянувшая ко мне.
- Кэр, они отказываются брать у меня деньги… Хотят чтобы ты сам с ними расплатился… - войдя и шмыгнув носиком сказала она. И, пояснила затем тихонечко, отчего это у мастеров возникло такое желание: - Браслетик мой заметили…
Пришлось мне подниматься и топать в комнату моей подопечной, решать возникшую проблему. Не на пустом месте возникшую, в общем‑то. Опасения портнихи и скорняка вполне понятны, ведь находящееся под полной опекой лицо не имеет права распоряжаться деньгами. И если кто‑нибудь возьмёт их у Энжель, то я вполне могу забрать потом отданные монеты. Не взирая ни на какие договорённости между златовлаской и мастерами. И получится, что работали они забесплатно.
Быстро уладив всё это дело и самолично передав плату тьерре Лиханне и тьеру Нуариху, я вернулся к себе. И завалился на постель с твёрдым намереньем ещё малость поспать. Благо, надувшийся бес определённо не собирается мне докучать…
Только - только уснул - опять побудка! Энжель тормошит со словами, что нам пора идти ужинать!
Кое‑как продрав глаза, я вздохнул. Ну не было у меня никакого желания тащиться ни на какой ужин. Лучше бы продрых до самого утра…
Однако сказать это Энжель, непроизвольно облизнувшейся при словах о предстоящей трапезе, у меня не повернулся язык. Так что пришлось встать и спуститься со своей подопечной в зал. Да поужинать всё же.
Под вечер в зале "Золотого Орла" набралось прилично посетителей и не занятыми оставались лишь два стола. В силу чего внимание нам - а в первую очередь Энж, которая была во всё той же каторжной одежде, разве что выстиранной и выглаженной, было обеспечено. Многочисленные пристальные взгляды сразу скрестились на златовласке. Отчего та поначалу чувствовала себя весьма неуютно, хотя и старалась не подавать виду. А там уж полегче ей стало. Ибо принесённая расторопной прислугой еда заставила девушку позабыть обо всём на свете… И о любопытных взглядах и о шепотках за её спиной.
Но так или иначе, а надолго мы в зале не задержались. Даже для того чтоб посмаковать после доброй трапезы вина. Энжель начало резко клонить в сон, едва она насытилась. И я, глядя на это дело, покачал головой и решительно поднялся. Отобрал у сонно хлопающей глазами златовласки нож и вилку, которой она тщетно пыталась попасть в оставшуюся недоеденной часть запечённого с яблоками молочного поросёнка, дабы утащить оную к себе на тарелочку, положил их на стол и выдвинул стул с девушкой из‑за стола. Чтоб на руки её подхватить и унести прочь.
Сначала Энжель непонимающе уставилась на меня. А потом… Потом обхватила меня ручками за шею, для вящего удобства переноски и, прикрыв глазки, уткнулась носиком мне в шею. И, похоже, в сонную дрёму провалилась…
Да, определённо задремала она. Ибо даже не встрепенулась, ни когда я поднимался по лестнице, ни когда открывал дверь в комнату, ни когда укладывал в постель.
- Ну вот, теперь отдыхай… - тихонько молвил я, отстраняясь.
И сонно чмокнув губками и что‑то неслышно прошептав, златовласка повернулась на бочок, ножки подтянула и сложив ладошки вместе, подсунула их под покоящуюся на подушке правую щёчку. Чем умилила меня до невозможности… Я даже улыбки сдержать не смог.
- Ладно, пойду я… - немного смущённо проговорил я, обнаружив что любуюсь спящей леди неприлично долго и всё никак уйти не решусь. А пора бы мне и честь знать.
"А помочь ей раздеться?.." - в этот же момент коварно вопросил поблёскивающий глазками бес.
"С этим она уж и сама как‑нибудь справится, без чьей‑либо помощи", - не повёлся я на откровенную подначку.