Барни взял со стола кусочек хлеба и подошел с ним к клетке, внимательно следя за реакцией мохнатого пленника. Овуп скептически поглядел на хлеб и напряг мускулы ноги. Затем он неуловимым движением выхватил хлеб из пальцев Барни, оставив при этом на тыльной стороне его ладони еще один рубец.
- Ах ты дрянь… - с внезапной яростью Барни ударил овупа сквозь прутья клетки. Тот, прижавшись к прутьям, словно маленький злобный гиббон, злорадно поблескивал черными глазенками, шипел и издавал глухие мерзкие звуки. Барни почувствовал лютую ненависть, когда создание, подпрыгивая на одной ноге, пожирало хлеб и злобно верещало от восторга.
Руки Барни дрожали, и, усевшись, он крепко стиснул подлокотники кресла.
- Еще немножко, - пробормотал он, облизывая укушенную руку, - и я выйду из себя.
Он бессильно посмотрел на Мартина.
- Как может живое существо быть таким неестественно злобным? Что надо сделать, чтобы добиться от него хотя бы нейтральной реакции?
- Признаков расположения от него ничем не добиться, - сердито отозвался Мартин. - В этих тварях нет ничего симпатичного.
- Но должен же существовать какой-то способ наладить с ними контакт.
Барни задумчиво потер подбородок.
- Слушай, - сказал вдруг он. - Мы получаем от людей всевозможные письма. Овупы досаждают мне, досаждают тебе, но некоторых людей они просто-напросто не беспокоят.
Хьюго Мартин недоверчиво моргнул.
- Я думал, они беспокоят всех.
Барни с миг в задумчивости смотрел на овупа, а затем порылся в столе.
- Не всех, - ответил он. - Вот послание, доставленное вчера из Бюро Переводов.
Ои извлек из ящика стола большой свиток пергамента с прикрепленным к нему листом писчей бумаги.
- Бюро Переводов?
- Да. Оно пришло из какого-то местечка в Индии. Давай-ка теперь посмотрим, что в нем сказано:
"Нашим братьям на Западе. Мы хотим напомнить вам, что вся материя - ничто, существует только дух.
Все тела материальны, тела из этого и всех других миров, сущих перед Богом. Научившийся пренебрегать материальным делает первый шаг на пути к Просветлению. Те, кого вы называете овупами, тоже всего лишь материя и как таковая могут быть со временем отринуты и, таким образом, низведены до безвредности".
Барни прекратил чтение.
- Да, да! - воскликнул раскрасневшийся от волнения Хьюго Мартин. - И как же они советуют избавиться от них?
Барни выронил свиток на пол.
- Никак, - мрачно сказал он. - Это все, что там написано. Но погоди, вот еще письма! Например, от францисканского монаха, советующего отгонять их молитвой и постом. Или от молодоженов. Они пишут, что овупы не приближались к церкви, когда они венчались, но вторглись к ним в коттедж целой дюжиной на четвертый день медового месяца.
Барни задумчиво почесал в затылке.
- Религия! - закричал, вскакивая с кресла Мартин, взволнованно раздувая щеки. - Все эти письма связаны с ней! Может быть, они боятся ее, а может, просто не выносят молитвы. А вдруг для их изгнания нам всего лишь нужно обратиться к религии?!
Мартин в волнении зашагал по лаборатории.
- Может быть, от этих скверных тварей удастся отгородиться крестным знамением.
- Может быть, есть-таки религиозный путь, - моргнул внезапно загоревшийся Барни. Он пристально поглядел на овупа, сердито надувшегося в углу клетки.
- Давай-ка выйдем попить кофе и хорошенько это обдумаем.
Они сидели в небольшой кофейне, Хьюго Мартин иногда что-то бормотал себе под нос, а Барни просто попивал кофе и думал.
В маленьком скверике напротив собралась толпа, и на грубо сколоченные подмостки вылез оратор. Внезапно громкоговоритель рявкнул прямо в ухо Барни, резко оторвав его от размышлений об овупах.
