Несколько жителей стреляли в сторону джунглей. Неоновые нити лазерных прицелов метались в поисках обманчивых фантомов.
Возникло целенаправленное движение прочь от зала, все бежали пригнувшись. Все кругом смешалось, дети ревели, взрослые кричали. Огонь охватил пальмовую стену.
"Если бы они хотели, то могли бы убить всех нас", - сообразила Рут.
Джей подлетела к ней и обхватила мать за талию. Рут взяла ее за руку.
- Давай, пошли. Вон туда.
Они начали пробираться к пристани. Еще три хижины занялись огнем.
В паре метров от себя она увидела Хорста и дернула головой, сделав тем самым ему вполне определенный знак. Он поплелся за ними.
Над Абердейлом пронесся вопль, ужасное протяжное завывание, которое, казалось, никогда бы не смогло вырваться из человеческой глотки. Это завывание заставило замолчать даже обезумевших детей. Рефлекторно вспыхнули лазерные прицелы и заметались в промежутках между хижинами.
Завывание, стихая, перешло в мучительное, полное отчаяния хныканье.
- Господи Иисусе, они повсюду! Они везде вокруг нас!
- Где эти охотнички? Охотники!
Казалось, действующими осталось всего несколько лазерных прицелов. Загоревшаяся первой хижина внезапно обвалилась, послав в небо недолговечный смерч сверкающих искр.
- Хорст, мы должны увести отсюда Джей, - взволнованно выпалила Рут.
- Спастись невозможно, - пробормотал он. - Проклятым не спастись. Могли ли мы это сделать хоть когда-то?
- Ах, так? Не верь в это! - Она потащила Джей сквозь людской поток, направляясь к рядам хижин. Хорст, опустив голову, последовал за ней.
Они достигли хижин как раз в тот момент, когда около пристани началась какая-то сумятица: крики, всплески воды от падения в реку чего-то тяжелого. Это означало, что сейчас никто не обращает на нее внимания.
- Слава тебе, Господи, и за это, - пробормотала Рут.
Она потащила Джей по проулку между хижинами
- Куда мы идем, мамочка? - спросила Джей.
- Мы спрячемся на пару часов, пока не вернутся эти чертовы охотнички. Будь проклят этот Пауэл, оголивший деревню.
- Ему проклятия уже не страшны, - заметил Хорст.
- Смотри, Хорст, только…
Из-за угла хижины появился Джексон Гейл и твердо встал у них на пути.
- Рут. Маленькая Джей. Отец Хорст. Идите ко мне. Мы рады вам.
- Подонок, - огрызнулась Рут.
Она вскинула свой лазерный карабин. Прицельного луча не было, не горел даже светодиод, сигнализирующий о питании.
- Черт!
Джексон Гейл сделал шаг им навстречу.
- Смерти больше нет, Рут, - сказал он, - ее больше никогда не будет.
Рут толкнула Джей в сторону Хорста. Эта был один из самых трудных поступков в ее жизни.
- Уведи ее отсюда, Хорст. Спаси ее.
- Доверься мне, Рут, - сказал Джексон, протягивая к ней руку. - Пойдем.
- Шел бы ты подальше.
Она отбросила бесполезный лазерный карабин, продолжая стоять между Гейлом и Джей.
- Нет ничего святого, - бормотал Хорст. - Нет. По крайней мере, на этой проклятой планете.
- Мамочка, - прорыдала Джей.
- Хорст, черт тебя забери, да сделай ты хоть один раз что-то стоящее в своей жалкой вонючей жизни; возьми мою дочь и уведи ее отсюда. Эта дрянь мимо меня не пройдет.
- Я…
- Делай, что тебе говорят!
- Да благословит тебя Господь, Рут.
И он потащил упирающуюся девочку по дороге, по которой они пришли сюда.
- Мамочка, пожалуйста! - вырывалась девочка.
- Иди с Хорстом. Я люблю тебя.
Она вытащила из ножен на поясе свой охотничий нож. Хорошая, надежная прочная сталь.
Джексон Гейл оскалился в улыбке. Рут могла поклясться, что увидела клыки.
14
Иона Салдана стояла перед дверями транспортной трубы и с нетерпением ждала, когда та откроется.
- Я не могу сделать, чтобы она работала быстрее, - проворчал Транквиллити, когда отголоски эмоций просочились сквозь его родственную связь.
- Знаю. Я тебя и не виню.
Переминаясь с ноги на ногу, она сжала кулаки. Вагончик постепенно остановился, и она ухватилась за поручень. В ее голове промелькнуло воспоминание о Джошуа, она теперь не могла пользоваться транспортной трубой, не вспомнив его. Иона улыбнулась.
В ее голове прозвучала игривая насмешка, посланная Транквиллити.
