- Думаю, мы ничего не добьемся, - сказал наконец Сен-Жермен. - Раны его опять кровоточат, и… - Он неопределенно махнул рукой, чувствуя неодолимое отвращение как к тому, чем ему только что пришлось заниматься, так и к себе самому.
Ополченцы убито молчали. Капитана любили, капитаном гордились, и чудовищность происшедшего не укладывалась в их головах.
- Да, - кивнула Чи-Ю. - Этот путь никуда не ведет. - Она резко хлопнула в ладоши. - Приведите Ки-Джая.
По толпе ополченцев пронесся ропот: Ки-Джай был палачом.
Третье тело повисло на дереве близ Мао-Та еще до заката, являя собой молчаливое предостережение монгольским лазутчикам и шпионам.
* * *
Отчет военачальника крепости Шуи-Ло Тана Манг-Фа главному судье округа Шу-Р By Синг-Аю.
Четвертый день праздника бога Огня, год Быка, четырнадцатый год шестьдесят пятого цикла.
Сегодня до крепости Шуи-Ло дошла весть, в которой военачальник Канг Же сообщает военачальнику Тану Манг-Фа о том, что на его земли напали монголы. Нет сомнений, что в настоящий момент все хозяйства, вверенные защите Канга Же, либо пылают, либо уже догорели. Враги безжалостно убивают селян, спасаются от них только те, кто знает горные тропы.
Военачальник Канг пожелал предупредить всех жителей округа Шу-Р, что силы кочевников неимоверны и что варвары намереваются захватить всю территорию нашего края еще до сезона дождей, весьма затрудняющих передвижение конников Тэмучжина.
Посыльный, доставивший в Шуи-Ло столь печальную весть, вскоре истек кровью и испустил дух, однако перед кончиной он все же успел сообщить военачальнику Тану, что видел воочию, как военачальник Канг Же, пронзенный множеством вражеских пик, пал под копыта монгольских коней и тут же был ими растоптан.
Военачальник Тан, в свою очередь, сообщает главному окружному судье By Синг-Аю, что, кроме этого нарочного, никто из земель военачальника Канга не добирался до крепости Шуи-Ло.
Начертано писцом Хсо-Ю и заверено личной печатью военачальника Тана Манг-Фа.
ГЛАВА 10
В укреплении Мао-Та царила непривычная тишина. Все факелы были потушены, караульные, охранявшие стены, перекликались лишь шепотом, молчали даже казармы, погруженные в темноту.
Чи-Ю беспокойно расхаживала по своему кабинету. Скудный свет бледного полумесяца, проникавший в раскрытые окна, чуть приглушался тенями набегающих облаков. Военачальница выглянула во двор и улыбнулась, заметив там человека в черном. Она махнула рукой, показывая, что ему следует подняться наверх. И вдруг осознала, чего целый день ждала. Свидания с ним, о небо, свидания с ним! Молодой китаянке понадобилось огромное волевое усилие, чтобы не броситься к двери и не распахнуть ее широко-широко.
Наконец раздался негромкий стук, и едва различимый голос назвал ее имя.
- Чи-Ю.
Ей захотелось припасть к нему, но она удержалась. Любовь любовью, однако в военное время имеются и дела поважней.
- Ши Же-Мэн, - кивнула военачальница, пропуская гостя в покои и проверяя, вошла ли задвижка в паз.
Он был одет во франкский военный костюм, которому недоставало всего лишь меча и кольчуги, однако именно эти вещи носить ему было строжайше запрещено. Чи-Ю сама наложила этот запрет, ибо защитники Мао-Та так и не захотели принять в свой круг инородца, а как-то давить на них в этом случае она не могла.
- Я обдумала все ваши предложения в области обновления нашего арсенала. У Тана Манг-Фа, например, уже есть медная пушка, но стрелять из нее ему не дозволено. Чиновники центра отнюдь не хотят иметь сильную периферию. Именно такие посевы и дают ростки мятежа, говорит наш император, а он далеко не дурак.
- Вы думаете? - спросил Сен-Жермен, хорошо понимая, что ему незамедлительно возразят.
- Возможно, он глуповат, но все-таки не дурак. - Чи-Ю сложила ладони и принялась рассматривать свои пальцы.