- Это проклятие дьявола, явившегося покарать нас, грешных, - ревел в толпу голос. - И мы должны бороться с ним, вот что нам нужно делать! Мы должны биться с дьяволом на его же территории! Мы должны пасть на колени и молиться!
Толпа придвинулась поближе, упиваясь огненными словами.
- Он наслал на нас эту чуму за прегрешения наши! - гневно вопил евангелист. - Мы должны встать плечом к плечу и бороться с дьяволом, нам нельзя поддаваться, ибо когда мы поддадимся, сожжет нас адский огонь и адская сера проймет нас до самого нутра!
Голос с другой стороны улицы напряженно и хрипло вещал:
- Если мы хотим очиститься, мы должны пасть на колени и молиться! - Он свирепо нахмурился и потряс в гневе кулаками. - Мы должны очиститься, и тогда Господь Всемогущий избавит нас от напасти!
Барни Холдер мигом прошел через кофейню и уставился из окна на оживленно жестикулирующего проповедника.
- Ты посмотри-ка на это!
- Да это всего лишь старина Саймс. Он забирается туда и толкает речь каждый вечер, пока чересчур не разбушуется.
- Да нет, ты посмотри на трибуну!
Проповедник кричал все громче, побагровев от возмущения, а на подмостки взобрались, пялясь на него глазами-буравчиками, наслаждаясь каждым его словом, рыча на него, пятеро крупных мохнатых овупов.
- На нас обрушилось проклятье Всемогущего! - Проповедник остановился на секунду, чтобы стряхнуть подбежавшего и укусившего его за ухо овупа. - Вон отсюда, проклятый маленький… Истинно говорю я вам, мы должны молиться!
Внезапно овупы заполнили всю трибуну и облепили проповедника, разрывая ему брюки, вытаскивая шнурки из ботинок, щипая, царапая, шипя и воя, пока тот, взвыв от бессильной ярости, не спрыгнул, как безумный, с трибуны и стремглав бросился по улице, отшвыривая овупов ударами и пинками.
Барни осел в кресло.
- Ну, - печально изрек он, - вот и все с религиозным путем.
* * *
Как только они вошли в лабораторию, плененный овуп принялся визжать и вопить, злобно грызя прутья клетки.
- Что же нам делать? - простонал Барни. - Должен же существовать какой-то способ заставить их быть паиньками.
- Говорю тебе, ничего мы не можем сделать, - Хьюго Мартин хмуро поглядел на зверька в клетке. - Нам нужно всего-навсего найти какой-то способ убить их, вот и все. Мы не можем их перестрелять - они попросту увернутся от пуль. К яду они и близко не подойдут, а газ их, кажется, ничуть не беспокоит.
Массивный Шеф по Науке в ярости пнул клетку.
- Барни, нет смысла пытаться наладить с ними контакт. Они не хотят быть друзьями. Они насквозь мерзкие. Я терпел выходки этих маленьких паразитов сколько мог, но теперь я уже почти на пределе. Так же, как и все прочие люди. Они сводят людей с ума, и наша задача - найти способ избавиться от них.
Он зло понизил голос:
- Мне пришлось купить три машины - три новенькие машины! - потому что эти твари раскурочили их. В доме голод, потому что я не успеваю покупать продукты. У меня их целый выводок: живут в моем доме, кусают моих детей, издеваются надо мной, пугают мою жену и засоряют мне канализацию. Я не могу больше этого терпеть, я долго этого не вынесу, говорю тебе! А ты думаешь только о том, как вступить с ними в контакт! Ба! А я повторяю: надо найти способ убить их!
Овуп переключил внимание на Мартина. Он, прижавшись к решетке, глядел на грузного мужчину с неподдельным интересом, почти жадно, когда голос того поднялся до неистовства. Барни следил за овупом внимательно и почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.
- Хьюго, - тихо позвал он. - Этот малыш чувствителен к тебе. Посмотри на него! Готов поклясться, что он наслаждается каждым сказанным тобой словом.
- Ну, надеюсь, он поперхнется ими! - прорычал Мартин. - Потому что ему из этой клетки живым не выйти.
