- Мне они понадобятся самое позднее к концу недели, - серьезно сказал Беккер. - В противном случае мне, скорее всего, придется подать прошение об отсрочке суда. Может, мы и отправим парня в желтый дом, но я пока еще представитель правосудия, призванный защищать его интересы.
Магнуссен нахмурился.
- Тебе ни за что не дадут отсрочки, Макс. Слишком многие заинтересованы в том, чтобы поскорее покончить с этим делом.
- Кто именно?
- Важные персоны, - уклончиво ответил Магнуссен. Он затянулся сигарой и встал. - Я в восторге от твоей дотошности, Макс. Я прикажу своим ребятам снабдить тебя всем, что тебе нужно. Кто у тебя в секретаршах - все та же смазливая блондиночка? Ну, та самая, с большим…
- Нет, - сказал Беккер. - Я лишился ее почти тогда же, когда лишился жены. - Он скорчил гримасу. - Сейчас у меня работает женщина средних лет по имени Карла, которая все время читает шпионские романы и удивляется, почему в Пентагоне не происходит ничего интересного. Она не из тех секретарш, ради которых тянет пораньше прийти на работу, но дело свое знает. Перешли ей все и сообщи, что это по делу Дженнингса. Она будет на седьмом небе от счастья.
- Ладно.
- Спасибо. Есть еще что-то, о чем мне следует попросить?
- Нет, пока что мне ничего не приходит в голову.
- Кстати, кто возглавляет трибунал?
Магнуссен пожал плечами.
- Мне об этом еще не сообщили. Как только сообщат, я извещу тебя. - Он сделал паузу. - Почему бы тебе не заглянуть ко мне выпить? Скажем, сегодня вечером, около половины седьмого. К тому времени у меня, возможно, уже будет какая-нибудь информация.
- Спасибо, - сказал Беккер. - Может быть, я поймаю тебя на слове.
- Посидим, поболтаем о прежних временах.
- Я думал, ты должен торопиться домой, к семье.
- Семья гостит в Монтане, у родителей жены. С тех пор как я приехал сюда, видеофон не умолкает, а всякий раз, когда я выхожу из дома, репортеров приходится отгонять дубинкой. Моей семье ни к чему проходить через все это - а впрочем, когда все закончится, я с удовольствием познакомлю тебя с моими. - Он ухмыльнулся. - Ты никогда не простишь мне, что я подцепил Айрин раньше, чем ты?
- Мне никогда не шло на пользу подцеплять хорошеньких женщин, - отозвался Беккер. Он помолчал. - Кстати, о репортерах - их допустят на суд?
- Возможно, - сказал Магнуссен. - Это, конечно, военный трибунал, и теоретически мы могли бы их выставить, но армия сейчас очень болезненно относится к обвинениям в попытках скрыть информацию.
- Какое там, к черту, сокрытие информации, если ты все равно засадишь Дженнингса на всю оставшуюся жизнь?
- Ты же знаешь репортеров. Они всегда считают, что мы что-то скрываем.
- И, как правило, не ошибаются.
- Только не на сей раз, Макс. Думаю, что примерно дюжину известных репортеров допустят освещать ход суда. - Магнуссен ухмыльнулся. - Ты только вообрази - миллиарды людей жадно ловят каждое твое слово.
- Восхитительно, - пробормотал Беккер.
- Выше нос, Макс! Гарантирую, что это сэкономит тебе по меньшей мере миллион долларов на рекламе, если ты когда-нибудь выйдешь в отставку и займешься частной практикой.
- И я прославлюсь как беспринципный защитник флотского Джека Потрошителя? - сардонически осведомился Беккер. - Или как аморальный сукин сын, который помог ему вывернуться из очевидного обвинения в убийстве, поймав обвинение на противоречиях?
- В этом деле противоречий не будет, Макс.
- Не будь так уверен в себе, - усмехнулся Беккер. - Я очень хороший юрист.
- Я тоже, - серьезно сказал Магнуссен. - И мне не дозволено проиграть это дело.
