Наконец, дверь отворилась и в низком проёме появилась древняя старуха. Она села на порог и закурила трубку.
– Бабушка Эне будет сказку рассказывать! – проворчал медведь и придвинулся ближе, сев на землю и сложив передние лапы на животе.
"Давным-давно жил на свете один Храбрый Мышонок, – бабушка Эне начала рассказ, пуская облачко дыма, – жил он в долине вместе со всем мышиным народом. У него, как и у всех, были родственники, братья и сёстры. Мыши строили себе дома-норы, заполняли их припасами, обзаводились семьями. Иногда над долиной проплывала Тень Орла. Мыши бежали в разные стороны, прячась в своих норках. А маленький мышонок не прятался, потому что у него не было дома, и ещё ему хотелось увидеть Орла.
– Ты погибнешь, Тень Орла унесёт тебя! – говорили ему братья и сёстры, выглядывая из норок, – ты умрёшь от голода и замёрзнешь зимой. Собирай припасы, строй дом, и будешь жить счастливо, как мы.
А мышонок смотрел на них и ничего не отвечал.
– Он ненормальный, – шушукались между собой его родственники, – он больной, – говорили одни, – как бы он не украл наши запасы, – говорили другие.
Наконец, одна Старая Мудрая Мышь спросила его:
– Чего ты хочешь, Храбрый Мышонок? Почему ты не живешь, как все? Скоро зависть закроет умы твоих братьев, и они изгонят тебя либо убьют.
– Я хочу увидеть Орла, – отвечал Мышонок, – мы видим только его тень. Ещё я хочу узнать, как устроен мир.
– О, Мышонок, – покачала головой Старая Мышь, – если ты узнаешь, как устроен мир, то ты перестанешь быть мышонком. Это тебя не пугает?
– Нет, – ответил Мышонок, и глаза его загорелись, – я хочу этого больше всего на свете!
– Тогда знай, что некоторые храбрые мыши уходили в поисках знания о мире, но никто из них не вернулся.
– Меня это не пугает, – сказал Мышонок, и в глазах его не было страха, – мне страшно прожить целую жизнь в бесконечной погоне за призраком счастья, о котором все говорят, но никто его так и не нашёл. Где оно находится, скажи мне, Мудрая Мышь?
– Я не знаю. Мои знания заканчиваются там, где заканчивается мир мышей. В мире мышей есть только временное счастье. Но если ты хочешь ещё что-то знать…
Старая Мудрая Мышь вздохнула, вспоминая:
– Когда я была молодой, мне тоже было трудно в этом мире, и я тоже хотела узнать, как выглядят Орлы на самом деле. И я уходила далеко отсюда, туда, где течёт река.
– Что такое река? – спросил Мышонок, и глаза его заблестели.
– Это невозможно объяснить, это нужно увидеть и почувствовать, – развела лапами Старая Мышь, – у нас нет таких слов, которыми можно описать реку. Так вот, там я познакомилась с одной лягушкой.
– Кто это, лягушка? – вновь спросил, перебивая её, Мышонок.
– О! – воскликнула Старая Мудрая Мышь, – лягушка обладает знаниями, которые нам не доступны. Она может жить и на земле, и в реке, там, где любая мышь сразу погибнет. Так вот, лягушка сказала мне, что Орлы живут в горах.
– Что такое горы, Мудрая Мышь?! – воскликнул Мышонок, – где они? Я сейчас же отправлюсь туда!
– Об этом тебе придётся спросить у лягушки, – ответила Старая Мудрая Мышь, – чтобы найти реку, нужно идти прямо на Восход. Может, тебе и удастся увидеть Орла. Но знай, если он увидит тебя, ты умрёшь. Удачи тебе, Храбрый Мышонок.
Попрощавшись со своей семьёй, мышонок пошёл на Восход. Путь его был долог. Он уже сбился со счёта, сколько раз Солнце вставало из степной травы и садилось обратно в траву. Но вот однажды трава кончилась, и Храбрый Мышонок услышал незнакомый шум и увидел огромную массу воды, движущуюся с Полудня на Полунощь. Дух захватило у Мышонка от этого зрелища. Он долго смотрел на огромные вздымающиеся волны, могучие водовороты, увлекающие своей силой в пучину гигантские ветки, которые исчезали там навсегда. Красота и сила реки до глубины души поразили Мышонка.
