В обычной ситуации Банни смутила бы эта речь, однако сейчас у нее возникло странное ощущение, что Ива дает ей такие рекомендации для того, чтобы подчеркнуть: Банни - важная персона, достойная уважения, и находится под защитой тех, кто наделен властью. Однако же Саток воспринял это скорее как перечисление достоинств девушки: он смотрел на нее как мужчина, собирающийся приударить за женщиной, но более смело и явно будучи уверен в победе.
- Воистину прекрасные рекомендации, - взяв ее руку в свои, проговорил он. - Я польщен тем, что вы решили посетить мое поселение.
- Мы.., мы принесли Коннелли песню от их друзей в Килкуле, - резковато сказал Диего. - Идем, Банни. Думаю, мы посетим шаначи позже, если у нас найдется на это время. У нас достаточно жесткое расписание. Нас вскоре будут ждать в другом месте.
На этот раз Банни, смущенная горящим взглядом шаначи, устремленным на нее, вовсе не возражала против подобного вмешательства Диего. Ива Коннелли взглянула на них с явным облегчением, потом виновато посмотрела на шаначи и повела обоих гостей, а также все свое семейство в дом, который был немного больше, чем дом Клодах.
Под этой крышей жили все - Ива, ее муж Миук, их взрослые дети и внуки, включая светловолосого мальчугана. В доме царил мускусный запах - запах жилого дома и тесноты. Помимо шести кроватей и стола, здесь практически не было мебели; судя по всему, и еды тут было не слишком много.
- Мы привезли с собой еду, - сказала Банни Иве. - А еще немного рассады от Клодах. Они с Шоном полагают, что в этом году лето будет необыкновенно долгим.
Ива ответила не сразу.
- Найамб, - окликнула она одну из своих внучек, - поставь котелок на огонь.
Она села на одну из кроватей и жестом предложила Диего и Банни сесть на другую. Остальные члены семьи Коннелли тесно обступили их; младших даже оторвали от вьючных тюков, что немало заинтриговало их.
- Со стороны Клодах это было очень любезно, но я не уверен, что в этом году мы будем много сажать и сеять, - сказал Миук. - Мы будем слишком заняты - ведь нам придется помогать Интергалу с новыми шахтами...
Банни постаралась ничем не выдать своего удивления. Информация, принесенная кошками, оказалась абсолютно верной. Мармеладная мошенница, приведшая их к пещере, была, без сомнения, весьма полезным информатором.
Но тут девушку удивил Диего. Обычно при обсуждениях он предпочитал молчать, однако сейчас нарушил это правило; подавшись вперед, он пристально и проницательно посмотрел на Иву:
- А что говорит ваш шаначи о возможном открытии новых шахт?
- Конечно, он полагает, что время для этого уже настало! Он говорит, что планета оскорблена тем, что мы отказываемся принимать ее дары. Потому планета и не говорит с нами больше - за исключением Сатока.
- Что?! - вскрикнула Банни.
- Все именно так, как она сказала. Разве вы не слышали? - заговорил Миук. - Теперь мы общаемся с планетой только через Сатока: он говорит ей о том, что нужно нам, а нам - о том, что нужно ей.
- Но почему? Разве на него планета не злится? - спросил Диего, изо всех сил подавляя желание презрительно усмехнуться.
- Вы не понимаете, - снова вступила в разговор Ива. - У вас есть Клодах, которая направляет вас и хранит память Килкула. Мак-Коначи был стар, у него давно уже не все было в порядке с головой, а больше у нас никого не было, и мы.., мы потеряли контакт. Мы многое понимали неверно, мы поступали неверно, оскорбляя планету. Пока не появился Саток, нам становилось все тяжелее и тяжелее. Звери не шли в места смерти, река не разливалась целых три года.., мы не могли растить сады. Только когда появился Саток, мы узнали, в чем наша проблема. Мы разгневали планету тем, что не помогли Компании, когда той нужна была помощь в ее исследованиях.
- В каких исследованиях? - спросила Банни; она не знала о том, что Компания искала содействия в селениях, расположенных дальше от космобазы, чем Килкул.