- Вот даже как?
Магнуссен кивнул.
- Мне объяснили, что нельзя допустить, чтобы маньяк-убийца оказался на свободе.
- Кто объяснил? - резко спросил Беккер.
- Кое-кто.
- Должен ли я заключить, что ты уходишь от ответа?
Магнуссен улыбнулся.
- А я-то все гадал, заметишь ли ты это.
Беккер долго смотрел на него, затем перевел взгляд на часы.
- Ладно, у меня есть еще час, чтобы пообедать до встречи с Дженнингсом. Присоединишься ко мне?
Магнуссен покачал головой.
- Я бы с радостью, Макс, да мне еще нужно разобраться в этой картотеке.
Беккер поднялся, и Магнуссен проводил его до дверей.
- Так не забудь - сегодня вечером, в половине седьмого.
- Ладно, - сказал Беккер, борясь с неудержимым кашлем от окутавших его клубов сигарного дыма.
Он вышел в коридор, спустился на третий этаж и взял в столовой сандвич и чашку кофе. Подкрепляясь, он наскоро просмотрел отчеты психиатров. Затем, все еще гадая, для чего нужно было доводить до суда такое пустяковое дело, он спустился на первый этаж, вышел из здания и отправился на встречу со своим новым клиентом.
ГЛАВА 2
Движущаяся дорожка несла Беккера и сопровождавшего его охранника по стерильным белым коридорам отделения повышенной безопасности. Окна здесь были забраны решетками, на дверях тройные запоры, да и атмосфера гнетущая. Через несколько минут они перешли на другую дорожку, которая сворачивала влево, и скоро уже приближались к двери, которую охраняли двое вооруженных солдат, стоявших навытяжку.
- Прибыли, сэр, - сказал охранник, сходя с дорожки на пол.
- Спасибо, лейтенант, - отозвался Беккер, последовав за ним.
- Хотите, чтобы кто-нибудь вошел с вами? - спросил офицер.
- Не знаю, - ответил Беккер. - По-вашему, это необходимо?
- На ваше усмотрение, сэр.
- Он не буйствовал?
- При мне - нет, сэр.
- Как я понимаю, за нами будут наблюдать.
Лейтенант кивнул.
- Наблюдение круглосуточное, сэр.
Беккер пожал плечами.
- Тогда я пойду один. Быть может, так ему будет легче разговориться.
Лейтенант отдал честь, отпер засовы на двери, затем набрал на компьютерном замке пятизначный код и отступил в сторону, давая Беккеру пройти.
Несмотря на все, что ему говорили, он почти ожидал, что окажется в обитой войлоком камере, перед человеком с безумными глазами и в смирительной рубашке. Комната, однако, больше походила на номер в первоклассном отеле - кровать, кресла, письменный стол, даже телевизор и дверь, ведущая в ванную. Капитан Уилбур Г. Дженнингс сидел в мягком кресле и курил сигарету, уставясь в зарешеченное окно. На нем были белая рубашка с расстегнутым воротом и засученными до локтей рукавами и тщательно выглаженные синие брюки.
Дженнингс встал, вопросительно глядя на Беккера. Это был кряжистый человек лет сорока с лишним. Седые волосы коротко острижены, а нос, судя по всему, он ломал дважды еще в юности. Зубы у него были белые, но неровные.
- Капитан Дженнингс? - сказал Беккер.
- И что?
- Меня зовут Макс Беккер. Я ваш адвокат.
Беккер протянул руку, и Дженнингс после секундной паузы пожал ее.
- Присаживайтесь, майор, - сказал он наконец, указав на пустое кресло в нескольких футах от его собственного.
- Спасибо, - сказал Беккер и направился к креслу.
Дженнингс вновь уселся, раздавил окурок в пепельнице и тотчас закурил новую сигарету, все это время изучающе разглядывая Беккера.
- Стало быть, вы мой адвокат.
- Совершенно верно.
- На кого вы работаете?
- На вас, сэр.
Дженнингс раздраженно помотал головой.