– Кто ты такой и что тут делаешь? – услышал Мышонок чей-то голос. Это была огромная жаба с большими выпученными глазами и огромными коричневыми буграми на спине. На её коже совсем не было шерсти.
– Я Храбрый Мышонок и я хотел увидеть реку, – сказал Мышонок, трясясь от страха.
– Нравится? – спросила жаба.
– Я не встречал ничего прекраснее и мало кто из моего народа видел что-нибудь подобное. Ты, наверное, очень счастлива? Ты каждый день видишь реку и живёшь в ней. Есть ли что-нибудь ещё на свете, о чём можно мечтать?!
Жаба задумалась, глядя на реку.
– Наверное, ты прав, – сказала жаба и вздохнула облегчённо, – прекрасно жить в реке и каждый день наслаждаться её силой и красотой. Спасибо, что напомнил мне об этом, я как будто обрела то, что когда-то давно потеряла. Хочешь, я покатаю тебя по реке, Храбрый Мышонок? Я даже знаю одно тихое место, где можно перевезти тебя на тот берег.
Мышонку было очень боязно лезть в реку, а ещё страшнее – оказаться на открытом пространстве без защиты высокой травы, но ему очень хотелось ощутить на себе прикосновение воды, её силу, и он взобрался жабе на спину, крепко вцепился в нее лапками и закрыл глаза. Когда Мышонок открыл их, вокруг, куда ни глянь, была вода. Она прикасалась к нему, иногда даже обнимала его. Порой, когда волна накрывала их, мышонок оказывался под водой. Шкурка его совсем промокла, и он замёрз, когда, наконец, жаба уткнулась носом в берег.
– Я так замёрз, что чуть не свалился в воду, – сказал Мышонок, греясь на горячем песке, – и ещё я боялся, что ты меня сбросишь, когда устанешь.
– Ну что ты, – ответила жаба, – ты вернул мне моё счастье, и я благодарна тебе за это. Что я могу для тебя ещё сделать?
– Может быть, ты знаешь, где живут Орлы? – спросил Мышонок.
– Орлы живут в горах, – ответила жаба.
– Что такое горы? – Мышонок уже забыл про то, что намок и замёрз. Глаза его вновь блестели.
– Я не смогу тебе объяснить, у моего народа нет слов, чтобы описать это, но если подпрыгнуть высоко вверх, глядя при этом на Восход, то возможно их увидеть. Вот так, – жаба прыгнула и шлёпнулась на песок рядом с Мышонком.
Мышонок залез на самый большой камень и прыгнул вверх со всех своих мышиных сил. Далеко, далеко, на самом горизонте, он увидел нечто, от чего его сердце забилось быстрее, а дыхание участилось.
– Я видел, я видел! – ликовал Мышонок, – я хочу прикоснуться к ним!
– Орлы всегда прилетают оттуда. Иди прямо на Восход и не сворачивай. Дальше я идти не могу, моя земля заканчивается здесь. Но знай, что прямо за рекой начинается высокогорная степь, и там нет высокой травы, где ты мог бы спрятаться от Орлов. Ещё там живут гигантские существа. Дыхание их подобно ветру. Они сотрясают землю, когда приходят к реке. Прощай, Храбрый Мышонок, иди и ищи своё счастье, а мне пора к своему народу, – жаба прыгнула в воду и исчезла.
– Прощай, – сказал Мышонок и пошёл дальше.
Долго шёл он, то и дело прячась в камнях от Тени Орла. Много, много раз солнце поднималось и садилось за горизонт. Наконец, однажды утром, когда прятаться было уже негде, Мышонок подошёл к огромной крутой горе, заслоняющей собой половину неба. Длинная трава спускалась с её склонов, только она была коричневая, а не зелёная. Обходя эту возвышенность, Мышонок вдруг увидел, как она вздохнула, и прямо на него подул сильный ветер.