- Они проводились в прошлом году. Какие-то ребята пришли к нам искать проводников. Они прилетели в "шаттле". Не думаю, что они появлялись на космобазе. Они сказали, что у нас есть какие-то особые минералы, которые они ищут.
- Были и другие, - прибавил Миук. - Спросите у Клодах. Когда то, что было нужно Компании, находилось неподалеку от Шэннонмута, Килкул просто отсылал или провожал людей Компании сюда - и не дальше. Мой брат Юпик стал проводником у одной из таких групп; больше мы его никогда не видели.
- Я шел с группой; со мной были мой отец и Лавилла Малони, - тихо и напряженно проговорил Диего. - Мы попали в буран, но нашли укрытие в пещерах планеты. Мой отец.., некоторое время ему было очень плохо, он едва не скончался от шока, но Клодах, Банни и остальные помогли ему, теперь он чувствует себя лучше. Похоже, такое случалось с большинством экспедиций Компании.
Ива покачала головой:
- Значит, они не спрашивали позволения. Как говорит Саток, мы все делали неверно. Он говорит, что брат Миука и другие жители нашего поселения убивали людей Компании, из-за этого планета наказала их - и нас.
- Но ведь это ложь! Почему он лжет вам? - спросила Банни. Она и без того уже слишком долго сдерживалась и теперь была в ярости.
- Он не лжет. С тех пор, как мы поступаем так, как он говорит и платим ему, нам стало легче жить.
- Платите? - переспросил Диего; кажется, он не верил своим ушам.
- О, это мелочи! Пища, меха.., мы немного шьем для него.., отдаем ему лучших щенков и лучшую добычу...
- Ах, вот что это за плата... - Банни никогда не слышала, чтобы Диего говорил таким тоном, но тотчас поняла, к чему он клонит. - И с его помощью все ваши несчастья закончились?
Ответом ему служили серьезные кивки.
- И планета не против того, чтобы вы рылись в ее недрах, - Диего сопроводил эти слова резким жестом, словно бы вонзал инструмент в землю, - и наносили ей глубокие раны?
Его жесткие слова вызвали удивленный шум.
- Ты, молодой Диего, чужой этой планете, ты не рожден на ней. Откуда тебе знать о ее желаниях? Откуда тебе знать о том, что нужно нам? Ты не понимаешь ни планету, ни нас, ни того, как обстоят дела здесь, в Проходе Мак-Ги, - сурово проговорил Миук, приняв некоторое подобие боевой стойки.
- Возможно, это и так. - Диего смотрел на говорящего без страха; Банни одновременно и гордилась им, и боялась за него. - Но у меня есть песня, которую я хотел спеть вам...
Банни тихонечко облегченно вздохнула. Несомненно, Диего быстро учится. Напряжение ослабело - ровно настолько, чтобы дать понять: люди готовы воспринять песню, но не слова, обращенные против их шаначи. Банни оглядела собравшихся. Только на одном лице она не увидела выражения готовности к защите, перемешанной со страхом. Светловолосый парнишка, Крисак, поначалу показался ей попросту замкнутым и угрюмым, но, пока он слушал Диего, на лице парнишки все отчетливее проступал гнев, обращенный явно не на Диего и не на Банику...
Привычно, так, словно он делал это всю свою жизнь, а не последние несколько месяцев, Диего поднял голову, прикрыл глаза и запел ту песню, которую сложил для лэтчки в Килкуле:
Я появился здесь недавно, и была буря.
Буря была в моем сердце, в уме и в душе.
Я попал в бурю вместе с Лавиллои.
Она спасла меня, когда перевернулись сани.
Она спасла меня, согрев жаром своего сердца.
Она спасла и моего отца - своей мудростью.
Она спасла меня, чтобы я увидел пещеру,
Которой, как все говорят, я не видел.
И все же я видел пещеру, и видел воду,
И видел узоры из воды и ветра.
Я видел - снег сверкал, как россыпь алмазов.
Я видел - ветры кивали мне, воды пели.