- Зачем вы здесь - чтобы помочь мне или чтобы заткнуть мне рот?
- Если откровенно, я здесь потому, что у меня не было другого выбора, - напрямик ответил Беккер. - Я собирался уйти в давно заслуженный отпуск, когда мне сообщили, что я назначен вашим адвокатом.
- Почему я должен вам верить?
- Послушайте, - сказал Беккер, - к добру или к худу, но мы с вами в одной упряжке. Вы вполне можете доверять мне; гарантирую вам, что у меня это дело не отнимут.
- Вы пытались отказаться?
- По правде говоря, сэр - да, пытался.
- Это хорошо, - сказал Дженнингс.
- Хорошо? - переспросил Беккер.
- Речь идет о моей жизни. Я не хочу, чтобы она зависела от тупицы, а только тупица захотел бы взять это дело. - Он помолчал. - День суда уже назначен?
- Да, сэр. До суда меньше двух недель.
- Не слишком много времени на подготовку дела, - заметил Дженнингс.
- Честно говоря, сэр, - сказал Беккер, - у меня сложилось отчетливое впечатление, что ваше дело считается совершенно простым и ясным и что я должен бы скорее заключить сделку, нежели готовить защиту. - Он сделал паузу. - Судя по обстоятельствам, это наиболее разумная линия поведения.
- Не сомневаюсь в этом, майор, - раздраженно бросил Дженнингс. - Им нужно чистенькое, гладкое вранье для прессы. - Он помолчал. - Их ждет жестокое разочарование.
Беккер с минуту молчал, изучая его.
- Что вы на меня так уставились, майор? - осведомился Дженнингс.
- Вы не такой, каким я ожидал вас увидеть, сэр.
- А вы, без сомнения, предпочли бы, чтобы я с пеной у рта вопил о том, как Господь велел мне это совершить?
- Это значительно облегчило бы дело, - признал Беккер с усмешкой. - Обвинение согласилось принять ссылку на временную невменяемость, но постоянную невменяемость было бы куда проще доказать.
- Об этом можете не беспокоиться, майор.
- Вот как?
- Я не намерен ссылаться на невменяемость.
- Не намерены?
Дженнингс покачал головой:
- Нет.
Беккер нахмурился.
- Сэр, вы делаете серьезную ошибку. Если вы признаете себя виновным, смертный приговор вам гарантирован. Обвинение уже выразило свою готовность к заключению сделки.
- Я не собираюсь признавать себя виновным.
Беккер поморщился.
- Если вы хотели объявить себя невиновным, вам не следовало признаваться в том, что вы убили двоих членов вашего экипажа.
- Но я действительно убил их.
- Тогда как же я смогу убедить суд, что вы невиновны?
- Я собираюсь сослаться на убийство при смягчающих вину обстоятельствах.
- Смягчающих обстоятельствах? - переспросил Беккер, не в силах скрыть изумления.
- Совершенно верно.
- Эти двое пытались поднять мятеж?
- Нет.
- Они угрожали вам физически?
- Нет.
- Тогда их убийство очень трудно оправдать.
- Вызовите меня как свидетеля защиты, и я объясню свои действия.
- Может быть, лучше вы начнете с того, что объясните их мне?
Дженнингс покачал головой:
- Нет, пока я не буду уверен, что могу доверять вам.
- Я сейчас, пожалуй, единственный человек во всем мире, кому вы можете доверять.
- Возможно, - сказал Дженнингс, - но я предпочел бы знать наверняка. Я должен быть уверен, что вы здесь не затем, чтобы заткнуть мне рот.
- Я ваш адвокат, - повторил Беккер. - Если вы хотите заявить о своей невиновности, я должен, по закону, представить суду вашу историю, независимо от того, верю я в нее или нет.
- Может быть, - сказал Дженнингс.
- Почему - может быть? - все больше раздражаясь, осведомился Беккер.
- Потому что, майор, как только я объясню вам свои действия, вы решите, что я намерен сослаться на невменяемость, а когда я откажусь это сделать, вы попросту бросите дело, и мне дадут другого адвоката, который тоже мне не поверит.