Он повернулся к овупу, испепеляя его взглядом, полным бессильной ненависти.
- Паразит! Почему вы не уберетесь туда, откуда взялись?
Внезапно замигал сигнал телевызова. Мартин бросил на овупа последний злой взгляд и поднял трубку.
- Лаборатория, - ответил он, затем скорчил гримасу и поманил Барни пальцем. - Минуточку, Флора.
Барни взял трубку.
- Да, Флора, - спокойно сказал он. Возникла пауза, пока трубка сердито кричала. Наконец он произнес: - Флора, я же предупредил тебя, что еду в лабораторию. Возможно, пробуду здесь всю ночь. Ах вот как? Ну, а что, по-твоему, мне полагается тут делать? Выгони их! Я здесь играю в пятнашки с другим овупом!
Он швырнул трубку на рычаг, оборвав сердитый визг жены.
- Надо что-то делать, - бормотал он, идя через комнату с затравленным выражением в глазах. - Эти овупы так накрутили Флору, что она не дает мне ни минуты покоя.
Мартин лукаво покосился на него.
- По слухам, вы с Флорой увлекались этим задолго до появления овупов.
Барни бросил на него угрюмый взгляд и опять прошаркал к клетке.
- Я не могу поладить даже с женой, - убито признался он. - Так как же я смогу подружиться с одной из этих мерзких тварей?
Он с ненавистью взглянул на овупа, а тот с такой же злобой прожег его взглядом в ответ.
- Может быть, нам следует действительно попросту избавиться от них. - Он с яростью повернулся к мохнатому пленнику. - Мы, знаешь ли, можем убить тебя. Мы можем уморить тебя голодом или принести пулемет - скорострельный пулемет - и понаделать в тебе дырок. Мы просто пытаемся вести себя любезно, но мы можем начисто стереть тебя с лица земли, в конце концов, если ты откажешься сотрудничать с нами.
Овуп сидел выпрямившись, точь-в-точь словно понял сказанное, и с великолепным презрением сплюнул на пол. А затем повернулся, забрался в угол клетки и уселся на все три ноги, моргая, как сыч.
Барни долго сидел, глядя на него.
* * *
Ужинать на следующий вечер он прибыл домой рано. Флора встретила его в дверях, являя собой потрепанную комбинацию слез, злости и страха.
- Эти подлые маленькие твари снова забрались в дом, - взвыла она с порога. - Я не смогла помешать им пробраться, а один из них укусил меня.
Она со злостью набросилась на Барни:
- Что ты за человек такой, Барни Холдер? Считается, что ты такой умный, такой толковый, а не можешь даже найти способ оградить от них свой собственный дом. Тебе наплевать, что со мной будет, когда ты уезжаешь. Я думала, что выхожу замуж на шибко башковитого парня, а он оказывается второразрядным учителишкой, не способным перехитрить даже овупа!
Она разразилась слезами и опустилась на диван, держась за укушенную лодыжку.
- Это несправедливо, дорогая, - попытался оправдаться Барни. - И ты отлично это знаешь! Я делаю все, что в моих силах.
- Ну, значит, всех твоих сил попросту недостаточно. Смотри! Они здесь, в нашей гостиной, разглядывают нас!
Так оно и было на самом деле, спору нет. Два мохнатых коричневых зверька сидели в гостиной, презрительно оттопырив верхние губы, и рычали друг на друга. Оскалив зубы, косясь злыми глазенками на Барни и Флору, они при этом колотили, дергали за мех, кусали и оплевывали друг друга. Зверек побольше нанес меньшему сокрушительный удар, от которого тот со злобным рычанием полетел кувырком через всю комнату, но сумел подняться и вернулся, визжа еще громче, чтобы врезать маленькими кулачками по морде большому. Сражение шло бурно, но, как показалось Барни, в их драке было что-то странное. Очень своеобразная драка. Они рычали, кусались, визжали, колотили друг друга, но почему-то…
- Флора! - В мозгу Барни внезапно вспыхнул свет озарения: одна мысль, невероятная и нелепая. Он с интересом посмотрел на жену, а потом опять на сцепившиеся мохнатые комки. - Флора! Они не дерутся! Они занимаются любовью!
