Прихожу в себя от лютого холода, пробравшего меня до костей. В крошечном окошке величиной с ладонь - темно. Лишь еле брезжит свет естественного спутника. Первое, что я обнаруживаю - отсутствие пут. Верёвки сняли. Кое-как поднимаюсь, ощупывая голову. И натыкаюсь на две шишки. Одна свежая, вторая чуть меньше. Ну, да. Приложили то меня два раза. Осторожно тыкаюсь вперёд протянутыми руками. Можно сделать шаг. Даже два. Потому что на третьем натыкаюсь на грубую кладку из дикого камня, если судить по ощущениям пальцев. Осторожно ощупывая стену, обхожу камеру. Так-так… Три шага в одну сторону. Два - в другую. Дверь массивная, из толстых плах, как я могу судить. Зато они подогнаны вручную, так что имеются довольно солидные щели. Но они для меня бесполезны, потому что пальцы в них не проходят. Исчезла верёвочка, которой я подпоясывал свои штаны. Нет и щегольских сапог, купленных мной с последней зарплаты у Хольса. У, гады! Целых пять диби слямзили! Честно заработанных! Кое-как нахожу охапку соломы на полу, усаживаюсь. Надо подумать. И хорошенько. Что мы имеем? Меня украли. С целью сделать солдатом баронской армии. С чего бы вдруг? Симс никогда бы не осмелился противостоять городу без важной причины. Значит, поссорился с кем то из соседей и собирается воевать. Больше чем уверен, что я тут не один такой. Далее… Посидеть на хлебе и воде не есть гут. Это значит, что я быстро ослабну. Здоровый то я здоровый, но у меня нет ни капли жира. Значит, организм начнёт питаться внутренними запасами, и я быстро ослабею. Следовательно, задерживаться мне надолго не следует. В темнице. И рвать отсюда когти следует как можно быстрей. А как? Снова поднимаюсь и подхожу к двери. Глаза уже немного привыкли к темноте, и я вижу слабые красноватые отблески в щелях двери. Факел! Коридор подземелья освещается факелом! Так. Плахи толщиной примерно в ладонь. Для фиорийца в самый раз. Для меня - слабовато. Да и работа молотом не просто укрепила мои мышцы, но и довольно сильно развила их. Усмехаюсь: сапоги то они спёрли. А вот насчёт тонкой проволочки в шве штанов не озаботились. Сам тянул, сам калил, сам и затачивал. Внизу двери камеры можно просунуть ладонь. Всматриваюсь в щели двери так, что даже заломило глаза. Вот он, засов! Массивный, но деревянный. Другого быть не может. Железо в Фиори очень дорогое, и использовать его в качестве запора для арестантов никто не станет. Проще из золота замок сделать. Приседаю, подхватываю ладонью полотно двери, пробую поднять. Чуть подаётся. Совсем чуть-чуть. Но мне больше и не надо. Просовываю проволочку в щель, утыкаюсь в деревянный брусок. Раз. Раз. Буквально по микрону, но засов движется. Хорошо, что мой инструмент из закаленной стали. Но надо работать очень осторожно, чтобы он не сломался. Раз. Раз. Есть! Дверь неожиданно легко подаётся вперёд. Открыл! Успеваю удержать на месте. Потом чуть распахиваю и высовываю голову. Точно. Вот и факел. Он совсем рядом. Тюремщика не видно. Наверное, отошёл по нужде. Или ещё куда. Не мои проблемы. Его. Факел слепит, и больше мешает, чем освещает коридор. Только ступив за него, замечаю, что сразу же поворот под девяносто градусов. И за поворотом на грубом табурете сидит донельзя вонючая и слюнявая тушка. В прямом смысле слова слюнявая. Потому что струйка влаги свисает из его рта на грудь. Приснилось нечто бедолаге. Почему бедолаге? Так ведь он уже покойник. Моя проволочка мгновенно входит ему в ухо, пробивает перепонку и попадает в мозг. Шомпол бы надёжнее, как нас учил преподаватель боевой подготовки и старшина десантников на Базе. Но, увы. Чего нет, того нет. Тюремщик дёргается и умирает. Хорошая смерть. Во сне. Главное, ударить на выдохе, чтобы не успел крикнуть или ещё чего. Самое то. Думаю, мои учителя были бы довольны. Чисто сработал. Без помарки. На поясе покойника висит массивная связка всякой ерунды. Естественно, что не ключей. Небольшой нож скверного качества, пара ложек - они то зачем? Рядом кувшин, распространяющий сивушный аромат. Вот те и раз… Понятно. Удивительно, что спал беззвучно. Босые ноги неприятно холодит камень пола. Зато могу идти бесшумно. Эх, где мои сапоги?! Тихонько поднимаюсь по лестнице к двери, прислушиваюсь. Ни звука. Терпеливо жду. Не может же такого быть, чтобы у темницы не было охраны? И моё терпение вознаграждается - едва слышный писк кожаного доспеха по камню. Либо он прислонился к стене, либо решил почесаться. Это его сгубило…
- Харк!