- Одно стоит другого, - пробормотал Сен-Жермен и тут же осекся, не желая ссориться по-пустому. - Так что вы решили? Ведь время не ждет.
- Наиболее приемлемыми мне кажутся длинные стрелы. Применение черного порошка незаконно, да и людям моим все это не по душе. - Китаянка вздохнула. - Они считают порох порождением дьявола. Я вынуждена с ними считаться. Ополченцы - тяжелый народ.
- Значит, стрелы годятся, а порох - нет? А как насчет греческого огня? Он пылает в воде. - Сен-Жермен с тревогой вгляделся в Чи-Ю. - Монголы ведь не заявят протест, даже если и заподозрят, что с нашим оружием что-то не чисто.
Чи-Ю шутки не приняла.
- Мои люди, - медленно сказала она, - не станут сражаться, если сочтут, что их оружие проклято. Таким оружием, по их мнению, нельзя убивать, ибо дух убитого станет преследовать душу убийцы в загробном мире.
- Но вы-то сами должны понимать, что кочевников великое множество! Что они просто-напросто вас сомнут! Что их могут остановить только порох или жидкий огонь! Неужели нет способа убедить ваших людей, что другой возможности победить для них просто не существует?
Ее лицо хранило спокойствие. Без малейших признаков отчужденности или высокомерия Чи-Ю тихо сказала:
- Я и не ожидала, что вы поймете их чувства. Вы - чужеземец, и наша жизнь - это не ваша жизнь. Я поклялась, как и мой отец, защищать эту заставу, эти земли и весь этот край. Но главная ценность здесь - люди. Позволив себе насмеяться над тем, во что они верят, я нарушу свою клятву, чем навлеку на свой род проклятие и заслужу презрение каждого из тех, кто меня знал.
Сен-Жермен молча взял в свои ладони руки Чи-Ю и, склонившись, поцеловал их.
- Почему вы так сделали? - спросила она приглушенно.
- Так на Западе выражают почтение тем, кого глубоко уважают. - В темных колодцах его магнетических глаз колыхнулась печаль. - Вы же достойны и почитания, и уважения.
Чи-Ю, покачав головой, прикрыла глаза.
- Я еще не прошла настоящего испытания. Но, полагаю, завтрашний день расставит все по местам.
- Да уж… расставит.
Он порывисто обнял ее, она не противилась, но мысли ее были не с ним.
- Мы выступим еще до рассвета. Чтобы подкараулить их и внезапно напасть.
- Сколько их? - спросил Сен-Жермен. - Что сообщил лазутчик?
Лазутчиком был Линг. Конь под ним рухнул, пронесшись под аркой ворот Мао-Та.
- Он полагает, что там два отряда - по сотне всадников в каждом, но говорит, что видел не все.
Две сотни конников! Сен-Жермен содрогнулся. В крепости не набиралось даже сотни бойцов. И пятьдесят четыре лошади на конюшне мало что добавляли к мощи этого воинства.
Внезапно она зарыдала. Молча, взахлеб, стыдясь своих слез.
- Поплачь, Чи-Ю, ты храбрая, ты очень смелая девочка, - шептал он ей в ухо, одной рукой придерживая ее за спину, а другой поглаживая по волосам. - Поплачь, это ничего… ничего…
Немного спустя она шумно сглотнула слюну, шмыгнула носом и повернулась в его руках, чтобы крайчиком рукава промакнуть влажные щеки. Ужас, нахлынувший на нее, излился, иссяк, он улетучился вместе с потоком беззвучных рыданий. Судорожно вздохнув, Чи-Ю прильнула к твердой мужской груди, ощущая ее надежность и теплоту.
- Я, наверное, выгляжу глупо?
- Вовсе нет, - возразил Сен-Жермен. - Глуп тот, кто отрицает опасность, притворяясь, что она ничтожно мала.
Как ваш император, хотел он добавить, но ничего не сказал.
- А на деле она ведь очень значительна, правда? - Вопрос не нуждался в ответе, и Сен-Жермен промолчал. - На деле это уже не простая опасность, а практически неотвратимая гибель, ведь так? - Высказав вслух эту мысль, Чи-Ю обнаружила, что она утратила над ней свою власть. - Но я уже говорила, что выбора у нас нет. - Китаянка упрямо закусила губу, возвращаясь к роли военачальницы.
