Обугленные кости – все, что осталось от предыдущей стаи йотунов – поднимались, повинуясь зову некроманта. Духи погибших животных, которые должны были сорок дней витать над телом и ожидать дальнейшей участи, возвращались в свои вместилища, попадая в тюрьму мертвой плоти и погибшего сознания, превращались в неупокоенных рабов чернокнижника. Чудовищные скелеты поднимались, в дырах глазниц загорался темно-синий огонь, длинные лапы от отсутствия плоти казались еще длиннее, а морды – вытянутее. Не раздумывая, поднятые атаковали своих бывших сородичей.
Сандро еще махал посохом, отбиваясь от наседающих животных, отталкивал свободной рукой замешкавшегося Ди-Дио, а немертвые, сцепившись с йотунами, рвали клыкастыми пастями живую плоть, не чувствуя ответных ударов и боли. Йотуны беспомощно сопротивлялись, безрезультатно атакуя неупокоенных, грызли их, валили наземь, но мертвецы неизменно вставали, абсолютно невредимые. Слишком поздно, когда добрый десяток зверей погиб в неравной схватке, животные поняли, что победить не удастся, и ринулись врассыпную, оставляя раненных и умирающих собратьев на произвол судьбы. Сандро вздохнул с облегчением:
– Кажется, обошлось…
– Это было ужасно, – Диорес провожал убегающих йотунов сочувственным взглядом.
– Да уж, не привлекательно, – согласился Сандро.
Дождавшись, когда хищники скроются в лесу, он первым взмахом упокоил своих рабов, а вторым – поднял двух йотунов, на которых сохранилась плоть. К Сандро пришла шальная идея: оседлать зомби и использовать их в качестве коней.
– Залезай, – приказал некромант и, взяв уже собранные вещи, подошел к неупокоенным. Затянул вокруг шеи одного из зомби котомки, а позже забрался на него сам, но, не удержавшись, упал. – Жаль ни один изобретатель не придумал седла для йотунов, – вставая, процедил сквозь зубы Сандро. Вновь забрался на зверя, вцепился во всклокоченную шерсть и на этот раз удержался на спине йотуна, хоть это и стоило немалых усилий.
Ди-Дио, кривя лицом, последовал примеру некроманта – взобрался на одного из зомби.
– Они хоть не потеряют нас во время бега? – отплевываясь от шерсти, которая так и лезла в рот и глаза, поинтересовался Диорес.
– Сейчас мы это проверим, – отозвался некромант и послал мысленный импульс, приказывая неупокоенным бежать.
* * *
Спустя четверть часа на поляну вступили первые ряды армии мертвых. Сиквойя, который не рисковал и держался в центре войска, оказался на выжженном пространстве еще получасом позже. Некромант остановился и осмотрел плоды недавнего колдовства.
– Хорошая работа, – хмыкнул он, притрагиваясь костяной рукой к почерневшей почве. Его внутреннему зрению открылась интересная картина: некромант, защищая себя от лесных хищников, призвал проклятый огонь, а позже – оживил убитых им животных. Свежие трупы йотунов говорили о том, что сражение было пылким и одним заклинанием дело не завершилось, а использованная в битве Сила, доказывала, что работал неслабый колдун. Память о заговоре в замке Бленхайм и знание того, что все советники и маги Хельхейма мертвы, без долгих сомнений указали Сиквойе на имя колдовавшего – Сандро. Значит полумертвый все-таки выжил после своего нелепого прыжка…
Глаза лича загорелись ярче. Он всматривался в пустоту, наблюдая затем, куда отправились оживленные. Некромант не был уверен в том, что Сандро пошел со своими рабами, но очень на это надеялся. Ученик Аргануса бежал к Черным Кряжам, к той самой Пещере трех Безумцев, в которую Д'Эвизвил пытался заманить своего адепта.
Лич вздохнул с облегчением. Все складывалось как нельзя лучше – беглец сам мчался в капкан, который со дня на день захлопнется, мальчика даже не придется травить, как лиса, чтобы загнать в ловушку, он сделает это без чужой помощи. А оказавшись в западне, Сандро станет легкой добычей для некроманта, сможет своей смертью и воскрешением послужить добрую службу и подарить ту свободу, которой Сиквойя был давно лишен.