Слышу голос откуда то со стороны, напрягаюсь. И тут же, буквально над ухом, ответ:
- Чего орёшь, Гуг?
- Иди отдыхать. Я на смену.
На сердце отлегает. Вовремя я. Как раз… Часовые меняются, громко переговариваясь:
- Скотина Гугнявый опять надрался.
- Допрыгается. Барон с него три шкуры спустит, если кого упустит.
- Как? Сервы побоятся побег устраивать, а этот, новенький, вряд ли. Не зная окрестностей, не побежишь. Сразу отловим.
- Тоже верно.
Наконец сменившийся воин уходит, а новенький некоторое время стоит, потом вдруг поворачивается к двери и приникает к ней глазом. Не знаю, что он пытается тут рассмотреть, но мне этого хватает - лезвие ножа входит точно в его любопытный глаз. Он дёргается, но я тяну створку на себя, и охранник валится мне на руки. Тоже пикнуть не успел, даже странно! У этого экипировка получше: кроме кожаного панциря - средней длины меч, нормального вида кинжал в деревянных ножнах, обтянутых кожей. И - мои сапоги! Как вовремя! Быстро затаскиваю очередного покойника в коридор, прямо на лестнице сдираю с него мою обувку, на портянки пускаю его штаны, которые распускаю ножом. Шуметь нельзя, а то бы порвал. Но кинжал отлично наточен, и спустя пару минут я уже крадусь вдоль стены. Благо луна скрылась за тучами, и во дворе хоть выколи глаз, настолько темно. Наверх стены ведут ступеньки. Странно, что так тихо. Даже очень странно. И нет факелов. Обычно, насколько мне известно, охрана ходит с ними по ночам. А тут… Едва не падаю, но удерживаюсь на ногах. Что за… Опускаюсь на корточки - передо мной лежит труп. Это кто же его так? Причём, труп ещё тёпленький. Но располосованное надвое горло снимает все сомнения в его жизнеспособности. О-ля-ля… И мгновенно отпрыгиваю в сторону, потому что в следующий миг темнота взрывается рёвом сотен глоток:
- За Императора! За Неукротимого!
Твою же мать! По глазам бьёт свет десятков факелов, вспыхнувших практически одновременно, и из-за моей спины, благо отпрыгнул я к стене, появляется стремительная фигура в матово блестящих доспехах необычной формы. С грохотом падает подъёмный мост, и невесть откуда взявшиеся всадники врываются во двор замка Симс, и начинается резня. Выбегающие из казармы воины барона падают, словно скошенные, потому что десятки арбалетов мгновенно реагируют на их появление, превращая только что живых людей в решето. Мощь их оружия просто невероятна! Короткие болты прошивают туши насквозь, рикошетят от камня, пробивают дерево дверей. Но поражает меня не это, совсем другое: все они одеты в одинаковые доспехи! И оружие у нападающих одинаковое, словно сошло с конвейера! Выпрямляюсь, и тут же жалею об этом, потому в следующее мгновение на меня откуда не возьмись, прыгают двое. Ловкие, быстрые, и - умелые. Потому, что невзирая на моё сопротивление, в следующий момент я уже упакован, скручен, и уложен на ледяной камень стены. Но видеть я могу, а света теперь хватает, потому что во дворе уже горит воз, гружёный хворостом. Судя по всему, дровяная подать сервов. Меня подхватывают под руки, тащат спиной вперёд, и я только успеваю считать ступеньки своими пятками. Внизу меня быстро обшаривают, и, увы, находят мою проволочку, что очень и очень странно. Дёрнув головой, обыскивающий показывает рукой в сторону, и меня уже тащат в указанном направлении. Но что самое поразительное, кроме коротких команд ничего лишнего. Выучка у этих ребят выше всяких похвал. Насколько я могу судить, потерь у них вообще нет. Зато охрану замка положили всю. Целиком. Во двор въезжает всадник на громадном вороном жеребце, в таких же доспехах, как у остальных. Воины выпрямляются, затем звучит команда, и… У меня отвисает челюсть - сотня кулаков синхронно грохает по груди и я слышу дружный рёв:
- Во славу Империи!
