- Мы уже видели, какими методами вы успокаиваете! - неожиданно подала голос Алина, попытавшись встать, но Олег удержал ее за руку. - Их вы тоже чуток придушите для поднятия дисциплины?!
Виталий ничего не ответил, только усмехнулся и сел на свое место. Закинув руку за голову, он закрыл глаза. Толстые звенья его серебряной цепи тускло поблескивали в неярком свете автобусных ламп.
- Зря ты так, - негромко прогудел рядом Жора.
- Если бы! - иронично отозвался Виталий, не открывая глаз. - Ты когда-нибудь видел, как искры или окурок попадают на сухую солому? Огня-то всего ничего, такая малость… а солома вспыхивает и сгорает мгновенно - ахнуть не успеешь.
- Это ты к чему? - спросил Вершинин недоуменно, пытаясь поудобней устроиться в кресле.
- Это я к тому, старик, что солома - это мы, полный автобус соломы, и с каждой минутой она становится все суше.
- Но искры можно и залить, - Жора потер лоб. - Не обязательно их давить.
- Мне некогда бежать за водой. Да и некуда.
- Зачем же бежать за водой? - лицо Жоры стало настолько невинным, насколько это было возможно при его тяжелых и резких чертах. - Всегда можно использовать ту, что под рукой.
Виталий, приоткрыв один глаз, посмотрел на него, и оба неожиданно разразились громким хохотом, звонко хлопнули друг друга по ладоням - так просто, словно были знакомы не один год, после чего каждый погрузился в свои мысли.
- Надо же, смеяться умеет, - Алина несильно шлепнула Кривцова по пальцам, все еще сжимавшим ее предплечье. - Ты уже можешь меня отпустить.
- Могу. Но не хочу, - Олег улыбнулся чуть кривоватой улыбкой, но увидев, что в глазах Алины явственно заштормило, отдернул руку, точно обжегся, заслонился раскрытыми ладонями и запищал: - Ой, не бейте, тетенька, не буду больше, век воли не видать!
Она фыркнула, но, увидев, что к их креслам идет Борис, поспешно убрала улыбку с лица. Лифман остановился возле них, и Олег приветственно приподнял на голове свою кепку.
- Славная нынче погодка!
- Да уж, - Борис наклонился и заговорил смущенным и в то же время заговорщическим шепотом: - Алина, я попросил водителя ненадолго притормозить. Вы не могли бы посмотреть… посмотреть на деревья? Они… все такие же?
Алина взглянула на него удивленно. Олегтаки уговорил ее рассказать про странный лес всем остальным, но это мало кого заинтересовало, и тот же самый Лифман обронил: "Да мало ли кто где что посадит, мало ли где что вырастет".
- Я все время на них смотрю, - хмуро сказала она. - Они не меняются.
- А вы не можете ошибаться?
- Нет. Хотя хотела бы, - Алина отвернулась, уже в который раз рассматривая плывущие мимо мокрые стволы и кроны. Она уже почти ненавидела их. Тополя… то здесь, то там - огромные тополясвечи, как у них в Волжанске - почти до самого неба.
- Каштан - видели только что? - Борис печально вздохнул. - Вам не доводилось бывать в Киеве? У нас там такие каштаны… так цвели…
- Вы так говорите, будто мы прямиком на тот свет едем, - насмешливо произнес Кривцов, но на этот раз его насмешка была холодной. Борис рассеянно пожал плечами.
- Кто знает, - неожиданно сказал он и ушел. Олег покачал головой и сквозь зубы процедил одно из тех слов, которые обычно не употребляют в приличном обществе, потом вдруг чуть подтолкнул Алину плечом и провозгласил на весь автобус:
- А может, мы в другом измерении, а?!
- Потрясающая версия! - Ольга презрительно фыркнула. - Наверное, вы очень долго над ней думали.
- А что?! - неожиданно сказала Кристина, кутаясь в свой джангл. - Я когда-то читала одну книгу…
- Неужели, - негромко пробормотала Харченко, пытаясь рассмотреть свое отражение в солнечных очках. Мокрый френч она повесила на одно из кресел, оставшись в коротком темнокрасном шерстяном платье.
