На столе лежала большая карта, над столом склонились люди в камуфляже. Впрочем, советом происходящие назвать было затруднительно - никто ни с кем не советовался. Говорил (хорошо поставленным голосом преподавателя, четкими, закругленными фразами) в основном один человек, Мастер.
- Вот этот круг на карте - зона, где может оказаться объект к сегодняшнему дню. Сами понимаете, с каждым часом диаметр окружности будет расти, а площадь соответственно, расти в квадрате…
Мастер осекся, посмотрел на лица подчиненных… Судя по лицам, объяснять им геометрические проблемы бесполезно. Мысленно сплюнул и заговорил проще и резче.
- Значит, так. На территории поиска имеем следующие жилые объекты: четыре деревушки, пять егерских кордонов и вот здесь, на севере, - бывший поселок торфодобытчиков. Сейчас его какие-то сектанты приспособили под свою коммуну. Разбиваемся на четыре группы, три на вертолетах, одна по земле. Старшие: я, Штырь, Ахмед и Мухомор. Держите - здесь списки объектов для каждой группы. Легенда: побег из зоны. Выспросить всех про незнакомого человека, особая примета - ни единого волоска на голове и теле. Тут все наперечет, любой новый как белая ворона, за версту видать. Расспрашивать обо всем, о любых необычных мелочах. Пропажа каких-либо вещей или одежды - любой, хоть с огородного пугала. Непонятные следы или звуки в лесу. Странное поведение кого-либо из соседей. Короче, о любой, самой мелкой странности докладывать мне по рации. Кодовые фразы там же, со списками объектов. Вопросы?
- А ежели кто в молчанку сыграть решит? - спросил Ахмед - высокий, лет тридцати пяти на вид (и речь, и облик у него были вполне славянские). Судя по кривившей лицо нехорошей усмешке, ни на какой выигрыш играющие с ним в молчанку рассчитывать не могли.
- Особо не усердствуйте, - ответил Мастер. - Начните разговор с того, что на сбежавшем несколько трупов, в том числе вырезанная семья с маленькими детьми - тогда никто его покрывать не будет. Можете сказать, что семьями убитых назначена награда за поимку. За поимку живым! А то притащат холодного, тут народ тертый, у каждого второго зона за плечами… Но и миндальничать нечего. Если кто будет юлить - ломайте. Далее. В лесу могут встретиться туристы, рыбаки, ягодники… Охотников быть сейчас не должно, не сезон. Увидите где лодки, палатки - приземляйтесь, расспрашивайте. Действовать по той же схеме, но помягче. Допрашивать порознь - есть вероятность, хоть и небольшая, что наш клиент опамятуется и сочинит душещипательную легенду. Городские могут и клюнуть… У тебя вопрос, Мухомор?
Мухомор был постарше Ахмеда, выглядел лет на сорок, сорок пять, и прозвище свое получил за белые пятна ожогов, разбросанные по голому черепу - и поэтому всегда, даже сейчас, носил на голове зеленый платок-бандану. Поговаривали, что это следы термитно-фосфорной гранаты, и, до того как попасть в команду Мастера, служил обладатель грибного прозвища в весьма серьезных войсках, но все это могли быть и слухи. Сам Мухомор никогда и ничего о себе не рассказывал. А обгореть и на пожаре можно.
- Нужна фотография, - веско сказал Мухомор. - Или по меньшей мере словесный портрет.
Мастер замялся.
- С этим пока проблема… Объект был последним из партии… В общем, яйцеголовые сами не знают, кем он был раньше. Обещают эксгумировать остальных и вычислить методом исключения…
Мухомор неодобрительно покачал головой и ничего не сказал.
У Штыря, назначенного командиром наземной поисковой группы, вопросов не оказалось. Этот невысокий, плотно сбитый качок, самый молодой из присутствующих, вообще редко задавался вопросами. Шествовал по жизни деловито и уверенно - так же, как в недалеком прошлом ходил по Коломяжскому рынку во главе бригады скуловоротов, следящих за регулярной выплатой дани челноками-торговцами. Мастер привлек Штыря к нынешней службе именно за неспособность удивляться и патологическое отсутствие воображения.