Сен-Жермен шевельнул бровью.
- Отвага творит чудеса. Оружие можно усовершенствовать, но отвагу ничто не заменит. Лишь бы она не была безрассудной, Чи-Ю.
Имелся в этих словах скрытый упрек или нет, он и сам не мог бы сказать, однако Чи-Ю решительно вывернулась из его рук и горячо зашептала:
- Я много думала о том, что нам следует предпринять, и приняла решение совсем не случайно. Монголы рвутся к долинам, но я не хочу их туда допустить. И прежде всего потому, что там родились почти все мои ополченцы. Как смогут они пережить гибель родных? За что им потом сражаться?
- Нам неизвестно, что сообщил монголам Ю А, - смущенно сказал Сен-Жермен, ошеломленный таким резким отпором.
- Я сознаю это и пытаюсь учесть. - Чи-Ю сцепила руки в замок, затем стремительно развела их. - Враг, думаю, двинется с севера, чтобы отрезать нас от Бей-Во, однако ему в этом случае придется либо пробираться болотами, либо скакать через просяные поля, где конников поджидают ловушки.
- То есть скрытые ямы? - уточнил Сен-Жермен.
- В большинстве случаев - да. Расположенные каскадами и образующие своеобразные гнезда. В них угодит даже предупрежденный. - Чи-Ю наморщила лоб, мысленно озирая подходы к О-Ду и Со-Ду.
- Знают ли жители ваших долин о том, что может случиться?
Вопрос, заданный словно бы вскользь, имел подоплеку. Сен-Жермен подумал о Шинг, которой, поскольку теперь она проживала у мужа, грозила прямая опасность попасть в руки врагов. До рассвета еще далеко. Возможно, ему удастся как-то помочь ей.
- Они знают, что предстоит смертельная схватка, и готовятся к ней, не надеясь на милосердие победителей. - Чи-Ю покосилась на тускло мерцающий серпик луны. - У нас, китайцев, кровавое прошлое, но наше будущее страшнее стократ. Монголы уничтожают все - дома, утварь, людей, словно ничто на этой земле не представляет для них какой-либо ценности.
"Они скотоводы, им нужны новые пастбища, где нет ни построек, ни лишних ртов", - вот что следовало бы на это сказать, но Сен-Жермен лишь пожал плечами:
- Тех, кто мал или немощен можно было бы попытаться спрятать в горах. У вас ведь имелись такие планы.
- Да, и они приводятся в действие. Сейчас всех стариков и детей скрытно переправляют в горы. Кое-кого приютят пастухи, остальным придется как-то перебиваться. - Чи-Ю шагнула к окну и вдруг замерла: у нее под ногой громко скрипнула старая половица.
- Звук глухой, он не пошел далеко, - поспешил успокоить ее Сен-Жермен. - Никто, кроме нас, не мог его слышать.
Она машинально кивнула, потом отвернулась.
- Постоялый двор на въезде в Со-Ду спасти не удастся. Я приказала забить его бочками со смолой. Людей оттуда уже вывезли. В телегах, прикрыв мешковиной. Бочки обычные - из-под солонины, зерна. Со стороны все выглядело, как подвоз провианта. - Чи-Ю помолчала. - Шинг увезли тоже.
- Благодарю, - облегченно выдохнул он. - Это великодушно.
- Значит, вы все же о ней беспокоились? - язвительно бросила китаянка, удивляясь себе. Будь она замужем, ей, несомненно, пришлось бы делить своего супруга с кем-то еще. Неприятно, конечно, но с этим мирятся все женщины Поднебесной. Чего же тогда она хочет от чужака, который ей даже не то что не муж, но и не в состоянии брать ее как мужчина?
- Так же, как вы, - прозвучал спокойный ответ. - Ну, может быть, с чуть большей долей приязни. Как бы там ни было, но она отдавала мне то, что могла. - Он взял ее за руки, притягивая к себе. - От скуки или страшась, теперь уже это не важно.
- Страшась? - Чи-Ю искренне удивилась. - Кого ей было бояться? Вас?
- Я не всегда… бываю любезен, - сухо заметил он, и она поняла, что задела в нем что-то. А еще она вспомнила искалеченного бандита, с воем рухнувшего в кусты ежевики, и надсадные хрипы поверженного Ю А.