- … там люди летели в самолете… Ну, они, короче, заснули… некоторые, а потом, когда проснулись, увидели, что попали… ну, не сразу увидели, а потом, когда приземлились, что попали в другое измерение. А те, которые в самолете тогда не спали, исчезли - только, короче, остались всякие их вещи - часы, кольца, зубы золотые, протезы… - Кристина начала разглядывать свои расписные ногти с таким вниманием, будто в них была врисована по меньшей мере часть прочитанной книги. - А вдруг нас было гораздо больше, а мы про это не знаем? Не помню, как книжка называлась… Там еще такие… с зубами… все съедали.
- "Лангольеры", - сонно сказал Жора, не оборачиваясь. - Я читал в детстве. Занятная вещь… в отличие от версии.
Кристина сердито покраснела и пожала плечами.
- Я просто так сказала. Просто вспомнила книгу.
- Ну, в одном девушка права, - Олег глубокомысленно потер кончик носа, - и я уже это говорил. Нас слишком мало. Для такого… господи, уж не знаю, как правильно сказать… таких крупных рейсов… слишком мало.
Он натянул кепку на нос и из-под нее внимательно взглянул на водителя. Тот даже со спины казался растерянным и подавленным… но было ли так на самом деле? Под растерянностью и подавленностью могло прятаться все что угодно. Кривцов был реалистом и не верил ни в бога, ни в черта, ни в преображающиеся автобусы. Болен ли был Петр Алексеевич, пьян или лгал, преследуя какие-тосвои определенные цели, - это его волновало в самую последнюю очередь. Важнее были последствия, и поскольку Петр Алексеевич в первую очередь мог быть источником самых разнообразных неприятностей, Олег не спускал с него глаз и прекрасно понимал, что Виталий и здоровяк Жора сели точнехонько за спиной водителя совсем не случайно.
- О, Господи! - Борис меланхолично вздохнул. - Да что толку от ваших версий, все равно ведь этим ничего не изменишь. Только аппетит разыгрался. Ни у кого больше не найдется что-нибудь пожевать?
- Потерпите, вы совсем недавно жевали, - сказал Жора. - Нам нужно беречь оставшуюся еду, потому что…
Он осекся, но было уже поздно - часть пассажиров снова начала испуганно переглядываться. Губы Кристины задрожали, и она сникла в своем кресле. Потускневший, невидящий взгляд Алины уплыл куда-то в глубь салона, пальцы Марины начали нервно теребить край свитера, растягивая вязку. Лифман взглянул в окно с почти звериной тоской.
- Все льет и льет, - пробормотал он. - Бесконечно…
Его не услышал никто, кроме Кристины, и она поникла еще больше - в голосе Бориса ей послышался некий удар гонга, отзвук судьбы. Ее пальцы, приняв решение без ее участия, пробрались за вырез кофточки и намертво вцепились в висевшие на шее оба креста.
- А что, все правильно, - Ольга развернулась, выставив в проход изящно скрещенные ноги. - Надо реально смотреть на вещи. Неизвестно, сколько мы будем ехать по этой глуши, а еда, как и бензин, не бесконечны. Поэтому лучше сейчас разделить еду поровну, а потом уж пусть каждый распоряжается своей долей, как захочет, - по-моему, это было бы вполне разумно.
- Разумно, вы правы. Но, как я понял, из всех нас еда есть только у Светланы, - вдруг произнес Алексей, отрываясь от своего телефона, и некоторые из пассажиров, успевшие подзабыть о его существовании, вздрогнули.
- Ну и что? - Ольга искренне удивилась, при этом даже не взглянув на крепко спящую Бережную, которая съежилась в кресле, смешно морща нос во сне и крепко обхватив себя руками - то ли от холода, то ли от страха потерять саму себя, пока ее сознание блуждает где-то далеко. - Значит, ей придется поделиться с нами. Она ведь уже сделала это раньше, так что не думаю, что откажет теперь.
Алина медленно повернула голову и посмотрела на Ольгу так, словно увидела впервые. Ее веки чуть опустились, и изумрудный блеск глаз под ними стал тусклым и холодным.
