– Та-ак, – услышал Борис голос Дервиша. – Ну, насколько я вижу, ни огня, ни дыма. Значит, либо все спят, либо спустились в Бутылочное Горлышко.
– Либо мертвы, – хмыкнул в ответ Козак, всматриваясь в темнеющие на фоне более светлого неба верхушки деревьев, словно его неведомые оппоненты могли свить себе на ночь гнездо.
– Не думаю, – голос Дервиша был задумчив. – Тут затевается что-то веселое.
– А вы не думаете, что все уже давно кончилось, и мы опоздали?
– Не исключено: но все же… рискнем спуститься немного ниже?
– Может, все-таки лучше на самый верх? Что мы внизу не видели?
– Ах, да, вы же еще и Храм-то не увидели. Поднимайтесь-ка за мной, и постарайтесь не сорваться – здесь крутенько будет.
Вздыхая, Борис уцепился руками за прочные корни торчащих прямо из скалы растений и пополз следом за проводником. Проведенные в кабинете годы превратились в вериги, тянущие прямиком на тот свет: случись ему и впрямь сорваться вниз, первая помощь уже не понадобится. К счастью, подъем оказался недолгим. Преодолев не более десятка метров, Дервиш, а за ним и Козак, выбрались на узкий неровный карниз, видимо, опоясывающий острую вершину скалы. Дервиш сделал знак двигаться за ним, и, набрав в легкие побольше воздуха – ох, только б вниз не глянуть ненароком! – полковник пополз вдоль ледяной каменной стены.
И ему открылся Храм. В синем, неземном свете звездного неба неестественно, как ему сперва показалось, отчетливо, прорисовывался черным острый шпиль увенчанной своеобразной короной башни – узкой, иззубренной какими-то наростами; нижняя часть строения тонула во тьме всепобеждающего леса, но тем не менее он смог разглядеть нечто вроде огромных пузырей, выросших прямо над бездной, принимающей в свои объятья ревущий белый поток воды.
– Высота более трехсот метров, – указал налево Дервиш. – Вы сейчас не видите, но там сплошной обрыв, лишь в километре отсюда перепад высот становится поменьше. А дальше река распадается на множество рукавов, впадающих прямо в океан, и подобраться к Храму со стороны берега очень трудно.
– Когда это было построено? – спросил Козак, не сразу осознав, что его голос звучит почему-то хрипло.
– Ориентировочно шестнадцатый век, – после паузы ответил Дервиш – он, похоже, о чем-то задумался. – Хотя некоторые считают, что позже.
– А… то, что там, внизу?
– Минимум пять тысяч лет. Но это очень относительно… никто ведь не знает толком, что там на самом деле. Я знал людей, которые очень серьезно пытались пробраться туда, на глубину, – так вот никто из них не вернулся.
– И что с ними случилось?
– Я же говорю – никто не вернулся. Никто из состава двух прилично оснащенных экспедиций.
– И ни тел, ничего?
Дервиш махнул рукой и не ответил. Вот ведь дьявольщина, подумал Козак, какие-то сумасшедшие энтузиасты лазят по артефактам, имеющим, весьма возможно, серьезное стратегическое значение, а вся наша контора с ее бюджетами и агентурой спит и видит сны… хотя с другой стороны, напиши я подробный отчет обо всем увиденном – кому он будет нужен? Да со мной и разговаривать не станут, отправят все в архив, вот вам и до свиданья. Прав Сандерс, прав – мы ленивые и косоголовые, а реальный мир принадлежит прежде всего любопытным, и незачем придумывать себе целые философии. Никакого отношения к жизни все эти "внутренние искания" не имеют. Жизнь – вот она, вот: в руках у того же Тибальда и прочих. Им все наши этические упражнения до задницы, они двигаются вперед, а не внутрь!
– Вокруг Горлышка тоже пока никого, насколько я вижу, – сообщил вдруг Дервиш. – Правда, на нашем берегу есть еще пара оврагов, где можно недурно замаскироваться, особенно на ночь, но сейчас нам их не разглядеть даже отсюда. Нужно ждать рассвета.