- Ревнуешь, - решила она его подразнить.
- Вряд ли, - раздался раздражительный ответ.
Дверцы вагончика открылись. Она вышла на пустынную платформу и начала подниматься по лестнице, сержант-телохранитель последовал за ней.
Это была станция в бухточке на Южном полюсе, в паре километрах от лагеря научного центра по проекту изучения леймилов. Бухточка была длиной в шестьсот метров, слегка изогнутый полумесяц с прекрасным золотисто-белым песком и несколькими обнаженными гранитными валунами. Ряд больших кокосовых пальм протянулся вдоль берегового изгиба, несколько из них были повалены, обнажив комья песка и обрывки корней, три были сломаны где-то посередине ствола, и это придавало месту несколько дикий вид. В центре бухты, в шестидесяти метрах от берега, был небольшой островок с несколькими высокими пальмами, представляющий собой манящий укромный уголок для наиболее рьяных пловцов. Крутой, покрытый галькой откос с растущим на нем колючим кустарником переходил в первую, наиболее широкую террасу Южного полюса.
Шесть небольших куполообразных полипов сорока метров в диаметре нарушали покров травы и заросли шелковых дубов за откосом террасы и, казалось, были несколько утоплены в землю. Это были резиденции киинтов, выращенные специально для восьми больших ксеноксов, участвующих в Леймилском проекте.
Их участие было большой удачей Майкла Салданы. И хотя они и не строили прыжковые двигатели звездных кораблей (они уверяли, что в их психологии нет интереса к межзвездным путешествиям), киинты считались наиболее передовой в технологическом отношении нацией Конфедерации. До приглашения Майкла они воздерживались от участия в объединенных научных проектах членов Конфедерации. Однако Майкл преуспел там, где бесчисленное множество других потерпело фиаско, он сумел обойтись с ними с таким уважением и почтением, которому позавидовали даже они сами. Их интеллект в сочетании с приборами, которые они производили, должен был существенно ускорить исследования. И конечно, их присутствие помогло поддержать финансовое положение Транквиллити в трудные дни его раннего существования.
Восемь было самое большое число киинтов, проживающих среди людей или на обиталищах, если не считать столицу Конфедерации Авон. Было и еще кое-что, давшее Майклу определенный уровень тайного удовлетворения: в Кулу рассматривали постоянные пары только как послов.
На Транквиллити киинты были столь же замкнуты, как и по всей Конфедерации. И хотя они были очень радушны со своими товарищами по научной работе, они не общались с остальным населением обиталища, и Транквиллити ревностно охранял их уединение. Даже у Ионы было всего несколько формальных встреч с ними, на которых обе стороны увязли в кратких комплиментах друг другу. Это было так же скучно, как и "приемы" всех этих национальных послов. Часы, которые она провела в обществе этих полупрестарелых зануд…
И она никогда раньше не была около строений киинтов, и, возможно, больше никогда не будет. Но она чувствовала, что у нее есть оправдание, даже если они будут расстроены нарушением этикета.
Она остановилась на вершине откоса и наблюдала, как неуклюжие белые ксеноксы купаются на мелководье. С ее наблюдательного пункта она хорошо видела поднятый ими фонтан брызг.
В тридцати метрах в стороне Иона увидела грунтовую дорогу, спускающуюся на песчаный берег. Она начала спускаться.
- Как они каждый день добираются до научного центра? - внезапно задумалась она.
- Ходят пешком. Это только людям требуется механическое средство передвижения для того, чтобы перейти из одной комнаты в другую.
- Ну… Ну, какие мы обидчивые нынешним утром.
- Смею напомнить, что гарантия уединения была одним из условий договора между киинтами и твоим дедом.
- Знаю, знаю, - нетерпеливо ответила Иона.
Она достигла конца дорожки и, прежде чем идти по песку, сняла сандалии. Махровое платье, которое она надела поверх бикини, свободно развевалось.
В воде было три киинта: Нанг и Лиерия, пара, работающая в Леймилском центре в отделе физиологии, и детеныш. Транквиллити сообщил о появлении этого детеныша, как только Иона проснулась этим утром, хотя и отказался показать ей свою память, содержащую картины самих родов, произошедших где-то ночью.
- Тебе бы понравилось, если бы ксеноксам показали запись твоих родовых схваток только потому, что они до смерти любопытны? - строго спросил он.
Она неохотно согласилась с этим.
Детеныш киинтов родился двухметровой длины, более круглый, чем взрослые, и несколько белее. Его ноги были метровой высоты, благодаря чему его голова оказалась на уровне головы Ионы. Было ясно, что оно очень весело проводит время в воде. Его трансформирующиеся руки меняли форму с поразительной быстротой, сначала совочками, затем лопатками, поднимавшими стену брызг, а теперь пузырькообразным сосудом, который, как спринцовка, выпускал струю воды. Его клюв то открывался, то закрывался, издавая при этом хлопок.