Ничего странного и удивительного в новой работе Штырь не видел. Сидят в клетках обросшие густой шерстью невиданные звери - и ладно. Один сбежал - будем ловить…
Гораздо больше его заинтересовала коммуна сектантов, обозначенная в доставшемся списке как "Обитель Ольги-спасительницы". Штырь сильно надеялся, что в данной обители обитают монашки - молодые и истосковавшиеся по мужскому обществу. Сложившаяся на Полигоне демографическая ситуация никак не устраивала Штыря, привыкшего к частому и интенсивному общению с противоположным полом.
- Этих… из безопасности… В группы включать? - спросил Ахмед. Судя по тону, вопрос был риторическим. Команда Мастера работала в связке с подчиненными Руслана только в исключительных случаях.
Мастер даже не стал тратить слов на ответ - молча помотал головой.
Третий военный совет - такое уж изобильное на них выдалось утро - проходил в Питере. В кабинете Генерала.
Состав присутствующих был самым узким - хозяин кабинета и Руслан.
Разговор оказался неожиданным.
Генерал с каменным лицом и без единого замечания выслушал предложенный план мероприятий: перекрыть все въезды в город, обложить жилье всех членов группы "лямбда-2", прочесать частым гребнем морги города и области в поисках неопознанного безволосого трупа, а психушки и приемники-распределители - в поисках живого объекта. Потом задал неожиданный вопрос:
- Сколько у тебя надежных людей? Полностью надежных?
Руслан, проведя ночь за беседой с Эскулапом, рассчитывал поспать во время перелета в город - и просчитался. Над Ладогой, где тихая погода редкость, вертолет попал в жестокую болтанку. Суть вопроса Руслан понял не сразу:
- В каком смысле - надежных?
- В самом прямом, - терпеливо пояснил Генерал. - Про которых ты точно знаешь - нет никаких завязок с нашими… хм… партнерами.
Руслан помолчал, не понимая, к чему клонит Генерал. Проверенных в деле, давно работающих оперативников было немного - до заключения пакта с "ФТ-инк." раздувать штаты не позволяло скудное финансирование. А все пришедшие в последнее время контакты с Мастером имели, и достаточно плотные.
- Семь человек, я восьмой, - наконец ответил Руслан. - Но гарантия полная. Мастер про их существование даже не знает, любые попытки вербовки исключены.
Генерал понял сразу, каких людей имеет в виду начальник службы безопасности.
- Группа, созданная после дела Колыванова? Для гашения подобных случайностей?
- Точно так.
- А остальные?
- Стопроцентной гарантии дать не могу. У наших партнеров на руках небьющийся козырь - очень большие деньги. Про двоих знаю точно - постукивают Мастеру. Знаю - и держу в стороне от некоторой информации. А прочие… Ни в чем не замечены, но…
- Значит, операцию будешь проводить силами той семерки.
Руслан ошарашено замолчал. Предложенный им план предусматривал на порядок большее число исполнителей. Но Генерал отмел возражения:
- Справишься. Потому что тебе не придется работать по всем шести участникам проекта "лямбда". Всего лишь по одному.
- Но… Эскулап…
- Эскулап сказал в Логове то, что я ему приказал сказать. Изобразил дело так, будто у него тут полный бардак и анархия, ни учета, ни контроля… Ладно Мастер, но ты-то как в такое поверил? Возьми, ознакомься.
Руслан взял протянутую тоненькую папочку, быстро пролистал… Негусто, но все, что надо, есть. Фотография, скудные анкетные данные. Результаты многочисленных анализов и обследований кандидата… Ну, это уже ни к чему. Тех зацепок, что есть, вполне достаточно, чтобы через день-два знать о Ростовцеве А. Н. всё.
- А план, что ты мне в начале разговора изложил, в действие приводи - остальными, силами, - сказал Генерал. - Только на это направление, - он показал на папку, - выдели не самых толковых, скорее наоборот… А свою семерку поставь так, чтобы они успели взять Ростовцева раньше. Приемники-распределители и линейные отделы на транспорте я уже задействовал - любую информацию о похожем человеке ты получишь первым. Если же он просочится в город, что вполне вероятно - ты должен его взять до того, как он выйдет на контакт со своим окружением.