- Будь вы на ее месте, вы вряд ли бы поделились с нами.
Ольга усмехнулась ей с некой уютной снисходительностью - так усмехаются люди в своей теплой комнате, глядя сквозь оконное стекло на бегущих под ливнем прохожих.
- Ты права, милая. Но я не на ее месте.
На секунду в автобусе повисло неловкое молчание, рассеченное двумя холодными и изучающими женскими взглядами. Алина отвернулась первой, мысленно с удивлением разглядывая столь неожиданно вспыхнувший в ней гнев. Она считала себя человеком достаточно добродушным, предпочитающим скорее отшутиться, чем лезть в драку, но сейчас была почти готова вцепиться Харченко ногтями в физиономию и с величайшим наслаждением располосовать ее. То ли Ольга так действовала на людей, то ли обстоятельства начали потихоньку пережевывать ее, Алинину, психику… в любом случае, ничего хорошего в этом не было. Алина сжала зубы, начала свой гнев удушать и удушила, после чего повернула голову и увидела, что за это время Виталий успел встать и теперь стоит неподалеку от кресла Бережной, поглядывая то на Ольгу, то на нее с потаенным подозрением экзаменатора, выглядывающего у студентов шпаргалки. Не человек - цербер!
- Давайте уж потом с едой разберемся, - предложил Борис почти жалобно, явно жалея, что вообще завел этот разговор. - Потом, когда все проснутся, успокоятся… грызни этой не будет… Нам сейчас главное автобус… Такой жуткий запах - может, у него что-то в двигателе горит? Или это такие выхлопные газы…
- Это не выхлопные газы, это горят тормозные колодки, - авторитетно сообщил Кривцов и зевнул. - Не страшно.
- Вы уверены?
- Естественно, - сказал Олег с нескрываемым презрением к тому, кто не знает столь простых вещей. - Слушайте, люди, скучното как, елки! Перестаньте киснуть, так только хуже будет! Может кто расскажет чего-нибудь увлекательное, а то что я тут должен один, как Шахерезада?!.. Если…
Остальные слова Олега потерялись в громком коротком вскрике, полном ужаса и боли, страдающем, отчаянном и такой странной, почти потусторонней тоски, что никто сразу и не понял, что родился и замер он на побелевших губах Светы Бережной, которая уже не спала, а сидела в своем кресле, выпрямившись и вытянув шею так, словно пыталась что-то разглядеть в ветровое стекло автобуса. Сидевшая рядом Марина, отпрянувшая от неожиданности к окну, испуганно смотрела, как перекатываются на ее скулах желваки, бешено и мелко-мелко, по-собачьи, раздуваются ноздри. Распахнутые до предела глаза Светы смотрели в никуда - остекленевшие, неживые.
- Ты что? - от волнения голос Рощиной превратился в малоразборчивый писк.
Этот звук вывел Свету из ступора. Все ее мышцы словно оттаяли, она оползла в кресле, став удивительно маленькой и зарыдала, крепко вжимая в лицо ладони. Плач был громким, перемежающимся с иканием и стуком зубов, то и дело переходящим в истерический хохот. Бережную трясло, и ее голова с негромким глуховатым звуком билась о спинку кресла.
- Ну, Света, успокойся, просто кошмар… - Марина попыталась утешающе ее обнять, но Света с неожиданной силой вырвалась. Ее ладони спрыгнули с лица и начали суматошно охлопывать тело, точно пытались потушить невидимый пожар. Карие глаза яростно сверкали.
- Я не такая… - сипло бормотала она, - … не такая…
Часть пассажиров уже столпилась возле них, и Олег, качая головой, громко сетовал об истраченном коньяке, который бы сейчас очень пригодился.
- Дай-те ей по лицу! - сказала Ольга, перевешиваясь через спинку своего кресла. - Это всегда помогает!
- Отойдите, - хмуро приказал Виталий остальным, опускаясь на корточки возле кресла Светы, и Марина, все еще безуспешно пытавшаяся успокоить соседку, инстинктивно рванула дрожащую Бережную к себе.
- Не трогайте ее! Вы ненормальный!