Родители похлопывали и поглаживали его руками, в то время как сам детеныш носился кругами вокруг них. Затем он заметил Иону.
- Паника. Тревога. Недоверие. У этой штуки не хватает ног. Идет дыбом. Не упадет. Почему, зачем, откуда? Что это такое?
Иона замигала от внезапного потока спутанных эмоций и неистовых вопросов, которые, казалось, выкрикивались ей прямо в мозг.
- Это научит тебя, что значит неожиданно вламываться к другим существам, - сухо сказал Транквиллити.
Детеныш-киинт прижался к боку Лиерии, стараясь спрятаться от Ионы.
- Что это такое? Что это такое? Что-то странное и незнакомое.
Иона уловила краткую передачу ментальных образов, которые взрослые послали детенышу, информационный поток намного сложнее, чем что-либо, с чем ей приходилось сталкиваться. Скорость была поразительной, казалось, передача заканчивается, еще не успев начаться.
Иона остановилась в теплой чистой воде и отвесила взрослым легкий поклон.
- Нанг, Лиерия, я пришла принести поздравления по случаю рождения ребенка и посмотреть, все ли есть из того, что требуется для него. Мои извинения, если я некстати.
- Спасибо, Иона Салдана, - ответила Лиерия. В ее мысленном голосе проскочили чуть заметные нотки высокомерной насмешки. - Мы очень благодарны тебе за внимание и заботу. Не надо никаких извинений. Это Хейл, наша дочка.
- Добро пожаловать на Транквиллити, Хейл, - сказала Иона детенышу, стараясь вложить в свои слова как можно больше теплоты и веселья. Это не составило большого труда, так как детеныш был таким миловидным. Совсем не то что надутые взрослые.
Хейл смешно высунула голову из-за шеи Лиерии, слегка фиолетовые глазенки уставились прямо на Иону.
- Оно разговаривает! Живая штука.
Последовала еще одна быстрая передача со стороны взрослых. Детеныш взглянул на Нанга, потом вернул свой взгляд на Иону. Буйный поток эмоций, бегущий по родственной связи, начал замедляться.
- Положенное приветствие. Неправильность. Много сожаления. Соблюдать правильное приветствие. - Мысли остановились внезапно, как будто детеныш набирал в ментальные легкие воздух. - Здравствуйте, Иона Салдана. Правильность?
- Очень хорошо.
- Ты человек?
- Человек.
- А Хейл - я.
- Здравствуй, Хейл, рада тебя видеть.
Хейл возбужденно закрутилась, вода вокруг ее восьми ног вспенилась.
- Оно радо мне. Чувствую много счастья.
- Я тоже счастлива.
- Хочу спросить, человек - это все, что вокруг?
- Она имеет в виду меня, - сказал Транквиллити.
- Нет, я даже не часть того, что вокруг. Мы с тобой просто большие друзья.
Хейл ринулась вперед, рассекая воду. Она еще не совсем освоилась с передвижением, и ее задняя пара ног запуталась и чуть не уронила ее.
На этот раз Иона прекрасно поняла предостережение взрослых.
- Осторожней!
Хейл остановилась в метре от Ионы. Теплое дыхание, исходящее из ее лицевых отверстий, слегка пахло какими-то пряностями, трансформирующиеся конечности были в постоянном движении. Иона протянула детенышу руку, растопырив пальцы. Хейл попробовала сымитировать человеческую руку, ее попытка напоминала лепку из мягкого воска.
- Не получилось! Горестно. Покажи мне, как ты это делаешь, Иона Салдана.
- Я не могу, они у меня всегда такие.
Хейл была шокирована.
Иона хихикнула.
- Все в порядке. Я вполне счастлива такой, какая есть.
- Это правильность?
- Правильно.
- В жизни столько много неизведанного, - задумчиво заметила Хейл.
- В этом ты права.
Хейл, чтобы взглянуть на родителей, почти сложила шею пополам. Последовавший после этого быстрый обмен мыслями заставил Иону почувствовать себя обидно ущербной.
- Иона Салдана, ты мой друг? - неуверенно спросила Хейл.
- Да. Думаю, я могла бы им стать.
- Ты мне покажешь все вокруг? Оно слишком обширно. Я не хочу идти туда одна. Одиночество страшно.
- С большим удовольствием, - ответила Салдана удивленно.
Руки Хейл хлопнули по воде, подняв гигантский столб брызг. Иона моментально вся промокла. Она убрала с глаз мокрые волосы.
- Ты не любишь воды? - взволнованно спросила Хейл.
- Я тебе как-нибудь покажу, что я плаваю лучше тебя.
