Эх, наместник, наместник, сразу видно, что ты торгаш, а не воин. Не надо было со мной раскланиваться, надо было уже на входе отнять у меня оружие, арестовать дона Риго как предателя, а уже потом слушать меня, закованного в цепи и избитого. Нет, ведь знали заранее, что меня ведут, собраться успели. И могли ведь стражу подтянуть. Ну не верю я, что кроме гвардейцев, охраняющих внешнюю городскую стену и подчиняющихся, судя по всему, дону Риго, у тебя нет своих вооруженных людей.
Так, ладно, послушали и хватит. Действовать нужно быстро, как на переправе. Здесь уже сложилась вполне понятная политическая ситуация: или он меня или я его. Срываясь с места и на ходу вытаскивая меч, я в который раз мысленно поблагодарил Волка. Уже у трона я на самом краю зрения увидел, что дон Риго делает знак и останавливает своих гвардейцев.
Наместнику в какой-то мере даже повезло, он и испугаться-то как следует не успел. А вот благородные доны и его первосвященство потерпели явные убытки. Летящая на пол голова наместника обильно окропила их одежды кровью. На лицах застыло даже не недоумение, а настоящий ужас. Не видели они еще, чтобы кровь в тронном зале проливалась. А придется. И не раз - это я им обещаю.
Я медленно подошел к лежащей на мраморном полу голове, поднял ее за волосы и показал благородным донам:
- Благородные доны, знаете ли вы, чья эта голова?
Они недоуменно смотрели на меня и гадали, что же я хочу этим сказать. А я, в полной мере владея ситуацией, продолжил:
- Это голова предателя, коий состоял в тайном сговоре с Мэнгером.
Даже, если он их и не вел, то уж как пить дать собирался. Внимательно изучил лица благородных донов. Ага, кажется, я попал пальцем в небо и выиграл. У двоих донов лица были такие… Не знаю даже, какое и сравнение привести. В общем, такие лица бывают у мужей, которых жена со служанкой застукала на самом интересном месте, когда они уже в служаночку эту готовы были семя излить.
Что ж, сражение выиграно, но пока не выиграна война. Потому как теперь, судя по всему, саранские благородные доны разделятся на два лагеря: тех, кто будет за меня, и тех, кто захочет продолжить политику переговоров с сильным и опасным соседом. И в этой войне выиграет тот, на чьей стороне будет толпа простолюдинов и армия.
- Дон Риго, - обратился я к своему первому вассалу, - властью, данной мне Богом, я назначаю вас верховным командующим армии королевства Саран. - Да, именно королевства, к черту княжество, пусть сразу привыкают. - От вас теперь зависит моя безопасность. Прошу сопроводить меня туда, откуда я мог бы лицезреть моих подданных и принести им радостную весть о моем возращении и возрождении былого величия нашей державы.
Гвардейцы дона Риго, подчиняясь еле заметному жесту, смыкаются вокруг меня. Руки на эфесах мечей, лица суровые, а у некоторых даже торжественные. Если среди них сегодня были рядовые, то сейчас они стали десятниками, а некоторые - и сотниками. Шутка ли, самого короля охраняют!
- Благородные доны, а вас я покорнейше прошу подождать меня здесь. - Я еле заметно киваю дону Риго, мол, выставь охрану и никого не выпускай. - Когда я поговорю с моим народом, - да, именно с "моим", никак иначе, - я вернусь для того, чтобы принять у вас присягу на верность мне и Господу Богу.
Что может быть страшнее возбужденной толпы? Что может быть прекраснее возбужденной толпы, собравшейся увидеть тебя и только тебя? Ничего, пожалуй, совсем ничего. Я стоял на балконе дворца, самом высоком месте, с которого можно говорить. Эх, жаль, усилителей звука пока здесь не изобрели. Значит, будем горло драть. А те, кто услышит, будут, как водится, передавать задним рядам. Что надо говорить, я прекрасно знал. Как говорить, тоже.
Когда я начал, гул затих и мой голос разнесся над сотнями людских голов. Я говорил о предсказании, которое гласило, что только в годину самых тяжких бедствий явится истинный наследник престола, говорил и том, что уже сегодня, сейчас я с помощью Божьего проведения сумел разоблачить страшное предательство. Причем заговор был направлен против самого дорого, что у меня есть. А что у меня самое дорогое? Правильно. Мои подданные у меня самое дорогое, которых, кстати, замышляли насильно обратить в лживую веру церкви вселенского зла и ввергнуть в узилище ада. Ну, про жен и виноградники я тоже помянул. Про поборы церкви зла в обязательном порядке. Потом я сделал небольшой экскурс в историю королевства, рассказал, как с помощью хищных помыслов Темного, который несомненно двигал злыми людьми, развалилось великое королевство.