Некромант опустился на корточки, тонким костяным пальцем начертал на земле круг, вписал в него несколько фигур: шестиконечную звезду, три круга, соединенных между собой, треугольники; затем вписал массу необходимых символов, знаков, имен и рун. Поднявшись, осмотрел свое детище и нараспев стал читать заклинание:
– Я призываю вас и приказываю вам явиться и проявить себя перед этим Кругом. Я заклинаю и делаю вас послушными. Именем Мертвого и Истинного и Всемогущего, я вызываю и командую вами. И не преградит путь вам даже Тот, Кто произнес Слово, и не станет преградой Жизнь и Спасение, назовут вас Судным Днем те, кто не внемлет призывам моим. Я настойчиво вызываю вас, чтобы вы появились здесь, перед Кругом, и реализовали мою волю относительно всех вещей, которые меня привлекают.
Вокруг Сиквойи поднялся черный столб. И был он настолько высок, что дотягивался до самих небес, и шевелился он, будто был живым, а позже распался, разлетелся вокруг мириадами невидимый в ночных сумерках теней. Тени растворились в вечном лесу, спрятались в щелях и впадинах, но зашевелились вновь, когда лич заговорил свое слово.
– Мчите! Вперед! – приказал Сиквойя своему войску. – Выследите и лишите жизни полуживого некроманта по имени Сандро. Мчите! И не возвращайтесь без победы!
Тени замелькали меж деревьями, взмыли к небу и поспешили туда, куда указывала воля призвавшего.
– Сандро от них не уйти, – прошептал вслед уплывающим теням некромант. – И от меня не уйти…
Глава 5.
Ведьмацкое отродье
Лютая была ведьма, злая. В страхе держала она всю Слободу и не ее одну, но и все поселения в округе. Закидали ее однажды люди камнями, и прокляла она их тогда, напророчила обидчикам и их семьям скорую гибель, гибель страшную, гибель в муках. И пришел на другой день в деревню пьяный шеважник, всего одну ночь пробыл он доме ведьмы, а на утро ушел. Заболели слободцы смертной болезнью, гибли страшно они, гибли в муках. А ведьма ходила из дома в дом, пожирала трупы людские и хохотала безумно, хохотала победоносно.
Но пришел в Слободу воин из мрака и даже он ужаснулся злодеяньям ведьмацким. Зарубил темный воин колдунью лесную, вырвал ей сердце и затоптал ногами, сжег ее дом, вместе с телом убиенной, развеял прах по ветру, а золу засыпал землею, чтобы не осталось от ведьмы лютой и памяти.
Все он сделал, как должно, но даже такие труды не вернули в мир светлый тех душ, что ведьма пожрала…
"Ведьмацкое отродье" Стигийская сказка
Погода была безветренной и для поздней осени на удивление теплой, обманчиво теплой, особенно если учесть, что по ночам над лесом нередко гремели раскаты грома. Близились дожди. Но солнце все еще светило ярко, впрочем, не грея. Сосны с обветренной, едва поддавшейся желтизне хвоей стояли слишком редко, чтобы приглушить его свет, поэтому надоедливое светило, даже по-зимнему холодное, раздражало вампира и терзало его мертвецки бледную кожу. Батури нервничал, думая о том, что хорошо было бы спрятаться в тени деревьев, но лес заканчивался, постепенно сменяясь холмами. Все чаще появлялись пеньки, охотничьи и дровосечьи тропы – с каждым мигом все явственнее читалась близость людского жилья.
После нескольких дневных переходов Клавдий начал чувствовать усталость. С одной стороны высший мог безбоязненно гулять под солнцем, долго обходиться без пищи, но постоянный жар и недосыпание делали свое дело. Сейчас Батури выглядел не лучшим образом: растрепанные волосы, болезненно красные глаза, на лице появились морщины, связанные больше с изнеможением, нежели с возрастом. Одежда его выглядела не лучше – дорожные кожаные штаны потерты, покрыты корками грязи и кровавыми пятнами, легкая рубаха хранила на себе все цвета, кроме белого, которой была изначально. Теперь она была красной от крови и серой от пыли и желтой от пота.