А лед отвечал им, и снег смеялся.
Я видел зверей в воде и на суше,
И они тоже смеялись и пели.
Они были добры ко мне
И отвечали на все мои вопросы,
Но я не знаю, о чем я их спрашивал,
И не знаю, что они мне отвечали.
Я знаю пещеру, и ветви, и поющие воды,
Говорящие льды и смеющийся снег -
И вы тоже их знаете. Выслушайте мою песню
И поверьте мне. Потому что я видел
То же, что видели вы.
И я изменился. Слушайте мою песню. Верьте мне!
- Диего - не чужой Сурсу. Планета говорила с ним, - тихо сказала Баника в уважительной тишине, наступившей следом за истинной песней.
- Планета говорит с немногими, - кивнув, проговорила Ива.
- Но здесь, - хрипло заговорил Миук, - планета говорит с Сатоком, и только с ним: мы должны повиноваться ему во имя планеты.
- Хорошо сказано, Миук. - Саток просунул голову в окно, которое сумел открыть совершенно бесшумно; его появление сопровождалось судорожными вздохами изумления. - И хорошо спето, юный путешественник.
Покраснев от смущения. Ива быстро поднялась и открыла дверь: должно быть, ей было стыдно за то, что шаначи был вынужден слушать песню через окно. Банни пришло в голову, что именно так шаначи и узнавал о том, что происходило в его селении.
Войдя в дом, Саток сразу же направился к кровати, на которой сидели Банни и Диего; однако Диего быстро придвинулся к девушке, так что Сатоку пришлось сесть рядом с ним, а не с Банни, как явно намеревался сделать шаначи.
- Итак, юный путешественник, ты думаешь, что планета может говорить разным городам разные вещи? - спросил Саток, пренебрежительно кривя губы.
- Ваш поселок находится рядом с рудниками, а Килкул - нет.
- Однако Лавилла разыскивала новые рудники, когда вы попали в снежную бурю, разве нет?
- Да, но мы были далеко к востоку от Килкула и к северу отсюда, - спокойно ответил Диего. Банни невольно подумала о том, что он умнее, чем шаначи, который явно пытался на чем-нибудь подловить молодого человека.
- И что еще сказала тебе планета, из-за чего ты сложил такую песню?
Диего посмотрел прямо на Сатока, чье лицо приняло весьма угрожающее выражение.
- Планета дала мне слова для песни. Но теперь во рту у меня пересохло; к тому же мы проделали долгий путь, чтобы встретиться с Ивой Коннелли и поблагодарить ее за подарки, и мы принесли ей ответные дары.
- Ба! - Скривившись, Саток бросил презрительный взгляд на рассаду. - Когда Компания отдаст приказ, у нас не будет времени что-нибудь выращивать.
- Но сейчас время есть, - заговорила Банни, воодушевленная словами Диего. - Дни становятся достаточно длинными, а почва здесь вскоре станет пригодной для посева, так же как и в Килкуле. Компания поставляет нам только консервы и сушеные продукты, а людям нужна свежая пища.
Саток вскочил на ноги.
- Что хорошо для моего народа, буду решать я, а не вы! - Он резко развернулся к Иве. - Ты не примешь их подарки!
Ива выглядела испуганной и потрясенной, но Сатоку явно не было до этого дела:
- Когда планета решит, что вы достойны даров, она даст их вам сама.
Он перевел взгляд на Диего и Банни, над которыми возвышался сейчас как башня:
- Вас сюда не приглашали, - ткнул он толстым указательным пальцем в Диего. - Вы приходите сюда и пытаетесь говорить моим людям, что они должны делать. - Теперь он указывал на Банни, и на лице его промелькнуло странное алчное выражение. - Планета говорит моими устами! Мне дано судить, что хорошо и что плохо для этих людей! Ваша шаначи желает добра, но ей неведомы наши истинные нужды. Завтра, после того как вы отдохнете, я дам вам наставления.