Да, забыл сказать, что на балконе я стоял, держа за волосы голову предателя. Теперь, конечно, все понимали, что он предатель, и кого он предал, они тоже понимали. В завершении речи нужен был театральный жест. Я швырнул с балкона голову этого жирного борова и с наслаждением пронаблюдал, как она ударилась о каменную мостовую и разлетелась на мелкие кусочки, точно глиняный кувшин, полный вина.
В завершение нужно было коллективное действо, ритуал, обряд. И я его обеспечил. Я знал, что все варварские короли, приходившие захватывать великие империи, с большой охотой перенимали все имперскую символику, лучше которой придумать ничего и нельзя.
Да по сути, где ни возникнет империя, почти всегда одно и то же: цвета, приветствия, ритуалы. Нет, это не совпадение, просто все это идет из одного корня: подымается из глубин коллективного бессознательного. Везде, во всех мирах, в которых я побывал, жили люди. Да, самые обычные смертные люди. Со своими радостями, печалями и, конечно же, страстями. Сказать, что я ненавижу людей, значит сказать, что я ненавижу и себя. Поэтому я и сам стал человеком и приобрел от этого очень много, что никогда не будет ведомо моим бывшим соплеменниками.
После того, как голова наместника практически в полной тишине разбилась о мостовую, я приложил правую руку к сердцу и быстрым, легким движением вскинул ее вправо и вверх:
- Хайле! Саран! Хайле королевство свободных людей!
"Ну, а теперь давайте все вместе покричим!" - усмехнулся я про себя. Ждать долго не пришлось. Люди перенервничали, им было жизненно необходимо выплеснуть накопившееся напряжение. С нескрываемым наслаждением я смотрел, как в приветственном имперском жесте вскидываются десятки рук и как над площадью разносится воинственный клич: "Хайле Саран! Хайле! Хайле! Хайле!"
В сопровождении гвардейцев дона Риго я шел по длинной анфиладе. Гул площади остался позади, а впереди была работа. Работа сложная, но интересная. Крикнув: "Хайле Саран!" и вскинув руку, я причастился власти и отчетливо понял, что умереть спокойно мне здесь уже не суждено. Воистину, хайле Саран! Хайле!
Из книги Альберто д'Лумаро "Сны о Саране"
…Так что, руководствуясь всем вышеизложенным, тот, кто впоследствии был коронован как Ательред II, никак не мог быть ставленником Авиньского престола. Однако эта версия, как ни странно, стала наиболее популярным сюжетом современных псевдоисторических и даже мистических романов, где будущий король предстает то монахом Святого ордена, посланным с особой миссией в Саран, а то и вовсе незаконнорожденным отпрыском династии Меровингов. Однако обилие романтизированных и ничем не подкрепленных домыслов как раз и говорит против этой версии. Тем более, вся эта история с воином-монахом, беспрепятственно перебравшимся через Рур и проехавшимся через границы двух княжеств в облачении с восьмиконечным крестом, кажется еще более невероятной, чем божественное происхождение короля.
Однако пристального внимания заслуживают две другие версии: тщательно спланированный переворот, устроенный организацией "Люди Крипты" и так называемый адрианопольский след. Остановимся пока на версии переворота. Ведь это практически единственная версия, способная дать вразумительные ответы на все вопросы относительно первых двух дней пребывания в Талбеке самозванца.
Прежде всего, я склонен верить книге господина Лионеля Фуко "Священный престол и святая реликвия", которая, в отличие от многих других книг о "Людях Крипты", основывается на источниках, внушающих доверие историку. Прежде всего, как мне кажется, стоит тщательно проверить версию о том, что так называемая семейная тайна де Лумаро была известна представителям других знатных домов, которые в большинстве своем могли хоть и с натяжкой, но все-таки претендовать на кровь де Лумаро и на родство с легендарным сподвижником короля-ванда. К тому же, сами приметы, многократно и подробно изложенные в хрониках времен правления Ательреда II, уже красноречиво говорят о том, что это отнюдь не была тайна за семью печатями.
Но давайте снова вернемся к событиям во дворце и трагической гибели наместника Сарана дона Федрико де Эльдонго, человека во многом незаслуженно обойденного вниманием.
Появление случайного и, заметьте, вооруженного человека в тронном зале, намеренное бездействие гвардейцев дона Риго, словно по мановению руки собранная толпа - причем в самый жаркий час сиесты, - все это может говорить только в пользу заговора "Людей Крипты". Мы же сейчас вместе попытаемся выяснить, кто же возглавил этот заговор и почему получилось так, что странный самозванец, появившийся словно из ниоткуда, вышел из-под контроля самой могущественной тайной организации средневековья. Но вышел ли?