- Простите, я выразилась неловко. Просто мне вдруг подумалось, что внушать страх гораздо уместнее на поле боя, чем на ложе любви.
- Первое недалеко отстоит от второго, - пробормотал Сен-Жермен и умолк. - Шинг не должна вас заботить, Чи-Ю, - сказал он другим тоном. - Она не имеет никакого отношения к нам.
- Не знаю, что на меня нашло, - сказала она, помолчав, ощущая спиной исходящее от его тела тепло. - Несомненно, у вас было множество женщин.
- В какой-то степени, - кивнул он и придвинулся к ней, откликаясь на зов ее плоти.
- И все они вас боялись? - Она привстала на цыпочки и закинула руки за голову, чтобы оплести ими его шею.
- Не все. - Его руки нашли ее грудь.
- Что с ними сталось?
Он помолчал.
- Некоторые уже умерли. Другие… переменились.
- Переменились? - В ней вспыхнуло любопытство. - Что это значит?
- Они обрели… новую жизнь.
- Новую? А для меня такое возможно?
- Возможно. Надо лишь захотеть.
- И какой же я стану?
- Такой же, как я.
- То есть я превращусь… в подобие пыо?
- Да. - Одной рукой он приподнял волосы легкомысленной дурочки, не дающей себе труда вдуматься в то, что ей говорят, и наклонился, чтобы поцеловать ее в ямочку под затылком. - Близость с мне подобными существами зачастую сказывается именно таким образом… правда, не сразу.
- Но пыо? - Чи-Ю вдруг вздрогнула и помрачнела. Няньки и слуги ее детства всегда округляли глаза, когда разговор заходил об этих исчадиях загробного мира. Главной чертой этих ужасных существ была ненасытность. Редко кому удавалось вырваться из их лап.
- Не так уж все скверно, - сказал он ласково, словно бы заглянув в ее мысли. - Многие из тех, что переменились с моей помощью, благодарили судьбу. Жизнь, какую они вели до встречи со мной, давала им слишком мало. Никто из них не сокрушался по ней.
- Но… как это происходит?
Его руки, сильные и настойчивые, опускались все ниже. Голова Чи-Ю запрокинулась и пошла кругом. Чтобы не соскользнуть в душную бездну упоительного беспамятства, она уцепилась взглядом за серпик луны, но и тот не стоял на месте, а словно бежал к какой-то ему лишь ведомой цели, расталкивая недвижные облака.
- Исподволь, постепенно. Мы были близки уже трижды. Еще три подобных свидания - и для вас перестанет существовать понятие "смерть". - Медленно, очень медленно он распахнул полы ее халата. Сладкая боль пронизала Чи-Ю.
- А… более быстрого способа нет?
Она развела бедра в стороны, потом быстро сомкнула их и вновь развела, помогая его рукам подобраться к распадку, уже содрогающемуся от легких ритмичных толчков, словно бы вторящих биению ее сердца.
- Есть, - выдохнул он, кусая завитки ее жестких волос. - Достаточно лишь вкусить моей крови.
- И я стану бессмертной?
Ему не хотелось убивать в ней надежду, но и лгать было тоже нельзя.
- Почти. Перерождение, например, не спасает от расчленяющих тело ударов или испепеляющего огня. Но раны, смертельные для обычного человека, таким, как я, уже не страшны и годы над нами не властны.
Спина Чи-Ю неожиданно выгнулась, и все ее тело затрепетало. Из груди китаянки вырвался стон - негромкий, но полный сладостной муки. Кровь ударила ей в лицо, жгучий жар опалил ступни, бедра прошили тысячи раскаленных иголок. Пальцы мучителя дернулись и ослабли, освобождая дорогу первому выбросу лавы. Чи-Ю потерянно всхлипнула и вскинула голову, чтобы губам его было удобней найти ее шею. Дыша глубоко и прерывисто, она уже не могла говорить, но это не имело значения, ибо перед тем, что ей сейчас открывалось, бледнели любые слова. В миг наивысшего наслаждения из глаз ее хлынули слезы. Конечно, конечно же, такое не повторяется - и не повторится уже никогда! Сказав себе это, Чи-Ю с изумлением осознала, что руки его все еще движутся, а в глубине ее плоти зреет очередной вулканический взрыв…
Потом, спустя вечность, вихрь упоительных ощущений улегся и на смену ему пришло состояние глубочайшего успокоения.