Мышонок испугался и спрятался за камень. Сердце его сжалось от страха. Наконец, призвав всю свою смелость, он выглянул из-за камня. Сердце ушло у него в пятки, когда он понял, что это не какая не гора, а огромный Бык, покрытый длинной шерстью. Бык лежал, и видно было, что он умирает. Не помня себя от страха, Мышонок бросился бежать и спрятался в какой-то большой норе. Но потом ему стало жаль Быка, и он вернулся обратно. Подойдя к огромному носу, одна ноздря которого была больше него, Мышонок спросил:
– Что случилось с тобой, почему ты лежишь здесь? И могу ли я чем-то тебе помочь?
– Я умираю, – тихо произнёс Бык.
– Можно ли чем-то вылечить тебя? – спросил Мышонок.
– Можно, но этого нигде нельзя найти, – сокрушённо ответил Бык.
– Что же это такое? – нетерпеливо спросил Мышонок. Ему очень хотелось помочь Быку.
– Это один мышиный глаз, – ответил Бык и замолчал.
Мышонок испугался так, как никогда в жизни. Он бросился бежать и спрятался за камень. Но потом ему снова стало жаль Быка, и он вернулся. Собрав всю свою храбрость и силу, Мышонок вырвал себе один глаз и, подойдя к огромному бычьему рту, положил его на огромный бычий язык. Бык проглотил глаз, и вскоре дыхание его выровнялось, и он встал на ноги. Подняв огромную голову к небу, он заревел, возвещая о своём спасении.
– Благодарю тебя, Храбрый Мышонок, – сказал Бык, – что я могу сделать для тебя?
– Я хочу увидеть горы, – ответил мышонок, преодолевая боль, – но мне уже некуда стало прятаться, я боюсь, что Тень Орла заберёт меня.
– Я помогу тебе, – сказал Бык, – я пойду, а ты побежишь подо мной. Орлы будут видеть только мою спину. Идём, Храбрый Мышонок.
Мышонок побежал, а Бык пошёл над ним, закрыв его своим огромным телом. Долго шли они, солнце много раз поднималось и садилось за горизонт. Наконец, Бык остановился.
– Дальше я идти не могу, здесь заканчивается моя земля и начинается лес. Дальше ты пойдёшь один. Прямо за лесом горы. Иди прямо на Восход и никуда не сворачивай. Прощай, Храбрый Мышонок, мне пора возвращаться к своему народу.
– Прощай, – ответил Мышонок и пошёл дальше в лес. Бык немного постоял, помахивая хвостом, затем развернулся и пошёл обратно в долину".
Бабушка Эне вытряхнула из трубки пепел и засунула её за голенище сапога. Она зашла в жилище, где у очага на шкурах спал ребёнок. Укрыла спящего мальчика меховым одеялом и, выйдя обратно за порог, осторожно прикрыла дверь. На небе горели звезды, и луна висела над лесом. Лёгкий прохладный ветерок поднимался из ущелья, шевеля ветвями деревьев. Из темноты леса к жилищу приближались четыре огромных жёлтых глаза. На освещённой луной поляне появились два огромных волка с отливающей синевой шерстью. Они подошли к жилищу и залегли по обеим сторонам от входа. Старуха оглядела их и, удостоверившись, что всё в порядке, подхватила огромный медный котёл и, оттолкнувшись от земли, полетела в сторону озера. Маленькое лохматое существо, сидевшее на крыше жилища, вспорхнуло вслед за ней. Вскоре поляна опустела, только у входа остались лежать синие от лунного света волки, чутко прислушиваясь к звукам леса и внимательно осматривая пространство перед собой.
Глава 5. Видения гарипа
"… И узнали иные люди, что Твердыни Нерушимые только им подвластны. И возгордились. Открыли бреши в Твердынях. И вышли в чужие земли. А из чужих земель вошли другие, с ликом людским, и проникли в земли людские. И стали те другие искать Хранителей. Чтобы убить их. Чтобы забыли люди о скрижалях и открыли бреши в Твердынях. И стали люди через те бреши спускаться в Бездны Нави и стали судилища там…
Судный месяц, год дракона, 509
год от сотворения мира"
Из летописей Тёплой Обители.