- Вот здорово!
- Иона, - сказал Транквиллити, - только что из системного прыжка вышла "Леди Макбет". Джошуа запросил разрешение на посадку.
- Джошуа! - воскликнула Иона.
Она слишком поздно вспомнила, что и киинты имеют слуховые органы.
Хейл тревожно замахала руками.
- Паника! Страх! Разделить радость.
Она отпрянула от Ионы и упала по-настоящему.
- Ой, извините! - Иона, рассыпая во все стороны брызги, бросилась к детенышу.
Нанг и Лиерия подбежали и запустили руки под живот Хейл, в то время как сам детеныш ухватился за руку Ионы. Иона потянула детеныша за руку.
- А кто такой Джошуа? - спросила Хейл, когда ее поставили на ноги и она уже стояла, неуверенно раскачиваясь.
- Один из моих друзей.
- Еще друг? И мой друг? Я с ним встречусь?
Иона уже открыла рот, и только после этого подумала. Где-то в глубине ее сознания чувствовалось спокойное высокомерие Транквиллити.
Иона закрыла рот.
- Думаю, подождем, пока ты не узнаешь людей лучше.
* * *
Существовало строгое правило: для того, чтобы быть эденистом, надо было иметь родственную связь с обиталищем и жить на нем; и уж непременно каждый эденист возвращался в свое обиталище умирать или пересылал свои мысли одному из обиталищ после смерти. Физически биотехническая система, интегрированная в свое общество, была способна поддерживать очень высокий жизненный стандарт при невысоких затратах: стоимость внедрения астероидальной каменной структуры в его утробу, стоимость механических систем, таких, как лифты на небоскребах, и сеть транспортных труб. А вот в культурном отношении этот симбиоз был довольно утонченным. Если не считать змей, то среди эденистских популяций не было никаких психологических проблем, хотя они и обладали полным спектром человеческих эмоций, свойственных индивидуальности, и в то же время были очень уравновешены. Знание того, что они будут продолжать жить как часть личности обиталища после телесной смерти, оказывалось великим стабилизирующим фактором и предотвращало многие обычные психозы. Эта свобода придавала им всеобщую уверенность и самообладание, которые адамисты всегда сводили к высокомерию. Разница в благосостоянии двух культур также способствовала появлению мнения об эденистах, как о человеческих аристократах.
Таким образом эденизм зависел от обиталищ. А биотехнические обиталища можно было найти только на орбитах вокруг газовых гигантов. Они чувствовали себя достаточно уверенными в энергетическом отношении только в обширных магнитосферах таких миров. Фотосинтез во всех отношениях был совершенно непрактичным способом для обеспечения энергетических запросов обиталищ; для этого требовалось развернуть обширные, аналогичные листьям мембраны, а также многочисленные трудности возникали во вращающихся структурах, не говоря уж о неприемлемой чувствительности к повреждениям как от столкновения с падающими частицами, так и от космического излучения. Таким образом, эденисты были вынуждены колонизировать газовые гиганты Конфедерации.
Однако были и исключения - террасовместимая планета, на которой они успешно обосновались, Атлантис, которая названа была так потому, что состояла из сплошного океана соленой воды. Ее соляной экспорт считался морским деликатесом, и благодаря ему она была известна по всей Конфедерации. Разновидность морской жизни, таившейся под ее водами, была так велика, что даже через двести пятьдесят лет после ее открытия она была классифицирована всего лишь на одну треть. Огромное количество торговцев, как независимых, так и корпоративных, стремилось туда; вот поэтому-то Сиринкс и направила "Энон", как только закончился их военный патрульный рейд, на Атлантис.
Сиринкс решила заняться независимой торговлей сразу, как только придет приказ об ее увольнении. Перспектива провести года, занимаясь доставкой He3, угнетала ее. Многие капитаны космоястребов подписывали танкерные контракты, рассчитывая на ту стабильность, которую они предоставляли. Именно этим она и занималась, когда "Энон" только начинал летать, но что меньше всего она сейчас хотела, так это снова связать себя со строгим графиком полетов. Этим она была сыта по горло после службы в военном флоте. Остальная команда (кроме Чи, который покинул их вместе со всем оружием, установленным в нижнем корпусе) разделяла ее мнение.
Видя колебания своей дочери, Афина заметила, что Норфолк стоит на грани вхождения в союз, и провела весь вечер в воспоминаниях своих собственных полетов за Норфолкскими слезами. Через три дня "Энон" покинул эксплуатационный док космопорта в Ромулусе: подвешены новые грузовые отсеки, заполнена новая гражданская регистрационная карточка, получена лицензия Управления Астронавтики Конфедерации на перевозку грузов и до двадцати пассажиров, тороид для команды подновлен, а сама команда в бойцовском настроении.