Спутницы вампира не многим от него отличались: грязные, растрепанные, уставшие. И если Анэт хоть как-то оправилась после восстанавливающих вод контрамоции, и лицо ее хранило здоровый румянец, то Энин была беспомощно слаба и болезненно бледна.
– Не могу больше, – не выдержав, выдохнула она и села прямиком на землю. – Не могу идти. Сил нет.
– Вставай, – склонился над ней вампир. – Иначе потащу за патлы.
– Тащи! Батури схватил Энин за волосы, но на него с криками обрушилась Анэт.
– Отпусти ее, животное! Не смей! – гомонила она.
– Пожалуйста, – Клавдий небрежным жестом выпустил спутанные волосы девушки из цепкой хватки и пошел вперед.
– Лучше бы помог, – прошипела вслед вампиру Анэт и склонилась над сестрой. – Милая, все будет хорошо. Идем. Сейчас мы доберемся до людей и тогда сможем отдохнуть, вдоволь наестся и привести себя в порядок. Потерпи. Нам осталось еще чуть-чуть.
– Я не могу, Анэт, не могу, – сокрушалась бессильная Энин. – Я не знаю, что со мной, не понимаю, почему так плохо себя чувствую…
– Все банально и просто! – останавливаясь, издали прокричал Батури, слух которого был гораздо тоньше, чем у любого из людей. – Ты мертва! А у мертвеца не может быть сил.
– Не слушай его, Энин, – утешала Анэт. – Он злобен и коварен, как и любой вампир.
– А твоя сестра добра, как агнец! – расхохотался Клавдий. – И темную магию она не практиковала, не воскрешала мертвых и не похищала души людей. Она сама выпила эликсир бессмертия, а теперь – поделом.
– Проклятый монстр! – сквозь зубы процедила Анэт, но уняла нервную дрожь, звучавшую в голосе и не поддалась на провокации вампира. – Идем, сестричка, – обратилась она к Энин, – идем. До поселения осталось совсем чуть-чуть, даже дымом от жилища тянет.
– Посторонись, – Батури, по-вампирски быстро и незаметно оказавшись рядом, беспардонно оттолкнул Анэт от сестры и взял обессиленную Энин на руки. – Таскать полуживой балласт я не нанимался, но уже устал от твоего блеяния.
– Спасибо, – с облегчением выдохнула Анэт, даже не обратив на грубость вампира внимания.
– Ты-то за что благодаришь? – буркнул Клавдий. – Тебе я добра не делал. И вставай, хватит рассиживаться.
Девушка молча выполнила приказ, поднялась и поплелась вслед за Батури. Ноги ее не держали, передвигались с трудом, Анэт чувствовала недомогание и голод. Уже второй день, с того самого момента, как спутники покинули пещеру Ди-Дио, во рту не было ни маковой росинки. Девушка с упоением и надеждой ждала появления людских жилищ.
– И впрямь дымом пахнет, – принюхался Батури и, воодушевившись, зашагал быстрее.
Анэт за ним не поспевала, но вскоре вампир резко остановился, обернулся к девушке, прошептал:
– Оставайся здесь, – и настороженно поплелся вперед, где, спрятавшись среди деревьев, стояло несколько домов.
Но вместо радости близость деревни принесла опасение. Окна и двери низких деревянных построек, пол которых углубился в почву на манер землянок, были заколочены крест на крест. Единственная улица оказалась пуста и молчалива. Не слышался шум голосов и собачий лай, не металась по дворам домашняя живность. Поселение вымерло, и лишь из одного дымохода валил слабый бледно-белый дымок.
Батури, не выходя из-под защиты деревьев, уложил Энин на землю, приказал Анэт следить за сестрой, а сам медленно пошел в сторону поселения. Спешить он не хотел, сперва решил разузнать, что творится в деревне, и, лишь все разведав, заглянуть на огонек в единственную уцелевшую землянку.
Клавдий был осторожен, по-вампирски быстр и незаметен. Обращаясь в бестелесный дым, он проникал в дома, просачиваясь сквозь щели, исследовал помещения и тем же способом выходил обратно.