С этими словами он покинул маленький дом, остановившись только на миг, чтобы коротким взглядом окинуть лохматых лошадок. Собравшиеся явно нервничали: некоторые сидели, застыв, глядя в пустоту, других явно била дрожь. Банни дрожала от ярости, Диего закусил губу, из последних сил стараясь сохранить молчание. Он долго смотрел на Банни, потом как-то обмяк и ссутулился, как и остальные посетители маленького домика.
После всего происшедшего Иве с трудом удавалось держать себя в руках. Поведение шаначи смутило ее не меньше, чем поведение гостей. К тому же она злилась на своего мужа. Однако же от той еды, которую Банни и Диего привезли в седельных сумках как дополнение к ужину, она не отказалась.
У Банни совершенно пропал аппетит. Она была зла и к тому же потрясена. Никогда в жизни никто не обращался с ней так грубо - даже ее противные двоюродные братья. К тому же она никогда не думала, что бережно подготовленные подарки Клодах могут быть отвергнуты с таким презрением.
Диего был так же молчалив и так же мало ел, а во взгляде его читалась настороженность.
В эту ночь они устроились спать на полу между двух коек, находившихся дальше всего от очага. Они изрядно замерзли - в Килкуле было так тепло, что им даже не пришло в голову, что здесь могут еще стоять холода, и они не взяли с собой зимних вещей.
Диего дрожал от холода; он лежал, обхватив себя руками, при этом умудряясь выглядеть обиженным.
Светловолосый мальчик Крисак лежал на кровати рядом с ними; он бросил Диего стеганое одеяло.
- Держите, - прошептал мальчик.
- Разве тебе оно не нужно?
- Я могу надеть парку. Как раз хотел сказать вам: здорово вы отшили этого трепача.
- Ты хочешь сказать, что он - не душа и сердце планеты? Похоже на то, что все остальные здесь думают именно так, - прошептала Банни.
В ответ Крисак тихо издал непристойный звук. Снаружи раздался возмущенный лай.
- Дина! - Диего сел.
Ива и Миук подняли головы, потом перевернулись на другой бок и сделали вид, что спят. Дети закрылись одеялами с головой. Вскоре лай на улице прекратился, сменившись поскуливанием и царапаньем в дверь.
- Она не может войти, - сказал Крисак. - Его Величество объявил, что животные не могут жить в доме с людьми.
Диего уже был у двери; он открыл ее и склонился над взволнованной собакой. Банни тоже встала; позади нее мягко поднялся Крисак. Поскольку собака не могла войти внутрь, Банни и Крисак последовали за Диего на улицу. Диего уже гладил Дину и говорил с ней.
- Она пытается мне что-то сказать, я знаю, - сказал Диего. - Но она так возбуждена, что у нее в голове все путается.
- Дарби и Циско! - вскрикнула Банни, вспомнив о кудряшах.
- Что?
- Где они?
- Я.., о черт!
Крисак скорчил гримасу:
- По крайней мере, он оставил собаку.
- Кто?
- Вы же знаете.., он, - кивком Кирсак указал туда, где заканчивались дома. - Он думает, что все имеющее какую-то ценность должно принадлежать ему. К тому же я заметил, как он смотрел на твою женщину, - на этот раз он кивнул в сторону Банни. - Я думаю, он собирается задержать вас здесь. А ваши лошади останутся у него.
- Ничего у него не останется! - резко бросила Банни. - Включая и власть над этой деревней. Я не знаю, как он сумел это сделать, но знаю одно: если здесь он действительно единственный, кто может говорить с планетой, значит, что-то серьезно не в порядке.
- Мы пообещали, что сначала отправимся на встречу с Шоном и майором, если заподозрим опасность, - осторожно заметил Диего.
- Все равно теперь без лошадей нам будет нелегко в дороге, не так ли? Слишком долго будем туда добираться. А здесь мы станем подсадными утками для этого.., этого.., знахаря! - Она употребила то слово, которым люди Компании иногда называли Клодах.
- Ваши лошади пропали, - жестко и практично заметил Крисак. - Никто не может получить назад то, что взял себе Саток.