Всадник отвечает точно таким же жестом, и заканчивает:
- И во имя её!
Затем плавным движением спрыгивает с седла, ему подносят неизвестно откуда взявшийся стул, на который тот плотно усаживается. По другому и не скажешь. Чуть расслабляется:
- Взяли?
Возникший возле стула воин кивает.
- Привести!
В главной башне распахивается дверь, и двое выволакивают безвольное тело барона, тащат к сидящему, швыряют на землю. Воин чуть наклоняется:
- Вот мы и встретились, сьере барон.
- Ты!
- Разумеется.
На строгом красивом лице воина появляется ненависть.
- Как верёвочке не виться, барон, но платить по счетам приходится.
- Я дам выкуп!
- У тебя нет столько денег, Симс.
- По Закону Фиори…
Кованый сапог врезается ему в грудь, и фиориец буквально захлёбывается словами. А воин сгребает его за рубашку, приближая к себе:
- Ты, тварь! Скажи это тем, кто умер в Ганардбе! На кол его!
Я не верю своим ушам, но захватчики, показывая, что делают это не впервые, споро обтёсывают откуда то вытащенную оглоблю, барона ставят на четвереньки, и направляемый сильной рукой кол входит в зад Симса. Тот утробно воет, но поздно, дёргающееся тело вздымают вертикально. Он воет и кричит, из рта вытекает струйка крови. Я всматриваюсь в лица солдат, но вижу лишь удовлетворение содеянным. Боги, какая жестокость! Между тем разбор продолжается. Подтаскивают нескольких раненых. С теми поступают милосердно, если можно так выразиться. Попросту отрубают головы. А барон уже хрипит…
- Что тут у нас?
Я отвлекаюсь от созерцания казни, на которую глазею, словно загипнотизированный, перевожу взгляд на вопрошающего. Матерь всех Богов, да это же тот, что сидел на стуле! Внутри всё холодеет…
- Ваше величество, взяли на стене. Из оружия - меч, кинжал и вот это.
В секторе обзора появляется рука с зажатой в ней моей проволочке. Главный молчит, хотя я больше чем уверен, что он уже решил для себя всё.
- Интересно. Кто такой?
- Молотобоец из города, сьере. Вчера меня там похитили.
- Молотобоец? Похитили? Придумай что-нибудь получше, серв!
Исхитряюсь принять гордую позу:
- Я горожанин, сьере! И работал у Хольса! Можете его спросить. Меня вчера огрели по башке и привезли сюда. Хотели заставить служить барону. Посадили в темницу. Проверьте!
…Меня осеняет:
- Там на лестнице лежит труп, его в глаз ножом ударили. Тюремщик за поворотом, его шилом в ухо. Сами убедитесь!
- Гляньте там…
Кто-то, невидимый мне, убегает. Торопливо добавляю:
- Тот, что на лестнице, без сапог! Посмотрите на мои портянки - они из штанов мертвеца вырезаны!
С меня сдёргивают сапоги, затем срывают одну портянку. Слышу неразборчивое бормотание за спиной. Потом резкий голос приказывает:
- Освободить его.
Щёлкают разрезаемые верёвки. Выпрямляюсь, ничего себе - их главный с меня ростом! Вот это редкость. Лицо воина спокойно, и даже выглядит довольным:
- Не соврал. Значит, решил сбежать, да мы помогли?
- Да, сьере. Уж простите, не знаю, как вас величать.
- Атти. Атти дель Парда. Император Фиори.
- Император?!