- Света, - произнес Виталий, не обращая на Марину ни малейшего внимания. Его руки метнулись и ловко поймали Свету за прыгающие запястья, сжали. - Светочка.
Марина удивленно замерла, застыла и Алина, которая уже наклонилась, чтобы оттолкнуть Виталия от кресла. Обе смотрели на его пальцы, которые несколько раз скользнули по запястьям Светы к ладоням и обратно, потом окончательно перебрались на ладони, разминая их в какихто одному ему известных точках. Он повторял имя Бережной, словно некое заклинание, и его негромкий голос казался очень сильным и в то же время звучал с особой завораживающей бархатистостью. Света затихла, глядя на Виталия изумленным детским взглядом.
- А ты… - начал было Жора, но ладонь Виталия взлетела в воздух в повелительном жесте, останавливая его, потом коснулась шеи Светы за углом челюсти. Чуткие пальцы и там отыскали какуюто точку, поиграли с ней, затем самыми кончиками пробежали по левой щеке Светы - от правого уголка губ к виску и обратно, и Света чуть поежилась от приятнощекочущего ощущения.
- Шшш, - Виталий легонько стукнул ее указательным пальцем по кончику носа и чуть улыбнулся. - Все. Все?
Света молча покивала, прислушиваясь к чему-то внутри себя, потом тоже улыбнулась, расслабленно откидываясь на спинку кресла.
- Спасибо.
- Эффектно, - заметил Олег с нескрываемым восхищением. - Слушай, а нельзя и мне такое сделать? Наверное, чертовски приятно - Светик наш прямо неземным светом засветился.
- А, иди ты! - беззлобно и необидно бросил Виталий, достал сигарету и направился в конец салона. Остальные снова обступили, насколько это позволяла ширина прохода, кресло, вопросительно глядя на Бережную, вытиравшую слезы тыльной стороной ладони. Ужас исчез с ее лица бесследно, и только в глубине глаз притаилась уже угасающая странная безысходная тоска.
- Так что случилось, прелестное дитя? - участливо спросил Олег у Светиных ног, завлекательно обтянутых тонкими черными брюками. - Что ж за такой жуткий кошмар тебе приснился?
Алина, наклонившись, положила ладонь на локоть Светы, и на этот раз та не стала вырываться - напротив, вцепилась одной рукой в ее запястье, а другой - в плечо Марины и жарко, сбивчиво зашептала:
- Этот водитель… что вы о нем знаете… вы ведь не знаете, кто он на самом деле… он ведь может притворяться… врет нам… куда он нас везет?.. куда?.. может, к какимнибудь чеченцам… вы забыли, что они постоянно людей похищают… потом выкуп требуют… вам не приходило это в голову… кто он такой, этот Петр Алексеевич… он врет нам… врет!.. это он все устроил… он…
Олег встряхнул ее за плечо, и она, подавившись словами, замолчала.
- Тихо, тихо… Версия не лишена здравого смысла, но лишена вероятности. Кроме того, Петр Алексеич сам перепуган до усрачки… простите, дамы, - Кривцов неодобрительно покачал головой в адрес самого себя. - В любом случае, это не твоя забота. Значит, тебе привиделся наш водила при полном боевом комплекте и в окружении зверских кавказских рож?
Света медленно покачала головой.
- Не скажу, - произнесла она, подумав, потом повернулась к Марине. - Тебе скажу. И тебе, - Света поймала ускользавшую руку начавшей выпрямляться Алины. - Вам скажу. А вы уйдите, пожалуйста.
Олег пожал плечами.
- Нуну, мрак покрытый тайной, - пробурчал он слегка обиженно и направился к своему креслу. Света поманила девушек, чтобы они наклонились к ней и тихо сказала:
- Мне снилось… Так странно, глупо даже… Я не могу сказать точно, но мне показалось, что это был не сон… Мне стало так страшно… и когда я проснулась, то мне вдруг показалось, что я действительно не такая, что я на самом деле какая-то уродина, жирная, страшная… Что нет у меня никакой пиццерии, и живу я в какойто халабуде!.. Жирная, страшная… А я красивая!.. - ее ладони вновь судорожно запрыгали по лицу и по телу. - Я ведь красивая?!