– Мне кажется, он зря переживает, – сказала Анэт, когда Батури скрылся за очередной землянкой и пропал из виду. – Что может сделать одна семья против Высшего вампира?
– Я так не думаю, – не согласилась Энин и удобнее устроилась на земле, привалившись спиной к стволу дерева. – У вампиров, тем более у Высших, хорошее чутье. Оно редко подводит.
– И о какой опасности идет речь? – поинтересовалась Анэт.
– Не знаю, – пожала плечами колдунья, – я ее не чувствую. Хотя темная магия здесь есть, но она есть везде, куда проникла "черная смерть".
– Подожди, выходит чума – последствие колдовства? – удивилась Анэт.
– Да, причем наколдовал ее наш знакомый – Сандро, – криво усмехнулась некромантка, чувствуя в своей болезни его вину.
– Сандро? – не поверила Анэт.
– Видишь ли, ты была права насчет него: мальчишка оказался не так безобиден, как мне сперва подумалось. Все-таки он умеет играть роль наивного ягненка, который скрывает волчью сущность за овечьей шкурой.
– Но почему ты так решила?
– В лаборатории, в которой жил, он разводил крыс и ставил над ними разные опыты: ворожил, колдовал. Как сказал мне учитель, именно Сандро и стал причиной появления чумы.
– Я в это не верю, – отмахнулась девушка.
– Можешь не верить, но факт остается фактом! – огрызнулась Энин.
– Фактом? – усомнилась Анэт. – Да, слова Аргануса – чистая правда, в этом даже не стоит сомневаться.
– Ты не знаешь Аргануса! – вспыхнула колдунья, за трехгодичное обучение она успела проникнуться к мудрому личу уважением и доверием, но Анэт припомнила и другую сторону медали:
– Чтобы судить о нем мне достаточно того, что он – лжец, убийца, интриган и извращенец.
– Да, а еще он опытный маг, хороший учитель, мудрец…
– Не говори мне об этом! – прервала сестру Анэт. – Именно из-за него я чуть не отправилась на тот свет.
– Неужели? – с издевкой спросила Энин.
– Хватит орать! – заткнул всем рты Батури. – Я сказал вам сидеть тихо, а не поднимать шквал. Собирайтесь, идем в деревню.
– Ты был в том доме? – заинтересовалась Анэт.
– Нет. Я обошел все дома, но не нашел людей – ни живых, ни мертвых. Даже тел не осталось. Видимо, поработали некроманты.
– Я не могу идти, – слезно проговорила Энин.
– А прогуляться придется, – жестко ответил Батури.
– Ты не понесешь меня? – удивилась она.
– Нет, – отрезал вампир. – Мне нужны свободные руки, чтобы ответить на возможное нападение. И сама будь начеку, быть может, пригодятся и твои таланты.
– Ладно, – согласилась колдунья и без чужой помощи встала, искоса со злобой посмотрела на сестру, но быстро сменила гневный взгляд на маску доброты. – Прости меня, – прошептала она, когда вампир, закрывая девушек собой, пошел впереди. – Раньше мы с тобой проводили много времени и никогда не ссорились, но твоё поме… твоя болезнь отдалила нас друг от друга. Но мы привыкнем и все станет, как раньше.
– И ты меня прости. Но я все же думаю, что, как раньше, уже не будет, – не согласилась Анэт. – Ты изменилась сестра. Забыла всю ту боль, которую причинял нам некромант, и уже не помнишь доброты мальчишки, который рискуя собой спас нас с тобой от монстра.
– В тебе говорит жрица, – недовольно поморщилась Энин.
– Тише, – шикнул на девушек вампир, когда подошел вплотную к запертой двери и прислушался к тому, что творится внутри.
– Что ты хочешь там услышать? – с недовольством пробурчала Энин. – Рев йотуна? Стучи, раз уж пришли…
– Заткнись! – огрызнулся Батури. – И не учи меня жить, – добавил он, но все же постучал в запертые на засов двери.
Двери со скрипом отворились, на пороге застыла измученная женщина с бледной кожей и синими мешками под глазами. Одета она была в платье из плотной ткани, голова обмотана платком, на крепкую грудь опустилась тугая коса.