– Там, внизу? – спросил Козак, содрогаясь при мысли, что придется опять возвращаться в мрачное святилище давно сгинувших чужих.
– Ну, а где? – дернул плечом Дервиш. – Здесь, что ли? Или вы боитесь призраков?
Борис хотел было поинтересоваться, нет ли там еще и привидений, но все же успел одернуть себя. Выглядеть мокрожопым идиотом ему совсем не хотелось. Хотя, если честно, от ужаса его сейчас отделял буквально один шаг.
* * *
Остаток ночи, не смотря на опасения Бориса, прошел вполне спокойно. Никаких тебе туманных инопланетян в саванах, никакого скрежета зубовного, и даже цепями никто не гремел, чего вполне можно было ожидать, учитывая, в каком месте они оказались: только гудение водопада, ощущаемое буквально всем телом, да и к тому все привыкли почти сразу. Здоровяк-десантник Новак, правда, немного поворчал по поводу "чертовой трясучки", но на том все и кончилось.
Дервиш, обладавший, как и следовало ожидать, хорошо развитым "внутренним хронометром", поднял группу за четверть часа до восхода солнца. Все наскоро позавтракали рационными консервами, и проводник велел готовиться к подъему наверх.
– Думаю, нам следует разделиться на две группы, – сказал он Козаку. – С вами пойдет Жаклин, она тут не заблудится. Вы попробуете продвинуться на восток, а я наоборот подойду к Горлышку. Больше двух человек мне не понадобится, остальных можете забрать с собой.
– Хорошо, – после некоторого колебания согласился Борис. – Берите тогда Хеннена, он может вам пригодиться, и на всякий случай нашего снайпера – Бублика.
Спуск со скалы оказался намного проще, чем казалось ночью, когда Борис прикидывал, как отсюда удирать, если коридор завалит. Во-первых, скала густо заросла цепкими ветвями местного вьюна, отличавшегося еще и обилием листвы, а во-вторых уже в десятке метров ниже лаза святилища склон стал довольно пологим. Прячась в щелях и разломах, его маленький отряд благополучно достиг подножия. Спускаясь, Козак внимательно разглядывал все вокруг, несколько раз останавливался и, держась левой рукой за шершавые ветви вьюна, подносил к глазам свой антикварный бинокль, но так и не разглядел ничего, кроме серо-зеленого месива ветвей.
– Что бы предложили, Жаклин? – спросил он, когда они забрались в небольшой овражек с сухим песчаным дном.
– Недалеко отсюда есть родник с очень хорошей водой, – отозвалась женщина. – Если бы я решила устроить лагерь не доходя до Горлышка, то скорее всего там. Подобраться туда можно без особых проблем. Посмотрим?
Козак вопросительно глянул на Азаро и Новака. Танкист, прищурившись, кивнул головой, а Новак лишь пожал плечами:
– Про Храм я только слышал, сэр. Но быть незаметным меня когда-то даже учили.
– Хорошо, – согласился полковник. – Жаклин, ведите нас.
Та кивнула и, перевесив свой излучатель так, что бы ладонь правой руки постоянно охватывала рукоять, выпрыгнула из их временного убежища. Где-то над головой возмущенно застрекотала птица.
Следуя за уверенно пробирающейся по лесу Жаклин, они пересекли густую рощу, и остановились на небольшой полянке, со всех сторон окруженной уже привычными деревьями с причудливо искривленными стволами. Женщина предупреждающе подняла вверх руку. Козак замер и прислушался. Рев водопада остался позади, здесь лес глушил его до уровня негромкого далекого гудения, и ему показалось, что где-то рядом действительно журчит ручей.
– Сюда, – тихо позвала Жаклин и, пригнувшись, нырнула в густые заросли кустарника.
Козак кивнул Азаро остаться на поляне и вместе с Новаком осторожно продрался через довольно жесткую листву. Прямо перед ними, чуть ниже, обнаружился неглубокий овражек, на песчаном дне которого поблескивала в редких солнечных лучах, умудряющихся пробиться сквозь ветви, небольшая лужица, питаемая ключом, что бил из-под большого замшелого камня.
То, что здесь еще недавно кто-то был, Козак понял сразу.