Флора моргнула наполненными слезами глазами, с тревогой посмотрев на овупов. Меньший как раз вцепился когтями в мордочку большого.
- Чушь, - отрубила она.
- Нет, нет - посмотри на них! - глаза Барни сделались вдруг очень яркими, и он мигом пересек комнату, оказавшись рядом с женой.
- Вставай! - приказал он.
Флора дважды моргнула.
- Не встану!
Барни быстро протянул руку, схватил ее за запястье и рывком поднял на ноги. Прежде чем она успела что-либо сделать, он свирепо сгреб ее в объятия и крепко прижался губами к ее рту. Она попыталась взвизгнуть сквозь поцелуй, выкручиваясь и отталкивая его.
- Барни, немедленно прекрати это!
- Заткнись!
Твердость его голоса остановила ее, почти напугав.
- Сейчас ты сядешь, - взволнованно прошептал Барни, - а потом поцелуешь меня, прямо здесь, на кушетке. И будь любезна заткнуться, пока делаешь это!
Ошеломленная Флора села, а Барни уселся рядом с ней и снова сжал ее в объятиях.
- Барни…
На долгий миг в гостиной наступила тишина. Затем она воцарилась на еще более значительное время.
- Барни, - голос ее теперь смягчился, да и выражение лица тоже. Оно стало милее, чем Барни видывал долгое время. Он снова поцеловал ее, совершенно забыв про овупов. - Барни, мы уже давно не целовались на кушетке.
- Умммммммммммммм.
- Слишком давно.
- Да, Флора.
- Нам следует… Может попробуем заниматься этим почаще?
Звук, странный звук. Они с трудом оторвались друг от друга и увидели сердито вылупившихся на них двух овупов - овупов, забывших о драке и теперь пятившихся прочь от них, сгорбившись и дрожа от ужаса.
Внезапно овупы повернулись и стремглав выскочили за дверь.
* * *
- Ты, - заявил несчастный Хьюго Мартин, - окончательно рехнулся. Ты не понимаешь, что говоришь. Ты сумасшедший. И если ты думаешь, что я проглочу такую чепуху… - он нервно сглотнул, встряхнув двойным подбородком, - то ты вдвойне сумасшедший.
Толстяк проковылял обратно к столу, пылая побагровевшим лицом. Барни лишь непринужденно улыбался в ответ. Его худощавый подбородок был гладко выбрит, а глаза довольно поблескивали.
- Я не ошибаюсь, Хьюго. Я-таки нашел верный рецепт. Он может показаться нелепым, но ведь все это дело - сплошная нелепость с самого начала. Но идея сработает, ставлю на это все свое жалованье!
Барни уселся в кресло напротив клетки с овупом, стараясь не облокачиваться на укушенную руку.
- Давай взглянем на это дело так, - предложил он. - Что делали люди всякий раз, когда переселялись в новые края? Они приспосабливались к новой среде обитания? Пытались "отуземиться", действительно стать такими, как открытые ими народы? Пытались вписаться в местную экономику и культуру? Никогда! Куда бы они ни переселялись - в Индию, в Африку, в Китай, повсюду повторялась одна и та же, старая, вечная, как мир, история. Люди пытались преобразовать среду обитания по своему вкусу, пытались сделать ее похожей на обстановку у себя на родине. Температуру, обычаи, культуру. Последнее, что могло им прийти в голову, - это изменить свои культурные установки в соответствии с чуждой окружающей культурной средой. А если они понимали, что среда, где они находятся, не поддается изменениям, враждебна и неизменно чужда, то они всегда поворачивали восвояси.
- Но овупы! - нетерпеливо перебил Мартин. - Не понимаю, какое это имеет отношение к…
- Прямое, - перебил Барни. - Овупы прибыли с другой планеты, из другого мира откуда-то. Они разумны, это факт, и культура у них тоже есть - впрочем, довольно скверная культура.