Восклицаю я в изумлении. Потом начинаю соображать. Кое-что я слышал…
- Прошу прощения, ваше величество… Это вы вернулись осенью из Рёко?
- Я. Значит, догадываешься, кто я такой?
Киваю в знак согласия. Если это действительно тот самый Атти Неукротимый, то я попал, словно курица в суп. Мужчина смотрит на меня:
- Ты здоровый. Бастард?
Снова мотаю головой. В этот раз отрицательно:
- Нет. Как уже говорил - молотобоец.
Глаза Атти чуть прищуриваются:
- Хорошо. Верю.
Кивает на мои руки:
- Мозоли не подделаешь. Хочешь знать, за что я их так?
Показывает на кол с уже обвисшим трупом Симса.
- Надеюсь, за дело…
Тяну я. И самозваный император вдруг бешено рычит:
- Эти твари вместе с наёмниками вырезали всю Ганардбу до последнего живого! Включая детей, женщин и стариков! Так что пришла пора платить долги!
Меня словно бьют по голове:
- Как? И детей, и женщин?
- Всех. Без жалости и пощады. Поверь слову дворянина.
- Верю…
Еле слышно выдыхаю я. Даже саури щадили гражданских…
- Вижу, ты мужчина здоровый, и драться умеешь.
- Не очень, но могу.
- Пойдёшь ко мне?
- Ваше величество, меня барон хотел заставить служить себе. Я не пошёл. Почему же вы думаете, что я буду служить вам?
- Потому что я - император Фиори. Вот почему.
- Император?
Медленно тяну я. И тут из-за спины раздаётся слитный хор голосов:
- Во Славу Империи!..
Глава 3
…Что я тут делаю? Я раз за разом задаю себе этот вопрос. Каждый день, каждый час. Каждую минуту. Уже месяц я прохожу подготовку в учебном лагере армии Неукротимого. Тогда я просто выпрямился и грохнул кулаком себя в грудь, выкрикнув:
- Во имя её!
И дал слово, что стану верным воином Атти дель Парда. Потом меня вместе с десятком молодых парней отправили в учебку. Добирались мы почти две недели, пока не попали в долину, затерянную среди гор. Она чем то была похожа на ту, в которой я очнулся год назад. Уже год. Но и отличалась, естественно. Большие длинные бараки, очень похожие на наши казармы в Империи, двухярусные койки, жёсткая дисциплина. Мне было легче, чем другим. Всё-таки я военный, истребитель, пусть и пришелец. Но об этом я, естественно, молчал. Представился Сергом Стелом с Северных Островов, объясняя этим свой акцент и кое-какие навыки. Мечом, скажем, я владел на уровне бойцов Неукротимого, даже иногда и лучше. А вот с остальным у меня напряг: доспехи, рукопашный бой. Нет, в последнем, разумеется, тоже на голову выше прочих, да и с грамотой куда как быстро разобрался. Сержанты меня выделяли из толпы необученных новобранцев, и, как я понял, взяли на заметку. Многое не выкладывалось в их головах. Впрочем, и в моей тоже. Слишком много было несуразиц, говорящих о том, что не всё чисто с этим дель Парда. Слишком много. Скажем, система званий, в точности соответствующая такой в Империи Русь. Вплоть до наименований - рядовой состав, сержантский, офицерский. Командир учебной роты - младший лейтенант. Начальник лагеря - майор. И вся система подготовки личного состава словно содрана из пехотных наставлений Империи. Естественно, адаптирована под местные реалии. Но вот основные положения - один в один. Я, было, заподозрил, что Атти - такой же пришелец, как и я. Но вот все, кого я знаю, в один голос клялись, что Неукротимый уроженец Фиори. И рассказывали очень много вещей, подтверждающих это. Видел я и матушку императора, досу Аруанн. Очень красивую женщину средних лет. Теперь понятно, в кого сын такой уродился. Стройная, высокая, и добрая. Сразу видно по лицу. Так что пришлось эту гипотезу засунуть куда подальше. К тому же гоняли нас, как последних щенков. С утра до вечера: рукопашка, спецподгтовка, стрельба из арбалетов, бой на мечах, на ножах, самозащита… Мать Богов! Вечером едва сил хватало до койки доползти и вырубиться, чтобы следующее мгновение вскочить по крику