Глава V. Благородный дон Лумо де Веньялло, хранитель Большой королевской печати
Талбек, столица Саранского княжества, ночь на святого Варфламия мученика, лето Господне 5098 от сотворения мира
Господи, благородные доны, если бы вы только знали, как я люблю фарсы! Эти скучнейшие миракли с Темным на ходулях, ангелами с серыми от пыли матерчатыми крыльями. Это так вульгарно и ничуть не поучительно для народа. Даже наоборот, горожане и крестьяне после такого, с позволения сказать, священнодейства совсем перестают верить в вышние и адские силы. Другое дело - фарсы. Здесь все как в жизни. Похотливый поп отпускает грехи аппетитной крестьянке прямо в кровати, жадного купца проводит деревенский дурачок, ну и так далее. Так оно ведь и есть в жизни, благородные доны.
Все эти длинные, скучные жесты северян напоминают поле, усеянное смердящими трупами. А в фарсах - жизнь, борьба, радость. Поэтому я и люблю фарсы. А еще потому, благородные доны, что они так близки к тому, чем я в своей скорбной земной юдоли занимаюсь.
Какие только истории не разыгрывались перед глазами моих бдительных слуг, какие семейные драмы, жульничества и заговоры! И если когда-нибудь, по прошествии многих веков, если не наступит в ближайшее время Судный день (во что я вовсе не верю как истинный арианин), мои дальние потомки аккуратно перепишут и переплетут мою книгу в хороший кожаный переплет, там будут все самые смешные, неподдельные саранские жесты, записанные мною со слов моей "тихой гвардии", как я их ласково зову.
Но гвардию, скорее, должно было назвать тишайшей, это более справедливо. И подтвердить сие гордое звание им придется сегодня. И, ох, как придется при этом расстараться.
Фарс под названием "Самозванец, или Король-простак" с самого начала мне пришелся по душе. Единственное, о чем я печалился, благородные доны, так это о том, что не я его придумал. Но провидение - лучший придумщик, нежели смертные.
А ведь мне следовало все это измыслить самому. Какой стыд, благородные доны! Ведь все так просто! Этому парню - не знаю, откуда он только взялся - не пришлось и врать-то. Мои люди лицезрели эту умилительную картину. Наш достопочтенный баран дон Риго с умилением встречает истинного короля. И плевать нашему хранителю великой тайны, которую знаю не только я, но и некоторые любовницы приближенных наместника. Да, любовницы знают, а наместник, кстати, нет. Вот что забавно-то, благородные доны! Приход, расход он хорошо считает, не спорю, княжеская сокровищница при нем значительно пополнилась, а вот в дворцовых интригах он понимает не более, чем вареный окунь. Думает, что за деньги все можно купить. Не самое, конечно, ужасное заблуждение, но все-таки фатальное. Для него. Как выяснилось.
А парень хорош - голову снес наместнику. Я аж чуть не присвистнул, но вовремя сдержался, тронный зал все-таки, не корчма. К такому повороту даже я не был готов. Нет, все-таки он не шпион. Он либо сумасшедший, либо его в самом деле послало провидение. Так мой любимый жанр уличных постановок медленно превращается в скучнейший жест.
По примеру того, небезызвестного, где в Рогосском ущелье погиб наш доблестный и любимейший вассал нашего великого короля-ванда. Как бишь его звали-то? Рыцаря, конечно, никто не знает уж, как звали, а в жесте прозывается он доном Ротландо.
Во дворце оказалось, что не такой уж и дурак наш доблестный дон Риго, герцог Сарский, но предположить, что это его проделки, так же невозможно, как и то, что это дело рук адрианопольского кесаря. Они там хоть люди и утонченные, наследники древней империи, второй Рим, ан так не умеют играть, в этом я поручусь, благородные доны.
Так, что у нас теперь остается? Или сумасшедший, или… Я мысленно осенил себя крестным знамением. Потом спохватился и злобно сплюнул, опять же мысленно - мы же продолжаем в тронном зале оставаться. А новоявленный король вместе с напыщенным доном Риго отправились с народом говорить, да не откуда-нибудь, а с королевского балкона. Хотя ни короли, ни князья с него сроду не говорили, даже наместники своим присутствием не осеняли. Только глашатаи, да и то не очень часто.
Оооо-аааа-ууу!!! Толпа завывает. Что они там кричат? "Хайле Саран! Королевство свободных!" Вот те на! Ну, это предсказуемо. Любит, любит толпа такие представления даже более, нежели фарсы. Могу поспорить на десять золотых (а я никогда не спорю, если абсолютно не уверен в выигрыше), что он швырнул голову наместника с балкона, и она так живописненько разлетелась на мелкие кусочки.