– Чего вам? – устало произнесла она вместо приветствия.
– Пусти путников на ночлег, – попросил, будто потребовал, Батури.
– Вампира? – криво усмехнулась женщина, и Клавдий невольно поразился ее прозорливости, но, не подав вида, уверенно ответил:
– И двух людей.
– Входите, – повела она рукой и отошла в сторону. – На входе возьмите маски, в деревне чума.
Девушки, обрадовавшись, вошли первыми, разыскали на небольшой треноге две маски-респиратора, похожие на клювы ворон, и тут же нацепили их на себя, от чего стали выглядеть смешно и нелепо. Батури протиснулся в небольшую дверь последним и удивленно посмотрел на прикрытую тонким шелком детскую кроватку.
– Здесь ребенок? – почему-то взволновался вампир. Глаза его напряглись и забегали. Клавдий стоял и тяжелым взглядом сверлил детскую колыбель, губы его молчаливо шевелились, от чего казалось, что он колдует. – Он не заражен? – спросил вампир, когда волшба не дала никакого результата, колыбель защищали неведомые ему чары.
– Он – нет, а я – да. – От спокойствия и холода, которые звучали в голосе обреченной, даже у Батури сжалось сердце. Он считал, что перед смертью, люди всегда хватаются за жизнь, дорожат ею, но теперь понимал: иногда надежда умирает далеко не последней.
– И что с ним будет? – выдавил из себя Батури.
– То же, что и со всей деревней.
– И ты сидишь здесь и ничего не делаешь?! – возмутился Клавдий.
– Вампир с душой? Как интересно, – с ухмылкой на лице протянула женщина.
– Такие, как ты, кровожаднее вампиров, – брезгливо отчеканил Клавдий. Анэт смотрела на него и не могла понять, с чем связана столь бурная реакция вампира. Да, мать, не делающая всего возможного, чтобы спасти своего ребенка, заслуживает осуждения, но что она может предпринять, когда даже взять свое дитя в руки, не обрекая на гибель, не в ее силах? Да и не сходился жесткий и грубый Батури с образом защитника детей.
– До ближайшего города несколько лиг, мне не хватит сил даже для того, чтобы добраться до людей. Да и армии нежити ушли именно туда. Не думаю, что там нет чумы. Черная смерть лютует в Вестфалене, жжет погребальные костры и косит новые души. Хельхейм обречен. И младенцу лучше умереть сейчас, чем жить в мире без боли – мире мертвых.
– Я могу спасти его, – твердо решил Клавдий.
– Как? – усмехнулась женщина. – Превратив в вампира? Чтобы он жил только благодаря чужой крови и убийствам? Ну уж нет. Лучше он вместе со мной уйдет в мир теней.
– Я сделаю из него Высшего. В десять лет он уже достигнет голконды и не будет нуждаться в людской крови. Ему достаточно будет крови животных. А разницы между тем, убивать живность ради мяса, или крови, я не вижу.
– Нет, – осталась непоколебимой женщина.
– Хозяйка, вы бы не были так добры дать нам хоть немного еды, – попросила Анэт, глядя на женщину невинным взглядом.
– Мы не ели уже два дня, – добавила Энин.
– Ни крошки, – поддержала Анэт.
– Заберите последнее в погребе. Самой мне еда уже не нужна.
– Но… – начала было Энин. Вампир не дал ей закончить:
– Сказали, значит, бери. И не пререкайся.
– Спасибо, хозяйка, – в один голос сказали близняшки и низко поклонились.
– Что две живые девушки делают в компании с вампиром? – спросила женщина, когда сестры, поддерживая друг друга, спустились в погреб, чтобы утолить нечеловеческий голод.
– Как тебя зовут? – вместо ответа спросил вампир.
– Виера.
– Значит так, Виера, мне нужен этот ребенок. Я обещаю воспитать его достойно, в любви и изобилии.
– За тобой ведется охота, Савильен де Медичи, – блеснула знаниями женщина и Клавдий удивился подобным сведениям. – Ребенок с тобой будет в опасности, а если ты не успеешь его обучить, то быть ему низшим вампиром до конца своих дней, грызть людей и не иметь ни разума, ни его подобия.