дневального: "Рота, подъём!" и опять всё сначала. Но время шло, и помаленьку я втягивался. Становилось легче. Работа молотом мышцы у меня, конечно, укрепила знатно. Но и закрепостила некоторые из них. Потому пришлось себя в буквальном смысле ломать. Тянулся на турнике, рвал штангу, прыгал, бегал, снова ощутив себя сопливым двенадцатилетним курсантом Академии Авиации на Туле - четыре. Кросс пять лиг каждое утро перед завтраком. Потом - учебные классы, точнее, та же казарма, где нам читает курс один из преподавателей. Строевая подготовка на плацу. Потом - практические занятия с личным оружием. Оно гораздо тяжелее боевого, раза в два, если не в три. Как и учебная защита. Бой один на один. Построение в фалангу, упражнение против конницы, перестроение при фланговом ударе… Потом снимаешь с себя шлем, а из него пот ручьём выливается. Зато кормили на совесть: каждый день мясо, первое, второе, третье. Даже салаты давали. Помаленьку втягивались. Кто не мог тянуть подготовку - переводили в другие подразделения: сапёры, или железнорукие, как их называют на Фиори. В обоз, в артиллерию. Естественно, камнемётную. Или ещё куда. Что мне нравилось - любого найдут, куда пристроить. Не выбрасывают на улицу. Не плюют. Как пояснил сержант - если человек изъявил желание сражаться за Неукротимого, то грех отказывать ему в этом. Другое дело, что каждый приносит пользу, будучи используем на своём месте…
Услышав эту фразу, я долго чесал затылок. Уж больно она совпадала с одним из наших русских классиков… Но откуда её знают тут? Наконец прошло полгода. Теперь я ничуть не напоминал того увальня, которым был до попадания в учебку. Похудел, мышцы стали прочными, а сухожилия просто стальными. А ещё - звание чемпиона курса по стрельбе из арбалета. Но это для меня просто - я в пилотах снайпером был… Ну и бонус - получил своё первое звание - младший сержант. Практически все выходят рядовыми, а я вот, сержантом. Докатился. Из офицеров - в рядовые. Впрочем, здесь всё по другому. И сержант в армии Неукротимого второй по значимости чин, после лейтенанта. Завтра - выпуск. Нам пообещали, что на праздник приедет лично императрица Ооли. Интересно посмотреть на красавицу, покорившую сердце самого Атти… Слухи про неё ходят разные, кто говорит, что она просто монстр. Кто - что долго болела какой то страшной болезнью. Но все сходятся на том, что дель Парда в своей половине души не чает, и что та родила ему дочь…
- Отдыхаешь, сержант?
Я обернулся на голос - к завалинке перед казармой, на которой я так любил посидеть в свободное время, подходил наш ротный. Вскочил, торопливо отдал честь. Без девиза. В лагере такое разрешалось.
- Думаю, сьере младший лейтенант.
- И о чём же? Если не секрет, конечно?
Пожал плечами:
- Да вот, куда пошлют.
Офицер спокойно уселся рядом, снял свою кепи. Тоже, кстати, непонятно почему совпадающую с человеческой по покрою. Как и форма. Вздохнул:
- Куда пошлют - неизвестно. Император сейчас застрял под Кертом. Там ренегаты собрали много войск, а нас - мало. Да к тому же приходится оставлять гарнизоны на захваченной территории, что тоже не прибавляет нам сил. Поэтому и гоняли вас, как последних сервов, чтобы быстрее прошли курс молодого бойца. Император ждёт подкреплений. Так что, думай, сержант.
Мы немного помолчали, потом лейтенант вновь открыл рот:
- Ты интересный северянин, сержант. Быстро освоился. И оценки у тебя выше среднего, и преподаватели тебя хвалят. Хотя в личном деле записано, что ты - всего лишь молотобоец. Кем ты был раньше? Можешь рассказать?
Ишь, какой хитрый… Решил, что обстановка подходящая? Знаем мы такое. Сталкивались…
- Сын вождя, сьере лейтенант. Младший. Наследство мне не светит. По нашим законам, всё достаётся старшему. Хорошо хоть не убили, когда родился. И то - хлеб.