Летопись "О сотворении мира"
Три человека шли по тропе, петляющей между деревьями, вдоль берега горного озера. Тропа то появлялась, то совсем исчезала в каменных валунах, поросших лишайником. Деревья и кустарники становились всё меньше, стволы и ветви приобретали иногда такие причудливые формы, что казалось, будто это не деревья, а какие-то сказочные существа застыли в магическом танце. Всё говорило о приближении высокогорной тундры, отделяющей хвойные леса от вечных снегов. Группа шла медленно, продираясь через колючие кусты малины и заросли акации. Справа за лесом шумел водопад. Чирикали птички да белка ругалась на непрошеных гостей. Где-то далеко, в чаще леса, стучал дятел, выискивая в трухлявой коре червячков. Группа то и дело останавливалась, переводя дыхание. Двое, старик в оленьей шкуре и идущий за ним воин в костяных доспехах, были ранены и уже выбивались из сил. Третий, в длинном чёрном плаще с капюшоном на голове, шёл легко, несмотря на два меча и лук со стрелами, которые он нёс. Вскоре, преодолев очередной малинник, группа вышла на небольшую поляну на берегу озера. Взору путников предстала бирюзовая гладь воды, отражающая, как в зеркале, голые каменные вершины на противоположной стороне. С вершин тянуло прохладой, запахом чабреца и невысокой горной полыни, нередкой в этих местах. Над каменными вершинами нависали высокие горы, покрытые снегом. В это время года снег казался сказочным, сверкая под лучами яркого летнего солнца. Чуть дальше склон горы, увитый листьями бадана, вплотную подходил к берегу и круто нависал над гладью озера.
– Дальше не пойдём, – сказал старик, присев у подножия кедра, – будем ночевать здесь.
Раненый воин буквально рухнул под деревом. Едва голова его коснулась земли, как он заснул. Сказались многодневные поиски старика, ночная погоня, бой на вершине хребта и бессмысленное поражение, с которым он так и не смог смириться. Подъём к озеру отнял последние силы, и при первой возможности воин отправился в страну снов.
Он проснулся, когда уже стемнело, от того, что его кто-то дёргал за рукав. Открыв глаза, Хызри увидел небольшое животное, размером с лису, которое вцепилось в его одежду. Зверёк тут же юркнул в темноту и исчез. Нартулиец поднялся и сел на землю, оглядываясь. Вокруг никого не было, и над озером стояла тишина.
Хызри огляделся. Его спутников нигде не было. Догадка мелькнула в его голове: они бросили его одного в лесу на съедение зверям! Ему показалось, что у кромки воды происходит какое-то движение. Он встал и пошёл туда, осторожно ступая в темноте по округлым гладким камням. На берегу раздались женские голоса.
"Может, здесь находится деревня старика? – мелькнула мысль, – где же тогда сторожевые костры?"
Вскоре под ногами хлюпнула вода, а голоса продолжали раздаваться где-то впереди. Нартулиец почти разбирал слова, но всё равно не мог понять смысла речи. Совсем близко послышались женский смех и плеск воды. Хызри пошёл вдоль берега на шум водопада, пытаясь отыскать тропинку, которая вела к голосам. Через какое-то время он остановился. Дорогу ему преграждала скала, уходящая вверх. Гарип стал пробираться на ощупь вдоль кромки воды, держась руками за холодный камень. То и дело ноги его оказывались в воде, но он продолжал двигаться вперёд, туда, где, по его мнению, должны быть люди. Вскоре Хызри нащупал руками вход в пещеру. Голоса раздавались оттуда. Он выбрался из воды на сухой камень и, осторожно ступая по каменному полу, пошёл внутрь.