- Ну конечно, - Алина начала приглаживать ее растрепавшиеся волосы. - Ты замечательная. А это просто глупый сон. Забудь про него - и все.
- Но это было так реально… - Света зябко обхватила себя руками. - Я чувствовала свое огромное тело, было так тяжело дышать… у меня была одышка… я с трудом ходила… и мне… мне так не хотелось, чтобы наступало завтра…
- И всетаки это был сон, - Марина наклонилась и обняла Свету, наполовину утопив ее в своих роскошных волосах. - Переутомление, нервы… У тебя славная фигурка и замечательное личико, так что не забивай голову всякими глупостями. Все хорошо, ты здесь, с нами.
- Утешила! - с кислой улыбкой сказала Бережная, и все трое рассмеялись - негромко, но от души.
Смеясь, Алина невольно вспомнила, как совсем недавно наблюдала за Бережной, когда та бегала по салону, раздавая пирожки и орешки. Света была ладной, спортивной, но что-то в этой спортивности казалось немного неправильным. Она словно не привыкла к своей фигуре и не знала толком, как обращаться со своим телом, словно с платьем нового непривычного фасона, и в ее движениях проглядывала с трудом скрываемая неуклюжесть, особенно в том, как она бочком, сжимаясь, пробиралась между креслами, хотя могла и так пройти совершенно свободно. Скорее всего, совсем недавно она была очень полной и похудела настолько быстро, что еще не успела этого осознать. Наверное, какая-то особенная диета, а вследствие ее - разнообразные особенные сны.
Отсмеявшись, Алина пошла в конец салона, чтобы выкурить сигарету и увидела, что Виталий еще стоит у открытой форточки - она совсем о нем забыла. Поворачивать назад было поздно - он уже заметил ее и теперь рассеянно наблюдал, как она идет между креслами. Алина отвернулась от него, пробралась к окошку на противоположной стороне и закурила, щурясь от летящих ей в лицо дождевых капель.
Дорога слегка повернула, и автобус качнулся, вписываясь в поворот. Алина, не сводя глаз с мокрого стекла, ухватилась одной рукой за спинку кресла и вдруг, ни с того, ни с сего, ощутила странную пустоту, словно оказалась в другой реальности, где не было у нее ни ресторана, ничего и никого, да и сама она была…
Была кем?
Она нервно дернула головой и провела ладонью по лицу, словно стирая невидимую паутину. Наваждение исчезло, но страх остался - тупой, болезненный.
…когда я проснулась, то мне вдруг показалось, что я действительно не такая…
Это еще что - коллективное сумасшествие?!
- Вам плохо?
Вздрогнув, Алина дернулась назад, стукнувшись о ручку кресла. Дымящаяся сигарета, как живая, выпрыгнула из ее пальцев и по широкой дуге устремилась было на пол, но была ловко подхвачена чужими пальцами и вручена девушке целой и невредимой.
- Спасибо, - сказала она с плохо скрытой досадой. - А с чего вы взяли, что мне плохо?
- Вы побледнели, - Виталий взглянул мимо нее в окно, хмуро отметив, что уже начинаются сумерки. - И у вас стало такое испуганное лицо… Что-то увидели?
- Да нет, - Алина нерешительно посмотрела на сигарету, потом затянулась. - Скорее… почувствовала. Нервы, наверное… Скажи-те, а у вас не было… такого странного ощущения… словно вы - вовсе и не вы?
Воробьев усмехнулся - не без издевки, но его взгляд успелтаки машинально метнуться к собственной правой руке и тут же скакнуть обратно на веснушчатое лицо собеседницы.
- Не было. Почему вы спрашиваете?
Она раздраженно пожала плечами.
- Просто… А вы не знаете - существует ли какойто… ну, не знаю, газ что ли, чтобы людей с ума сводить?
- Возможно. Человек весьма изобретателен в способах истребления себе подобных. Думаете, нам в автобус подпустили нечто такое?
- Я думаю, что вы мне соврали, - с неожиданной серьезностью сказала Алина, глядя на него в упор. - Не знаю, почему, но вы мне врете. Вот, что я думаю.