- Взять - и?
- И доставить целым и невредимым… в одно место. В какое, узнаешь в свое время.
Вот оно что, подумал Руслан. Генерал затеял свою игру с господином Савельевым, все активнее прибирающим к рукам научную составляющую темы… Руслан был знаком со статистикой - большая часть доставляемых с Полигона сывороток и плазмы крови ликантропов шла теперь в лаборатории "ФК". Надо понимать, шеф в противовес создал свой запасной аэродром - сепаратный исследовательский центр на базе одной из нескольких площадок, занимавшихся кое-какими побочными исследованиями по "проекту W". И человек, успешно прошедший полную ремиссию, даст этому центру изрядную фору…
- Скажите, шеф, почему вы так уверены, что объект не обратится в милицию с рассказом обо всем, что с ним было? К медикам? К журналистам, наконец? Едва ли кто-нибудь поверит в его эпопею, но все же…
- Не обратится. Кое-что из истории проекта не знает даже Эскулап. Опыты по полной ремиссии уже проводил Марченко - двенадцать лет тому назад. Результат однозначный - никто из подопытных не вспомнил, что происходило с ним во время трансформации…
- Как же так… Не понимаю… - растерянно сказал Руслан. - О возможности полной ремиссии известно двенадцать лет, а мы тут…
- Результаты опытов Марченко убрали подальше. Была там одна маленькая заковыка… Как говорится: операция прошла успешно, но больной умер. Несмотря на все старания, ни один из ликантропов не прожил дольше трех часов после обратной трансформации. Но в сознание приходили, и насчет провала в памяти сомнений нет.
А у Руслана сомнения остались… Те, двенадцатилетней давности подопытные, умирали слишком быстро и не успевали ничего вспомнить. Этот - почему-то не умер; значит, есть шанс… Руслан оборвал мысль. В конце концов, это его работа- не оставить беглецу никаких шансов.
- Имей в виду еще одно, - добавил Генерал. - Марченко работал с обычным тогдашним материалом. С бомжами. Хронических болячек у них у всех было предостаточно. Было - до трансформации. После обратной - не осталось ни одной.
Больше Генерал не сказал ничего. Но Руслан понял все с полуслова. Перспектива открывалась заманчивая. Если понять, какое сцепление случайностей позволило Ростовцеву остаться в живых, и повторить это в лабораторных условиях, то… Воображение Руслана мгновенно нарисовало картинку: небольшая частная клиника в укромном уголке и со строжайшим режимом секретности. Узкий контингент клиентов - очень богатых клиентов. Курс лечения - две-три недели, о которых пациент никогда и ничего не вспомнит. И полное исцеление от самых застарелых хворей… И оплата - чек с длинной-длинной цепочкой нулей.
Пусть придурки из "ФТ" бьются, пытаясь получить лекарства, не отягощенные чудовищными побочными эффектами. Они - Генерал с Русланом - обойдутся без господина Савельева. И без его отмороженного Мастера…
Остается самая малость - первыми найти сбежавший объект.
Разговор оборвался на полуслове.
Мир вокруг стал огненно-красным - совершенно неожиданно. Потом пришла боль, вонзилась в затылок тысячью обжигающих зазубренных игл и тут же раскатилась по телу со скоростью ударной волны взрыва. Человек, названный Иваном, попытался закричать и не смог. Глотка казалось перехваченной тугой петлей раскаленной добела проволоки.
Капитан и Петя Гольцов сначала не поняли ничего - с удивлением смотрели, как исказилось лицо Ивана, как пальцы скрючились, судорожным движением смяли скатерть.
Потом его рослое тело дугой изогнулось назад под немыслимым углом - и рухнуло вместе с банкеткой, на которой сидел Иван. Из полуоткрытых губ доносился хрип, похожий на рычание. Глаза закатились, уставившись вверх бельмами белков.
Припадок… - понял Прохор Савельевич и рявкнул своим знаменитым, не нуждающимся в мегафоне голосом:
- Фокина сюда, с аптечкой! Бегом!