- Я заранее настроен на то, чтобы верить вам, - терпеливо проговорил Беккер. - Вы мой клиент. - Он помолчал. - Если вы не можете убедить меня в том, что у вас были смягчающие обстоятельства, как же вы собираетесь убедить в этом суд?
- Это уже моя проблема, майор.
- Это должна быть наша проблема, - поправил его Беккер.
- Это моя проблема, - твердо повторил Дженнингс. - Именно мне грозит смертный приговор.
- Так не пойдет, - сказал Беккер. - Мы должны прийти к пониманию здесь и сейчас. - Он вновь помолчал. - Я ваш адвокат, и если вы хотите заявить о своей невиновности, я приложу все силы к тому, чтобы подготовить защиту на основании вашей невиновности. Но я не могу действовать в вакууме. Вы должны дать мне хоть какую-то информацию.
Дженнингс вновь уставился на него, затем, казалось, решился.
- Я кажусь вам ненормальным, майор?
- Во всяком случае, не сию минуту.
- И вы хотите, чтобы я целиком и полностью рассказал вам всю эту историю?
- Я настаиваю на этом.
- А если я скажу вам, что, пытаясь найти подтверждение моему рассказу, вы, возможно, подвергнете свою жизнь опасности?
- Я вам не поверю, - откровенно признался Беккер.
- У меня нет причин вам лгать. В моих же интересах, чтобы вы доказали мою невиновность.
- Почему бы вам просто не рассказать мне вашу историю, а об остальном мы побеспокоимся позже?
Дженнингс глубоко вздохнул, затем открыл ящик стола и достал блокнот.
- Все здесь, майор, - сказал он. - Что я сделал, почему я сделал, почему я убежден, что действовал в интересах моего корабля.
Он протянул блокнот Беккеру. Тот наскоро полистал его и положил в портфель.
- Я прочту его сегодня же вечером, - пообещал он. - Но сейчас я предпочел бы услышать всю историю из первых уст, чтобы иметь возможность задавать любые вопросы, какие только придут мне в голову.
- Хорошо, майор. С чего мне начать?
- Начните с того, почему вы убили Гринберга и Провоста.
- Я их не убивал.
Беккер нахмурился.
- Погодите-ка минутку. Вы только что признались в том, что убили их.
- Не так, - сказал Дженнингc. - Вы спросили, убил ли я двоих членов моего экипажа, и я сказал - да.
- И что же? - непонимающе спросил Беккер.
- Вы не спрашивали, убил ли я Гринберга и Провоста.
Беккер вынул из портфеля бумагу.
- Вот здесь сказано, что вы застрелили Роберта Гринберга и Джонатана Провоста-младшего.
- Я знаю, что здесь сказано - и это ложь.
- Ну ладно, - сказал Беккер. - Кого же вы убили?
- Не знаю - но это были не Гринберг и Провост.
- Не знаете? - переспросил Беккер.
- Нет.
- Ладно. Кто же они, по-вашему, были?
Дженнингc набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
- Инопланетяне.
- О, черт! - пробормотал Беккер. - Так-таки инопланетяне? Почему не шпионы?
- Они вполне могли быть и шпионами.
- Инопланетяне?
- Инопланетяне.
- Ладно, - мрачно сказал Беккер, - поехали дальше. Они выглядели как люди?
- Да.
- Кто-нибудь из ваших подчиненных когда-нибудь высказывал предположение, что они не люди?
- Нет.
- Во время полета они проходили еженедельное медицинское обследование?
- Да.
- Они говорили с акцентом?
- Даже без намека на акцент.
- Вы знаете, какова вероятность существования инопланетной расы, неотличимой от людей?
- Миллион к одному, я полагаю, - ответил Дженнингс.
- Миллиард к одному, - поправил его Беккер.
- И тем не менее они были инопланетянами, - твердо сказал Дженнингс.
- А вы - единственный, кто сумел распознать в них инопланетян?