Шаги гулко отдавались в каменных сводах и уносились эхом вглубь пещеры. Почувствовав запах дыма, он ускорил шаги. Пол под его ногами стал уходить вниз, становясь с каждым шагом всё круче и круче. Впереди забрезжил свет. Он достиг места, где в расщелину стены был воткнут зажженный факел. Хызри выдернул его и пошёл вперёд, освещая путь и прибавив шагу. Пещера, опускаясь всё ниже, петляла в горе, поворачивая то вправо, то влево. Вскоре начались ступени, уходящие по спирали вниз. Гарип двинулся вперёд, осторожно шагая по каменным, кем-то аккуратно уложенным плитам. Вскоре ступени стали скользкими, а на стенах появились капли воды, затем он услышал глухой звук водопада, раздающийся за стеной. Вдруг за ближайшим поворотом ход сузился, и Хызри пришлось наклониться, чтобы продолжить путь, затем встать на четвереньки. Преодолев таким образом несколько шагов, он пролез в большой зал, посреди которого догорал костёр. Вокруг костра лежали люди. По всей видимости, они спали после сытного ужина, потому что в воздухе стоял запах жареного мяса. Встав на ноги, Хызри направился к костру. Подходя ближе, он обратил внимание, что сторожевых постов почему-то нигде нет, а люди спят без одежды в каких-то странных позах. Вскоре он подошёл к ним вплотную и осветил факелом. Взору предстала ужасная картина. Перед ним лежали девушки, все они были мертвы. Но не это поразило и испугало воина. Хызри в ужасе схватился за амулет на шее. Все девушки умерли в страшных муках. Их руки были связаны волосяной верёвкой и привязаны к колу, забитому в щель между камнями. Одежда вместе с меховыми безрукавками была изорвана в клочья и разбросана вокруг. Перед тем, как убить, их жестоко избили и изнасиловали, затем уже выжгли на животе какие-то магические знаки. Такие же знаки, только поменьше, были выжжены на щеках, груди и бёдрах девушек. Казнь состоялась только что. Всё говорило о том, что это ритуальное убийство. Их тела ещё не остыли. Странно, что Хызри, когда спускался, не слышал их криков. Он присел около одной и, взяв за нижнюю челюсть, открыл рот. Вместо языка он увидел только кровавый обрубок.
– Чёрный Ильхегул! Драные упыри! – выругался в сердцах нартулиец, и эхо, отражаясь от сводов пещеры, несколько раз повторило:
"Упыри…, упыри…, упыри…".
Вдруг он обратил внимание на лицо девушки. Это была одна из тех, кого его люди выкрали из горных селений.
– Не может быть! – шептал Хызри, переходя от одного тела к другому. Их оказалось двенадцать, ровно столько, сколько он и его люди выкрали в стойбищах и перевезли на постоялый двор, в городище Куюс.
– Не может быть! Нет! Только не это! – закричал Хызри, не помня себя от охватившей его ярости. Эхо повторило лишь:
"Это…, это…, это…".
– А-а-а!!! – воин бросил факел и поднял лицо вверх, к сводам пещеры. Ярость бушевала в нём, как вулкан. Глаза остекленели. Он воздел руки, – кто это сделал?!!!
Ему ответило эхо:
"Сделал…, сделал…, сделал…".
Хызри бросился искать следы. Глаза его лихорадочно двигались, из приоткрытого рта вырывались вздохи, похожие на рычание. Гарип взял в руку факел и перевернул одно из тел. Под ним оказался такой же магический знак. Затем он подошёл к костру, до которого было несколько шагов от лежащих по кругу тел. Там лежала ещё одна женщина, лицом вниз. Тело её обгорело, но на сохранившихся участках кожи Хызри разобрал остатки такого же знака. Затем он перевернул её. Судя по всему, это была взрослая женщина с рыжими волосами, остатки которых ещё были видны, но лицо её обгорело до неузнаваемости. Вдруг он услышал звук шагов за спиной. Хызри резко обернулся и увидел человека в костяных доспехах, вынырнувшего из какого-то хода и удаляющегося в сторону водопада.
– Стой! – крикнул он, но человек не остановился.
– Стой, я сказал! – он бросился в погоню, освещая факелом путь.
Догнав незнакомца, Хызри схватил его за руку и развернул лицом к себе, замахнувшись факелом. Но вдруг… замер. Прямо на него, улыбаясь, смотрел он сам. Его лицо, его улыбка, его губы, нос, рот, всё его. Те же доспехи, пояс. Гарип застыл в изумлении с поднятым над головой факелом. Молчание длилось долго, только потрескивал факел, да шум водопада раздавался из темноты пещеры. Тот, второй, вдруг сбросил его руку и, улыбаясь, потряс в воздухе большим мешком, в котором зазвенели монеты. Затем он протянул их Хызри. Воин отступил на шаг, двойник следовал за ним, протягивая ему мешок.
– Не-ет! – прошептал гарип еле слышно, мотая головой, – Не-ет! – рычал он, потом крикнул, что было силы:
– Это сделал ты?!!!
Эхо повторило за ним:
"Ты…, ты…, ты…".