Напуганный Петька опрометью метнулся из каюты. Капитан нагнулся над Иваном, сжав в руке деревяшку, которой по летней жаре крепился настежь распахнутый иллюминатор, - сунуть между зубов, при эпилепсии первое дело…
Не потребовалось.
И снадобья из запасов Фокина, среди прочих обязанностей ведавшего на буксире медчастыо, - не потребовались.
Иван посмотрел на капитана - зрачок и радужка на законном месте, взгляд осмысленный. Поднялся сам, хоть капитан и протягивал руку. Осторожно коснулся затылка, поморщился. И спросил:
- Что это было?
- Уж и не знаю… - протянул Прохор Савельевич. - Я-то думал, грешным делом, эпилепсия - так там, едренть, приступы так быстро не кончаются…
- Как паровой каток по мне проехал - ни вдохнуть, ни крикнуть… Проехал - и укатил дальше. А я весь стал такой пустой и плоский…
Фокин (одолевший в свое время полтора курса ветеринарного техникума) протягивал стаканчик с какими-то каплями - Иван отвел его руку. Расстегнул ворот, пододвинулся к иллюминатору, жадно втягивая воздух.
- Пойдем, пойдем, на палубу выйдем, - сказал капитан. - Крепко тебя по затылку приложили, до сих пор аукается…
Они вышли. Разочарованный Фокин недовольно посмотрел на стаканчик с каплями, подозрительно принюхался к нему, уловил спиртуозный запашок - и выпил залпом.
…Мимо плыли низкие берега Ново-Ладожского канала. Прохор Савельевич искоса поглядывал на гостя, но тот снова в обморок падать не собирался. Похоже, действительно, все прошло… Проехало. Ну и ладно.
На две оставшихся за кормой высоченных опоры ЛЭП, перекинувших высоковольтные провода через канал, капитан внимания не обратил. И со странным недомоганием Ивана никак их не связал.
Глава 7
Сектантская обитель, обосновавшаяся в бывшем поселке торфоразработчиков, Штыря удивила. Видывал он такие поселки - слепленные на скорую руку неказистые бараки - чтобы не жалко было бросить, выработав торфяные пласты в округе.
Здесь же никаких бараков не осталось. На пригорке стоял здоровенный рубленный терем, стилизованный под русскую старину - резные наличники и прочие прибамбасы, Штырь не слишком в них разбирался… Наверху - луковки куполов, кресты. Обычные православные кресты, не старообрядческие - в этом Штырь немного петрил. С крестами несколько дисгармонировали три тарелки спутниковых антенн.
Вокруг терема - небольшие надворные постройки, тоже весьма живописные. Подворье окружал высокий дощатый забор-заплот.
Недавно отгрохали, подумал Штырь. Прошлым летом, не раньше, - дерево не успело потемнеть от ветров и непогоды. Богатенькие, однако, нынче пошли сектанты.
Он махнул рукой подчиненным и вразвалку пошел к воротам, пятерка бойцов потянулась следом. На соседствующей с воротами калитке не оказалось ни кнопки звонка, ни шнурка колокольчика, более приличествующего стилизации под старину. Штырь, не мудрствуя лукаво, забарабанил прикладом. Оружие они держали на виду, благо легенда позволяла. На камуфляже Штыря, кстати, сейчас красовались звездочки прапорщика и вэвэшные эмблемы (хотя ни внутренних, ни прочих войск он своей персоной никогда не украшал).
В калитке распахнулось крохотное, кулак не просунуть, квадратное окошечко.
- Пошто стучишься во двери храма Божьего, сын мой? - прогудел из-за калитки густой бас.
Способностями к вдумчивому анализу чужих слов Штырь никогда не отличался, но чем-то ему эта фраза не понравилась. Была она… ненастоящая какая-то. Не то книжная, не то киношная, и, более того, в тоне вопрошавшего чувствовалась замаскированная издевка. И окающий акцент казался ненатуральным, нарочитым.