- Насколько мне известно - да.
- Как вы засекли их? Что они такого сделали?
- Мелочи, - сказал Дженнингс. - Ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем и назвать неоспоримым свидетельством.
- Приведите пример.
- Как-то вечером, когда я был на мостике, Гринберг принес мне кофе. Он окунул в кофе большой палец и держал его так все время, пока нес чашку - а я еще и заставил его ждать, покуда вводил кое-какие команды, изменявшие наш курс, - но когда я принялся за кофе, он был еще таким горячим, что я обжегся. А когда я осмотрел его палец, он даже не покраснел.
- И вы застрелили его потому, что его большой палец был нечувствителен к горячему? - не веря собственным ушам, осведомился Беккер.
Дженнингс покачал головой:
- Нет, конечно, нет. Были и другие мелочи, пропасть мелочей. Например, компьютер в уборной для экипажа показал, что Провост не мочился больше недели.
- Может быть, он писал в кровать, - сказал Беккер. - Может быть, использовал офицерскую уборную или отливал в ванну вместо писсуара. Может, он напивался вусмерть каждую ночь и мочился прямо в раковину. Может быть…
- Я же сказал вам, что было не только это, - раздраженно пояснил Дженнингс. - Все четыре месяца нашего полета в глубоком космосе я только и делал, что замечал разные мелочи. Будь их одна-две, это еще можно было бы объяснить - но не десять и не двадцать. Они все записаны здесь, - продолжал он, указывая на краешек блокнота, торчавший из портфеля Беккера. - Когда я окончательно убедился, что я прав, я решил, что безопасность корабля и самой Земли требует, чтобы я как можно скорее ликвидировал их.
- Почему бы просто не посадить их под арест?
- Они были инопланетянами. Я понятия не имел об их физических или умственных возможностях. Наш карцер мог не удержать их, или же они были бы способны испортить корабль, оставаясь в заключении.
- Вы сделали еще кое-что, не так ли? - спросил Беккер, просматривая извлеченные из портфеля бумаги. - Я имею в виду - помимо того, что убили их.
- Верно, - ответил Дженнингс. - Я передал командование "Рузвельтом" своему помощнику и заперся в своей каюте, под домашним арестом.
Беккер покачал головой.
- Еще до этого.
- Я освободил главного судового врача Джиллетта от обязанностей и поместил его под арест.
- Точно, - сказал Беккер. - Почему вы это сделали?
- Потому что я подозревал, что он тоже инопланетянин.
- Тогда почему вы не убили и его?
- Потому что я не замечал за ним аномального поведения.
- Тогда что навело вас на мысль, что он тоже инопланетянин?
- Когда он осмотрел тела Гринберга и Провоста после того, как я убил их, он не сказал ни слова о том, что они не люди.
- Может быть, потому, что они и были людьми.
- Не были, - твердо сказал Дженнингс, - а стало быть, он был в сговоре с ними, независимо от того, человек он или инопланетянин. - Он помолчал. - Я спросил его напрямую, люди ли они, и он ответил утвердительно. После этого я не мог позволить ему выполнять и дальше свои обязанности.
- И ваш помощник поддержал вас?
Дженнингс покачал головой:
- Нет. Полагаю, он освободил Джиллетта несколькими часами позже.
Беккер сделал паузу, обдумывая следующий вопрос.
- Если я скажу, что не верю в вашу историю, вы решите, что и я - инопланетянин?
- Нет.
- Или что я в сговоре с ними?
- Нет, - сказал Дженнингс. - У вас есть только мое слово и мои наблюдения, а я понимаю, насколько неестественными они могут казаться. Но если бы вам представился случай осмотреть тела Гринберга и Провоста, а потом вы усомнились бы в моем рассказе, я мог бы заключить, что вы действительно в сговоре с ними.
Беккер откинулся на спинку кресла и с глубоким вздохом развел руками.
- И вы действительно хотите представить суду вот эту историю?
- Это правда, - сказал Дженнингс. - Я понимаю, что все это кажется абсолютной чушью, но…