Песок возле маленького озера был утоптан, под кустом с ярко-желтыми, ядовитого вида цветками валялась пара сигарных окурков, но главное – на зеленом плоском камне, словно специально водруженном кем-то над ключом, Борис увидел окровавленные бинты. Рядом на песке лежали использованные одноразовые пистолетики-пневмоинъекторы.
– Этой ночью, – сказала Жаклин, поднимая на него глаза.
– Да, – согласился Козак. – Один или больше?
Новак, едва ощутимо коснувшись его плеча – Борис согласно кивнул в ответ, – соскользнул на дно овражка и встал на колени, всматриваясь в следы на песке, потом все так же молча, воздел над головой два пальца.
– Оба – люди, – прошептал он, вернувшись в заросли, где замаскировались Борис с Жаклин. – Обуты странно.
– Что значит – странно?
– Подошвы со слабо выраженным рисунком, как будто домашние тапочки. В такой обуви по лесам не бродят.
Жаклин в упор посмотрела на полковника и куснула губу.
– Неужели экипажные комбинезоны?
– Думаете, это те, что рухнули на своем разведчике? Уму непостижимо, как они умудрились пройти такое расстояние в полетных комбезах…
– Все может быть, – пожала плечами Жаклин. – Будем прочесывать целый сектор? Или вернемся к скале? Там сейчас явно безопаснее.
– Хорошо. Вернемся, только другой дорогой – возьмем чуть к югу.
На самом деле ему уже битых полчаса казалось, что рядом кто-то есть. Кто-то малозаметный, ловкий – возможно, не человек. Это ощущение было не слишком конкретным, и все же не отпускало: и поди пойми, то ли это шалости натянутых нервов человека, напрочь отвыкшего от работы в "поле", то ли и впрямь шестое чувство опасности. Но почему тогда так расплывчато? В жизни Бориса бывали ситуации, когда он совершенно четко чувствовал устремленную к нему смерть, и всякий раз он уходил из-под огня именно благодаря этому чутью. Впрочем, подобные способности нуждаются в регулярной тренировке, а последние десять лет никому из живущих не приходило в голову грозить ему чем-либо.
– Там кто-то был, – сообщил Козак Брайану, вопросительно вскинувшему подбородок, едва они вернулись на поляну. – Двое, один – раненый. Вероятно, люди.
– Брайни, прикрываешь спину, – распорядилась Жаклин. – Мне что-то не по себе… как будто в между ушами кто-то скребется.
– Раньше с вами такое было? – прищурился Козак. – Я имею в виду – здесь?
– Нет, – мотнула головой та. – Кажется, наш проводник и впрямь что-то такое учуял. Тут действительно нечисто. Говорят, Храм время от времени оживает – вы слышали?
– Дервиш говорил, что иногда происходят некие выбросы, ведущие, как он выразился, к перерождению энергий. Правда, я совершенно не представляю, о чем может идти речь. Я не физик, к сожалению.
Стараясь производить как можно меньше шума, они продолжили путь. Лес постепенно стал пореже, уже не надо было то и дело останавливаться, чтобы осторожно пролезть через жесткую, местами колючую паутину вездесущего кустарника, что опутывал стволы деревьев на высоту в два человеческих роста. Мох под ногами, ранее встречавшийся в основном пятнами на наиболее влажных низинных местах, теперь превратился в сплошной упругий ковер. Козак, решивший уже объявить короткий привал – очень хотелось спокойно выпить горячего кофе, – неожиданно замер на месте, потом повернулся вправо и, поспешно раздвинув руками несколько трескучих ветвей, покрытых мерзкого вида фиолетовыми цветами, присел на колено.
– Что там такое? – вскинулась Жаклин.
Новак моментально продернул затвор своего излучателя. Но Козаку было не до них. Разбросав небольшой холмик из свежесрубленных кем-то веток, он выпрямился. В его глазах стояло глубокое недоумение.
– Массин-ру!