- Прапорщик Трубин, - представился Штырь, приосанившись. - В районе ведутся поиски опасного рецидивиста, бежавшего из мест заключения. Прошу допустить внутрь для осмотра и опроса возможных свидетелей.
Эту тираду Мастер написал на бумажке и заставил Штыря выучить наизусть - обычный лексикон "прапорщика" позволял заподозрить в нем скорее клиента, чем охранника исправительных заведений… Впрочем, на зоне Штырь тоже не бывал никогда.
- Ступай с Богом, сын мой, - раздалось из-за калитки. - Порог сей смиренной обители женской не преступают мужи, тем паче оружием отягощенные… Ступай, сестры помолятся за успех дела вашего.
Штырь приник к окошечку - и увидел здоровенного мужика в черной - рясе. Борода (тоже черная) лопатой, шея толстенная - ломом не перешибешь. Больше ничего разглядеть не удалось, страж ворот перекрывал обзор надежно.
- А ты-то как сюда прописался, чмо толстомясое? - прошипел Штырь злобно. - Может, тебе сестры богоугодные причиндалы отманьячили, когда на службу брали?
Он надеялся, что бородатый здоровяк после таких слов распахнет калитку и они вшестером маленько поучат его вежливости. Не сложилось. Окошечко попросту захлопнулось.
Ну, сам напросился… Штырь молча, жестами, объяснил соратникам задумку. Этот пункт задания они выполнят, а заодно и немного развлекутся. Авось не все здешние сестры - старушки - божьи одуванчики.
Бойцы быстро и бесшумно составили у забора, в стороне от ворот, живую пирамиду. Штырь взмахнул по ней наверх, вцепился в гребень, подтянулся - ни колючей проволоки, ни тому подобных устройств наверху не было. Рядом вцепились в дерево руки второго бойца. Жлоба-привратника из-за изгиба забора не видно, на обширном подворье - никого. Справимся с толстомясым вдвоем, решил Штырь. Справимся и откроем ворота… Он решительно перевалился через гребень и спрыгнул вниз.
Бесконечно-унылый канал наконец закончился - буксир и баржа вышли на широкий речной простор.
- Что это? - спросил Иван у Гольцова. Петю капитан освободил от всегдашних обязанностей, определив приглядывать за гостем.
- Нева, - коротко ответил будущий писатель.
Нева… Слово было знакомым, сочетание звуков тащило из памяти какой-то образ, какую-то картинку… Иван закрыл глаза.
…Нева. Серая гладь, стиснутая гранитом берегов, ка-меиные львы, лестница, спускающаяся к воде, радужные разводы нефтяной пленки, легкий запах мазута, девушка в белом платье на фоне реки, губы шевелятся, сейчас она назовет его имя, сейчас… Ничего. Чернота. Обрыв пленки.
Он вынырнул из видения, широко распахнув глаза. Зеленые берега привольно раскинулись, не придавленные мертвым камнем. От воды пахло сырой свежестью, никак не мазутом…
- Не похоже на Неву… Совсем не похоже… Казалось, Иван говорит это самому себе, но Гольцов счел нужным ответить:
- Да ты и не был, наверное, никогда - здесь, в истоке. В городе Нева действительно как канава сточная… А тут водичка свежая течет, чистая, только-только с Ладоги. Чуть ниже даже рыбозавод стоит, форель, лосося разводят, мальков в реку выпускают - и ничего, не дохнут. А форель, знаешь ли, в какой попало воде жить не станет…
Иван почти не слышал Петькиных слов. Снова закрыв глаза, пытался вызвать из памяти девушку в белом - она знала его имя, его настоящее имя, и могла назвать его… Бесполезно. Крохотная, на секунду приоткрывшаяся щелка захлопнулась. Память снова стала безмолвным черным монолитом.
Потом он попытался посмотреть на Гольцова сквозь опущенные веки - так, как недавно смотрел на капитана. Не увидел ничего. Глазные яблоки ощущали лишь яркий солнечный свет. Иван опять не знал - удивляться этому или нет
Над головой, по прикрывающим палубу дугам, скрежетнул трос - буксир и баржа вписывались в излучину речного русла. Иван с любопытством глядел вперед: что там, за поворотом?