- Не говори глупостей. - Банни заговорила тем же тоном, что и тетушка Мойра, когда та увещевала упрямых детей и щенят. - Саток только человек, хотя и очень жадный.
- Все говорят, что он - голос Сурса.
- Значит, эти "все" просто-напросто оглохли! - заявила Банни. - Никто, ни одно существо не может быть голосом Сурса! В Килкуле с планетой говорит каждый, кто этого хочет. Сурс вполне может сделать так, чтобы любой, кто пожелает прислушаться, понял ее.
- Но почему же тогда она говорит с нами только через него? Я ненавижу его, но единственный способ услышать планету - это он; в Проходе Мак-Ги происходит что-то доброе только тогда, когда он призывает нас в пещеру - там, наверху.
- Это там, где мы в первый раз встретили твою мать и тебя? - спросила Банни.
- Именно там.
- Что ж, тогда давай пойдем туда. У меня с планетой хорошие отношения. Я совершенно уверена, что она не откажется говорить со мной. Кроме того, может, он именно там спрятал наших лошадей...
- Нет, лошади там, наверху, - Крисак ткнул пальцем в сторону гор, - в том доме. Там, над пещерой, в луговине.
Дина тихонько заскулила; Диего погладил ее.
- Знаешь, Банни, я думаю, что, если лошади не слишком крепко привязаны, они пойдут за Диной.
- Он заберет и вашу собаку - или убьет ее.
- Посмотрим, - ответила Банни, вздернув подбородок и сжав кулачки и зашагала вверх по тропе ко входу в пещеру. В эту ночь дул сильный ветер - завывал над крышами домов, в кронах деревьев, бился в двери и окна, поднимал вихри посредине улицы. Банни пришло в голову, что планета уже говорит с ними, громко и ясно, и нужно просто слушать ее. Планета была недовольна. Очень недовольна.
- Постой, Баника, - поспешно прошептал Крисак и, поравнявшись с девушкой, схватил ее за руку. Диего уже шел с другой стороны от нее.
- Мы больше не можем ждать. Этот тип уже украл наших лошадей. Кто знает, что он сделает дальше?
- Вот об этом я и пытаюсь вам сказать! Тем более она, - Крисак кивнул на Банни, - не должна идти туда.
- Почему?
- Вы не видели мою старшую сестру Луку - В его голосе было столько гнева и боли, что Банни и Диего невольно остановились. Они стояли возле последнего дома, шагах в двухстах от пещеры. - Саток отослал ее в поселок Мертвый Конь, но перед этим взял ее.
- Что значит - "взял ее"? - спросила Банни. - Ты хочешь сказать, он изнасиловал ее?!
- Нет. По крайней мере, не сразу. Сначала он вел себя как важная птица, и она была в восторге от того, что он ее избрал. Можно подумать, в этом было что-то странное! Я, конечно, говорю как ее брат, но все-таки она была самой красивой девушкой в поселении, умная, прекрасная работница... Когда она была моложе, думали, Лука станет целительницей, как Клодах. Она всегда пела, всегда так дружелюбно говорила со всем живым... Но когда Лука стала взрослой, она как-то странно изменилась. Может быть, люди считали ее слишком красивой, слишком хорошей партией... А местные парни - ну, их было не так уж и много, и все они были не так уж хороши... Когда появился Саток, он оказывал ей такое внимание и все упирал на то, что это не только из-за ее красоты, он много говорил о ее шаманской силе, о том, как она близка с Сурсом... Если бы я так не ненавидел его, то признал бы, что он довольно привлекателен. Он кажется.., больше, чем остальные люди в нашем поселении. Она была в таком восторге, думала, что нашла кого-то себе под стать. Мои родители думали, что он на ней женится, но он просто поселил ее в своем доме...
Теперь они шли медленнее и осторожнее; ветер бил им в лицо, развевал их волосы. Баника и Диего прислушивались к тому, что рассказывал Крисак.
Когда все трое добрались до входа в пещеру и Крисак раздвинул кусты, закрывавшие вход, ветер стих словно по мановению руки. Низко пригнувшись, молодые люди вошли внутрь.