Едва глянув на то, что обнаружилось под ветками, Жаклин побледнела и отшатнулась. На едва примятом мху лежало миниатюрное, словно детское, тело в синем полетном комбинезоне ВКС Земли, вероятно, кое-как перешитом под его размер. Но это был не человек – вместо человеческого лица на Козака смотрела вытянутая желтая мордочка с небольшим хоботком на месте носа и оскаленным в смерти ртом хищника, полным мелких, загнутых вперед желтых зубов. Изо рта на грудь стекала уже почти запекшаяся струйка темной коричневой крови. Верхняя часть черепа массин-ру скрывалась под свежим бинтом.
– Самец, возраст довольно преклонный, хотя сколько точно, не скажу – произнес Козак, профессиональными движениями обхлопывая многочисленные карманы комбинезона мертвеца.
– Это его бинтовали там, возле родника? – часто моргая, спросил Новак.
Козак не ответил. Убедившись, что в карманах нет ровным счетом ничего, он вдруг замер и внимательно всмотрелся в покойника, потом осторожно приподнял правое веко. Жаклин, стоявшая рядом с ним, с ужасом увидела, как по телу полковника пробежала короткая дрожь.
– Пси-навигатор, – едва слышно выдавил он. – Невероятно!..
Глава 6.
К скале они возвращались почти бегом – молча, сосредоточенно и с сопением. Новак и Брайни Азаро, – это Козак понял по их реакции, увидели инопланетянина вообще впервые. Наверняка видели в учебных частях на экране, но экран это одно, а воочию, да еще и мертвяка? Типичный ксеношок, хорошо хоть он не успел еще завоняться – из своего довольно богатого служебного опыта полковник знал, что запахи разложения почти любого чужого организма для человека во сто крат противнее, чем миазмы извлеченного из могилы недельного жмурика-хомо. А в некоторых случаях обследование чужого без специальных фильтров может быть даже опасным, хотя к массин-ру, очень близким генетически, это не относилось.
Под скалой не было никого – прячась в густом колючем кустарнике, Козак и его люди обошли ее по кругу, но Дервиш со своими пока еще бродил где-то. Обнаружив удобную во всех отношениях сухую яму, отовсюду прикрытую вездесущими зарослями, Борис махнул рукой и с наслаждением свалился на белый песок.
– Курить можно? – опасливо поворочав головой, поинтересовался Новак.
– Наверху ветер, – кивнул Борис. – Кури, коль приперло.
– Меня не покидает одна мысль, – вдруг тихо проговорила Жаклин. – Этот… этот мертвый – это Дедушка Дзе? Ведь говорили же, что он не человек, но никто никогда не видел его лица. Как вы считаете, шеф?
– Вот опять вы все знаете лучше меня, – покачал головой Борис. – Да, признаться, первая мысль, которая у меня мелькнула, выглядела именно так. Но все же я должен разочаровать вас, миледи. Действительно, лица Дедушки никто из моих коллег не видал, но судя по некоторым снимкам, все же попавшим в наши руки, его рост составляет никак не меньше ста восьмидесяти. Так что Дедушка просто физически не может быть массин-ру. Что же до его расовой принадлежности… ладно, раскрою кой-какие секреты. Полной уверенности в том, что он не-человек, у нас нет. Эксперты разделились ровно напополам. Все снимки, а их всего несколько, запечатлевают его в позе, не дающей ясного представления об антропологических особенностях. Проще говоря, стоя. И в неизменном балахоне с капюшоном. Кому-то кажется, что у него неправильные ноги, кому-то – что голова у него не под тем углом. Хотя какой там угол, если на снимке просто столб в бесформенной хламиде? Далее: если он и чужой, то кто таков, ответа все равно нет. Не лезет он со своей антропологией ни в один из известных стандартов. Так что либо это человек, либо представитель незнакомой нам расы.
– Незнакомой? – шевельнул бровью Азаро.
– А мы и в самом деле плохо знаем окружающий нас мир, – скривился Козак. – Кто-то где-то есть, причем недалеко, потому что мертвые непонятные корабли находят уже давно, но кто? Корабли не просто пустые, они чаще всего сожжены до состояния перекрученного металлолома. Три расы как минимум, однако даже представление о них мы имеем самое поверхностное. Знаем, например, что все они кислорододышащие и, скорее всего, гуманоидные. А больше – да почти ничего, уж поверьте мне. То, что находили в космосе, просто обломки, не дающие никакого определенного представления о том, кто мог их построить. Только возраст – от тысячи лет до нескольких десятилетий. Вот и все. Так что Дедушка, знаете ли, может быть кем угодно.