- Чи-Ю, - шепот, до нее долетевший, казалось, был порождением ночной тишины. - Эти мгновения… они драгоценны… они как награда… вселенная дарит их нам.
Прошло какое-то время, прежде чем она смогла постичь смысл сказанного. Чи-Ю медленно высвободилась из объятий, потом повернулась и встретилась с испытующим взором его магнетических глаз.
- Вы говорите так, будто нам никогда больше не представится случая пережить все это еще раз. - Ей хотелось лишь намекнуть этому странному человеку, насколько их встречи дороги для нее, однако к словам ее примешалась невольная горечь.
Он неопределенно пожал плечами, потом спросил с некоторым усилием:
- А что думаете по этому поводу вы?
Она отвернулась.
- Не знаю.
Он прикоснулся к ее плечу и тут же убрал руку.
- Чи-Ю, обойдемся без мелочной лжи. Она недостойна нас. До решающей схватки остались считаные часы, а вы знаете о войне достаточно много, чтобы не понимать, сколь скромны наши перспективы.
- Именно потому я и буду сражаться внизу, - пробормотала она, глубоко вздыхая. Дверь в волшебный мир закрывалась, и гораздо скорее, чем ей бы хотелось. - Здесь дожидаться нельзя. Слишком много монголов, а нас слишком мало. Крепость в одночасье сожгут. В поле же мы продержимся, долго ли - я не знаю, однако противник тоже получит свое. - Руки ее пришли в движение, туго запахивая полы халата.
- Вы ведь послали кого-то к Тану Манг-Фа?
- Да.
- Полагаете, он окажет вам помощь?
Взор Чи-Ю потускнел.
- Нет.
- Так почему бы вам не воспользоваться тем, что у вас под рукой? Вот моя кровь, она даст вам защиту. Может, непрочную, и все-таки это шанс.
Лунный серп за окном вошел в облака, комната погрузилась во тьму. Иноземец словно бы растворился в ней, о том, что он все еще здесь, говорило лишь слабое свечение его глаз. Как мало, в сущности, она о нем знает! Ответ слетел с ее уст сам собой.
- Я приму ваш дар, но… после битвы, в том случае, если останусь жива. - Чужак открыл было рот и тут же закрыл его, остановленный повелительным жестом. - Это - моя земля, и я за нее в ответе. Если ее захватят, я паду вместе с ней. - Чи-Ю поморщилась - ей претила высокопарность собственных слов - и просительным тоном добавила: - Ши Же-Мэн, не сердитесь. У меня нет права заботиться о себе. Это было бы… - Она нахмурилась, подыскивая слова. - Это было бы откровенно бесчестным.
Сен-Жермен мог бы напомнить упрямице, сколь многие знаменитые полководцы не стеснялись заботиться о себе и в менее безвыходных положениях, но неожиданный спазм сдавил его горло и не дал ему говорить.
Чи-Ю тоже притихла, потом сказала:
- Мой отец следовал заветам Фу-Цзы, а я - плоть от его плоти. Отступив перед лицом беды, я в запредельных мирах не смогу воссоединиться с духами своих предков, а мое имя навеки вычеркнут из истории рода.
Он только вздохнул.
- О запредельных мирах я мало что знаю. Что же касается вашего имени, то задумайтесь, кто будет решать, вписать его или нет в поминальные книги. Чиновники из столиц? Ослы, запутавшиеся в дворцовых интригах? Еще десяток лет их бессмысленного правления, и империя рухнет! Каким образом эти твари отличают, где честь, где бесчестье, вы можете мне объяснить?
- Нет, - ответила она серьезно. - Но жители долин верят мне, и я буду сражаться за них. - Отец никогда не пускался в подобные рассуждения, подумалось ей. - Мои братья мне не помощники, моих родичей возмущает мой вид. Но местные селяне идут ко мне со своими заботами и отдают под мое начало своих сыновей.
Помолчав, Чи-Ю отошла от окна и сказала:
- Мне нужно одеться. Мои люди будут здесь через час.
- Но… нельзя ли мне задержаться? Хлопотно в одиночку облачаться в доспехи. Полагаю, я мог бы вам в чем-то помочь.