Не знаю, как наше новоявленное величество, а я бы именно так и сделал. И что дальше? Что дальше, парень? Проживешь ты эту ночь или нет - зависит теперь от меня. Но опять же не только от меня, но и от мудрецов Крипты. Это люди серьезные, уж ты мне поверь, король. Их предки служили настоящему Ательреду Жестокому, королю-ванду. Нет, не тому, что остался в этих глупых жестах и романсеро. А тому, что ночами спускался в пещеру, над коей стоит Старый замок. И только мудрецы Крипты могут сказать, самозванец ты или нет.
Если самозванец, то глупо будет не использовать такой шанс, правда, благородные доны? А если будет знак - не этот балаган с въездом через Королевские ворота, а настоящий знак, коего мы все с давних пор ожидаем, и, если честно, мало кто верит, что он будет, - то тогда мы к твоим услугам, о Строитель, мы же твои помощники, простые каменщики и штукатуры.
Наш герб - древний знак правителей Нила, око Изиды, вписанное в пирамиду, наш скипетр - простой строительный мастерок, наша держава - человеческий череп - символ бренности и вечности одновременно. Но если ты тот, коего мы ожидаем, то ты это и так знаешь. Но что будет, если знак явится тогда, когда ты будешь убит при штурме дворца, коий, несомненно, случится этой ночью? Что мы будем делать со знаком, когда не будет тебя? Провидение редко снисходит дважды, об этом всегда стоит помнить. Всегда, о благородные доны!
Когда последние из штурмующих дворец упали, сраженные отравленными дротиками, я поспешил к его покоям. Не дай Бог, штурмующие его зацепили. Конечно, они все благородные или слуги благородных, а благородные не убивают отравленным железом. Убиваем им мы, гвардия Ночи.
Я иду по левой, боковой анфиладе, коия ведет из тронного зала в покои наместника, да простит его Господь и упокоит его душу. Вокруг тихо. Прислушавшись, я даже улавливаю легкий топот крысиных лап. Да уж, непохоже, что тут было грандиозное побоище. А ведь еще возле вторых ворот я насчитал пятнадцать тел. Из них шестеро - гвардейцы дона Риго. А сам наследный герцог Сарский, видимо, защищал самого короля. Что ж, посмотрим, чем закончилось побоище.
Из-за поворота, хрипя и шатаясь, выходит воин: в руке окровавленный меч; шлема нет; из того места, где кольчуга не прикрывает шею, торчит дротик. Хрипит еще сильнее и падает, распугивая, вестимо, всех дворцовых крыс. Я морщусь. Добить что ли, не смогли? И вообще, как можно с дротиком почти что в горле по замку бродить?
Около покоев наместника, теперь уже королевских покоев, меня ждет прямо-таки живописная картина. Часть трупов, конечно же, успели оттащить, но, судя по кровавым следам, тут полегло немало знатных рыцарей и простых солдат. Мне вообще трудно представить, как тут все происходило. Коридор узкий - это обороняющимся на пользу. Но штурмующие все-таки сумели прорваться в приемные покои. А там уже и до королевской, бывшей наместнической, опочивальни рукой подать.
Сейчас покои охраняют весьма потрепанные, но в целом боеспособные гвардейцы дона Риго. Мои люди в основном трупы таскают. Что поделать? Им это не впервой, привычные они к такому ремеслу.
- Именем Большой королевской печати! - Я без колебаний иду в королевские покои.
Гвардейцы пропускают. Хоть и смотрят хмуро. А что им еще остается делать? Не приди им на помощь Тишайшая гвардия, сейчас бы их трупы таскали.
В опочивальне застаю трогательную картину, достойную книжной гравюры. Король перевязывает плечо раненому дону Риго, своему первому и, по сути, пока единственному вассалу из древнего рода. Да, король-ванд поступил бы точно так же. Короли древности были первыми среди равных, поэтому ничего и никогда не чурались. Свои орденские обноски новоявленный король уже снял. Облачен он в длинную черную тунику и черные же узкие штаны. Все это обильно заляпано кровью. Слава Господу, не его. Красное и черное - геральдические цвета королевского стяга.
Мы долго друг на друга смотрим. Дон Риго сквозь зубы шипит от боли, а затем король говорит следующее:
- Вы, надеюсь, милостивый дон, стяг мой подняли над главной башней?
- Стяг? - Я округляю глаза. Неужто, и впрямь он мысли читает? Или думаем мы об одном и том же.
- Государь, сие есть не очень благоразумно, позволю вам заметить. Наши враги еще не знают об исходе штурма. Можем мы повременить с этим?
- Можем. Собирайте своих людей, и мы идем в город. Будет ночь Длинных Ножей.
- Как в Тулузоне, когда Святой орден перебил всех тайных манихеев при Целестине III? - не смог я удержаться, чтобы не продемонстрировать свое наиглубочайшее знание истории.
- Приблизительно так, - кивает король - просто так, по-приятельски. - Только мне, благородный дон, плевать, во что и кто здесь верит, мы идем убивать врагов короны и слуг торгашей.