Борис и сам достал сигарету и, закурив, вдруг подумал о том, рассказать он действительно мог бы о многом. О том, например, что еще сто лет назад земные разведчики четко засекли больше десятка "радиосветящихся" планет на относительно небольшом, вполне достижимом для дальних звездолетов, расстоянии. И о том, что поиск был не просто засекречен, а "загрифован" наглухо, о его результатах знали лишь высшие правительственные чиновники да разведка. И еще – о том, к примеру, что отношения Земли с Триумвиратом иногда выглядят довольно странно даже для него, хорошо, казалось бы, осведомленного человека. Да и сам Триумвират кажется все более и более странным образованием. Взять тех же пси-навигаторов, будь они неладны…
– Сэр, – вдруг слабо зашуршало сверху. – Мистер Козак, вы здесь?
Борис узнал голос Хеннена и поднялся на ноги.
– Мы здесь, Ингмар, – отозвался он, высовывая голову из цветочной поросли. – Как вы нас нашли? Видно, что ли? Или дым?
– Да я тут уже все ямы с оврагами облазил, – нервно облизнул губы инженер и присел на корточки. – Дервиш там, недалеко от чертова Горлышка. Он нашел сижу Тибальда.
– И?.. – у Козака дернулось в груди.
– Они оба там, он и Дедушка. Сидят себе, думают, что их не видно. Из оружия у них старинный пехотный "Барс" и еще какая-то непонятная штука, я такой никогда не видел. Больше, видимо, ничего: Тибальд наверняка в курсе, чем тут можно пользоваться, а чем нет. Вы попробуйте найти электромат столетней давности!
– Всю эту древность делают на Аллеране, – отмахнулся Борис. – Как начали в войну, так и прессуют по сей день. Ума много не надо. Ребята! – повернулся он к своим. – Дервиш нашел Тибальда. К бою! И учтите: я очень хочу иметь его в живом виде. В дохлом не тот кайф. Пошли!
Жаклин коротко рассмеялась, Новак тоже прыснул, один Азаро почему-то остался в своем обычном мрачном состоянии. Ему эту экспедиция явно не нравилась, и Борис однажды даже хотел напрямик спросить у него, чего ради он полез рисковать своей шеей, но что-то удержало его. Двигаясь за взволнованным инженером, они обогнули скалу и нырнули в густой прохладный лес. Возбужденный, Борис выругался сквозь зубы – уж больно громким казался ему неизбежный треск сухих веток под ногами, но шипеть на людей не стал, не до того было. Перед ним уже стояла ненавистная узкая рожа с бесцветными, словно отсутствующими раскосыми глазами, хорошо знакомая по снимкам и паре случайных видеофрагментов, с невероятным трудом добытых его службой. Разговор будет долгим…
Приближающийся рев водопада постепенно заглушил все остальные звуки, и Козак не сразу услышал короткий выкрик Хеннена:
– Сюда, сэр, мы здесь!
Дервиш и Бублик обнаружились в густых зарослях на небольшом пригорке. Дервиш сидел на замшелом бревне, не отрывая от лица бинокля, а снайпер лежал, подложив под себя камуфляжную куртку, и неотрывно смотрел в прицел своего старенького, но мощного крупнокалиберного "Августа", способного одним плевком разворотить машину наподобие их транспортера.
– Вон они, – и Дервиш, хищно прищурясь, указал рукой на противоположный берег неглубокого ручья, что журчал в десятке метров от их укрытия. – Нора… смотрите внимательно.
Козак присел на колено и, подняв к глазам свой бинокль, повел им слева направо. Мощная синеватая оптика приблизила песчаный бережок, заросли какого-то местного остролиста и, чуть выше – поросший травой холм, в основании которого некая неведомая сила навалила дюжину здоровенных серых валунов. Вглядевшись внимательнее, он в самом деле заметил меж двух камней узкую темную щель.
– Второй выход из пещеры есть? – спросил он.