У людей глубинная культура основана на мире и семейной любви - древний знак протянутой руки, гласящий: "У меня нет оружия". Человек, как правило, стремится жить в мире, без забот, и берет этот мир с собой в чужие страны; а там, где эти страны слишком враждебны, слишком неприятны, он в конечном итоге убирается домой несолоно хлебавши.
И все же в другом мире - в мире овупов - культура может быть построена на совершенно иной концепции. Концепции, нетерпимой для людей. Она, видишь ли, основана вовсе не на мире. Она основана на ненависти. Чистой, богатой, зрелой, интенсивной ненависти.
У Мартина расширились глаза.
- Ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что они ненавидят друг друга и всех остальных. Ненависть - это их жизненная сила, это фундамент их моральных ценностей. Они живут, едят, спят и умирают с ненавистью в каждой мысли.
Мысль о доброте и любви для них непостижима, невероятна, страшна и чужда. Они прибыли сюда, не имея ни малейшего представления об абстрактной концепции любви, и ожидали найти здесь ту же ненависть. А обнаружили то, что было для них ненавистным и враждебным - культуру, основанную на любви и мире. Но овупы увидели или каким-то образом почувствовали, что люди при определенных обстоятельствах способны к ненависти, а им только это и требовалось. Этим созданиям нужно было просто малость изменить обстановку, вот и все. Они хотели только одного - чтобы их ненавидели!
- Ну, они добились того, чего хотели! - зарычал Хьюго. - Я ненавижу их, надеюсь, я говорил тебе об этом. Господи! Как я их ненавижу, я так сильно ненавижу их…
- И ты поэтому притягиваешь их к себе, не так ли? Они заполнили весь твой дом - такая сильная от тебя исходит ненависть. Они не хотят иметь ничего общего с мистиками или монахами. Они, рискуя жизнью, мучают кошек и собак, но никогда, повторяю - никогда! - не трогают коров. Они сбегаются к тебе потому, что ты предоставляешь им именно такую, полную ненависти атмосферу, какая им и нужна. Неужели ты не видишь, что отсюда вытекает, старина? Если ты будешь ненавидеть их, они останутся рядом. Множась и процветая!
Он поднял лукавый взгляд на грузного шефа.
- Но если ты полюбишь их!..
Тяжелая челюсть Хьюго Мартина задрожала, а в изумленных глазах появилось что-то похожее на слезы.
- Барни, - слабо выдохнул он. - Минуточку, Барни. Это не может быть правдой.
Он со страхом взглянул на овупа, вперившегося в него взглядом из-за решетки.
- Все что угодно, только не это, Барни… Я… Я… не смогу заставить себя…
- Тебе просто придется возлюбить их, - твердо заявил Барни.
По толстым щекам Мартина скатилась одинокая слеза страдания. Он двинулся к клетке, косолапя, словно обиженный ребенок, а затем остановился.
- Но… но что я могу сделать? - взвыл он. - Это все равно, что возлюбить тысяченожку или что-нибудь в этом роде. Это… это кощунственно.
Он осторожно протянул руку к решетке, а затем отдернул ее, когда овуп оскалился на него.
- Ах, Барни, я не могу!
- Смотри, - усмехнулся Барни. - Я тебе сейчас покажу кое-что.
Он натянул плотные кожаные перчатки, подошел к клетке, откуда на него сердито поглядывал овуп, и протянул ему сквозь прутья кусочек хлеба.
- На, овуп. Хороший овупик, - проговорил он мягко и успокаивающе.
Овуп выхватил хлеб и злобно укусил его за руку. Барни почувствовал, как в нем поднимается гнев, но натянуто улыбнулся и, протянув руку, погладил овупа по голове.
- Хорошенький овупик, - проворковал он. - Паинька овупик.
Овуп опять укусил его, на этот раз посильнее, а затем, шипя, отступил с озадаченным выражением в глазах. Он с ненавистью зарычал, издавая отвратительные булькающие звуки и скаля зубы.
- И такой миленький к тому же, - продолжал, скрипнув зубами, Барни. - Мы будем теперь добрыми друзьями! Брось, малыш, не дуйся, дай я тебя поглажу.